- Самое непосредственное. На самом деле, Лев Николаевич, скрыто, поддерживал отношения с Литовченко не с девяносто седьмого, как это проявилось в СМИ, а на год раньше, когда тот проводил схемы с газом в обход украинского правительства. А вот свёл их вместе, никто иной, как Богдан Васильевич Петренко. Правда, "комсомолец" тут же ушёл в тень, потому его роль и не высветилась в своё время. Хотя, кое что известно… Отношения между компаньонами испортились спустя два года. Когда в их дела вмешались люди Кучерука. Луговой моментально отошёл в сторону. Литовченко чуть не попал под статью. Богдан Васильевич на тот момент занимал роль посредственного политика средней руки в партии социалистов. И вот тут начинается самое интересное. Петренко опосредованно вмешивается в дело Литовченко, когда на того прокуратура начала "шить статью". Возможности у Петренко к тому времени появились: он занял должность первого зама спикера парламента. При его "содействии" расследование буксирует. Но никто тому не придаёт особого внимания. Потому, как Петренко в тот момент "проталкивал" в Верховной Раде предложения президента. А связываться с человеком "папы", ясное дело, никто не хотел. Хотя, Кучерук, как известно, всегда находился в оппозиции к Литовченко.
- Боялся, что может открыться его роль. - высказался генерал.
- Не факт, но скорее всего. Торможение дела Литовченко продолжается до выхода на сцену Козаченко. Убедительная победа оппозиции на парламентских выборах заставила власть прекратить расследование. "Комсомолец", неожиданно для Кучерука, меняет ориентацию. Причины понятны. Хотя того веса, на который рассчитывал в оппозиции, он так и не получил. Комсомольцам, пусть даже и бывшим, первые помощники Козаченко, Цибуля и его люди не очень то доверяют.
- А их отношения с Луговым?
- Более не встречались. По крайней мере, таковых данных у нас нет.
- Непонятно. - Щетинин провёл рукой по волнистым седым волосам на голове. - По идее, Луговому было бы проще встретиться со своим старым товарищем по газовому консорциуму, господином Литовченко, вторым человеком в оппозиции, правой рукой "Козачка", чем с человеком, к которому нет полного доверия в партии. Вопрос. Что скажешь, Герман?
Полковник произнёс, словно бросился в ледяную воду:
- На вопрос, почему политолог не встретился с Литовченко я себе ответил так: они тогда, в девяносто девятом, не просто разошлись, а конкретно разбили горшки. - Медведев спрятал фото. - Я познакомился с материалами по делу консорциума. Луговой, здесь, в Москве, выступил свидетелем на следствии. Хотя, должен был сесть на нары вместе с Литовченко. Что, собственно, последнего и взбесило. С тех пор они не контактировали. Личная вражда. А вот почему "тёзка" выбрал именно Петренко, непонятно.
- Итак, у нас два неизвестных. Первое: так передал Луговой информацию Петренко или нет? И второе: если передал, то почему "комсомолец" протянул время, и позволил отравлению состояться? - генерал вынул из кармана носовой платок, вытер лоб.. - Снова возвращаемся к вопросу по фамилии Петренко. Была ли какая-то своя, личная цель у этого сукиного сына, чтобы промолчать? И ответим так: скорее всего, была. А потому, Герман. - Щетинин принял решение. - делаем следующее. "Михайлову" временно прекратить работу с контактёром. Если Петренко - человек Шлоссера, а мы не смогли этого понять, то первый удар придётся по Мюнхену. Пока не проясним ситуацию, со Шлоссером никаких активных действий. Ну, а если Петренко играет свою, собственную игру, то у нас появляется шанс повлиять на "Казачка" и его окружение изнутри. А это то, на что мы даже и не рассчитывали. - Щетинин тяжело опустил своё тело в кресло. - Вот что, переключись полностью на Украину. Знаю, - отмахнулся генерал. - Молдова и Белоруссия подождут. И ещё. Проверь, с кем встречался политолог перед отъездом на Украину здесь, в столице. Проследи все его контакты. Только поторопись. Чувствую, начинается весёлое время.
* * *
- Камеру установил? - Михаил прикинул расстояние до президиума и трибуны. Нормально.
- Будь спок. - отрывисто отозвался Володя. - Запишу в лучшем виде. Слушай, а чего ты Молчуненко свой репортаж отдаёшь? Давай я сработаю и на тебя, и на него.
- Лучше сработай так, чтобы всё до мельчайших деталей было записано. И аппаратуру в нужный момент не заело.
- Обижаешь, начальник. - Володя ещё раз всё проверил и показал пальцами "о-кей".
Молчуненко, не вслушиваясь их разговора, склонился вниз, с балкона прессы, и внимательно всматривался в метущихся между рядами кресел депутатов.
Зал народных избранников напоминал муравейник, потревоженный чьей-то невидимой злой волей. Бесцветные фигуры безликих народных трибунов суетливо сновали вдоль мягких кресел, по ковровым покрытиям проходов, от президиума к лидерам и обратно. На серых лицах вырисовывалась озабоченность теми глобальными процессами, которые они сами создавали, и сами с великими трудами преодолевали.
- Что вас так заинтересовало? - Михаил тоже взглянул вниз, но ничего примечательного для себя, не обнаружил.
- Что-то произошло.
Самойлов присмотрелся более внимательно.
- Ничего особенного не наблюдаю.
- От того, что вы в первый раз на подобных мероприятиях.
- А что вы увидели?
- Обычно нардепы перед началом заседаний спокойны, уравновешенны. Шутят, обсуждают промеж собой всякую всячину. Читают прессу. В основном, "жёлтую". Пока объективы телекамер на них не наведены. Это после, в свете театральных рамп, они себя подогревают. А так - ни дать, ни взять, светский клуб, со своими правилами, и законами. А сейчас смотрите какое движение. Как в муравейнике. Такое случается крайне редко.
Однако, Самойлов нацелил свой взгляд не вниз, а на коллег, украинских телевизионщиков. Те торопливо монтировали аппаратуру, проверяли, как она закреплена, в спешке вставляли кассеты с плёнкой и, при этом, о чём-то негромко перешёптывались. Да, кажется прав Молчуненко. Что-то произошло.
Заседание началось во время. На повестке дня стояли вопросы, связанные с аграрным сектором. Партия аграриев, естественно, являлась основным докладчиком. Спикер парламента Алексеев Юрий Валентинович, объявил о начале работы, и хотел, было, предоставить слово основному докладчику, но, неожиданно передумал. Внимательно посмотрел на монитор, вмонтированный в стол, напротив него, бросил взгляд на депутатский, оппозиционный, корпус, сидящий по правую руку от места спикера, пожал плечами и сказал в микрофон:
- Уважаемые депутаты! В распорядок рабочего дня Верховной Рады вносятся небольшие изменения. Только что поступила просьба дать слово для выступления Козаченко Андрею Николаевичу, народному депутату, фракция "Незалежна Україна", 115 территориальный округ. А после заслушать представителя от аграрной партии. Нет возражений? - в зале установилась напряжённая тишина. - Прошу вас, Андрей Николаевич. Время для выступления пять минут.
Козаченко покинул своё кресло и направился к трибуне.
Володя впился в глазок, развернул камеру и направил её на идущего депутата.
Михаил присвистнул.
Андрей Николаевич шёл, медленно передвигая ноги, точнее шла у него правая нога, а левая практически не двигалась, приволакивалась. Правой рукой депутат иногда опирался о спинки кресел, в то время, как левая, словно перешибленная твёрдым предметом, свисала плетью вдоль тела. Когда Козаченко поднялся на трибуну, Володя не удержался и сделал жест рукой, подзывая Михаила..
- Что такое? - спросил Самойлов.
- Сам взгляни.
Журналист прильнул к оптической трубке, силой линз приблизившей кандидата в президенты до самых крупных размеров. Всегда волевое, симпатичное лицо кандидата в президенты теперь стало почти неузнаваемым. Веко левого глаза слегка повело, от чего казалось, будто Козаченко постоянно нервно подмигивает. Самойлов всмотрелся более внимательно. И тут же отметил: у Козаченко повело всю левую сторону лица. Полностью. Таким Самойлов видел выражение лица у своего отца, когда у того случился инсульт. Складывалось ощущение, будто уголок рта кандидата привязали невидимой нитью к уху, что не давало губам нормально двигаться.
Козаченко начал говорить. В зале наступила тишина. Все видели, с каким трудом даётся Андрею Николаевичу каждая фраза, каждое слово.
- Меня отравили. - начал Козаченко без о всяких вступлений и предисловий. - Посмотрите на меня. Посмотрите на моё лицо. Вслушайтесь в мою дикцию. Перед вами сотая доля того, что я пережил за последние сутки. То, что произошло - не случайно. А преднамеренно. Меня отравили перед выборами. Отравили в надежде, что кандидат от оппозиции оставит предвыборную борьбу. Но они просчитались! Я - жив! И требую расследования! Открытого, прямого и беспощадного! Потому, что меня отравила власть! - указательный палец Козаченко устремился в сторону пропрезидентского депутатского корпуса. - Та самая коррумпированная власть, которая доживает свой последний срок. Которая почувствовала силу во мне и моём движении. Которая не даёт нам возможность открыто выступать перед народом. И вот теперь, когда эта преступная власть поняла, что её дни сочтены, решила свести со мной счёты. Но они просчитались! Я выжил! Я мы продолжим борьбу! Знайте: мы не сдадимся! Вам - Козаченко всем телом повернулся в сторону кресел депутатов, лоббирующих президента. - не хватит яда! Вам не хватит "Камазов". Вам не хватит пуль, чтобы остановить нас. Сегодня вы хотели убить меня, но у вас ничего не вышло! Как не получится у вас и с другими. - голова оппозиционера повернулась в сторону спикера. - Я требую немедленно созвать парламентскую комиссию по расследованию преступления, совершённого против народного депутата. Я подал заявление в Генеральную прокуратуру, по факту покушения на мою жизнь. И я знаю, сейчас в этом зале сидят те, кто подмешал яд в мой стакан. А потому, хочу им сказать: никакая депутатская неприкосновенность их не спасёт от наказания за совершённое преступление. Бандиты должны сидеть в тюрьмах! И они будут в них сидеть! Нас не победить!
По залу прошёл ропот, переходящий в непонятный гул. Оппозиция повыскакивала с мест и блокировала подступы к трибуне, на которой стоял Козаченко. На выкрики из зала, что бывший премьер клевещет на власть, оппозиция отвечала свистом и выкриками о преступности действующего режима. Алексеев сделал попытку успокоить зал, но это ни к чему не привело. Повестка дня оказалась сорванной.
Зал взорвался многоголосьем. С одних рядов неслись выкрики о преступной власти. С центральных кресел кто-то пытался перекричать оппонентов своими аргументами в пользу президента. Алексеев попытался, было, навести в зале порядок, но видя, как обстановка накаляется с каждой минутой, передумал дальше вести заседание Верховной Рады и объявил о вынужденном перерыве.
Козаченко, с трудом стоявшего на ногах, вывели под руки из зала заседаний, в котором обстановка, к данной минуте, накалилась до предела.
- Как тебе происшедшее? - спросил Самойлова Геннадий Сергеевич Молчуненко, когда они через полчаса покинули здание Верховной Рады.
- Круто. У вас всегда так?
- Как?
- Непредсказуемо и со спецэффектами? - Самойлов притормозил и быстро повернулся в сторону оператора. - Подождите. Володя, камеру. Быстро!
Михаил выхватил микрофон из рук Дмитриева. Навстречу им двигался один из помощников Козаченко, Богдан Петренко. Самойлов с Володей перегородили путь вице-спикеру:
- Разрешите несколько вопросов.
Депутат вскинул глаза и удивлённо посмотрел на Самойлова:
- Ты?
- Насколько тяжело болен Андрей Николаевич? - спросил Самойлов, не отвечая на поставленный вопрос.
- Я не уполномочен отвечать. - Петренко сделал шаг в сторону, но оператор перегородил ему дорогу.
- А чем его отравили?
- Выключите камеру. Я говорить не буду. - депутат бросил взгляд по сторонам, явно кого-то выискивая. Кажется, сейчас будут бить, и, вполне возможно, ногами. - неожиданно Дмитриеву вспомнилась фраза из романа Ильфа и Петрова.
И действительно, через несколько секунд телевизионную группу окружили незнакомые молодцы, в офисном обмундировании, с короткими причёсками, добрыми лицами, и благими намерениями.
- Володя, выключай. - Самойлов усмехнулся, и спрятал микрофон.
Петренко сделал отмашку охране, окинул долгим взглядом журналиста:
- А мне сказали, будто тебя попёрли с телевидения.
- Наша земля всегда была щедра на слухи. К примеру, о тебе до сих пор в Москве болтают.
- Кто? - Петренко сделал удивлённое выражение на лице.
- Многие. Всё-таки в ленинском комсомоле Богдан Петренко был не последней фигурой.
- Дела давно минувших дней.
- Но приведшие тебя в депутатское кресло. По старой памяти.
Петренко прищурился:
- На что намекаешь?
- Какой тут намёк? Прямой текст. Володя, пошли. - Самойлов перекинул сумку через плечо, и помахал депутату, - Привет Пупко.
- Кто это? - спросил оператор, когда они отошли на приличное расстояние.
- Козёл. - Самойлов сплюнул под ноги, - Бывший второй секретарь ЦК ВЛКСМ. У нас с ним в девяностом конфликт вышел.
- Когда ты в "Позиции" начинал работать?
- Тогда. - Самойлов снова сплюнул сквозь зубы. - Как начал, так, благодаря ему, и кончил. Одно радует: после нашей передачи у этого урода контракт сорвался. - Самойлов рассмеялся. - А деньги там были приличные. Представляю, как ему по голове компаньоны настучали. После развала Союза ничего о нём не слышал. А вот видишь, где пригрелся.
- Наш шеф свой стартовый капитал тоже начинал не бабушкиного наследства. - заметил Володя.
Михаил осмотрелся по сторонам:
- Все они одним миром мазаны. Может, пойдём по сто грамм на душу населения примем? Что-то настроение совсем пропало.
- Так я за рулём.
- Значит, возьмём домой бутылку. Или две.
* * *
"Один из представителей окружения Андрея Николаевича Козаченко, фамилию просил не называть, признался, что отравление кандидата в президенты от оппозиции могло произойти на даче руководителя СБУ О. А. Тимощука, где А. Н Козаченко впервые почувствовал недомогание. Именно там, попробовав крабов, креветки и другие рыбные продукты, Андрей Николаевич ощутил недомогание. Так, как до приезда на дачу Тимощука лидер оппозиции нигде пищу не принимал, то вопрос об ответственности руководителя СБУ напрашивается сам собой.
Телеканал "Свобода", 13 сентября, 200…"
* * *
"Решением, принятым Верховной Радой Украины, создана парламентская, следственная комиссия по факту отравления кандидата в президенты Украины, депутата Верховной Рады Козаченко Андрея Николаевича. Председателем комиссии назначен….
Газета "Интересы Украины", 15 сентября, 200…"
* * *
Лосев придвинул стул к ногам Синчука, заставив того присесть, в результате чего, на всеобщее обозрение, проявился круглый живот Станислава Григорьевича, на котором полы пиджака едва сходились, да и то только в том случае, когда хозяин костюма стоял.
- Рассказывай. - Тимощук взял со стола зажигалку в форме бронзовой статуэтки, изображавшую фигуру рыцаря средних веков.
- О чём рассказывать? - подполковник с недоумением смотрел на руководство. Лосев присел на соседний стул, с левой стороны от допрашиваемого. Так, чтобы свет от окна падал в лицо допрашиваемого.
- Ты из себя тут дурочку не строй! - Тимощук едва себя сдерживал. - Кто отвечал за безопасность на моей даче?
- Я. - подтвердил Синчук.
- И где она, твоя безопасность? - Олег Анатольевич кивнул в сторону телевизора, по которому, в записи, шло выступление Козаченко с трибуны парламента. - Где, я тебя спрашиваю?
Станислав Григорьевич сплёл пальцы рук. Всё-таки сидеть перед начальством, да к тому же отчитываться не самое приятное занятие.
- Его могли отравить и до приезда к вам.
- Ты меня за кого, за идиота считаешь? - Тимощук вскочил с места, - Да мне плевать, где и кто отравил Козаченко. Меня интересует, откуда журналисты пронюхали, что он был у меня? Синчук, тебе что было доверено?
- Проследить, чтобы по внешнему периметру от вашей дачи была установлена охрана, и не находилось ни одной машины, которая бы вызвала подозрение.
- И? - глава СБУ склонился над подчинённым.
- Мы всё выполнили в соответствии с инструкцией.
- Да плевать я хотел на твою инструкцию! - с губ Головы СБУ слетела слюна на костюм подчинённого. - Ты должен был проследить, чтобы ни одной машины, ни одного подозрительного лица не было возле моей дачи на расстоянии в пятьсот метров! Ты это выполнил?
- Так точно.
- Тогда откуда в газетах появилось сообщение о том, что Козаченко был у меня, и, как говорят эти писаки, вполне возможно, получил ядовитую дозу в моём доме? Кто мог им сообщить о встрече?
Синчук промолчал, хотя на языке ответ вертелся. И звучал он так: да хрен его знает! Вон, может Лосев им подсказал. Или Петренко, тот тоже в тот вечер крутился на даче. Или кто из охраны. Или повара. Конюх. Тренер, который летом жил на даче генерала. Да мало ли кто? В наше время продать информацию - святое дело. Главное, сделать это подороже. А орать все умеют. На то он и генерал, чтобы кричать на подчинённого. Пусть выговорится. Не в первый раз. А начнёт оскорблять, так можно и рапорт на стол положить. По собственному. И пошло всё оно…