Великий стагирит - так называют выдающегося древнегреческого философа Аристотеля. В книге рассказывается о взаимоотношениях Аристотеля с его учителем Платоном, основавшим близ Афин свою Академию, о научных поисках Аристотеля, об истинном и ложном в его учении, о его трагической ошибке, которая привела к тому, что афиняне изгнали его из своего города. Читатели найдут в ней также много интересного, касающегося жизни Афин в IV веке до н. э. и истории эллинского мира.
Содержание:
Глава первая 1
Глава вторая 8
Глава третья 14
Глава четвертая 17
Глава пятая 23
Глава шестая 26
Глава седьмая 30
Послесловие - доктора исторических наук А. И. Немировского 35
Примечания 37
Анатолий Иванович Домбровский
Великий стагирит
Повесть
Рисунки В. Вольского
Глава первая
Богам было угодно, чтобы он появился в Академии седьмого таргелиона , когда ее обитатели праздновали день рождения своего учителя Аристокла, мудрейшего из мудрых, прозванного Платоном, а все афиняне - день рождения Аполлона Дельфийского, чьи пчелы некогда наполнили медом, собранным с цветов горы Гметт, рот младенца Платона, наделив его таким образом сладчайшим словесным даром.
Самого Платона не было в Академии.
- Он снова в Сиракузах, - сказал Аристотелю привратник. - И в этот час пирует с тираном Дионисием. Отправляйся в Сицилию, если хочешь увидеть Платона.
- Тогда проводи меня к тому, кого Платон оставил вместо себя, - попросил Аристотель. - Я чужестранец, я прибыл из Стаги́ры. Если нет Платона, я готов учиться у его учеников.
- Я передам твои слова Эвдо́ксу, а ты подожди, - сказал суровый привратник и, закрыв калитку, неторопливо направился в глубь двора, где за деревьями белели стены дома Платона.
Аристотелю следовало бы, конечно, сначала разыскать македонского консула Никанора, к которому у него было письмо от сестры Аримне́сты.
- Ты найдешь дом Никанора во Внутреннем Кера́мике, рядом с харчевней Тимоли́та, по правой стороне, - говорила Аристотелю на прощание Аримнеста. - Запомни. Он поможет тебе найти жилье и обменяет твои деньги на афинские.
Аристотель любил свою сестру. И теперь, вспомнив о ней, улыбнулся. Многие годы она заменяла ему покойную мать, похороненную на Эвбе́е. Когда корабль, на котором он плыл из Стаги́ры в Пирей, шел вдоль берегов Эвбеи, Аристотель, думая о матери, заплакал. И этими слезами, как ему тогда подумалось, он простился не только с могилой матери, но и с родиной, и с юностью - со всей прошедшей жизнью и тем, что наполняло ее.
Аримнеста определила ему в спутники педагога Нелея и повара Тиманфа, повелев первому никогда не оставлять своего господина одного, а второму - кормить его, как если бы тот был его сыном.
Пока Аристотель разговаривал с привратником, Нелей и Тиманф сбросили с плеч свою ношу - сундуки, в которых была одежда и необходимый скарб, и улеглись в тени под деревом, прячась от жары, которая преследовала их сегодня с самого утра, с того самого часа, как они ступили на землю Аттики. Таргелий - месяц сочной зелени в Стагире, утренних туманов, тучных облаков, с которых щедро льются теплые дожди, месяц прохладных морских ветров. Пирей же встретил их жарой и пылью, а дорога от Пирея до Афин показалась в десять раз длиннее, чем была на самом деле: земля дышала зноем, на камни нельзя было ступить босой ногой, а мухи так и липли к потному телу. И хотя Аристотель нанял повозку, уплатив возничему два обола, это немногим облегчило их страдания: повозку трясло на каменистой дороге, и у Аристотеля от этой тряски до сих пор болели спина и грудь; а слепни, которых отгоняли от себя хвостами мулы, садились на людей и больно кусали, так что и ноги, и руки теперь нестерпимо чесались.
- Искупаться бы и смазать тело маслом, - вздохнул Нелей, который тоже страдал от укусов слепней. - Надо было сразу идти к проксену. Надеюсь, у него есть баня. Или к реке. Есть в этом пекле где-нибудь река? Я сомневаюсь…
Фракиец Нелей был крупным мужчиной лет сорока, голос имел низкий и зычный; люди, завидев и услышав его, всегда сторонились, уступали дорогу. А мальчишки никогда не приставали к Аристотелю в присутствии Нелея. Да и взрослые тоже. Аримнеста послала Нелея с братом в Афины, ценя в нем как раз эти качества: силу и грозный вид. Хотя Нелей - Аристотель знал это лучше других - был, в сущности, человеком добродушным и даже мягким, но умел казаться иным.
Повар Тиманф был молчуном. Некоторые люди, видевшие его редко, считали даже, что Тиманф нем. А потом, услышав однажды слова из его уст, бывали поражены сначала чудом - "немой Тиманф заговорил!" - а потом странностью Тиманфа, введшей их в заблуждение: его молчаливостью.
Когда корабль вошел в гавань и причалил у восточного берега Канфара, у главной торговой пристани, забитой кораблями, прибывшими из разных стран, многолюдной и шумной, Нелей принялся болтать не переставая, стараясь указать Аристотелю на то, что видел сам, так что Аристотель вынужден был даже прикрикнуть на него и сказать: "У меня тоже есть глаза, Нелей! Уйми свой язык!" - хотя то, что они увидели на пристани, могло поразить хоть кого.
Никогда Аристотель не видел столько кожаных мешков с зерном - целые горы. Огромная площадь была заставлена пифосами с соленой рыбой. Корабль, прибывший следом за ними с Эвбеи, привез многочисленное стадо овец, которое блеяло, перегоняемое по трапам с корабля на пристань. Грузчики снимали с других кораблей бычьи туши, рулоны парусного полотна, карфагенские ковры, амфоры с вином и маслом. Здесь же, чуть поодаль от причалов, шла бойкая торговля сицилийским сыром, родосским изюмом и фигами, египетскими и лидийскими сладостями, финикийской пшеничной мукой и сирийскими пахучими смолами.
- А что привозят из Фракии? - стал приставать к Тиманфу Нелей. - Ты знаешь, что привозят в Пирей из Фракии?
- Чесотку, - ответил Тиманф. И это было единственное слово, которое он произнес сегодня.
Возвратился привратник. Отпер калитку и сказал:
- Схола́рх Эвдо́кс спит. Я не решился разбудить его - он всю ночь наблюдал за звездами. Не велено его будить.
- Но я хотел бы с кем-нибудь встретиться. Неужели никто не может принять меня?
- Кто ты? - спросил привратник. - Велено спросить тебя, кто ты.
- Я Аристотель, сын асклепиада Никомаха, лекаря македонского царя Ами́нты. Никомах умер. Моя мать из Халкиды, что на Эвбее, Фести́да. Мать умерла. Мне восемнадцать лет. Я приплыл из Стаги́ры, где моя родина. Хочу, чтобы Платон стал моим учителем…
- Я передам твои слова Спевси́ппу, - сказал привратник. - Жди.
- Спевсипп - это кто? - остановил привратника Аристотель. - И не могу ли я сам рассказать ему о себе?
- Ты не знаешь, кто Спевсипп?! - Привратник взглянул на Аристотеля с презрительной усмешкой. - Эфеб, вот что сказал Платон о невеждах: "Невежда - самое дикое создание из всех, существующих на земле".
Тогда поднялся Нелей, подошел к калитке и сказал привратнику:
- Тот, кто оскорбляет своего гостя в доме, - свинья. Но тот, кто оскорбляет его уже на пороге дома, - червь, живущий в свинье. Пропусти моего господина! - потребовал он тем самым голосом, от которого шарахались встречные.
Но привратник оказался не из робких. Он захлопнул калитку и запер ее на засов.
- Так-то, - сказал он, глядя одним глазом сквозь щель. - Грубиянам нет места в доме мудреца.
Нелей схватил молоток и стал изо всех сил колотить им по калитке.
- Никто, кроме меня, не отопрет вам, - сказал привратник, уходя.
- Ты все испортил, - пожурил Нелея Аристотель.
- Стыдно унижаться перед привратником, - стал оправдываться Нелей. - Мне показалось, что он оскорбил тебя, назвав тебя невеждой.
- Только мудрец может согласиться с тем, что он невежда, Нелей. Невежда же убежден в том, что он умнее всех. Но делать нечего - войдем в Афины, разыщем дом проксе́на Никано́ра.
Три дороги вели к Дипило́ну - воротам великих Афин: из Пирея, из Беотии и эта - аллея Академии! Три дороги рассекали Внешний Кера́мик, древнее кладбище, где покоились Солон, Клисфе́н, Эфиальт, Пери́кл - законодатели, вожди, отцы народа. Еще раньше, едва выехав из Пирея, Аристотель попросил возчика указать ему могилы Сократа и Еврипи́да. Возчик выполнил его просьбу. И Аристотель поклонился могилам великих учителей.
Теперь они шли пешком, держась той стороны аллеи, на которой было больше тени. Справа и слева из-за деревьев то и дело появлялись, светясь белым мрамором, надгробия почтенных афинян.
"Здесь я лежу, прощай, прохожий!" - эти слова, высеченные на каменных плитах, постоянно приковывали к себе взгляд Аристотеля. И было мгновение, когда ему почудился целый хор голосов, произносящих это слово: "Прощай!" А пятипалые листья просвирника были так похожи на ладони человеческих рук…
За дипилонскими вратами - шум, блеск, гам, суета, средоточие всех наслаждений, веселья, надежд.
И вот правило: вступая в этот город, помни, что и ты окажешься в сообществе теней Внешнего Керамика. И из всех слов, с которыми ты тогда сможешь обращаться к живым, будут только эти: "Здесь я лежу, прощай, прохожий!" Сто лет, двести и тысячу - только эти слова. Какая, в сущности, тоска…
"Впрочем, не для Тиманфа, - подумал Аристотель и улыбнулся. - Для него и этих слов много".
- Отдохнуть бы, господин, - сказал Нелей, по лицу которого стекал струйками пот.
- Никакого отдыха! - весело ответил Аристотель. - Жизнь, Нелей, это короткий труд между небытием и вечным отдыхом. Не так ли?
- Кто трудится не отдыхая, тот быстро оказывается здесь, под корнями этих кустарников, - проворчал Нелей. - Тебе легко: ты несешь только свою голову, господин.
- Если хочешь, я понесу и твою, - захохотал Аристотель.
- Голова - самое легкое из всего, что у меня есть, - ответил добродушный Нелей.
Они вступили в тень одной из башен Дипилона.
- Страшно, - сказал Нелей. - В таком большом городе, конечно же, есть все: и разбойники, и мошенники, и воры, и насмешники…
- …и великие добротворцы, и правдолюбцы, и покровители, и мудрецы, - добавил Аристотель.
- И богатые лавочники, - сказал Тиманф. - Никогда не видел, чтобы в город везли столько добра.
Они шли, держась ближе к стене, чтобы не мешать бесконечной веренице телег, въезжавших в ворота.
- И его проняло, - сказал о Тиманфе Нелей. - Если Тиманф заговорил, значит, есть чему удивляться.
Аристотель измерил шагами коридор Дипилона.
- Четверть стадия, - сказал он Нелею.
- Еще столько же - и я рухну… Из моего разбитого тела потечет кровь, а из вашего сундука, господин, чернила…
- Взгляни налево, - сказал Аристотель.
Слева, в прохладной тени высокой кровли, удерживаемой колоннами, шумел фонтан.
Они не сразу нашли себе место у воды - вокруг было много людей: вода в жаркую пору притягивает к себе путников сильнее, чем магнесийские камни притягивают железо. Люди пили, умывались, поили своих ослов и мулов, просто лежали в тени у журчащей холодной воды, прячась от палящего солнца.
Аристотель и его спутники умылись, попили воды, потом вымыли ноги у желоба, из которого поили животных, присели в тени у колонны.
- Надо поесть, - сказал Тиманф. - Я принесу вина и хлеба.
- Где возьмешь? - спросил Аристотель.
- Здесь пахнет вином и хлебом, - ответил Тиманф. - Где-то рядом есть харчевня.
Тиманф вернулся с кувшином, в котором плескалось красное вино, и горячим пшеничным хлебом. Хлеб он разломил на три части, налил вина в фиалы, которые достал из своего сундука. Все трое принялись есть, макая хлеб в густое вино и разглядывая прохожих.
- Не узнал ли ты, где харчевня Тимолита? - спросил у Тиманфа Аристотель.
- Узнал.
- И где она?
- Там, - махнул рукой Тиманф в сторону улицы, которая начиналась сразу же от ворот. - Возле агоры.
- Не узнаю тебя, Тиманф, - сказал Нелей. - Сегодня ты просто болтлив.
Тиманф разбавил оставшееся в кувшине вино водой, и они выпили его.
- Питье для лягушек, - поморщился Нелей. - Уж лучше бы я выпил одной воды, чем это жидкое пойло.
- Ты не фракиец, ты скиф, - сказал Нелею Тиманф. - Тебе бы пить неразбавленное вино, дикарь.
- Перестаньте, - остановил их Аристотель. - Нельзя ссориться в чужом городе. На чужбине даже враги становятся друзьями… Пора идти.
…Они долго блуждали по узким и кривым улочкам, пока искали дом проксена Никанора. И не нашли бы, наверное, когда б не башмачник, возле лавки которого они остановились, совсем сбитые с толку. Словоохотливый башмачник сам спросил их, кого они ищут, и проводил до дома Никанора.
Никанор встретил их приветливо, хлопал в ладоши, улыбался, суетился, без конца повторяя: "Хайрэ! Хайрэ!", словно встревоженная чайка. Велел одной рабыне взбить для гостей кикеон, поставить на треножники медные котлы с водой и разжечь под ними огонь, чтобы гости могли искупаться, другой - застелить ложи в саду свежими простынями, чтобы гости смогли отдохнуть…
"Чтобы гости… Чтобы гости… Чтобы гости…" - эти слова то и дело слетали с его губ. Был он толстый и маленький, катался по двору, словно шар, выкрикивая приказания. Полные розовые щеки его лоснились. Он улыбался, поворачиваясь лицом к гостям, и все размахивал короткими руками, словно цыпленок, вздумавший летать.
Аристотель передал ему письмо сестры Аримнесты. Никанор, прежде чем прочесть письмо, поцеловал его, сияя от счастья, затем быстро прочел, защелкал языком - Аримнеста обещала прислать ему пифос свиного жира.
- Ах! - всплеснул он руками и с нескрываемой любовью стал смотреть на Аристотеля: он прочел последние строки письма Аримнесты, в которых сообщалось, что Аристотель вырос в Пелле вместе с Филиппом и был товарищем его детских и юношеских игр и что принимать его следует как знатного македонца, хотя и родился он в Стагире.
Никанор сам хотел помыть юного гостя в бане, но Нелей отстоял свое право прислуживать господину, хотя, как догадывался Аристотель, Нелей дорожил не столько этим сомнительным правом, сколько возможностью самому искупаться и натереться маслом.
На корабле какая баня? Умылся соленой водой - вот и все. А здесь широкий и глубокий кипарисовый чан, начищенные до золотого блеска и пышущие жаром котлы на треножниках, мягкая жирная глина и тонко истертая сода, запах лавандового масла и горячих поленьев, насыщенный паром воздух, отблески огня на белых стенах - достойные человека удобства и покой.
Нелей не торопился. Долго тер своего господина содой и окатывал теплой водой. Потом позволил ему отдохнуть на деревянном ложе, выполоскал после соды чан, налил в него кипятку, разбавил холодной водой, охал и кряхтел, пробуя воду руками, влил немного лавандового масла, чтобы вода пахла свежестью, и снова пригласил господина к купанию. Теперь Аристотель просто лежал в ароматной теплой воде, нежился, подложив под голову руки. Нелей время от времени подливал в чан горячей воды, но занят был собой. Он мылся стоя, сам поливал себя из кувшина, фыркал, хлопал ладонями по мокрому животу, похохатывал от удовольствия.
Потом он намазал господина глиной и снова обмыл его.
- Не правда ли, у тебя сейчас такое чувство, будто тебя и вовсе нет? - спросил он Аристотеля.
- Я доволен тобой, - ответил Аристотель, снова ложась на деревянное ложе.
Нелей вытер его белой простыней, принес лекиф с оливковым маслом, в которое были подмешаны любимые господином благовония, и принялся втирать масло в кожу его рук, груди, спины, ног, наливая из лекифа на широкую мягкую ладонь. Потом он расчесал Аристотелю волосы - густые, вьющиеся, доходящие до плеч, как и подобает волосам господина. Принес чистый хитон и голубой гиматий. Прежде чем обуть его, ополоснул ноги теплой водой, смешанной с духами. Потом оглядел юного господина со всех сторон и удовлетворенно щелкнул языком.
- Аполлон, - сказал Нелей. - Или сын Аполлона.
Аристотель снисходительно улыбнулся. Нелей явно льстил ему, потому что, хоть и был Аристотель высок и строен - палестра и гимнасий развили его тело, лицом он далеко уступал Аполлону. Он был крупноголов, скуласт и нос имел широкий, хотя род его был благородный и древний - род Асклепиадов, прославившийся еще во времена Троянской войны. Асклепиад Махаон извлек вражескую стрелу из тела Менелая и исцелил его рану с помощью лекарств, силу которых открыл отцу Махаона кентавр Хирои, сын наяды Филиры и бога Крона. Всякий может прочесть об этом в "Илиаде" великого Гомера.
Гномон Никанора отмерял восьмой летний час, когда Аристотель в сопровождении Нелея и Никанора отправился на агору, чтобы полюбоваться центром великих Афин, а оттуда подняться к Пропилеям Акрополя и увидеть центр эллинского мира в лучах предзакатного солнца. Это тщеславный Филипп говорил ему: "Я видел Афины в лучах предзакатного солнца", вкладывая в эти слова не только тот смысл, который они несут сами по себе, но и мысль о возможном покорении Афин силою македонского меча или гения.