* * *
"Украину посетил видный российский политолог Лев Луговой. На вопрос нашего корреспондента, кто, по его мнению, станет основным претендентом на пост главы государства, он ответил, что его основная задача заключена не в том, чтобы определять кандидатов на пост президента, а в том, чтобы упрочить контакты Украины и России. В любом случае, сказал Л. Луговой, кто бы не пришёл к власти, российская общественность обязана принять его, как главу дружественной державы.
Политическое обозрение "Новости", N 9, 200… год".
* * *
"Х - 23.
На днях Л.Л. встретился с Л.П. (комментировать не буду, запись беседы прилагается). Необходимо достаточное финансирование для дальнейшей деятельности. Отчёт о потраченных суммах будет изложен в следующем донесении.
Шон".
* * *
- Совещание объявляю закрытым. Все свободны, кроме Игоря Николаевича.
Министр транспорта остался сидеть в своём кресле. Если САМ приказал остаться с ним наедине, разговор предстоит более чем конфиденциальный.
- Садись ближе. - премьер-министр кивнул на кресло, - Как решается мой вопрос с транспортом на двадцать восьмое?
- По мере возможного. Делаю, всё, что в моих силах.
- А ты постарайся сделать и то, что не в твоих силах. Сверх возможного. Мне нужны поезда и автобусы. Введи дополнительные рейсы. Тебя научить, как делать подобные вещи?
Яценко говорил так, будто забивал гвозди в твёрдое дерево.
- А ты у нас специалист и по этим делам? - Игорь Николаевич принялся рассматривать ногти на пальцах. У собеседника тут же появлялось ощущение, будто тот переключился на другую волну, ничего не слышит, углубившись в какие-то свои, одному ему известные вещи. Такая манера поведения министра просто бесила премьера, но приходилось сдерживаться. Министр транспорта фигурой в украинском политикуме был видной и влиятельной. Многие вопросы он решал напрямую через президента, минуя кабинет министров. Что сильно раздражало премьера.
- Так я могу на тебя рассчитывать?
- А что ещё остаётся? - Игорь Николаевич тяжело вздохнул. - Впрочем, будут препятствия. Сезоны отпусков закончились. Люди могут неправильно понять. - задумчиво произнёс министр.
- Это не твоя забота, как они там что поймут. Твоя задача доставить людей во Львов, в Ивано - Франковск, в Черновцы. Всё остальное - мои проблемы.
- Добро.
- Второе. Подыщи себе достойную замену. Что уставился? Когда победим, возьму к себе премьером. Мне на этом посту понадобится свой человек. А здесь, - Яценко постучал пальцем по столу, - должен остаться твой человечек.
Игорь Николаевич удовлетворённо прокашлялся:
- Есть у меня на примете несколько кандидатур.
- Вот и замечательно. Только несколько - многовато. Выбери одного. И последнее. Одесскую трассу, кровь из носу, ты должен закончить к десятому октября.
- Побойся бога, Владимир Николаевич. - министр транспорта даже привстал. - Ты же знаешь, часть "бабла" ушла на сторону. И солидная часть. Не успею свести концы с концами.
- Постарайся. Так сказать, извернись. Когда моё нынешнее место займёшь, тебе и не так придётся вертеться. Всё, свободен.
Когда министр покинул кабинет, Яценко поднялся с кресла, прошёл в комнату отдыха, открыл дверцу холодильника, достал запотевшую бутылку "Nemiroff" и сделал несколько глотков прямо из горлышка. Всё-таки министр транспорта редкая скотина.
* * *
Михаил сбросил халат, и принялся искать в сумке трусы и футболку. Рогов откупорил бутылку пива и, повернувшись в сторону Дмитриева, произнёс:
- Теперь я не удивляюсь, что от него ушла жена.
- Почему? - оператор только что высушил остатки своих редких волос феном, и потому напоминал взъерошенного петуха.
- С таким пузом не то что сексом заниматься, а трудовую повинность нужно отрабатывать. Он же как на стройное, женское тело взгромоздится, так тут и ему и ей кранты придут.
- Чья бы корова мычала… - Самойлов натянул на себя джинсы и майку. - Я со слабым полом, друг мой Рогов, завязал. И надеюсь, окончательно.
- Зарекалась коза в огород не ходить. - хозяин квартиры приложился к запотевшей бутылке, и половину её содержимого переместил в свой желудок.
- Да вот, зареклась. - Самойлов тоже взял пиво.
- Иди ты. - Рогов даже перестал пить. - Неужели, так серьёзно? Ну, развёлся, с кем не бывает. Но чтобы стать отшельником… Прости, на подобные подвиги моя персона не способна.
- При чём здесь подвиги. Нина правильно ушла. - Самойлов сделал маленький глоток, прочувствовал вкус напитка, и только после его проглотил.
- То есть? - не понял Сергей.
- А то, что я во всём виновен.
Рогов посмотрел на Дмитриева. Тот неопределённо пожал плечами: мол, а я откуда знаю.
- И в чём ты виновен?
- Да во всём. - Самойлов выпил первую бутылку, и откупорил вторую. - Начиная с того, что свою карьеру поставил превыше всего. Выше семьи. Выше детей, которых у нас так и не было. Опять же по причине моего карьерного роста. А что в результате? Остались я, и моя сомнительная карьера.
- Но карьера-то неплохая. - Рогов попытался поудобнее устроиться в кресле. - всё-таки стать ведущим журналистом на московском телеканале не каждому дано.
- Каждому дано то, что ему отмеряно. - Самойлов с сожалением отставил пустую бутылку. - А стать ведущим журналистом не проблема. Тёлки, то есть, простите, женщины, в данной сфере человеческого социума передвигаются по лестнице на верх значительно быстрее, нежели мужики. По понятным причинам. И их, то есть слабый пол, ни в коем случае нельзя винить. У нас ведь до сих пор наблюдается дискриминация по отношению к данной половине человечества. И не нужно морщиться, так оно и есть. Вот они и нашли ту нишу, в которой могут делать деньги значительно качественнее и чище, чем в других отраслях. А то, что их домогаются? Так это повсюду.
Рогов посмотрел на Дмитриева. Тот отмахнулся: понесло. И вот так всегда, не в первый раз. Теперь с трудом успокоится.
- К женщинам приставали всегда и везде. - продолжал Самойлов. - Что есть нормально. Путь кричат законники, о нарушении прав человека. Но, всё-таки нормально. И понятно. Мужчина хочет женщину - это природное. Дети. Будущее. Хуже, когда не хочет. Представьте себе, хоть на миг, что у нас все педерасты. Все. Без исключения. Мужики живут с мужиками. Детей клонируют в пробирках. Женщине на работу устроиться невозможно, поскольку на неё никто не обращает внимания. Она, то есть женщина, становится простым материалом. Биологическая масса. И не более. Впрочем, как и мужики. Всё - биомасса. Какую женщину устроит подобного рода перспектива? Да никакую. - Самойлов взял ещё одну бутылку пива и опустошил её. - Вот и мою не устроило. Хотя, до уровня биомассы она не дошла. А, впрочем…
Самойлов махнул рукой, и отвернулся от хозяина квартиры.
- Он что, стал спать с мужиками? - Рогов подмигнул Володе.
- Да нет. - тот подхватил игру. - Правда, как то приставал ко мне. Но я выстоял. Он ко мне, знаешь, так подойдёт, и как пристанет… Ну, думаю, всё, не сдержусь. А потом вспомню о семье, - Дмитриев наигранно всхлипнул, - О жене, детях. О тёще. Очень, знаешь, помогает сохранить девственность. И ему говорю: нет, отстань, противный! И он отстал.
Володя жеманно тряхнул рукой, копируя женские жесты. Рогов чуть не свалился со стула от смеха. Самойлов посмотрел на обоих своих друзей и покачал головой:
- Два придурка. Я им о возможном будущем. А они…
* * *
В дверь кабинета Густава Велера постучали.
- Можно?
- А, господин психолог. - Велер бросил взгляд на блокнот: Александр Брокман, так звали того любопытного, молодого человека, который быстрее всех разобрался в задании. - У вас имеются предположения? Не рановато ли? Назначенный срок ещё не вышел.
- Это не имеет значения. - улыбка психолога обезоруживала. - Кажется, я решил вашу задачу. У вас есть видеомагнитофон?
- Откройте шкаф. Любопытно, чем же вы хотите меня удивить.
Экран вспыхнул, и на нём Велер увидел знакомую фигуру Козаченко, выступающего на одном из Киевских митингов. Несколько минут собеседники смотрели на события двухнедельной давности.
- И что? - Велер с недоумением обернулся к Брокману.
- Посмотрите на него внимательно.
Велер тяжело вздохнул.
- Знаете что, Александр, я смотрел на данную картинку не одну сотню раз.
- Вы смотрели. А нужно было видеть. - психолог вскочил с места и подошёл ближе к телевизору. - Обратите внимание. - и Брокман принялся повторять за Козаченко все жесты. - Постановка руки: вот он её вскинул. Сжал в щепоть, будто ухватился за нечто ценное. Смотрите, люди внимательно следят за щепотью. Следующий кадр. Рука приложена к сердцу. Он за получасовое выступление сделал так семь раз. Смотрите, часть слушающих повторяет вслед за ним данный жест. Занимательно, правда? Но вот самый ценный эпизод. Видите, ему вручают большой хлеб…
- Каравай, - автоматически поправил Велер.
- Не это главное. Смотрите, он становится на колени, отламывает хлеб и раздаёт его в руки страждущих.
- И что? - Велер вскинул глаза на психолога.
- Посчитайте, сколько этих страждущих. Смотрите, сколько человек хочет получить из его рук кусочек, как вы говорите, каравая. Тысячи. Господин Козаченко ведёт себя словно новоявленный мессия. Прямо, пришествие нового Иисуса, честное слово. Последнюю фразу он сопровождает покладанием руки на сердце. Всё.
- Что всё? - Велер снова с недоумением посмотрел на психолога.
- Вот вам решение. Вы должны его использовать как святого. Точнее, мученика. Украина страна набожная. В отличии от нас, прагматиков, у них подобное должно прокатить.
Брокман сел напротив Велера:
- Я посмотрел все досье на каждого из кандидатов. Это - предупреждая ваш вопрос. Из двадцати восьми он единственный, кто сможет выиграть данную партию. Или же ставьте на кандидата от власти.
- А остальные двадцать шесть?
- Отработанный материал. Нет, раскрутить, конечно, можно и обезьяну. Только для этого нужно время. А его у вас, как я полагаю, нет. Иначе бы вы не обратились к нам за помощью. Как и в случае с кандидатом от президента.
- Что ж, - Велер потёр подбородок, - Будем считать, вы меня убедили. Но и мессия создаётся не за одно мгновение. Мы снова таки упираемся во временный аспект.
- Согласен. - улыбка снова заиграла на лице психолога. - Если процессу предоставить вяло текущий ход, то да. А если подстегнуть, ускорить процесс, то результат может стать положительным в кратчайшие сроки. Что сейчас самое главное для кандидата от оппозиции?
- Знаете, Брокман, - Велер выключил видеомагнитофон. - У меня такое ощущение, что не я ваш руководитель, а вы мой куратор.
- Прошу прощение за тон, но несдержанность - моя проблема.
- Плевать на вашу проблему. Мне приятно с вами работать. Итак, вы спрашиваете, какое самое главное препятствие на данный момент у кандидата от оппозиции? Я правильно понял ваш вопрос? - психолог утвердительно кивнул головой. - Отвечаю. Информационная блокада. Козаченко не допускают ни на один телевизионный канал, кроме двух, которые покрывают, в основном, только Западную часть Украины. Центр, Восток и Юг практически не знакомы с его программой.
- А что за каналы?
- Один, так сказать, полностью оппозиционный. Его владелец член команды Козаченко. Второй создан недавно, а потому особым успехом, пока, не пользуется.
- Не проблема. Именно эти два канал сделают стартовую позицию для нашего кандидата. И на основных каналах, вслед за ними, его тоже покажут. По всей стране.
- Любопытно. И каким же образом?
- Очень просто. У вас содовая вода имеется: в горле пересохло.
Велер открыл холодильник, достал бутылочку воды, не открывая бросил её в руки психолога:
- Итак, я весь внимание.
- Всё просто. Ваш Козаченко должен в один момент стать обиженным властью.
- Тоже мне, открыли Америку. Вы мне ответьте на вопрос: как?
Психолог пожал плечами.
- Пока не знаю. Вам виднее. Но он же был когда-то премьер-министром, председателем национального банка. За что-то же его сняли, так сказать, уволили с занимаемой должности. Сыграйте на этих моментах. Или по личным делам пройдитесь. У каждого имеется нечто такое, за что его может полюбить вся страна, хотя бы на одно мгновение. Обиженный святой: неплохое сочетание. Хотя, мы снова идём по кругу: нужно время. В таком случае, нужно сделать нечто такое, чтобы привлекло немедленную реакцию общественности. Точнее, нужна сенсация вокруг нашего оппозиционера. И, сенсация такая, чтобы её не смогли остановить никакие запреты. Чтобы журналисты на любом канале отдали за неё, всё, что угодно, лишь бы рейтинг их программ поднялся на неимоверную высоту. А он, то есть рейтинг, сможет подняться только за счёт сенсации. Найдите её, и о вашем человеке узнает не то, что Украина. Весь мир.
- Интересно, и какая сенсация может потрясти мир?
- Самая обыкновенная, простая и древняя, как весь наш мир, новость. Покушение на жизнь. Точнее, неудавшееся покушение. - психолог поднял бутылочку с водой. - Прозит!
* * *
Кафе оказалось довольно шикарным, каковых сейчас в центре Киева развелось неимоверное множество, и, естественно, дорогим. Лев Николаевич заглянул в меню и присвистнул:
- Это что, чашка простого чая стоит пять гривен? Когда я в магазине видел такой же "Ахмат" за три. Но там в пачке двадцать пакетиков. То есть, двадцать чашек.
- Успокойтесь, Лев Николаевич, - собеседник политолога оглянулся по сторонам, - Не нужно привлекать постороннего внимания: я всё оплачу. Мы вас специально пригласили в данное заведение, по причине отсутствия людей, именно из-за цен.
Однако, Луговой никак не мог успокоиться.
- Грабиловка. Что у вас, что у нас. Дерут три шкуры с трудового народа. Ни стыда, ни совести.
- Идёт наращивание первичного капитала. - сделал новую попытку успокоить московского гостя сидящий напротив мужчина, лет сорока, с довольно непривлекательной внешностью. Политологу он представился как первый заместитель руководителя Службы Безопасности Украины Лосев Михаил Михайлович.
- Да, за наш счёт.
- Ну, в данном случае за мой.
Официантка красивым отрепетированным жестом поставила на стол две чашки:
- Что-нибудь ещё?
- Только пепельницу. - раздражённо ответил политолог.
- Простите, но у нас не курят.
И удалилась. Лев Николаевич посмотрел ей вслед:
- Они скорее всего за её ноги цены взвинтили. - и повернулся к собеседнику, - Я к вашим услугам.
- Для вас не будет секретом, что сегодня в Киеве, перед президентскими выборами работает довольно большое количество представителей государственных и негосударственных учреждений иностранных государств.
- Эка, ввернул. Сказал бы нормальным языком: спецслужб.
- Хорошо, будем считать так.
- Но я то к сим службам никакого отношения не имею.
- Вы близки к президентским кругам России. Ваш приезд в Украину расценивается, как предупредительный ход российского правительства.
- Кем расценивается? Оппозицией? Так у неё основная задача: критиковать и мешать. Для того она и существует. А потому, ваши Козаченко и Литовченко могут об о мне чёрте что говорить. Ближе к цели, молодой человек.
Лосев достал из внутреннего кармана пиджака пачку "Мальборо" и положил её на стол.
- Моё верхнее, - он так и сказал, "верхнее", и это покоробило слух политолога. - руководство очень обеспокоено за вашу неприкосновенность.
- Интересно, и кому понадобился такой старый пердун, как я? Сравнение так, к слову. Вы хотите предоставить мне охрану? Или выслать из страны?
- Зачем же так кардинально. Выслать вас мы не имеем права…
- А в охране я не нуждаюсь. Кстати, в пачке имеется записывающее устройство?
Луговой кивнул на сигареты.
Михаил Михайлович распечатал пачку, повернув открытой стороной в сторону собеседника, вынул из неё сигарету, закурил. Пауза слегка затянулась.
- Понятно. - Лев Николаевич удовлетворённо скрестил руки на груди. - Итак, вы, судя по всему, проявили собственную инициативу.
- В чём, в чём, а в опыте вам не откажешь. Пусть будет так. Поймите, Лев Николаевич, личность вы известная. И много знающая.
- И от того для вас беспокойная. Молодой человек, сколько вы работаете в органах?
- Пятнадцать лет.
- А я связан с ними половину своей никому не нужной жизни. Не будем ходить вокруг и около. Что вы от меня хотите? Выкачать некоторую информацию?
Официантка вновь подошла к столику и попросила прекратить курить. Луговой с удовольствием вновь посмотрел на её длинные ноги. Собеседник с сожалением затушил сигарету.
- Я бы не хотел вести беседу в подобном тоне. - произнёс мужчина, как только девушка удалилась.
- Тон значения не имеет.