- У нас сегодня все молятся. И на кого угодно. Лишь бы к кормушке поближе. - Щетинин кивнул в сторону беседки, и первым направился к двери. - Представляешь, какой в штабе Козаченко будет переполох, если окажется, что он действительно не при делах? Слушай, полковник, - генерал приостановился. - а что, если не сообщение им кинуть, а провести слушок о том, будто у них завелась "крыса"?
- А если Козаченко в игре?
- А если нет?
- Опять таки, можем засветить наших людей.
Щетинин вышел на крыльцо, и несколько минут молча наблюдал за тем, как воробьи с жадностью накинулись на горбушку хлеба, брошенного им на дорожку.
- Вот что, Герман. Докладную составь качественную, с фактажом. Подождём реакцию сверху. В случае, если она последует, отдадим информацию. Не всю. И в таком виде, чтобы Шлоссер не догадался, откуда она исходит.
* * *
"Алиса для Грача.
Запрещаю входить в любой контакт с Павеличем.
Алиса"
* * *
"Совершенно секретно.
Код доступа: 5539627
Экземпляр: один.
Входящий номер: 389/ 207
От кого: консульство Российской Федерации в Мюнхене, Федеративная Республика Германии.
Кому: руководителю службы внешней разведки Российской Федерации
Проклову В. В.
По сведениям, полученным из достоверного источника, операция "Недомогание Апостола" назначена на пятое. Исполнитель и место проведения неизвестны.
"Михайлов"
Передано руководителю VII отдела Щетинину В. И.
Дата Подпись о принятии шифрограммы".
* * *
Михаил решил перекусить в кафе на Подоле, в "Пузатой хате". Расположился журналист на первом, летнем, открытом этаже. Блинчики с творогом оказались просто восхитительными, куда там "Макдональдсам". И вареники с вишней, просто объедение. А вот кофе осело неприятной горечью во рту. Может, печёнка пошаливает? Нужно было, всё-таки, взять вишнёвый компот.
- Мишка, а ты тут каким ветром? - Рогов остановил машину, загнав своего железного коня на тротуар, выскочил из неё, присел рядом с Самойловым, кивнул на еду, - Жрать, что ли, захотел? А почему дома не поел? Кстати, ты ключи от моей фазенды взял? Я сегодня поздно буду, а, может, и совсем не приеду. Так что, хозяйничайте сами.
- Какой был балабол, таким и остался. - рассмеялся Самойлов, раздваивая ножом паромасляный блинчик. - Девок привести можем?
- Без проблем. Только чтобы после убрали. - Рогов заказал маккофе, - А по поводу изменяться… Зачем? Пусть этот мир, как пел Макарон, меняется под нас. Кстати, я тут к одному художнику еду, заказ делать. Прокатиться не желаешь? Всего пять минут езды. Не пожалеешь. Творец, что говорят, от Бога. Конечно, со своими мухами в голове, но пишет - засмотришься. Подлинное искусство. Не мазня.
- Хорошо. - Самойлов неопределённо пожал плечами. Собственно, свободного времени у него сегодня было в достатке. Но понт следовало поддержать. - Только если не надолго. Мы с Володькой договорились встретиться в три часа возле речного вокзала.
- На трамвайчике покататься?
- Угадал. Он хочет сделать снимки Киева с Днепра.
- Тогда давай быстрее поглощай еду. Художник тусуется тут, рядом, на Андреевском спуске.
Михаилу раньше никогда не доводилось бывать в мастерских художников, но, по слухам, он знал, подобные помещения - нечто, состоящее из хаоса, безалаберности и разбросанности. Но то место, куда журналиста привёл Рогов, являло собой вершину вышеперечисленных качеств, в совокупности с грязным полом, зацветшими стенами и отсутствием как такового туалета. Мастерская Лёни, так представили художника, располагалась внутри старого дворика, в начале улицы, в одном из самых старых двухэтажных домов Киева, находящегося в ста метрах от дома Булгакова.
- Лёня у нас не просто художник. Он - портретист! - с гордостью заявил Рогов.
- Простите, а почему портретист не просто художник?
Самойлов чуть не провалился ногой в дыру в полу, и теперь с опаской смотрел по сторонам. Мастерская не просто художника, а портретиста Лёни явно нуждалась в капитальном ремонте, и не менее капитальной уборке.
Сам Лёня, высокий, худой до невозможности мужчина, лет сорока, с видом уставшего святого, пояснил:
- Сегодня портретом мало кто занимается. И не только у нас, но и за рубежом. Все бросаются в самостоятельное искусство, забывая классику.
- Классику уничтожить невозможно. - вставил своё слово Самойлов.
- Можно. - Лёня бросил в рот сигарету и резким движением руки поднёс к ней зажигалку. - Конечно, если постараться.
- Зачем?
- Вопрос поставлен правильно. - ноздри художника выпустили тугую струю дыма. - Но не по адресу. Ренессанс дал возможность художнику говорить. А нынешнее поколение больше молчит в своих полотнах. Что это: боль, или отчаяние?
- Фотография уничтожает руку художника. - восторженно влез в диалог Рогов.
- Да нет, я бы так не сказал. Мне, к примеру, она наоборот, помогает. - Лёня жестом руки пригласил гостей пройти во внутрь помещения.
- Каким же это образом? - поинтересовался Самойлов.
- Вот, посмотрите.
Лёня снял полотно с ближайшего холста. На нём он изобразил прекрасную молодую девушку верхом на коне. Белое платье развевалось вслед волнам несуществующего ветра. Картина дышала весной и молодостью.
- Моя дочь. Юлька. - художник с нежностью смотрел на творение своих рук. - Вроде бы, знаю её с пелёнок, а вот чтобы отобразить, пришлось сделать несколько снимков.
Лёня достал фотоальбом, открыл его в самом начале, и Михаил увидел фотографии знакомого по картине образа.
- То есть, вы сначала фотографируете человека, а после срисовываете по снимку?
- Нет. Я делаю несколько фотографий, и таких, чтобы на них запечатлелись разные эмоции личности. Чем разнообразней, тем лучше. А обстановку, в которую следует поместить клиента, он выбирает сам.
- У вас есть постоянные заказчики?
- Конечно. Но это дело довольно дорогое, потому заказов не столь много, сколько хотелось бы, но тем не менее…
Самойлов взял фотоальбом в руки.
- Известные люди тоже есть?
- А как же. Посмотрите и сами убедитесь.
Самойлов перелистал страницы:
- Ого, у вас даже Козаченко заказал портрет?
- Да, две недели назад. Приехал с друзьями. Я их снимал часа два, в разной обстановке. Так что, целая коллекция образовалась.
- А кто стоит рядом с ним?
Лёня пожал плечами:
- Понятия не имею. Наверное, кто-то из зарубежных друзей.
- Почему решили, что зарубежных? - Самойлов пролистал альбом ещё раз.
- Говорил по-русски, но с акцентом. Причём, зарубежье наше, совдеповское. Украинского языка совсем не знает. Грузин, наверное. Или грек.
- А что, Грузия зарубежная страна?
- Естественно. У нас теперь всё, что вне наших территорий, заграничное. Своё только Шевченко, и Сосюра. Гоголь, Булгаков, кстати, тоже не наши. Творили на москальской мове. А потому, Андреевский спуск скоро продадут с молотка инвесторам. Причина? А зачем и кому нужна историческая память о писателе, что писал на великом и могучем русском? Подумаешь, "Белая гвардия"? А тут "бабло". Зелёное. И что перевесит? Белое или зелёное? То-то и оно. Пушкина и Лермонтова изучаем в разделе "Зарубежная литература". Льва Толстого, "Войну и мир", не читаем. Смотрим. Причём, не фильм Бондарчука, а штатовский суррогат. Рыцари из "Огнём и мечом" стали нам ближе, чем "Тарас Бульба".
- Влияние времени. - вставил реплику Самойлов.
- Может быть. Только у нас теперь всё русское изучается не как литературное наследие, а в виде непонятных огрызков. Лермонтова может и сохранят. А вот Пушкина скоро вовсе забудут. После поэмы "Полтава" стал врагом украинского народа. Неправильно описал Мазепу.
- Мне кажется, вы преувеличиваете. - Михаил окинул взглядом то, что называлось мастерской. Боже, мелькнула мысль в голове журналиста, неужели он здесь и живёт? Полы сгнили, обои отстают от стен, повсюду сырость… И это центр города…
- Нисколько. - художник поставил чайник на газовую плитку, которая разместилась в углу комнаты. - Вы видели то пособие, по которому изучают Достоевского? Не Пушкина, а Фёдора Михайловича, которого чтит вся Европа. "Преступление и наказание" уместилось на пятидесяти страницах своеобразного литературного пересказа. "Тихий Дон" упаковали в восемьдесят листов. Трагедию прошлого столетия изучают в школе за два часа. Это всё равно, что смотреть на фотографию Джоконды через монитор компьютера. А вы говорите о преувеличении.
- Я ничего не говорил о преувеличении. Я говорил о течении времени. Двадцать лет назад никто не мог и подумать о том, что Украина отделится, и станет независимым государством. К тому же, считающим Россию личным врагом. И вы, после того, как позволили своим политикам вести себя так против нас, хотите сохранить былое?
- А что значит былое? - художник взял в руки чашку с чаем и подул на кипяток. - Былое - это то, что ушло в прошлое. А мы существуем в настоящем. Пусть и выдуманном, но настоящем. Вот вы о Мазепе упомянули. Так его личность теперь наши историки совсем иначе трактуют. Патриот. Защитник отечества. А меня интересует вопрос: а кто был к нему, во временных рамках, ближе, я, или Пушкин? Тот самый Пушкин, который не испугался описать Пугачёва? А ведь тогда это был политический криминал. Вот так то. Легко быть патриотом, когда власть заинтересована в тебе. У нас сейчас всё скупают. Совесть. Душу. Честь. А литература, живопись, культура не должны страдать от бездарности наших политиков.
- Много пафоса. - Самойлову начал надоедать скулящий творец от живописи. - Где вы видели одарённых политиков? Особенно, в наши дни? Разве что в ваших картинах. - Михаил перелистал альбом вторично. - Вот они, все. Власть имущие слуги народные радеют только за своё, кровное.
- Не согласен. - тряхнул головой художник. - У нас имеются политики, которые способны повести за собой нацию. И не за свои кровные интересы.
- Понятно. - Самойлов почувствовал, что беседа зашла в тупик и вернулся к фотоальбому. - И на фоне чего Андрей Николаевич хочет себя увековечить?
- Только без скепсиса. - Лёня - художник поморщился. - Наш оппозиционер довольно консервативен: в своём домашнем кабинете. На фоне книжных полок и портретов двух гетманов, которые висят у него. Меня специально возили к нему домой, чтобы сделать снимок.
Самойлов отказался от предложенного чая и собрался, было, попрощаться с хозяином, как его взгляд задержался на портрете до боли знакомого облика:
- Иисус?
- Да. - в голосе Лёни прозвучали нотки гордости. - Моё. Личное.
Самойлов долго смотрел на изображение святого лика.
- Ощущение незаконченности.
- Оно и не должно быть законченным, как осталось незаконченным всё, что он успел сделать. Впрочем, как и каждый из нас, уходит из жизни, не доделав чего-то самого главного. Вам понравилось?
- Да. Позволите к вам ещё как-нибудь заглянуть?
Лёня всплеснул руками:
- Какие проблемы. Особенно, если сделаете заказ.
* * *
- Степан Григорьевич?
- Я вас слушаю.
- Наш договор в силе?
- К сожалению, нет. Он не может пятого, у него изменились обстоятельства.
- Причины?
- Не знаю. Он мне их не называл.
- Постарайтесь повлиять на "Апостола".
- Вы за кого меня принимаете? Я не могу давить на… Поймите меня.
- Что мне передать нашим друзьям? Что вы отказываетесь выполнить работу?
- Я такого не говорил. - Тарасюк промокнул платком лоб. - Хорошо. Я поговорю с ним.
- Когда?
- Постараюсь сегодня вечером.
- Постарайтесь. Жду ответа. Ночью я вам позвоню.
* * *
"Грач для Алисы.
Из неофициальных источников установлено: Козаченко, в конце августа, имел встречу в Киеве с Михаем Павеличем. Встреча носила дружеский характер.
Грач".
* * *
Щетинин доклад второго заместителя практически не слушал. Мысли генерала были заняты другим. Только что пришёл приказ от Проклова: сообщить лидеру оппозиции, неофициально, опосредованно, о том, что на того готовится покушение.
Щетинин ждал подобного приказа. Но не сейчас. Точнее, не так быстро. Слишком стремительно отреагировало руководство на его докладную записку. Причины? Где они? В чём?
Вилен Иванович, заложив руки за спину, медленно, преодолевая боль, ходил по ковровой дорожке, вдоль стола, и в такт шагу и своим мыслям покачивал головой. На верху проявили заинтересованность в том, чтобы Козаченко начал разборки в своей команде. Это правильно. Любой скандал в стане оппозиции на данном этапе принесёт только пользу. Вопрос заключался в другом: а станет ли Андрей Николаевич выносить сор из избы? Нет, решил Щетинин, Козаченко на такой шаг не пойдёт. Ему скандал невыгоден. Он будет всё утрясать тихо, без гласности. Это понятно. Как понятно и другое. "Первый" не исключают возможность проигрыша Яценко.
Щетинин с силой потёр виски. Его беспокоил ещё один момент.
Высшее руководство, кроме самого приказа, никаких иных ценных указаний не сделало. Почему? И ещё. Приказ был передан не лично ему, из рук в руки, а через секретариат. Показана официальная позиция? Или желание прикрыться? Мол, мы вас предупреждали. А может, другое? Оставить старого генерала в дураках?
Щетинин провёл рукой по лицу, пытаясь прогнать сонливость, которая не покидала его вот уже третьи сутки, будь она неладна.
Итак, снова вернулся к своим размышлениям Вилен Иванович, что я имею.
"Первый", через Проклова, отдал распоряжение таким образом, чтобы в будущем, если что пойдёт не так, все видели, какова была официальная позиция и Кремля, и СВР на этот момент. Понятно. Подстраховка. Приказ, который пришёл на его, Вилена Ивановича, отдел, имел чисто информационный характер. Характер прикрытия. Кое кто прикрыл свою жопу. Делаем выводы. Первый: Проклов не смог отстоять его, точнее, их точку зрения. Вышестоящие руководители всё-таки втянули Васильевича в игру. И цель игры: "засветить" тех, кто сейчас работает в Киеве. Проклов же отдал приказ таким способом, что Щетинин исполнить его обязан, но вот как - это его личные проблемы. Отсюда, вывод второй: настало время спасать Васильевича и собственный зад. Отсюда, третий момент. Выполнить приказ - не проблема. Проблема в том, кто его выполнит? Кто и через кого "сольёт" информацию? Нужен человек… Причём, такой человек, которому поверят.
Вилен Иванович резко тряхнул головой: чёрт бы побрал всю эту закулисную жизнь.
Взгляд Щетинина упал на край стола, на котором зам веером разместил фотографии с последней встречи российских и австрийских бизнесменов. С глянцевых снимков на него смотрел политолог Луговой, который принимал участие в том форуме. Вот он в окружении сотрудников российского посольства. На другой о чём-то беседует с премьер - министром России. Луговой с немецким депутатом от Бундестага. Стоп!
Щетинин даже замер, чтобы не спугнуть неожиданно проявившуюся мысль.
Луговой! Вот кто ему нужен. Человек "первого", пользующийся доверием как в бизнес - кругах, так и в правительстве. Ему поверят. И ещё.
Даты… Почему его внимание заинтересовали даты на фото? Нужно будет подумать. Но после. Чуть позже.
- Вячеслав Петрович, - Вилен Иванович остановил пылкую речь заместителя. - К вашему докладу мы вернёмся к несколько позже. А сегодня попрошу вас о следующем: сделайте мне аналитическую записку о том, какие переговоры проходили со стороны России по транзиту газа через Украину. Все переговоры. На разных уровнях. И в какие месяца, и даже, дни. Начиная с конца девяносто девятого года. Мне нужна данная информация - Вилен Иванович вскинул руку с часами. - к 20.00. Успеете?
- Постараюсь.
- Вот и отлично. Петя. - рука легла на аппарат селекторной связи. - Медведева ко мне. Немедленно.
* * *
Станислав Григорьевич Синчук, заместитель руководителя Киевской областной службы безопасности, прошёл в приёмную руководства. Невысокого роста, полный, с двумя залысинами на широком лбу, и это в сорок с небольшим, Синчук никак не походил на образ беспощадного чекиста. Скорее напоминал известного артиста комического жанра Богдана Бенюка, с которым контрразведчика иногда путали в общественном транспорте.
- А, подполковник, - секретарь главы ведомства поздоровался с ним, не вставая с кресла, - тебе тут задание. Шеф приказал организовать охрану на даче Тимощука. Сегодня, после полудня.
- Так у него же свои люди есть. - удивился подполковник. И напрасно. Секретарь, после этих слов, на него так взглянул, будто место первого зама досталось недоумку по фамилии Синчук случайно, и временно.
- А вы чужие? Тут несколько иначе стоит вопрос. Вечером у патрона назначена встреча. И всякого рода провокации ему не нужны. А потому, подполковник, выставите посты по внешнему периметру таким образом, чтобы проследить: кто нему приехал, кто сопровождал машину гостя, может, кто-нибудь следовал за ними. Понятно?
Синчуку хотелось сказать: иди ты в… Но пришлось ответить более деликатно:
- Вроде, да.
- Тогда, действуйте.
Через полчаса подразделение под руководством Синчука пересекало Киев в микроавтобусе в сторону Черниговской трассы.
* * *
Генерал-лейтенанту Проклову второй зам Щетинина сообщил о приказе "патрона" по поводу проверки "газовых соглашений" на следующий день. Прямо с утра. За полчаса до приезда Щетинина в управление.