Москон вначале слушал, но вскоре стал изображать, что внимательно разглядывает замысловатые фигуры, в которые превращался дым сигары в жарком, насыщенном влагой воздухе, - почему-то кондиционер был выключен, - а сам лихорадочно думал: "Пусть я стану нищим, если это не так! Почему он сам не очень верит в успех?"
Американец проверил, точно ли Москон знает явки, пароли и номера телефонов агентов, переданных ему в подчинение, и резко спросил:
- Вопросы есть?
- Да! Один! До вчерашнего дня меня волновало то, как вы собираетесь выбрасывать меня на Кубу. Насколько известно, пограничная служба у Кастро теперь поставлена не так, как было когда-то…
- Понимаю вас!
- Нет! Уверен, что не понимаете. Хотя техника у вас на грани фантастики, и я верю в эту бесшумную, уничтожающую самое себя лодку, - я видел эксперимент, - речь идет не о том, что меня страшит возможность расстаться с жизнью. К этому я готов. Мне хочется сейчас знать, остается ли в силе прежний уговор - действительно ли это ваше последнее задание? Я устал! Вы знаете, сколько я сделал? Я устал и сейчас выполню то, что вы поручаете…
- А не усомнились ли вы в правоте дела?
- Я хочу знать определенно: последнее это задание? Я мог бы и не говорить об этом. Знаю - не профессионально, и знаю, как это может сыграть против меня в решении моей дальнейшей судьбы. Но не хочу больше лгать самому себе. Устал! Пристрелите, как загнанную лошадь, или дайте слово, что это в последний раз.
Старший офицер ЦРУ задумался: при всей кадровой выучке, основанной на особых качествах, отличающих его от обычного среднего человека, он все-таки оставался человеком и растерялся. Повернул голову в сторону зеркала, занимавшего всю стену, и уставился в его гладкую, отполированную поверхность. Мартин в отличие от Москона, который мог об этом только догадываться, знал, что за зеркальной стеной, в соседней комнате, находится мистер Браун и внимательно следит сквозь "зеркало" за настроением Москона. Мистеру Брауну, который вслушивался в каждое слово, оценивал каждый жест, после этой встречи надлежало поставить визу перед началом "нулевого" этапа операции "Биран".
- Так что?
Вопрос Москона вывел Мартина из оцепенения.
- Да, да! Вы же хорошо это знаете. Сами подписывали контракт.
- Ну, тогда по рукам! - Москон встал со стула.
- О'кей! - Старший офицер ЦРУ поднялся, выдвинул ящик стола. - Понимаю, что это не совсем к месту: вы, кубинцы, иной раз бываете сентиментальны и всегда чересчур эмоциональны и вспыльчивы. Однако долг профессии требует. Вот эту четырехцветную шариковую ручку венгерского производства мы переделали в оружие самозащиты. Красный и зеленый, по обе стороны дужки-зажима, заряжены у нас. Крошечный шарик из специального пластика летит на расстояние до трех метров, он должен попасть на обнаженную часть тела. Смерть моментальная, через пять секунд и следов шарика никто не найдет. Яд разложится на производные пятнадцать минут спустя. Утрате не подлежит!
- Ага! Понимаю, - машинально произнес Москон и взял протянутую ручку.
- А это всеми там любимые "Висакт". По паре с каждого края - не для вас! Достаточно мундштуку коснуться губ, спичек уже не понадобится…
… - Спичек и не потребуется! - почти вслух, теперь по-испански произнес Москон и увидел, как на холме возник ярко освещенный рейсовый автобус.
"Эль Гуахиро" присутствовал на разборе инцидента, который произошел всего четыре часа назад. Казалось, осуществлению плана противника удалось помешать. Более того, он был наказан. На том месте, где затонул корабль-матка, осталось масляное пятно и плавали щепки. Воздушная разведка донесла, что катера V-21 были подобраны другой маткой - рыболовецкой шхуной без опознавательных знаков, ушедшей на северо-запад, а сверхбыстроходная, также за пределами территориальных вод Кубы, - крупной моторной яхтой, приписанной к порту Нассау на Багамских островах. На побережье от Мариэля до Санта-Крус-дель-Норте не было происшествий.
И все-таки, когда полковник Родригес отпустил своих сотрудников, Рамиро Фернандес сказал:
- Как хочешь, "Альфиль", а я бы на твоем месте дал указания усилить контроль. В тех местах, где ты сам решил бы нанести удар. Уверен, что они совершили тихий ход. Слишком много вложено. На затраты не скупились. И где-то рядом. Это их стиль. Но теперь ищи ветра в поле. А угроза нависает. Если начало такое, игру ведет знаток. Это как пить дать. Жди шаха!
- Согласен с тобой, Рамиро. Я в таком духе и собираюсь доложить руководству. А выжидательный ход сделаем. Обязательно! Если начнем операцию, мы дадим тебе автомашину. Предпочитаешь "форд" или "шевроле"?
- "Рамблер". Тот, что был у меня в прошлый раз. Он везучий. Мясник, когда его брали, пометил пулями абсолютно все машины, что его преследовали, а моя вышла чистой.
- Если не будет занят, Рамиро. Ты, я вижу, готов. И меня, знаешь, уже охватывает предчувствие, что затевается большая канитель.
- Это доктор Артуро Армас?
- Да, это я. Чем могу быть полезен?
- Я страдаю миокардитом.
- Сколько лет?
- Четыре с половиной года.
- Вы транспортабельны?
- Да. Сейчас приму кордиамин и сниму сердечный спазм.
- Тогда жду вас у себя дома после шести вечера. Раньше не смогу. И не делайте лишних движений.
Москон с удовлетворением положил трубку. Утром и днем он не заставал доктора дома и теперь звонил ему в кабинет, где тот принимал с двух до шести.
Вечером дверь квартиры на втором этаже дома № 510 по улице "Н", между Двадцать первой и Двадцать третьей, открыл сам доктор.
- Входите! Чем могу быть полезен?
- Я страдаю миокардитом.
- Сколько лет?
- Четыре с половиной года. Кто-нибудь еще есть в доме?
- Не понимаю вас.
- То есть как? Все в порядке! Начнем! Контейнер вы уже получили? Зарядим патроны? Где ружья? Или вначале хотите разместить меня? - Москон смело шагнул в прихожую.
- Послушайте, компаньеро, вы ошиблись. Какие патроны? Что за ружья? Вижу, вы перепутали адрес. Извините.
- Вы доктор Артуро Армас?
- Да, я. Но при чем здесь патроны и какие-то ружья?
Гость выдал такой набор непристойных слов, обычных в кубинских эмигрантских кругах, что доктор поморщился. Москон расхохотался, полез в боковой карман, достал бумажник, извлек из него банкноту в одно кубинское песо и протянул доктору.
Тот взял и внимательно посмотрел на номер. Шестизначное число должно было заканчиваться днем и месяцем его рождения.
- То-то, сеньор! Я три года без дела. А вы так шутить изволите. Сейчас покажу вам вашу комнату, отметим встречу - у меня припасено холодное пиво - и займемся ружьями и патронами. Три отличных браунинга с запасными обоймами готовы - на всякий случай. Контейнер я вчера извлек из тайника. Надежное место! Я им все время пользовался и в прошлые годы. Упаковку, как мне было сказано по телефону - очень милый женский голос, - я не трогал, но уложил в холодильник сверток и до сих пор не знаю, что в нем.
- Узнаете и обрадуетесь! А теперь доставайте пиво и на всякий случай включайте радиоприемник и приставку к нему - она ведь у вас имеется? Хотя здесь опасности, уверен, быть не может. Вы хорошо устроились. И мне симпатичны.
Полумрак, приглушенные голоса, слабый звон посуды создавали нужный настрой. Раскрепощенность, предвкушение легкого опьянения, предстоящего шоу и застольной беседы словно отключали от земной суеты.
Мистер Браун отдыхал после напряженного и как будто удачного рабочего дня. Он утонул в глубоком кресле с высокой спинкой, положив мясистые пальцы на подлокотники. Лицо его, более круглое, чем овальное, несло на себе следы порока и привычки властвовать. Глаза, однако, светились интеллектом.
Сервировка стола состояла из букетика гвоздик в хрустальной вазочке, ведерка с двумя бутылками замороженного шампанского, водки "Самовар" и соленого миндаля. Рядом суетились Академик Майкл и местный уполномоченный ЦРУ. Все они приехали в этот ночной кафешантан по настоянию мистера Брауна.
В прошлый приезд ему приглянулась молоденькая солистка. Он послал ей цветы, она ответила с эстрады воздушным поцелуем, и это показалось мистеру Брауну многообещающим. Теперь, уже несколько дней, он пытался добиться свидания с солисткой через антрепренера и сам звонил ей домой, но безуспешно. До ее выхода в тот вечер оставался еще час, а в артистической у зеркала, перед которым она готовилась к выступлению, уже стояла корзина калифорнийских роз. Мистер Браун решил действовать активнее.
Но надо же так случиться - все в жизни повторяется! - что эту самую солистку последние полгода опекал шеф местного отделения ФБР. Он знал, сколько бед ей пришлось вынести в детстве, и теперь был свидетелем поистине титанической борьбы этой женщины за чистую, честную жизнь, жизнь по любви. Он нашел ей место и помог устроиться в шоу, причем без обязательного для других певичек романа с антрепренером.
Шоу начиналось с выступления клоунов, фокусника, чечеточников и заканчивалось представлением "Двенадцать беззастенчивых див", где молоденькая солистка исполняла свои песенки.
Антрепренер, почувствовав птицу по полету и получив соответствующую мзду, тоном, не допускавшим возражений, предложил девушке после выступления подойти к столику мистера Брауна. Но как только она присела, рядом появился Праведник.
- Прошу прощения, господа, но эта дама не для ваших забав. Пойдем, sweethaert, тебя ждут дома. Я отвезу.
- А! Если не ошибаюсь, мы когда-то были знакомы. Может, и вы присядете? - Мистер Браун прикусил тут же побелевшую губу и не столько от непрошеного вмешательства, сколько от злости на самого себя за то, что не учел возможной встречи. Заместитель шефа отделения ФБР в Майами, тот, который имел свою долю в прибылях от собачьих бегов, весьма подробно разукрасил и жизнь и работу своего начальника, как только почувствовал, что он несимпатичен мистеру Брауну.
- Мог бы! Но не сделаю этого как раз потому, что мы когда-то были знакомы. - И Праведник решительно подал руку девушке.
- Вы не посмеете этого сделать! - уже негодуя, произнес мистер Браун.
- Еще как! Хотя бы затем, чтобы никоим образом не остаться в долгу.
Мистер Браун полез в боковой карман пиджака, где у него лежала ручка с золотым пером, нажал на штырек, потом вынул платок, отвернулся, будто бы вытереть нос, и произнес:
- Смит, где вы?
Не более чем через десять секунд у столика появились два телохранителя мистера Брауна.
- Не советую вам совершать глупых поступков, мистер Браун! - Шеф отделения ФБР откинул полу пиджака, где висел кольт-45, сделал шаг и повернул голову. - Вы не за этим сюда прибыли. Желаю здравствовать! - И он вместе с девушкой направился к выходу.
Телохранители преградили было им путь, но мистер Браун, лицо которого вспыхнуло ярче мака, махнул платком.
- Выпьем за решительность мужчин! Это качество, однако, не снимает с них звания рогоносца… - И мистер Браун не отказал себе в удовольствии рассказать сотрапезникам историю, как он увел из-под носа нынешнего шефа флоридского отделения ФБР красавицу, которая позднее стала матерью его детей.
Когда дружный смех стих, Академик Майкл заметил:
- Сейчас не время и не место, но завтра утром я вам тоже кое-что расскажу. И давайте закругляться здесь. Я приглашаю! Мистер Браун, вы любите загадочных индусок…
Но вечер расстроился, и было решено ехать отдыхать. Однако по пути мистер Браун попросил завернуть в отделение телеграфной компании "Пост диспетч" и предложил подождать его у входа. Телеграмма была послана на итальянскую фамилию по адресу одной из аптек Лас-Вегаса, игорного города и притона гангстеров и мафиози. Вот ее текст: "СРОЧНО ПРИЛЕТАЙ С РОДСТВЕННИКАМИ МАЙАМИ ТЧК ОСТАНОВИЛСЯ У БРАТА ТЧК БИЗНЕС ЗАМАНЧИВ ТЧК РАЛЬФ".
Утром в кабинете Академика Майкла разговор о шефе местного отделения ФБР продолжился.
- Этот полицейский возомнил себя бог знает кем! Забыл свое место, - сказал Академик Майкл. - А надо бы его спросить, как и почему он упустил кастровского агента, который стремился проникнуть в мою лабораторию.
- То есть? - неподдельно удивился мистер Браун.
- Некий экспедитор по продаже мясо-молочных продуктов - фамилия его Домингес - завел знакомство с моим шеф-поваром и собирал информацию. Повар - мой шеф охраны это точно установил - сообщал о Домингесе вашему бывшему знакомому, но тот… как-то странно бездействовал, и Домингес улизнул.
- К вечеру, Майкл, у меня в кармане должен лежать подробный рапорт на имя главного инспектора за двумя вашими подписями. И забудем об этом! Я с нетерпением жду девяти вечера, когда состоится радиосеанс: главное сейчас - получить подтверждение удачной высадки. Похоже, "Х-2" приняло наш спектакль, как мы того хотели. Лодку-смерч они не догнали. Корабль-матку, к своему удовольствию, "уничтожили" и скорее всего рады.
- Издержки, однако.
- Пустяки! Старая посудина, которую давно надо было отправить на слом. Этот трюк - моя выдумка.
- Но там были люди. - Майкл отвел глаза.
- В том-то и дело, что не было. И орудия на эту калошу поставили никуда не годные. Люди открыли огонь, перевели орудия на автоматический режим, развернули посудину на обратный курс, заклинили румпель и сошли в другую лодку-смерч. Лодчонка же, на которой высадился агент, специальной конструкции - проходит боевое испытание, и, надеюсь, удачно. Она самостоятельно уходит от берега примерно на сто ярдов и бесшумно уничтожает себя. А кому придет в голову искать остатки моторчика на дне морском? Ясно?
- Мы движемся вперед. - Майкл говорил слова, приятные для мистера Брауна и для самого себя, - "Нулевой" вариант принял старт!
- Похоже. Теперь будем ждать сообщений, - ответил мистер Браун, а сам подумал: "Установить контакт с доктором, изъять из тайника деньги и охотничий билет, связаться с механиком, получить указание от Роландо о местах действия и… на охоту. А когда коммунисты спохватятся и втянутся, тут мы им и преподнесем… что надо!"
Москон походкой делового человека - как-никак он еще в прежние времена работал инженером в кубинском отделении телефонной компании США - вышел на Двадцать третью улицу и направился вниз, к набережной. Возле бело-розово-голубого отеля "Гавана-Либре" он пересек Двадцать третью улицу и в книжном магазине у входа в отель купил последний номер журнала "Верде Оливо", сложил его вдвое, засунул в задний карман брюк, закурил.
Поджарый, гладко выбритый, с аккуратно уложенными, по моде длинными волосами, Москон не походил на мужчину, который два года назад здесь же, на противоположной стороне улицы, в известном гаванском "дворце" мороженого "Коппелия", отмечал свое пятидесятилетие.
У каждого бывает особое, везучее место - церковь, ресторан, чей-то дом, парк, музей, игорный дом, улица. Посетил это место, побывал там и словно бы глотнул вина и заел кусочком просвиры - удача сама идет в руки. Москон вновь пересек Двадцать третью и прислонился к железной решетке сквера напротив внушительного, цвета поспевающей вишни, фасада кинотеатра "Яра". В прошлый свой нелегальный визит в подъезде дома на углу "L" и Двадцать первой, всего в сотне шагов от "Яры", он под видом сотрудника Центрального управления госбезопасности Кубы завербовал честного патриота из Министерства строительства. Тот функционирует и по сей день, информируя резидентуру ЦРУ о положении дел в Министерстве.
Этот успех принес тогда Москону вознаграждение в пять тысяч долларов, равное десятимесячному его содержанию. Сейчас он получал за каждый проведенный на Кубе день по пятьсот долларов.
От того самого здания, казалось, прямо на Москона, шел человек в оливково-зеленой форме капитана. Когда он приблизился, Москон отвел глаза и почувствовал холодок на спине.
"Василиск! - подумал Москон и оттолкнулся от решетки. - Только без змеиного хвоста и короны на голове. Пора! А то размечтался".
Москон спустился по Двадцать первой до улицы "О" и вошел в парк отеля "Насиональ". Там, у входа в бассейн, он купил билет, подождал еще немного, сверяя время по своим часам, и, словно нехотя, отправился купаться. Разделся он в общей кабине, где рядом было два свободных места. Свою белоснежную рубаху с короткими рукавами и двумя накладными карманами он повесил на крюк, а на соседнее место положил согнутый пополам журнал "Верде Оливо". Сделал он это ровно в одиннадцать часов утра - так было условлено. Через час, когда Москон возвратился в раздевалку, журнал лежал раскрытым на его месте, а рядом висели брюки и сверху точно такая же, как и его, рубаха. Взять ее вместо своей было делом одной секунды.
В доме № 510 по улице "Н" доктор Армас ждал прихода Москона с нетерпением. По инструкции реактив № 7, которым он пользовался, когда собирал информацию о 1-м съезде компартии Кубы, следовало применять лишь через полчаса после смешения двух разных жидкостей. Доктору же надо было успеть к часу дня в рабочую столовую, в затем на прием.
Москон вошел, небрежно снял рубаху, бросил её на руки доктора, а сам в башмаках завалился на диван, закурил и принялся насвистывать песенку Марии Лафоре "Мон амур, мон ами".
Доктор взбалтывал реактив в пробирке, когда услышал знакомую мелодию "Даунтауна" с переходом на "Кол ми". Москон тем временем пытался ответить на заданные самому себе вопросы: "С какой стати Фрэнк подался в гангстеры? Чего ему не хватало?"
Как только на спине рубахи, смоченной изнутри реактивом, начали проявляться очертания букв, Москон строго поглядел на доктора, и тот отступил к окну, посмотрел на часы, заспешил, попрощался и тщательно запер дверь снаружи на оба замка.
Еще через минуту можно было прочесть послание: "Лучшее место охоты конце недели; район Хагуэй-Гранде - Аустралия - Юка - Торьенте, начале следующей: линия Мантуа - Гуане, конце следующей: Нуэва-Херона - Санта-фе. Отеле "Рикардо" Пинар-дель-Рио найти Мигеля-"Трабуко" от Альберто. Отель острова Пинос зарезервировать. Диких голубей и перепелов покупает девять вечера по телефону 32-08-53 Роландо".