* * *
"Х-23.
"Апостол" возвращается в Киев.
Шон"
* * *
"Совершенно секретно.
Код доступа: 5539627
Экземпляр: один.
Входящий номер: 688/ 317
От кого: посольство Российской Федерации в Вене, Австрия.
Кому: руководителю службы внешней разведки Российской Федерации
Проклову В. В.
Козаченко возвращается в Киев. Между ним и сотрудником института стратегических исследований С. Хайтом (США) состоялась встреча, на которой были урегулированы все вопросы, связанные с дальнейшим ходом предвыборной президентской кампании в Украине. Попытки узнать, от чьего имени представитель ИСИ вёл переговоры, к положительному результату не привели.
"Семёнов"
Передано руководителю VII отдела Щетинину В. И.
Дата Подпись о принятии шифрограммы".
* * *
Самойлов долго стоял перед кассой, выбирая, какие продукты взять на ужин. Макароны опостылели. Пельмени тоже. Сварить бы настоящего украинского борща, с мясом. И погуще. И побольше марковочки. Свеженькой. Михаил вздохнул. Вот только кто варить станет? Рогов приходит домой часов в одиннадцать. Питается в каких-то ресторанах. В лучшем случае. А то и забегаловках. Володя, так тот вообще готовить не умеет. Взгляд журналиста прошёлся по прилавкам. Так, остаётся колбаса, батон, масло…
- Молодой человек, вы долго будете выбирать? - женский голос вывел Михаила из состояния задумчивости. Привлекательное создание лет двадцати гневно смотрело на него. - Время идёт.
- У вас оно идёт. А у меня стоит. - Самойлов протянул кассиру пакет. - Выбейте вот это.
На улице вечерело. Михаил остановился прямо возле выхода из магазина, проверяя деньги: хватит на банку кофе, или нет.
- Спасения от вас нет. - снова донёсся уже знакомый женский голос. Девушка тоже решила покинуть магазин, и, теперь в дверях, столкнулась со старой проблемой в виде грузной фигуры Самойлова.
- От вас тоже. - отозвался журналист.
- Перестаньте грубить.
- И не думал. Чтобы грубить, нужно желание, а у меня его как раз нет.
- Вы к тому же пошляк.
- Местами. - Михаил вновь пересчитал гривны. - Сколько в вашем Киеве стоит большая банка кофе?
- Смотря какого. - девушка, поняв, что перед ней гость столицы, несколько смягчилась и неопределённо пожала плечами. - Если "Нискафе", гривен пятнадцать. Только брать не советую: палёнка. Потом изжога будет.
- А я и так не возьму. Восемь гривен. Остаётся пиво.
- Ничего себе, компромисс.
- Неустойчивость выбора, ещё не есть показатель неустойчивости характера. Пиво пьёте?
- Пью. Но знакомиться с вами не буду.
- И не надо. Я и так знаю, что вас зовут Юлия.
- Здорово. Пальцем, но в десятку.
- Всё значительно проще. - Самойлов протянул деньги продавцу уличной точки и взамен получил три бутылки хмельного напитка. - Я вас видел на картине и на фотографиях в мастерской вашего отца.
- Ого, - радости в голосе девушки Самойлов не услышал. - Оказывается мир действительно тесен. Надеюсь, вы получили удовольствие от его наглядного творчества.
- Зачем же так? - Михаил уложил пиво в пакет. - Он прекрасно рисует.
- Пишет. - уточнила девушка. - И постоянно только за деньги.
- Не всегда. Я видел и нечто такое, что нельзя нарисовать за валюту.
- Вы имеете в виду триптих "Иисус"? - Юлия тряхнула головой, от чего её короткая причёска слегка видоизменилась. - Он над ним работает пятнадцать лет. Всю мою сознательную жизнь. И никак не может закончить. Неудачник.
- Иногда одна картина меняет жизнь творца.
- Только не в данном случае. Он может рассказывать много о том, будто хочет создать нечто такое, что станет его лебединой песней. Но у раба денег не может быть такой песни. А я вас тоже раньше видела. И могу даже сказать где.
- Любопытно. - тут же отреагировал Самойлов.
- На митинге Кузьмичёва. Мы с ребятами приехали, а вы снимали. Мы тогда ещё вашему оператору объектив угробили.
- Госпожа "часовщик". - догадался журналист.
- Мне не нравится, когда нас так называют.
- А как вам нравится, чтобы вас называли?
- Не знаю. Я не люблю слово "час". Есть в нём что-то ограниченное, быстро проходящее. Хотя сама организация классная. Отличные ребята. Лидеры. А где ваш оператор?
- В машине. Ждёт колбасу и хлеб.
- А техника с ним?
- Конечно.
- Так это же здорово.
- Колбаса с хлебом действительно здорово, если не каждый день.
- Я не об этом. Здорово, что у вас техника при себе. Вы сегодня сможете, такой материал снять: пальчики оближешь.
- Любопытно.
- Мы вечером будем накрывать одну "хазу", где хмыри хранят агитацию против Козаченко.
- Что накрывать? - переспросил Самойлов.
Девушка удивлённо вскинула брови:
- Вы что, не знаете, что такое "хаза"? Полный отстой!
- Слово "хаза" мне знакомо, но из уст такой привлекательной девушки…
- Не хотите, не надо.
Девушка резко развернулась и не прощаясь, направилась к своим друзьям.
- Постойте. - крикнул Самойлов. - Что вы там искать собираетесь?
- Антиагитацию.
- Бред какой-то.
- В том то и дело, что не бред. - Юля остановилась перед машиной друзей, и теперь ей приходилось кричать в ответ, чтобы Самойлов услышал. - Нам сказали, её сам Яценко утвердил. Так вы поедите?
Михаил тряхнул головой:
- Да.
- Где ваша машина? - девушка посмотрела по сторонам.
- Вон, стоит. - журналист махнул рукой в сторону "жигулей".
Девушка о чём-то переговорила с парнями, и подбежала к Самойлову:
- Я с вами поеду. А то ещё заблудитесь.
Володя поначалу новому пассажиру обрадовался, но, узнав цель его появления, расстроился:
- Миш, мы же договорились: на сегодня всё.
- Мало ли что вы договорились. - неожиданно вмешалась Юля. - Такой материал вам в руки плывёт, а вы…
- К нам много что плывёт. - оператор включил замок зажигания. - Только, родная моя, не всё что плавает, следует брать в руки.
- И этот пошляк. - тут же отреагировала девушка.
- Поехали. - Михаилу и самому хотелось отдохнуть, но что-то в речи девчонки заинтриговало. Антиагитация? Любопытно. Все политики в подобные периоды выборов ею пользуются. Хотя… Ну, найдут они на этой, как она сказала, "хазе"… Стоп. Михаил медленно поднёс сигарету к губам, прикурил, слегка приоткрыл окно, чтобы дым не шёл в салон. Главное не спугнуть мысль. А она где-то рядом. "Накрыть хазу". Блатной жаргон в словах девочки звучал смешно. Она никогда раньше его не произносила. Такое чувствуется. Кто-то её научил блатным терминам буквально недавно. И теперь она бравирует ими перед сверстниками, и не только.
Странно. Девочка из приличной семьи, и такие словечки. Думай, Самойлов, думай. "Час" - компания не для блатных. В парламент, в большую политику бывшие "зеки" лезут постоянно, чаще скрывая свои сроки, и не скрывая свои интересы… Но они никогда не позволяют себе на людях "ботать по фене". Держат марку. Тем более в "Часе" большинство отпрысков далеко не бедных людей. Там блатняку делать нечего.
Машину тряхануло, и слегка занесло на повороте. Но, Михаил не обратил на это внимания. Он вспомнил. Тбилиси, год назад. Снова Тбилиси. Не хотелось бы возвращаться к тому времени, но что делать. Именно там он услышал подобного рода слова из уст молодого политика.
Так говорил Отар Павлоашвили. Отарчик, как молодого мужчину называли за спиной. За день до событий в парламенте, грузин сам пришёл к ним, телевизионщикам. Принёс вино. Они тогда пили сухой нектар почти до самого утра. А после Отар просил Люду, репортёра от "ОРТ" чтобы та не шла к парламенту. Боялся, что с ней произойдёт нечто непредвиденное. Выходящее из стройной схемы, созданной в умах революционеров. Именно так он и сказал в тот вечер: завтра мы накроем их "хазу". Имея в виду здание парламента.
Чёрт. Бред какой-то. Мало ли кто может говорить подобные слова при девчонке. А Михай? Тоже бред? А ведь Отар Михая слушался во всём. Буквально во всём. А как серб ответил, на вопрос Павлоашвили, кем он будет после "тюльпановой революции"? Тот минуты две думал, а после ответил, что не будет, а уже есть: профессиональный революционер. Чем и станет зарабатывать на "чёрный день". А если Павелич вызвал в Киев своих соратников из Грузии? Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.
- Володя, вези поаккуратнее, что-то у меня опять нога разболелась.
- Какая нога?
- Правая, какая же ещё. Никак после травмы не приду в норму. - последние слова были обращены к девушке.
Та хмыкнула, вроде того, мол, все мужики к старости разваливаются. Михаил усмехнулся: молодость. Вот стукнет тебе лет так сорок, посмотрим, как будешь говорить о развалинах. Наберёшь вес, ноги тебя сами с трудом таскать станут. Хотя, Самойлов прикинул, девочке болезни от ожирения явно не грозят. И слава Богу.
Недалеко от едва освещённого поворота Юля попросила водителя остановить машину возле выставочного комплекса на Окружной трассе.
- Это что, в нём, что ли? - поинтересовался Володя, указывая рукой на складское помещение, в котором раньше располагался выставочный зал.
- Да. Выходите. У нас осталось минут пять. - и первая выскочила из машины. Володя обернулся и рукой придержал товарища:
- Выкладывай, что ещё придумал? Нога у него болит, понимаешь.
- Судя по всему, мне туда нельзя. Кажется, в этом помещении есть один мой очень хороший знакомый, с которым до поры до времени лучше не встречаться. Но побывать в здании надо. Так что, выхода нет. - Самойлов откинулся на спинку сиденья. - Пойдёшь один. Снимай всё, что возможно. Но самое главное - людей.
Дмитриев распаковал кассету, вставил её в камеру:
- Как хоть выглядит твой знакомый?
- Лицо кавказской национальности. Ещё вопросы есть?
- Да пошёл ты…
- Нет, дорогой, это ты иди.
Через двадцать минут Володя кинул на заднее сиденье камеру, сам уселся за руль, включил зажигание и тронул с места.
- Эй, Шумахер, - Самойлов вцепился в спинку кресла. - поосторожнее. И куда торопимся: девушку забыл.
- Девушка едет со своими друзьями. - Володя вывернул на трассу и увеличил скорость. - Которые нам совсем не друзья.
- Точнее.
- Говоришь, у тебя там должен был быть один знакомый кавказской национальности? Представь себе, был. И знаешь кто? Гия Сурхуладзе.
Михаил присвистнул:
- Ты не ошибся?
- А с чего ты решил, что там должны были быть кавказцы? Вот отсюда и пляши.
Машина медленно проехала к повороту на Жуляны, сделав по трассе полукруг, и Володя уже собрался, было, нажать на газ, как неожиданно к лобовому стеклу припечаталась маленькая женская фигурка:
- Кто - кто в теремочке живёт? - Юлька выглядела потрясающе восторженно. - Ну, как вам, Володя, оперативность нашей команды?
Дмитриев в душе выматерился.
- Потрясающе.
- Помяните моё слово. Мы их прижмём. К стенке. А вам, сэр, - девушка впрыгнула в салон авто на заднее сиденье и тут же пристала к Самойлову, - желаю выздороветь, и объективно осветить все события в нашей стране.
- А другого, более душевного пожелания нет?
- Это намёк? - нос девушки сморщился.
- Нет. В моём возрасте не намекают, а действуют напрямую, пока сил хватит.
- Пошло.
- Тем не менее факт. Если что-то подобное произойдёт, надеюсь, вспомните о нас?
- О-кей. Вот мой телефон. - простенькая визитка опустилась на колени оператора. - Звоните.
Самойлов вырвал листок из блокнота и нацарапал на нём несколько цифр.
- А вот мой. Пока.
- До встречи.
Девушка выпрыгнула из машины и устремилась к стоящей на другой стороне трассы иномарке. Михаил посмотрел ей вслед:
- Интересно, Гия с ними в машине, или нет?
- Какая разница? - Володя откинулся на спинку кресла. - Главное то, что он есть. И он помогает. Всё остальное - проза.
С Гией Сурхуладзе, парнем лет двадцати пяти, студентом Тбилисского университета, Самойлов, как и Володя, познакомился во время "тюльпановой революции" в Тбилиси. Собственно, и со своим будущим оператором он тоже встретился впервые там же. Только Дмитриев тогда работал на "первый канал".
Сурхуладзе… Самойлов с трудом перевёл дыхание: вот с кем он действительно не хотел бы встретиться. Ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшее - далёкое будущее.
- Кстати, - Володя рванул молнию на куртке, и несколько освободил грудь. - Где ты подобрал девицу, я понял, но как ты с ней познакомился?
- Помнишь, художника, у которого я был на Андреевском спуске?
- У которого фотографии Козаченко?
- Да. Это его дочь.
- Козаченко?
- Художника.
- Мир тесен. - оператор вновь завёл мотор. - И тем он интересен.
Володя вырулил на вторую полосу, и придавил педаль газа.
- Если Гия в Киеве, - произнёс Михаил, - То вместе с ним должен был приехать и Отар.
- Не обязательно. Они что: нитка с иголкой?
- Не скажи. Гия тело, Отар - голова. Павелич страну покинул, но на своё место прислал проверенных в деле людей. Гию одного, без Отара, он бы сюда не пустил. Тот мастер по всякого рода эксцессам. Неприятности за ним следом ходят. Ему намордник нужен. Так что, Отар здесь. Вывод: приближается новая цветочная революция. Володя, какой на Украине самый популярный цветок?
- Чернобрывцы.
- Что? - Самойлов расхохотался.
- Ничего смешного. Классный цветок. Всегда цветёт. Его на могилах чаще всего выращивают.
Самойлов попытался сдержать смех, но тот сам собой прорвался:
- Революция чернобрывцев! Представляешь? Или нет. Лучше так: чернобрывчатая революция. Хрен редьки не слаще.
- Как бы не называли, - Володе было не до смеха. - а дела очень напоминают Грузию. Правда, имеются отличия.
- Какие?
- Дома увидишь.
Поднявшись в свою квартиру, не снимая одежды, Дмитриев быстрыми, отточенными движениями подсоединил камеру к телевизору, и запустил её на просмотр. Михаил увидел в экране, как оперативная бригада, состоящая из представителей оппозиции и компании "Час", вскрывала упаковки, запечатанные в типографии, с антирекламой против Козаченко: на одних листах Украина была изображена в трёх цветах. Первый, жёлтый, окрашивал западную часть страны. Второй, голубой, центр, и третий, зелёный, восток и юг. Соответственно по цветам стояли надписи: первый сорт, второй и третий. Под рисунком виднелась надпись: Так выглядит ИХ Украина! На следующем плакате страна напоминала мустанга, которого оседлал президент США. Третий плакат изображал Козаченко… в нацисткой форме. Количество экземпляров составляло несколько десятков тысяч. Самойлов тут же отметил: пачки лежали по всей площади склада. По ним ходили люди, вскрывали их, потрошили, показывая перед камерами, что содержат картонные упаковки.
Володя, как его и просил Михаил, старался снимать в основном людей, но камера не могла пройти мимо такого материала.
- Ну, как тебе?
- Неплохо. Козаченковских вижу, "часовщиков", людей из органов. А где хозяева?
- В том то и дело. - Володя намазал на хлеб масло и теперь жевал "холостяцкий бутерброд", запивая его пивом. - Хозяева появились через десять минут, после начала данного циркового представления. - рука оператора указала в глубину экрана. - Вот, смотри. Узнаёшь?
Самойлов пригляделся.
- Постой. Так он же из… Как их, господи… Партии "Славянское объединение".
- Точно. Вся продукция принадлежит им. Сами признались.
- Представляю разочарование девочки: Яценко не причём. Прокламации от ещё одного кандидата.
- Причём, и мы знаем, и они знают, что тот парень чисто "технический" кандидат. А на кой ляд такой фигуре наживать себе врагов в стане вполне возможного президента?
- Думаешь, договорились?
- Может быть да. - оператор дожевал хлеб и допил хмельной напиток. - А может, и нет. Тут другой вопрос.
- Какой?
- А ты присмотрись. С самого начала.
Михаил ещё раз прокрутил плёнку. Вот группа людей входит в помещение. Включается свет. Мелькнул Гия. Отошёл в сторону, в тень. Правильно: к чему лишний раз светиться. Так, на первый план выдвинулись журналисты… Им "часовщики" показывают первую вскрытую пачку. Вторую. Вот человек Козаченко, с интересной фамилией: Круглый, рассказывает телевизионщикам о том, что за материалы им обнаружены на складе. Опять промелькнул Гия. Вот Юлька вскрыла пачку. Расстроена. Почему? В пачке лежит реклама "Славянского объединения". Осечка. Бывает. Показался представитель самого объединения. Начинает выяснять отношения с Круглым. "Часовщики" выносят несколько пачек антиагитации. Юлька… Стоп!
Самойлов бросил взгляд на Володю:
- Говоришь, хозяин всего этого барахла появился через десять минут, после вскрытия склада?
- Два балла. Я тебе об этом сказал буквально минуту назад. Реакция, господин журналист, у вас несколько тормознутая. - Володя откинулся на диван и закурил.
Михаил вскочил на ноги, и принялся мерить комнату широкими шагами.
- То есть, склад вскрыли без хозяина? Самостоятельно? С нарушением прав собственности? И кто вскрыл? Милиция?
- Ещё два балла. А где вы, господин Самойлов, увидели милицию?
- Так ведь… Чёрт. - Самойлов перемотал кассету и указал на двоих лиц в штатском. - Какие корочки они показывали?
- Лично мне, никаких. Но думается, ребятки не из внутренних, а из внешних органов. Менты себя так раскованно в присутствии народных депутатов не ведут. А склад вскрыл народный депутат Круглый. Лично.
- Любопытно. - Самойлов нажал на "паузу". - Получается, в одну дуду вместе с оппозицией играет и служба безопасности?
- А если пойти дальше?
- И министерство внутренних дел?
- Не то. Я сказал дальше. - Володя присел. - Что, если с оппозицией заигрывают не только "органы", но и другие "технические" кандидаты, которые, по логике вещей, выдвигаются с одной целью: поддерживать кандидата от власти и оттянуть голоса от оппозиции на себя?
- Тогда они должны были вас ждать возле входа с распростёртыми объятиями.
- Не успели. Или побоялись засветиться. Они же "технические" кандидаты, а техника иногда подводит.
- Любопытно. - Михаил вынул кассету и спрятал её в кейс. - Надо будет пообщаться с тем кандидатом от "Славянского объединения".
- Думаешь, он тебе так и откроется? - усмехнулся Володя.