- Вам может показаться полным иронии тот факт, что человек, посвятивший свою жизнь помощи женщинам, имеет дочь проститутку и наркоманку.
- Да, - признался Уилл. - Так оно и есть.
Мириам Монро откинулась в кресле, явно испытывая облегчение от того, что с этим уже все понятно.
- Мы делали все от нас зависящее, пытаясь помочь дочери.
- Я в этом не сомневаюсь.
- Действительно не сомневаетесь? - спросила она, словно надеясь застать его врасплох. - Мы потратили тысячи долларов на лечение, на семейного доктора, на индивидуального доктора. Мы сделали все, что, с нашей точки зрения, могло ей помочь. - Она сцепила руки на коленях. - Но все упиралось в простой факт: Алиша не хотела помощи. Она начала убегать из дома, когда ей не было еще и тринадцати.
- Нельзя помочь человеку, если он не хочет, чтобы ему помогали, - повторил Уилл слова Энджи, сказанные о другой девушке.
- Это правда, - согласилась Мириам. - У вас есть дети?
- Нет, мэм. Детей у меня нет.
- Способность произвести на свет ребенка - это самое прекрасное, чем благословляет нас Господь. - Она подняла руки, делая вид, что качает воображаемого младенца. - Вы в первый раз берете его на руки, и он для вас дороже золота. И каждое ваше дыхание после этого делается только ради ребенка. Вы понимаете, о чем я говорю?
Уилл кивнул, чувствуя в груди такую же пустоту, как у нее в руках. Он догадывался, что если его собственная мать и держала его на руках, то очень скоро безо всяких проблем всучила кому-то другому.
Мириам продолжала:
- Алиша связалась с тем мальчиком… - Он заметил, что в глазах ее блеснули слезы. - Я выросла в бедной семье, как и доктор Монро. Мы с ним знали цену хорошему образованию и много трудились, чтобы воспользоваться теми преимуществами, за которые боролись и даже умирали другие народы.
Он решился на комплимент:
- И вы в этом, безусловно, преуспели.
Мириам Монро бросила на него взгляд, который говорил, что они оба понимают: материальные блага вряд ли можно считать мерилом успеха в жизни.
- Мы думали, что, воспитывая наших детей в этом районе, защитим их. Декатур всегда считался маленьким оазисом.
- Наркотики находят способ проникать в любое общество.
- Видимо, да, - согласилась она. - Мы столько хотели сделать для нее. Ты проживаешь жизнь через своих детей. Ты переживаешь за них, берешь на себя их боль, дышишь за них, где это возможно, - сказала она. - Она сбежала с мужчиной, с которым познакомилась в лечебном учреждении. Через несколько недель ее арестовали с дозой наркотиков. Алиша отправилась в тюрьму, а тот мужчина исчез, вероятно, найдя себе другую глупую девчонку.
Когда Уилл только начинал работать в БРД, он был поражен, какое количество женщин находится за решеткой за то, что бойфренды посылают их торговать наркотиками, убеждая, что копы более снисходительны к прекрасному полу. В тюрьмах полно молоденьких девушек, которые думали, что их любили.
Мириам прервала его размышления.
- Мы с доктором Монро постепенно поняли, что наркозависимость - это смертельное заболевание. Это рак, которые заживо съедает семьи. - Она встала и прошла через комнату к роялю. - Наступает момент, когда оглядываешься по сторонам и спрашиваешь себя: "Что это делает с остальными моими близкими? Какой вред я наношу другим своим детям тем, что концентрирую всю свою энергию на единственном ребенке, которого уже нельзя спасти?" - На рояле стояли фотографии в рамках, и она по очереди коснулась каждой из них. - Алиша была нашей второй и последней девочкой. - Она перешла к следующему снимку, к следующему своему ребенку. - Эшли самая старшая. Она гинеколог, как и ее отец. - Мириам указала еще на одно фото. - Клинтон - ортопед. Джеральд - психиатр. Харли - пианист. Мейсон… - Она взяла в руки маленькую рамочку в форме собачки и рассмеялась. - Он ухаживает за собаками, храни его Господь. - Она с особой нежностью поставила фотографию на место, и Уилл подумал, что Мейсон был ее любимчиком.
Шестеро детей. Уютный дом. Масса одежды и еды, родители, которые о тебе заботятся. Каково это, вырасти в такой семье? И почему Алиша повернулась ко всему этому спиной?
Конечно, Уилл работал в органах правопорядка слишком долго, чтобы принимать все на веру. По своему опыту он знал, что наркоманами обычно становятся не самые счастливые люди. Они приходят к наркотикам по определенной причине - желая либо приноровиться к окружающему миру, либо отрешиться от него. Вечно отсутствующий отец мог быть садистом. Братья могли выбрать местом своих первых сексуальных подвигов прихожую их дома. Старшая сестра могла быть такой сверхпреуспевающей, что в ее тени невозможно было вырасти.
Но Уилл был здесь не для того, чтобы разбираться со скелетами в семейном шкафу Монро. Он был здесь для того, чтобы сообщить этой женщине, что ее дочь, которую она потеряла так давно, потеряна для нее навсегда.
- И вы не видели свою дочь двадцать лет? - спросил он.
- По меньшей мере.
- Никаких телефонных звонков? Никаких открыток или писем?
- Несколько лет назад, - припомнила Мириам, - был один звонок. Она была в тюрьме. Ей нужны были деньги.
Майкл говорил, что, когда Алишу арестовывали, она указывала в качестве контактных лиц только Бэби Джи, но дежурный офицер должен был делать пометку о том, кому она звонила во время задержания и кто ее навещал, если она оставалась под арестом больше одного дня.
- Вы сами тогда разговаривали с ней? - спросил он.
- Да, - ответила она. - Наш разговор продолжался не более минуты. Я сказала дочери, что не собираюсь давать ей никаких денег, и она швырнула трубку. Это был последний раз, - пояснила Мириам, - когда мы вообще что-то о ней слышали. Я даже не знаю, где она теперь живет.
- Вы, случайно, не знаете, с кем она имела дело? Кто были ее друзья?
Она покачала головой.
- Мне очень жаль, офицер. Я предупреждала, что вряд ли смогу помочь вам ее найти. - Она посмотрела на свою руку, которая по-прежнему лежала на рояле. - Вы можете сказать мне, что она сделала? Она не… - Она быстро взглянула на Уилла и снова отвела глаза. - Она никому не причинила вреда?
Уилл почувствовал комок в горле.
- А ваши остальные дети живут далеко?
- Недостаточно близко, - сказала Мириам, и на ее губах снова заиграла улыбка. - Хотя Мейсон - прямо на нашей улице. Но достаточно близко и не бывает, когда ты бабушка и у тебя есть трое внуков, которых нужно портить и баловать.
- Возможно, вам следует позвонить ему.
Улыбка ее растаяла.
- Зачем мне это делать?
- Миссис Монро, мне бы хотелось, чтобы вы позвонили своему сыну или, возможно, кому-то еще, кто мог бы прийти и посидеть с вами.
Она схватилась за рояль, как перед тем схватилась за дверной косяк. Уилл встал, и собака глухо зарычала.
Мириам судорожно сглотнула.
- Думаю, вы хотите мне сообщить, что она в конце концов приняла слишком много.
- Нет, мэм. - Он указал на диван. - Вы не могли бы присесть? Пожалуйста.
- Я не собираюсь падать в обморок, - заявила она, хотя шоколадный цвет ее лица стал заметно светлее. - Расскажите, что случилось с моей дочерью.
Он должен был просто сказать все и тут же уйти, оставив ее наедине с горем, но не мог. К своему удивлению, Уилл заметил, что, когда заговорил, голос его звучал так, будто он извиняется.
- Миссис Монро, прошу вас, сядьте.
Она позволила ему довести себя до дивана и сесть рядом. Ему нужно было взять женщину за руку, сделать что-то, чтобы успокоить ее, но Уилл не чувствовал себя готовым утешать. Хотя знал, что оттягивание неминуемого - один из самых эгоистичных поступков, которые он совершал в жизни.
Он сказал:
- Алиша была убита в воскресенье вечером на лестничной клетке перед своей квартирой.
Рот Мириам приоткрылся, как будто ей не хватало воздуха.
- Убита?
- Ее кто-то убил, - повторил Уилл. - Я думаю, что она знала нападавшего. Я думаю, что она вышла за ним на лестницу, и там он нанес ей… - Он запнулся. - Он нанес ей травму, которая привела к смерти.
- Травму? - эхом повторила Мириам. - Что это означает? Она страдала?
Он собирался соврать - не будет никакого вреда, если сказать родителям, что их ребенок умер быстро, - но не смог.
- Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем, понимала ли она, что происходит. Я надеюсь, что не понимала… - Он помолчал. - Я надеюсь, что в ее крови было достаточно наркотиков, чтобы она не отдавала себе отчета в происходящем.
Мириам ахнула.
- Я видела это в газете! Женщина была убита в Грейди Хоумс. Там не было указано ее имя, но… я никогда не могла подумать, я просто догадывалась…
- Мне очень жаль, - сказал Уилл и подумал, что за последние дни произнес эту фразу большее количество раз, чем за всю предыдущую жизнь. Он вынул ксерокопию письма Алиши. - Мы обнаружили это в ее почтовом ящике. Письмо вернулось, потому что за него было недостаточно заплачено.
Мириам Монро схватилась за письмо, как за спасительную соломинку. Она смотрела на него, и по ее щекам текли слезы. Она прочла его не менее десятка раз, прежде чем пробормотать:
- Пария…
- Вы можете объяснить, о чем речь?
Мириам положила письмо на колени, руки ее дрожали.
- Этот дом был на другой стороне улицы - на расстоянии трех домов и на расстоянии целой вселенной от нас. - Она посмотрела в окно, словно видела его там. - Тогда мы были единственной чернокожей семьей во всей округе. Мы с Тобиасом смеялись, когда люди возмущались: "Куда катится наш район!", в то время как дьявол жил у них буквально на заднем дворе.
- Эта семья по-прежнему живет там?
Она покачала головой.
- В этом доме жило уже больше десятка семей, после того как Карсоны съехали оттуда. Дом был достроен, превратился в своего рода дворец, а в то время это был просто маленький домик, где творились отвратительные вещи. Такой есть в каждом районе, верно? Один плохой дом с одним плохим ребенком.
- Да, мэм.
Она снова посмотрела в окно.
- Вечеринки каждый уик-энд. Машины, которые носятся по улице взад-вперед. Тот мальчик отравлял каждого, кто вступал с ним в контакт. Мы называли его Парией с Пейсли-стрит.
Уилл подумал о письме, в котором Алиша называла себя парией.
Она продолжала:
- Его матери никогда не было дома. Она была адвокатом, как это ни парадоксально звучит. - Она снова повернулась к Уиллу. - Думаю, я могла бы до посинения обвинять во всем этом ее, но на самом деле она была так же не способна управлять своим сыном, как и все мы.
- Алиша сбежала с этим мальчиком?
- Нет, - ответила Мириам. - Она сбежала с тридцатидевятилетним мужчиной по имени Маркус Кейт. Он был одним из консультантов в программе ее лечения. Позже мы выяснили, что он уже сидел за растление несовершеннолетних. - Она грустно усмехнулась. - Это все равно, что установить во всех тюрьмах Америки вращающиеся двери со свободным входом-выходом.
Уилл осторожно спросил:
- В своем письме она, похоже, в чем-то упрекает вас.
Мириам с трудом улыбнулась.
- Когда Алише было одиннадцать, я оставила семью. Из-за другого мужчины. Но наши отношения скорее напоминали отношения матери и ребенка… - Она подняла письмо. - Грехи родителей, как выразилась моя дочь.
- Потом вы вернулись.
- Мы с Тобиасом помирились, но отношения еще долго оставались натянутыми. Нам было не до Алиши, она отошла на второй план и в этот момент связалась с тем мальчиком с нашей улицы. - Она подняла руку и нащупала висевший на шее маленький крестик на золотой цепочке.
Уилл полез в карман и вынул крестик, обнаруженный в письме.
- Еще мы нашли вот это.
Мириам посмотрела на крест, но не взяла его.
- У всех моих детей такие.
Уилл решил не говорить ей, что Алиша отослала его назад. Письмо и так было достаточно тяжелым. И все же он должен был спросить:
- Этот крестик имеет какое-то особое значение?
- Тобиас купил крестики, когда я вернулась домой. Мы собрались за столом, и он раздал их всем. Крестик символизирует наше единство, нашу веру в то, что мы снова можем быть семьей.
Уилл вложил крестик в руку Мириам и сжал ее пальцы.
- Я уверен, она хотела бы, чтобы это было у вас.
Он снова шел через холл - мимо предметов искусства, мимо фотографий, мимо всего того, что Мириам и Тобиас собирали много лет, чтобы создать в этом особняке настоящий семейный очаг. У входной двери стоял высокий стол, и Уилл остановился, чтобы положить на него свою визитную карточку, когда услышал из соседней комнаты голос, приглушенный расстоянием и горем. Очевидно, Мириам Монро говорила по телефону.
- Это мама, - сказала она одному из своих многочисленных детей. - Ты мне нужен.
Глава 30
9:16 вечера
К окончанию смены Энджи смертельно устала. В результате ее напряженного труда за решеткой оказались пара разъезжающих торговцев сжиженным газом, водитель грузовика и безработный отец троих детей. Все они в настоящий момент ломали голову над тем, как будут объяснять женам, что были задержаны за приставание к проституткам на улице.
Энджи понимала: при существующем порядке вещей то, что она делает, - занятие бессмысленное. Клиенты постоянно возвращались, девушки постоянно выходили на улицу. Никто не был заинтересован в том, чтобы добраться до корня проблемы. Последние шесть лет она занималась тем, что пыталась понять этих женщин. У всех в прошлом были примерно одинаковые истории сексуального надругательства и пренебрежительного отношения, все они от чего-то убегали. Не нужно быть выпускником экономфака Гарвардского университета, чтобы понять, что намного дешевле потратить деньги на помощь в защите их прав, пока они дети, чем садить их в тюрьму, когда они вырастут. Впрочем, таков пресловутый Американский путь. Потратить миллион долларов на то, чтобы помочь ребенку, упавшему в канализационный колодец, но только, боже упаси, не сотню баксов на то, чтобы закрыть этот колодец надежной крышкой, чтобы ни один ребенок в принципе не мог туда провалиться.
Жасмин Эллисон, вероятно, была одной из тех потерянных детей, которые никогда не будут найдены. Закончит она где-нибудь на улице, где у нее будет новое имя, новый статус и новые пагубные привычки, которые сутенер может использовать, чтобы контролировать ее. По тому, как Уилл говорил по телефону об этой девочке, Энджи понимала, что он обеспокоен. И у него были на то веские причины, учитывая, что Жасмин заплатили за телефонный звонок в полицию ночью, когда была убита Алиша. Энджи знала, что мог быть и миллион других мелочей, которые в итоге выгнали девочку из дому, но все же позвонила паре знакомых парней из городского управления и попросила присмотреть за этим делом.
Энджи посмотрела в свои записи, нацарапанные на листке, который она вырвала из телефонной книги. Кен Возняк жил в доме престарелых на Лоуренсвиль-хайвей. Дежурная нянечка, диктовавшая ей адрес, с энтузиазмом восприняла новость, что к этому человеку едет посетитель. Энджи до этого видела Кена всего несколько раз. Она вообще не была уверена, что он ее узнает.
Время посещений заканчивалось в десять. Судя по пустой парковке, Кен был не единственным здесь, к кому мало кто приезжал. В фойе с неизменно присутствующими в таких местах белой кафельной плиткой и люминесцентными лампами было пустынно, но чисто. На столике в небольшой комнате ожидания стояли искусственные цветы. Когда Энджи направилась к стойке приемной, громко булькнул аппарат с питьевой водой.
За стойкой, откинувшись на спинку стула, сидел мужчина. Он окинул Энджи с ног до головы понимающим взглядом, и его ухмылка говорила, что он точно знает, кто она такая и сколько может стоить. Он сцепил пальцы на затылке, рубашка на нем распахнулась, и стало видно жирное волосатое брюхо.
Похотливо облизнув губы, он спросил:
- Сколько?
Энджи сунула руку в сумочку и вытащила свой полицейский жетон.
Мужчина в буквальном смысле свалился со стула. С трудом поднявшись, он промямлил:
- Да я просто…
- Я приехала увидеться с Кеном Возняком.
- О господи… - Он пытался поставить свой стул прямо, голос его дрожал. - Мне очень нужна эта работа.
Энджи подумала, что, может быть, она нужна ему для того, чтобы потихоньку трахать старушек, пока они спят в своих постелях.
- Прими таблетку успокоительного, Клетус, я здесь не для того, чтобы выкинуть тебя за двери.
- Я просто…
- Возняк, - повторила она. - Где он?
Дрожащими пальцами мужчина набрал что-то на клавиатуре.
- По коридору налево. Палата три-десять. Господи, леди, простите меня, пожалуйста! Я никогда раньше такого не делал.
- Ну да, конечно. Я тоже.
Энджи шла по коридору, звонко стуча каблуками. Перед глазами все еще был взгляд этого болвана из приемной, который похотливо смотрел на нее. Такое знакомое выражение: словно она всего лишь дырка, в которую он собирается потыкать.
- Алло? - позвала она, постучав в дверь, и сквозь рев телевизора расслышала довольное ворчание, которое расценила как приглашение войти.
- Эхн, - сказал Кен, увидев ее, и рот его скривился на одну сторону, когда он попытался улыбнуться.
Оказавшись в инвалидной коляске, он уже потерял около тридцати килограммов веса, и она подумала о том, как он умудряется просыпаться каждое утро, зная, что впереди его ожидает только такая жизнь.
- Помнишь меня? - спросила Энджи.
Он издал низкий смешок, словно говорил: "Ну как я мог тебя забыть?"
Энджи придвинула стул и села напротив. Кен завозился с пультом у себя на коленях, стараясь прикрутить звук. Она ненавидела дома престарелых почти так же, как ненавидела больницы, а тут попала в оба одновременно. Химическая вонь дезинфицирующих средств, белые простыни и дрожащий свет ламп напоминали Энджи о том, как она увидела мать после передозировки. Деидре лежала на койке, тело ее было абсолютно неподвижным, рот открыт, словно она была удивлена тем, что оказалась здесь. Необратимая кома. Энджи была тогда ребенком, но по мыльным операм "Центральная больница" и "Дни нашей жизни" уже четко понимала, что это значит для нее: детка, ты пропала!
- Дэх, - сказал Кен.
Ему наконец удалось выключить звук.
Энджи пыталась заговорить бодрым тоном.
- Как ты?
Одно его плечо поехало вверх. Что говорить, бывало и получше.
- Дурацкий вопрос, да?
Кен позволил себе улыбнуться той половиной лица, которая слушалась его.
- Ты плохо разговариваешь?
- П-п… - признался он.
- Я насчет Майкла Ормевуда.
Он пару минут смотрел на беззвучно работающий телевизор. Наконец шумно выдохнул.
Энджи перешла к делу.
- Я знаю, что он козел, так что можешь не утруждать себя рассказами об этом.
Кен кивнул.
- Ты знал, что он бьет свою жену?
В глазах его читался ужас.
- Догадываюсь, что нет, - сказала Энджи. - Я видела ее сегодня утром. Выглядит так, будто он охаживал ее бейсбольной битой.
Кен стиснул зубы, и его действующая рука на колене сжалась в кулак. Коп есть коп, несмотря на то, что он, по-видимому, не может сходить в туалет без посторонней помощи и не обойдется без того, чтобы кто-то вытер ему задницу.
Энджи, уперев локти в колени, наклонилась вперед.