Ганс вынул газету из кармана и прикрепил ее к раме какой-то картины. В полгазетного листа было напечатано объявление:
ЭМИЛЬ И СЫЩИКИ
ЭТО ФИЛЬМ,
в котором участвует 200 детей,
в основе которого лежит действительное происшествие,
который снимался в Берлине в наши дни для детей от 8 до 80 лет,
который с завтрашнего дня доказывают в кинотеатре "Маяк".
Они прочитали это объявление несколько раз подряд. Густав ходил взад-вперед и выкрикивал:
- Заходите, уважаемые зрители! Вы увидите самых замечательных детей нашего времени! Заходите! В первой половине от смеха вы умрете, а во второй - вновь оживете!
- Я волнуюсь, как будто сам должен выступать, хотя это уже готовый фильм, в котором мы к тому же даже не участвовали.
- Да ведь никто не будет знать, что мы сидим среди зрителей, успокаивал его Эмиль. - Или, чего доброго, ты проболтался, Ганс?
- Что вы, ни слова! - уверил ребят будущий официант. - Про вас здесь никто ничего не знает.
- Твое счастье, - сказал Густав. - Нам неохота, чтобы на нас глазели.
- Этого еще не хватало! - воскликнул Вторник. - Мы мальчишки, а не кинозвезды.
Вдруг Ганс ударил себя по лбу:
- Ну и дырявая же у меня башка! Я ведь пришел, чтобы позвать вас покататься на парусной лодке! Поэтому я и встал так рано. Давайте уедем подальше и устроим где-нибудь пикник. А после обеда вернемся.
- Я останусь дома. Сегодня я дежурный, - сказал Эмиль.
- Что за чушь! - возмутился Густав. - Дом никто не унесет. Поедешь с нами, погремушка!
- Места всем хватит, - сказал Ганс. - Да и каюта там есть.
Но Эмиль стоял на своем.
- Я тоже не смогу с вами поехать, - сказал Вторник. - Мне надо вернуться к обеду. Если я не приду обедать, родители запретят мне тут ночевать, это уж точно. И тогда я не смогу участвовать в погоне за мистером Байроном. Я уже пропустил один раз самое интересное, просидел тогда все время у телефона. Но на этот раз я буду с вами, и все!
- Ну что ж, тогда мы втроем пойдем на яхте. Завести мотор, если надо будет, я смогу, но в парусах, так и знайте, я ничего не смыслю.
- Зато я смыслю, - сказал Ганс. - А вы будете слушаться моей команды.
Они побежали на кухню, и Профессор выдал им продукты для пикника. Они взяли с собой яблоки, консервы, колбасу, хлеб, масло, ножи, вилки, тарелки и даже салфетки положили в корзинку.
Эмиль, как дежурный, записал в тетрадь, что выдано.
Густав схватил битком набитую корзину:
- Я ее понесу. С продуктами надо бережно обращаться.
- Все это мура! - сказал Эмиль и засмеялся.
- Вовсе не мура, - возмутился Густав. - Еду надо уважать.
И они все пошли к причалу.
- Возвращайтесь вовремя! - крикнул Эмиль, когда Густав уже завел мотор. - У нас сегодня еще много дел впереди.
- Ау-у! - крикнул Густав, садясь за весла.
- Он опять жрет яблоко, - сказал Вторник Эмилю и тоже крикнул в ответ: - Ау-у!
Лодка выходила из гавани. Ганс стоял у мачты и подымал большой парус.
Профессор надел берет и помахал ребятам. Яхта прошла мимо причала в открытое море. Дул легкий ветерок.
- Они уже заглушили мотор, - сказал Вторник.
Эмиль кивнул и, рукой защитив глаза от солнца, провожал взглядом друзей. Ганс поднимал теперь фок-мачту. Яхта держала курс на северо-запад.
Яхта "Кунигунда IV" шла уже несколько часов. Все еще дул легкий бриз. Ганс показал Профессору и Густаву, как надо обращаться с парусами.
Ребята были счастливы, что плыут в открытое море. Они уже перекусили, и вообще все получалось как нельзя лучше. Солнце сияло. Ветер ласкал их загорелые лица, словно хотел подружиться с ними.
Густав забрался в маленькую каюту, лег на койку и заснул. Ему снилось, что он мчится на своей мотоциклетке прямо по воде.
Профессор сидел рядом с Гансом, который управлял парусом, и глядел на море. Иногда он видел проплывающую мимо медузу, иногда рыбу.
Вдруг Ганс Шмаух крикнул:
- Это что такое? - и показал вперед.
Это был остров, и они направили к нему лодку.
- Давайте подплывем поближе, - предложил Ганс.
- А чего там смотреть? Песок да трава, - сказал Профессор.
Они подплыли уже совсем близко к острову.
- Пальма! - завопил вдруг Ганс. - Посреди Северного моря - пальма! Кто бы мог подумать?
- Судя по ее виду, она больна гриппом, - поставил диагноз Профессор.
И тут яхту здорово тряхнуло! Ганс и Профессор свалились с сидений.
Густав вскочил на ноги и больно стукнулся головой о потолок каюты. Ругаясь, он выполз на свежий воздух.
- Мы что, тонем? - осведомился он.
- Нет, наоборот, мы сели на мель, - сказал Шмаух. Густав огляделся по сторонам.
- Погремушки вы, а не моряки. Мимо этой жалкой кучки песка не могли проехать? Был бы еще настоящий остров!
Он вылез из лодки…
- Сесть на мель в открытом море - это же надо!..
- Все из-за пальмы: я хотел разглядеть ее получше, - смущенно пробормотал Ганс.
- Теперь уж наглядишься на нее вдоволь! - гневно крикнул Густав и подошел к этому причудливому растению. - Редчайший экземпляр. Пальма-то в горшке!
Профессор взглянул на часы.
- Нам пора возвращаться. Кончайте глазеть.
Они все навалились на лодку, пытаясь столкнуть ее с мели. От напряжения ребята стали красные как раки. Но лодка не двигалась с места. Ни на сантиметр!
Густав разулся и вошел в воду.
- Раз-два, взяли, - скомандовал он, - все вместе, толкайте! Раз-два, взяли!
Он поскользнулся на водорослях, плюхнулся в воду и исчез на несколько секунд.
Когда он вновь появился на поверхности, он долго отплевывался и в бешенстве ругался. Потом снял совершенно мокрый тренировочный костюм и повесил его сушить на ветку пальмы.
- Ну вот, видишь, и тропическое растение пригодилось, - заметил Профессор.
Они снова уперлись в нос яхты и, наверно, не меньше получаса пыхтели, как грузчики, которые переносят рояль. Но яхта, увы, не рояль. Она по-прежнему не двигалась с места.
- Чертова посудина! - кричал Ганс. - Ну, давайте. Раз-два, взяли… Еще раз - взяли…
Но, как они ни старались, ничего не получалось.
- Веселая история! - сказал Густав. - Что будем делать, ребята, если нам не удастся столкнуть ее с мели?
Ганс лег на корму и закрыл глаза.
- Уберем паруса и станем островитянами. Счастье, что у нас есть с собой консервы.
- Теперь уже ничто не помешает нашему свободному развитию. Здесь нет ни телефона, ни почтового ящика. Настоящие робинзоны!
Профессор ударил кулаком по песку.
- Мы должны вернуться! - крикнул он. - Должны!
Густав огляделся. Вокруг не было ничего, кроме воды и облаков. Он зло рассмеялся:
- Пошли пешком, Профессор, тут недалеко!
Глава одиннадцатая
ПРОВЕРКА ПАСПОРТОВ
Вечерело. Солнце зашло за облако и залило небо и море розоватым светом.
Эмиль и Вторник уже больше часа стояли на причале и ждали ребят. Эмиль приготовил им бутерброды. Вторник, сжимая под мышкой пакетик, прыгал на ножке от радости, что будет участвовать в таком интересном приключении.
В гавань один за другим возвращались парусники разных форм и размеров. Но та яхта, которую они ждали, почему-то не появлялась.
- Вот они! - крикнул Вторник, показывая на лодку, направляющуюся к причалу. Но это были не они.
- Как-то странно, - сказал Эмиль. - Будем надеяться, что с ними ничего не случилось.
- А что с ними может случиться? Море как зеркало, полный штиль. Просто ушли небось далеко, и все. Эмиль крикнул проплывающей лодке:
- Вы не встречали "Кунигунду IV"?
- Нет, мы вообще девочек не видели! - крикнул парень в ответ, а его спутники рассмеялись.
- Дурак! - буркнул Вторник.
- Подождем еще полчаса, - решил Эмиль. - Если их не будет, придется идти в Грааль пешком, а не ехать на мотоциклетке.
Они терпеливо ждали. Потом Эмиль вынул из кармана листок бумаги и написал записку: "Мы без вас пошли в Грааль. Поторопитесь! А то пропустите пароход". Он прикрепил эту записку к столбу, к которому привязывали "Кунигунду", так, чтобы, причалив, они ее сразу заметили.
- Их все еще нет? - спросил Эмиль, вернувшись к Вторнику.
- Как видишь!
- Бродяги несчастные! Ну, делать нечего, придется переть пешком.
И ребята отправились в Грааль. Они шли быстрым шагом, иногда переходя на бег. В лесу было сумрачно и влажно.
Рядом тянулись болота. Тучи комаров преследовали путников. Лягушки прыгали по тропинке. Где-то вдали куковала кукушка. Через час они вышли на луг, где паслись черно-белые коровы. Одна из них - а может, это даже был бык - помчалась на них галопом, опустив голову. Они со всех ног бросились наутек. Наконец они добежали до какой-то ограды, перебрались через нее и оказались на песчаной дороге, ведущей к пляжу. Корова - а может, и бык удивленно и серьезно посмотрела на ребят, потом повернулась и потопала к стаду.
- Вот зверюга! - сказал Вторник, тяжело дыша. - Еле убежали. Я чуть не потерял пакет с бутербродами.
В это время Профессор на острове глядел на часы.
- Сейчас пароход отходит из Грааля, - сказал он. - С ума сойти можно!
У Ганса, лежавшего на песке под пальмой, глаза наполнились слезами.
- Я во всем виноват! Делайте со мной, что хотите.
- Высказался! Несет невесть что! - воскликнул Густав. - Господа, только в беде познается величие души! - заговорил он, передразнивая Ганса. - Не беспокойтесь, Эмиль и без нас покажет этому мистеру Пашульке, где раки зимуют. У Эмиля и Вторника котелки еще варят.
- Без нас у них с погоней ничего не выйдет, - сказал Профессор. - Эмиль и Вторник - всего двое сыщиков - это мало. К тому же они наверняка все еще стоят на причале в Корлсбюттеле и ждут нас. Может, они как раз в эту минуту заявляют в полицию, что наша лодка пропала.
Густав был другого мнения:
- С чего это Эмиль будет обращаться в полицию? Что с нами может здесь случиться? Мы переспим ночь в каюте. Еды у нас тоже хватит. Ну, а завтра пройдет какое-нибудь суденышко мимо этого идиотского острова.
- Ты рассуждаешь по-своему, - возразил Профессор. - Но Эмиль ведь не знает, что мы сели на мель. Откуда ему знать?
Густав растерялся:
- Ты прав. Конечно, он этого не знает. Я иногда бываю таким дураком!
- Эмиль, наверное, думает, что мы перевернулись, - печально сказал Ганс. - Что мы уже едва держимся на поверхности, цепляясь за киль лодки, что мы вот-вот потонем. - Он так расстроился, что даже высморкался. - А завтра утром дядя возвращается из Швеции.
- Да, старик, без пощечины дело не обойдется, - задумчиво сказал Густав. - Может, нам лучше навсегда остаться на этом островке? Мы здесь вполне прокормимся рыбой. Не верите? А из паруса соорудим кибитку, как у кочевников. Может, на этом идиотском архипелаге есть и кремень. Тогда мы будем вылавливать бревна и доски, сушить их и жарить на костре рыбу. Утром, в обед и вечером - рыбу. Как вам нравится мое предложение?
- Достойное тебя, - с насмешкой сказал Профессор. - Может, в один прекрасный день на этой пальме вырастут кокосовые орехи, да? В их скорлупе будем запекать яйца чаек. А кокосовое молоко лить в кофе.
- А разве у нас есть кофе? - удивился Густав.
- Столько же, сколько у тебя ума в башке! - заорал Профессор. - Ганс, а воды у нас надолго хватит?
- Если будем экономить, примерно на сутки.
- Уж будем экономить, не сомневайтесь, - строго сказал Профессор. - Нам должно хватить этой воды на два дня. Есть надежда, что завтра пойдет дождь. Тогда мы расставим пустые консервные банки и соберем дождевую воду.
- Вот здорово! - воскликнул Густав. - Профессор, ты, как всегда, отличный стратег.
- А продукты я запру, - сказал Профессор. - Я сам буду их распределять.
Густав зажал себе уши:
- Прошу вас, не говорите о еде. А то я сразу захочу есть.
Профессор подошел к берегу и стал смотреть на море. Густав ткнул Ганса в бок и тихо спросил:
- Знаешь, как он стоит?
- Нет.
- Как Наполеон на острове Святой Елены, - прошептал Густав и захихикал.
Когда пароход причалил в Корлсбюттеле, Эмиль и Вторник, сидевшие в каюте, кинулись к иллюминатору.
- А вдруг Байрон не сядет, что тогда? - спросил Вторник.
- Тогда мы с быстротой молнии выскочим на палубу и спрыгнем прежде, чем они успеют убрать чалку, - объяснил Эмиль. - Но ты зря волнуешься: вот он идет.
Мистер Байрон и Макки поднялись по трапу. У них было несколько больших чемоданов. Акробат подошел к перилам,
Макки сел на скамью. Отдали концы, заработал мотор. Пароход медленно отчаливал.
Мальчики в каюте глядели в иллюминатор на берег. Освещенные окна домов становились все меньше и меньше. За бортом плескалась вода.
- Пахнет нефтью, - прошептал Вторник, - мне плохо.
Эмиль открыл иллюминатор - в каюту ворвался холодный ночной воздух. До них долетали соленые брызги. Вторник высунул голову и глубоко вздохнул, потом сел на диванчик, улыбнулся Эмилю и сказал:
- Если бы мои родители знали, где я!
Эмиль тоже подумал о своей маме в Нейштадте и о бабушке в Копенгагене. Потом он взял себя в руки и похлопал Вторника по коленке:
- Ничего, малыш, все будет в порядке. Не унывай. И смотри в оба. В Хайдекруге должен сесть Ганс. Тогда мы будем знать, что все на своих постах. А остальное - пустяки!
Но Эмиль ошибся: Ганс Шмаух не сел на пароход в Хайдекруге! Еще больше Эмиля этому удивился господин Байрон. Он устроился рядом с Макки и почесал затылок. Они плыли мимо темнеющего в ночи леса.
Эмиль встал. Вторник испуганно вскочил вслед за ним.
- Куда ты? - прошептал он.
- Время действовать, - сказал Эмиль. - Ребята почему-то задержались. Значит, мы должны сами все проделать. Пошли!
Они поднялись по лестнице и стали бродить по палубе.
Под дымящей трубой за чемоданами сидели мужчина и мальчик.
Эмиль подошел к ним. Вторник, который все еще держал в руке пакет с бутербродами, стал рядом.
- Мистер Байрон, мне надо с вами поговорить, - сказал Эмиль.
Байрон удивленно поднял глаза:
- В чем дело?
- Я пришел по поручению моего друга, - сказал Эмиль. - Мы знаем, что вы ждете Ганса Шмауха, который должен был сесть на пароход в Хайдекруге. Мы знаем также, что вы хотите с ним бежать.
У мистера Байрона глаза засверкали от злости.
- А почему он не пришел? Это твоя работа, гаденыш?
- Выбирайте, пожалуйста, выражения. Я ведь вас не обзываю.
- Валяй, Эмиль, не стесняйся, - сказал Вторник.
- Ах, тут, оказывается, еще один гаденыш!
- Добрый вечер, господин Пашульке, - сказал Вторник.
Байрон криво усмехнулся.
- Мы пришли к вам из-за Джекки, - объяснил Эмиль. - Как вам только не стыдно бросить мальчишку среди ночи на произвол судьбы!
- Он мне больше не нужен!
Вторник решительно вышел вперед:
- А почему? Потому, что он стал слишком тяжел для вас. Мы все знаем. Но разве это основание?
- Еще бы! Я не могу с ним больше работать, и мой репертуар от этого сильно страдает. Я артист! Вы в состоянии это понять? Я мог бы выступать в Лондоне в "Колизее"! Как это я два года назад не догадался, что этот щенок будет так быстро расти! Убиться можно!..
Эмиль пришел в ярость:
- Ну и убивайтесь! Мы вам мешать не будем. Я не понимаю, как человек может быть таким бездушным. А что будет с Джекки?
- Может, ему просить милостыню? - вкрадчиво спросил Вторник. - Или утопиться в море? Вы хотите, чтобы его забрали в колонию? Мы этого не допустим, учтите!
- Мы с ребятами решили, - сказал Эмиль, - что вы должны вернуться с нами в Корлсбюттель.
- Вы решили! - Мистер Байрон сделал страшные глаза. - Не суйте нос в чужие дела, птенцы желторотые. Лучше учите уроки.
- У нас сейчас каникулы, господин Пашульке, - заметил Вторник.
- Мы ни за что не допустим, - сказал Эмиль, - чтобы вы делали несчастным одного из ваших близнецов только потому, что он растет. Я еще раз предлагаю вам вернуться с нами назад. Через несколько минут мы прибудем в Варнемюнде. Там нас ждут друзья. Если вы решите ехать дальше, мы передадим вас полиции.
Ссылка на полицию пришлась мистеру Байрону явно не по вкусу.
- Ну, так как? - спросил Эмиль после нескольких минут тягостного молчания. - Вы будете выполнять свои отцовские обязанности? Или предпочитаете попасть в полицию?
- Отцовские обязанности? - переспросил атлет с заметным облегчением.
- Вот именно, господин Пашульке. Вам эти слова незнакомы?
Мистер Байрон зловеще рассмеялся:
- Так вот почему этот клоп все называет меня Пашульке. Моя фамилия вовсе не Пашульке. Мальчики так и ахнули:
- А как?
- Андерс.
- У вас есть при себе какой-нибудь документ?
- Паспорт.
- Разрешите мне посмотреть ваш паспорт, - вежливо попросил Вторник. А так как атлет не обратил никакого внимания на его слова, Вторник добавил: Впрочем, можете предъявить паспорт полиции, если вам это больше нравится.
Мистер Байрон вынул паспорт из кармана. Вторник взял его и стал изучать с тщательностью пограничника.
- Верно, - сказал наконец Вторник. - Мистер Байрон по паспорту в самом деле Андерс. И Вторник прочитал:
- "Профессия - артист. Рост - выше среднего. Сложение - атлетическое. Лицо - обыкновенное. Цвет волос - черный. Особые приметы - татуировка на правой руке". - Он вернул паспорт. - Все в порядке. Благодарю вас.
- Так вы в самом деле не отец Джекки?
- Нет, - буркнул Андерс. - Я ему не отец и даже не мать. Джекки и Макки вовсе не близнецы. И даже не братья. Макки в действительности зовут…
- Джозеф Кортерхан, - сказал сам Макки. - А фамилия Байрон и наши имена - Джекки и Макки - все это только для сцены. Мне, конечно, тоже жалко Джекки, что говорить! Но мы в самом деле не можем больше с ним работать. Парню не повезло - он слишком быстро растет.
Лучи варнемюндского маяка уже освещали море и небо. И приветливо светились окна гостиницы.
Эмиль все еще был пришиблен, но он взял себя в руки и сказал:
- И все же я считаю несправедливым, что вы вот так бросили бедного мальчишку. Мы все чувствуем себя ответственными за его будущее. Потому я вынужден вас попросить передать мне для него деньги. Чтобы он мог прожить хотя бы несколько недель, пока не устроится.
- И не подумаю давать незнакомым мальчишкам деньги! - возмутился Андерс.
- А мы вам дадим расписку, - сказал Эмиль, вынимая из кармана лист бумаги.
- А если я не дам? - с издевкой спросил Андерс.
- Тогда мы передадим вас полиции, - сказал Эмиль.
- Да я ведь не отец Джекки! - воскликнул Андерс. - При чем здесь полиция?
- Пусть полиция в этом разберется, - невинно сказал Вторник. - Им виднее.
- Я пишу вам расписку на сто марок, - сказал Эмиль, подходя к фонарю.