- И еще какая! С этими цифрами вы заложите прочный фундамент для перехода к вопросу о тридцать пятой поправке.
Коллинз отхлебнул остывший чай.
- Разумеется, я перейду к ней, хотя и намерен выступать осторожно, чтобы не переборщить. Мне бы не хотелось ввязываться в настоящую дискуссию по этому вопросу, и я без энтузиазма отношусь к предстоящей встрече на телевидении. Откровенно говоря, с тех пор как я стал министром, у меня не было времени досконально изучить проект поправки со всеми ее пунктами и подпунктами.
- Ну о том, что вы справитесь, беспокоиться нечего, - сказал беззаботно Тайнэн. - Вы же выступали по поводу тридцать пятой на заседаниях комиссий конгресса и держались просто молодцом. И вы знаете о ней все, что вам нужно.
- Но, может… - заколебался Коллинз, - может, не все?
В глазах Тайнэна промелькнула вспышка беспокойства.
- Что же может быть еще? "Пора", - решил Коллинз.
- Существует своего рода приложение к поправке, именуемое "Документом "Р". В чем именно заключается это приложение? Какова его роль в поправке?
Сохраняя выражение невинного любопытства, Коллинз внимательно следил за Тайнэном.
Насупленные брови Тайнэна поползли вверх, маленькие глаза широко раскрылись. Но прочитать в них нельзя было ничего. Либо Тайнэн прекрасный актер, либо ссылка на документ "Р" абсолютно ему непонятна.
- Роль чего? - переспросил он.
- Документа "Р". Я надеялся, что вы сможете рассказать мне о нем, чтобы я был готов к любым вопросам.
- Крис, я понятия не имею, о чем вы говорите. Откуда вообще взялся какой-то документ "Р"? Что это такое?
- Не знаю. Разбирая старые бумаги Ноя Бакстера, я увидел это название на одном из меморандумов по поводу подготовки тридцать пятой поправки.
- Он у вас с собой? Интересно бы взглянуть, может, его вид освежит мою память.
- В том-то и дело, черт возьми, что у меня его больше нет. Я выбросил его вместе с ненужными старыми бумагами Ноя, но название застряло в голове, вот я и спросил. Думал, может, вы знаете, - он пожал плечами. - Но раз не знаете…
- Повторяю, - сказал Тайнэн твердо. - Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Вы можете быть совершенно уверены в том, что обладаете всей информацией, необходимой для успешного выступления в Калифорнии. Сделайте свое дело, мы сделаем свое, и Калифорния, без сомнения, примет поправку. Мы поставили все на одну лошадь, заезд всего лишь через месяц, и я не намерен проигрывать, Крис.
- Я тоже, - сказал Коллинз, пряча в портфель свои бумаги. - Что ж, полагаю, что я полностью подготовился.
Выйдя в коридор, Коллинз спустился по лестнице на шестой этаж, обдумывая на ходу результаты встречи. Тайнэн ничем не показал, что имеет хотя бы малейшее представление о документе, который умирающий Бакстер назвал чрезвычайно опасным. И все же… Взгляд его остановился на огромном колодце в центре этажа. Подойдя к нему, Коллинз взглянул вверх. Крыши над колодцем не было. Потом посмотрел вниз, на оживленный пешеходный тротуар, проходящий прямо через первый этаж ФБР. Коллинз вспомнил, как, попав сюда впервые туристом, он спросил сопровождавшего его специального агента, зачем в самом центре здания сделали такой гигантский проем и почему над ним нет крыши.
- Для того, - ответил гид, - чтобы штаб-квартира нашего ФБР выглядела менее замкнутой, таинственной и угрожающей. Ее построили так, что она кажется широко открытой взгляду, чтобы и мы казались общественности открытыми настежь.
"Вот именно, "казались", - подумал Коллинз. Весьма вероятно, что директор так же, как и здание его Бюро, скрывает правду под маской "открытости". Что ж, остается Калифорния, где можно собрать сведения о действиях Тайнэна, а также тюрьма в Льюисберге, где, возможно, он узнает кое-что и о Тайнэне, и о документе "Р".
Директор Тайнэн, насупившись, стоял посреди кабинета, поджидая Гарри Эдкока.
Когда тот вошел, тихо притворив за собой дверь, Тайнэн, не поднимая взгляда от пола, сказал:
- Он только что ушел.
- Что ему понадобилось?
- Игры со мной играть вздумал. Помощь, мол, ему нужна, чтобы речь написать. Все вранье, - фыркнул Тайнэн.
- Чего же он хотел на самом деле?
- Попытался выведать, знаю ли я что-нибудь о так называемом документе "Р".
- И что же?
- Я сказал, что не имею об этом ни малейшего представления, - посмотрел на Эдкока Тайнэн.
- С чего он взял, что такой документ существует?
- Не знаю. Нашел якобы упоминание о нем в бумагах Ноя. Врет, - снова фыркнул Тайнэн и заглянул Эдкоку прямо в глаза. - Пронырлив стал наш мистер Коллинз, все высматривает, как бы нагадить.
Эдкок молча кивнул.
- Я думал, он славный малый, хоть и пустобрех интеллигент, у которого еще молоко на губах не обсохло. И считал его нашим, потому что привел его Ной. Но больше я так не считаю. Сдается мне, что он выпендривается и напрашивается на неприятности.
- То есть, шеф?
- То есть полагает, что он умнее Вернона Т. Тайнэна. Слушай, Гарри, этот дом - памятник Джону Эдгару Гуверу. А памятником мне должна стать тридцать пятая поправка.
- Так и будет, шеф, - пылко сказал Эдкок.
- Да? Ну вот, нужно как следует втолковать это мистеру Коллинзу. Присмотри-ка за ним. И не только здесь, но и в Калифорнии. - Тайнэн сделал угрожающую паузу. - В Калифорнии особенно. Давай-ка потолкуем об этом, Гарри.
Коллинз рассчитывал прилететь в Сан-Франциско в полдень четверга, поселиться в своем любимом номере в гостинице "Святой Франциск", за коктейлем встретиться с двумя из четырех окружных калифорнийских прокуроров. Затем подождать приезда из Беркли девятнадцатилетнего сына Джоша, с которым не виделся восемь месяцев. Вместе с сыном поехать в ресторан "Эрни", чтобы не торопясь и с удовольствием поболтать за ужином.
Но все получилось совсем не так.
За два дня до отъезда из Вашингтона Коллинз позвонил сыну, чтобы условиться о встрече.
- Как поживаешь, Джош?
- Чертовски занят. Много задают, да и других дел полно.
- Все еще интересуешься политическими науками?
- Интересуюсь, да уж больно скучно преподают.
- Мать давно видел?
- Последний раз в день ее рождения. Ездил к ней в Санта-Барбара.
Затем Джош тактично спросил о здоровье Карен, которую видел лишь два раза. Коллинз колебался, стоит ли говорить сыну о ее беременности, и все-таки сказал. К его облегчению, Джош пришел в восторг и рассыпался в поздравлениях.
- Когда же я увижу вас обоих? - спросил сын.
- Поэтому и звоню, - ответил Коллинз. - Если не занят, можешь увидеть меня на этой неделе. В четверг прилетаю в Сан-Франциско. - Он объяснил сыну цель своей поездки.
После короткой паузы Джош спросил:
- Будешь пробивать в своей речи тридцать пятую, папа?
Почувствовав неладное, Коллинз ответил:
- Да.
- Почему?
- Потому что обязан. Я ведь член правительства.
- Не считаю это достаточной причиной, папа.
- Есть и другие. О тридцать пятой можно сказать много хорошего.
- Мне так не кажется, - ответил Джош. - Буду с тобой откровенен. Я сказал уже, что занят другими делами, помимо учебы. Так вот, я занят тем, что каждую свободную минуту посвятил борьбе против этой поправки. Я вступил в группу Тони Пирса. Мы, "Защитники Билля о правах", намереваемся дать в Калифорнии настоящий бой.
- Желаю удачи, но думаю, что вас побьют. Президент проталкивает поправку всеми силами.
- Подумаешь, президент, - презрительно фыркнул Джош. - У него же голова пуста, как баскетбольный мяч. Нас тревожит не президент, а Тайнэн. Это же просто-напросто копирка с Гитлера.
- Не стоит заходить так далеко, Джош. Он полицейский, и у него трудная работа. Гитлером здесь и не пахнет.
- Могу доказать, что ты ошибаешься, - выпалил Джош.
- То есть?
- Сторонники тридцать пятой утверждают, что она будет применена лишь при крайних обстоятельствах, ну, например, при попытке государственного переворота.
- Совершенно верно.
- Мне кажется, папа, что те, кто стоит за поправкой - я имею в виду не тебя, а Тайнэна с его бандой, - строят более обширные планы и ждут только принятия поправки, чтобы начать действовать.
- В каком же направлении?
- Не хочу говорить по телефону, но доказать могу.
- Что ты можешь доказать? - Коллинз с трудом сдерживался.
- Я тебе кое-что покажу. Свожу прямо на место. Это откроет тебе глаза. Мы - люди из группы Пирса - бережем свою находку как один из крупных козырей, которые намерены предъявить за несколько дней до голосования. Но мои друзья не будут возражать, если я покажу ее тебе, они ведь понимают, кто ты. Может быть, я сумею изменить твои взгляды.
- Я готов объективно рассмотреть любые разумные доказательства. Но если ты не хочешь говорить по телефону, объясни хотя бы, где твое доказательство находится. Ты ведь понимаешь, что мое время очень ограничено.
- Тебе не придется тратить время зря. Я сам тебя туда отвезу. Пожалуйста, прошу тебя.
Коллинз заколебался. Сын никогда в жизни еще ни о чем его не просил.
- Что ж, попробую выкроить время.
- Тогда встретимся в четверг в Сакраменто.
- В Сакраменто?
- Оттуда до нужного нам места не очень далеко.
Поскольку Коллинз был не только министром юстиции, но и любящим отцом, он перенес встречу с окружными прокурорами из Сан-Франциско в Лос-Анджелес и, вместо того чтобы вылететь в Сан-Франциско, вылетел в Сакраменто.
Джош, загорелый и подтянутый, с аккуратно подстриженной бородкой, встретил его в аэропорту, сгорая от внутреннего нетерпения. Обняв отца, он повел его прямо к взятому напрокат автомобилю…
Коллинзу казалось, что они едут уже целую вечность, но Джош уверял, что до цели оставалось совсем немного. Он так и не объяснил, куда везет отца.
- Сам увидишь, - то и дело повторял он.
Джош красноречиво излагал позицию своих сторонников. Он с энтузиазмом перечислял отцу права, гарантируемые американскому гражданину конституцией, и Коллинз даже заворочался на сиденье - почему эти дети всегда считают, что их родители ничего не знают? Или знали, но уже успели забыть.
- …и теперь тридцать пятая поправка перечеркнет все наши права и свободы!
Коллинз, уставший уже слушать сына, вяло сказал:
- Ты преувеличиваешь, Джош. Тридцать пятая поправка будет использована для твоей же защиты, да и не думаю, что дело вообще когда-нибудь дойдет до ее применения.
- Не дойдет, да? Подожди-ка, я что-то тебе покажу через несколько минут.
- Что, мы уже приехали? Джош посмотрел в окно.
- Почти.
Много в Америке разнообразных ландшафтов, подумал Коллинз, но такой заброшенной местности встречать еще не приходилось. За последний час он почти ничего не видел, кроме пересохших озер, заколоченных ферм да одиноких бензоколонок. И вдруг он увидел небольшой магазин, кучку людей у входа, еще несколько человек у автозаправочной станции и облезлый дорожный знак с надписью "Ньюэлл".
Джош показал водителю дорогу и вскоре попросил его остановиться.
- Куда ты меня завез? - изумленно спросил Коллинз.
- В Тьюл-Лейк, - торжествуя, объявил Джош.
Название показалось Коллинзу знакомым.
- Создан по приказу Рузвельта два месяца спустя после нападения Японии на Пирл-Харбор, - напомнил Джош. - Американцы японского происхождения считались неблагонадежными, поэтому сто десять тысяч человек были арестованы - хотя две трети из них имели американское гражданство - и размещены в десяти лагерях. Тьюл-Лейк был одним из них, самым страшным из американских концлагерей, и восемнадцать тысяч американцев японского происхождения сидели здесь за решеткой.
- Этот факт нашей истории не нравится мне так же, как и тебе, - ответил Коллинз. - Но при чем тут тридцать пятая поправка?
- Сейчас увидишь.
Открыв дверцу, Джош вылез из машины. Коллинз последовал за ним и очутился на сухом горячем ветру. Они были совсем рядом с какими-то строениями - то ли гигантской современной фермой, то ли с каким-то заводом - ряды кирпичных зданий и домиков из гофрированного железа, обнесенные новехоньким бетонным забором.
- Так это и есть Тьюл-Лейк? - спросил Коллинз.
- В новом варианте, - ответил Джош. - Вот почему я и привез тебя сюда.
- Давай ближе к делу, Джош.
- Хорошо. Но позволь, я тебе сначала кое-что покажу, так будет легче понять. - Из большого конверта, который он все время держал в руках, Джош достал с полдюжины фотографий и вручил отцу. - Мы получили их в Лиге американских граждан японского происхождения. Эти фотографии старого лагеря были сделаны год назад с места, на котором сейчас стоим мы. Посмотри-ка.
Коллинз увидел снимки развалившегося забора с проржавевшей колючей проволокой наверху, старые развалины бараков за забором, покосившуюся сторожевую вышку.
- Но это же совсем другое, - сказал он сыну, возвращая снимки.
- В том-то и дело, - ответил сын. - Снимки сделаны год назад, и на них, как видишь, одни развалины. А теперь посмотри на сегодняшний Тьюл-Лейк. Новехонький, с иголочки забор - снизу фундамент из армированного бетона, сверху колючая проволока, а по проволоке идет ток. Новенькая сторожевая вышка, а на ней прожекторы. Три только что отстроенных барака, и еще четыре строятся. О чем все это говорит?
- Только о том, что здесь ведутся строительные работы.
- А для чего? С какой целью? Я тебе скажу: по секретному приказу правительства восстанавливается Тьюл-Лейк - будущий концлагерь для жертв массовых арестов, которые будут проведены сразу же после вступления в силу тридцать пятой поправки к конституции.
- Слушай, Джош, неужели ты ожидаешь, что я приму твои слова всерьез?
- У нас есть свои источники. Здесь строят по приказу правительства. И совершенно очевидно, что строят концлагерь.
- Послушай, черт тебя возьми, никакой это не концлагерь. Их нет и не будет в нашей стране. Бог ты мой, Джош, все это такие же сплетни, как в 1971 году, когда несколько студенческих радикальных газет обвинили Никсона и его министра юстиции Митчелла в том, что те тайно восстанавливают бывшие лагеря для японцев, чтобы упрятать в них инакомыслящих. Но доказать этого никому не удалось.
- Не удалось и опровергнуть.
Краем глаза Коллинз увидел по ту сторону забора двух людей, идущих к воротам.
- Хорошо. Я прямо сейчас опровергну твои бредовые домыслы. Подожди меня у машины.
Один из тех двух был в военной форме, второй в джинсах и спортивной рубашке. Пожав друг другу руки, они разошлись. Штатский пошел обратно на стройплощадку, военный остался у ворот и настороженно следил за приближающимся Коллинзом.
- Вы часовой? - спросил Коллинз.
- Да.
- Это собственность федерального правительства?
- Да. Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр?
- Я сотрудник правительства и хотел бы осмотреть вашу территорию.
Часовой пристально посмотрел на Коллинза.
- Не знаю, право, сэр. Конечно, раз вы представляете правительство… - Повернувшись, он сложил ладони рупором и громко крикнул: - Тим, эй, Тим! - Человек в джинсах остановился. - Этот парень говорит, что он от правительства. Подойди!
Коллинз ждал, пока второй человек, грузный, массивный, подойдет к нему.
- Здравствуйте, моя фамилия Нордквист, я начальник строительства, - представился тот. - Чем могу служить?
- Я… я хотел осмотреть ваш объект. - Коллинз решил было предъявить документы, но передумал. Узнают еще, что министр юстиции позволил втянуть себя в такую идиотскую историю, срама потом не оберешься. - Я сотрудник министерства юстиции.
- На вход нужно разрешение. Либо Пентагона, либо ВМФ.
- У меня нет разрешения, - растерянно ответил Коллинз.
- Тогда извините. Без этого нельзя. Закрытая зона.
- Вы сказали, ВМФ?
- Ну это не секрет. Здесь часть проекта "Сангвин" под названием "СНЧ". Разве вы не слыхали?
- Не уверен.
- "СНЧ" означает "сверхнизкие частоты". Одна из станций ВМФ для связи с подлодками в период подводного плавания. Об этом писалось в газетах. Возвращайтесь с пропуском, и мы с удовольствием покажем вам объект.
Коллинз шел к машине, чувствуя себя глупее некуда. Стараясь сдерживаться, он терпеливо объяснял Джошу, что к чему, дословно повторяя слова Нордквиста.
- Так что можешь сказать Пирсу и всем своим друзьям, что они попали пальцем в небо. Здесь объект ВМФ, и больше ничего.
- Да что ты, папа, господь с тобой, - не сдавался Джош. - По-твоему, они так и скажут, что строят концлагеря? Зачем же тогда здесь тюремные бараки?
- Эти здания просто кажутся тебе бараками.
- Флот в подобной архитектуре не нуждается. А вышка им зачем? А проволока под током? Почему такая секретность?
- Нордквист сказал, что обо всей этой секретности можно прочитать в газетах.
- Еще бы! Ты просто не хочешь смотреть правде в глаза, а твой президент и ФБР водят тебя на веревочке.
- Или кто-то водит тебя, - сказал через плечо Коллинз, направляясь к машине. - Ладно, садись, пора возвращаться к цивилизации.
Обратно ехали молча. И только расставаясь с сыном в аэропорту Сакраменто - мальчик возвращался в Беркли через Оклэнд, - Коллинз улыбнулся и обнял его за плечи.
- Слушай, я не имею ничего против, я даже горд, что ты можешь так увлечься своим делом. Но, предъявляя обвинения, следует проявлять осторожность. Сначала надо тщательно проверить факты, а уж потом публично обнародовать их.
- В данном случае у меня нет никаких сомнений в фактах, - ответил Джош.
Упрямство сына просто сводило с ума.
- Ну хорошо! Что, если я докажу тебе, что мы видели законный военно-морской объект? Тебя убедят конкретные объективные доказательства?
Впервые Джош улыбнулся:
- Что ж, годится. Докажи, и я признаю, что был не прав. Но докажи по-настоящему.
- Обещаю. А теперь мне пора к самолету. Меня ждет встреча с членом ассамблеи Калифорнии, разделяющим твои взгляды. Ему тоже, придется многое доказывать.