– Им не обязательно знать, – ответила Сара. – Криспин, наверное, даже не спросит.
– Если спросит, я скажу, что доктор Окстон забрал ее с собой. Запомни, Хетти. Жаль, что он не сделал этого и не избавил нас от всей этой возни. – И ее мать величественной походкой удалилась из комнаты, а Сара опустилась в кресло рядом с кроватью Лиззи.
– Я рада, что он не сделал этого, – пробормотала она и поглядела на служанку. – Я чувствую такую привязанность к этой малышке, Хетти. Она все время возвращается в мою жизнь. Я должна помочь ей, правда?
– Сначала вы позаботьтесь о себе, вот что вы должны сделать, – строго заявила Хетти. – Я принесу вам что-нибудь поужинать, а когда совсем стемнеет, посижу с ней, а вы поспите. Вам понадобятся для этого все силы. Нам обеим.
Всю следующую неделю Эмили провела словно в трансе от тревоги и отчаяния. Она так волновалась за Лиззи, что не спала ночами, а днем, словно зачарованная, наблюдала, как, постукивая, движутся оси прядильной машины. "И так будет всегда, день за днем, год за годом, – подумала она. – Я буду такой же, как другие девочки, все эти женщины, и в моей жизни не будет ничего другого. И если Лиззи умрет, из моей жизни исчезнет все, что я когда-либо любила".
Она наблюдала, как мастер Криспин прохаживается по цехам фабрики. Однажды он подошел к ее машине. Девочка подумала, что он заговорит с ней о Лиззи, но это оказалось не так. Он прошел мимо, глаза его блестели.
– Мастер Криспин! – позвала она. – Можно спросить вас, мастер Криспин? – Он замер на полсекунды, услышав высокий девичий голос у себя за спиной. Повернул голову, даже не узнав ее, и лишь раздраженно махнул рукой, веля ей возвращаться к работе.
– Я даже не знаю, где Лиззи. Не представляю себе, поправилась ли она, жива ли вообще, – пожаловалась она Сэму во время обеденного перерыва. – И я боюсь пойти в дом мисс Сары и спросить у нее.
– Но ты должна спросить. Я пойду с тобой, – сказал Сэм. – Если хочешь, я схожу вместо тебя.
Эмили только головой покачала.
– Мастер Криспин рассердится, – сказала она. – Я в этом уверена. Я так боюсь его, Сэм. И миссис Блэкторн тоже. Я как-нибудь узнаю, но не стану спрашивать у парадной двери.
Вместо этого при всякой возможности она старалась подобраться поближе к кухонной двери. Приходила туда каждый день, но на нее никто не обращал внимания. Однажды вечером она увидела Хетти, стоящую во дворе, – та зевала и потягивалась, как если бы всю ночь не спала, – и, воспользовавшись возможностью, подбежала к ней.
– Извините, – сказала она. – Вы можете рассказать мне о Лиззи?
Хетти скрестила руки на груди. "И что теперь? – подумала она. – Если я скажу правду, эта девочка и еще бог знает кто из учеников будут каждый день приходить и спрашивать о ее здоровье. И тогда секрет мисс Сары раскроется, и у них с матерью, которая притворяется, что ничего не знает, будут неприятности, в этом я совершенно уверена. И я тоже попаду в беду".
– Что о ней? – медленно протянула она, пытаясь найти решение проблемы.
– Она… – Эмили все еще не могла задать этот вопрос. – Как она?
Хетти бросила быстрый взгляд на стоявшего с другой стороны двора мастера Криспина и быстро приняла решение.
– Ее забрал доктор Окстон, – сказала она. "Как бы там ни было, именно эти слова велела мне говорить миссис Блэкторн, – подумала женщина. – Я просто повторяю их". – Она в надежных руках, – благожелательно добавила она, потому что Эмили выглядела ужасно напуганной и расстроенной. А затем вернулась обратно в дом, крепко закрыв за собой дверь кухни. Прислонилась к ней спиной, пытаясь успокоиться.
– Это был грех, Хетти Гэмбл, – сказала она сама себе. – Эта бедная девочка с ума сходит от беспокойства. Но что я могу ей сказать? Лиззи погрузилась в такой глубокий сон, не шевелится, не ест, не говорит ничего; она словно умерла. Лучше, чтобы эта девочка надеялась, чем знала, как обстоят дела на самом деле.
– Что ты узнала? – спросил Эмили Сэм. Он стоял в отдалении с Мириам, подпрыгивая на месте от нетерпения и дожидаясь, пока она вернется с вымощенного булыжником двора.
Та покачала головой.
– Ничего существенного. Доктор забрал ее с собой, вот и все, что я узнала.
– Значит, он забрал ее в госпиталь! – воскликнул мальчик, и лицо его просветлело. – Она скоро вернется, будет скакать, как блоха.
– И работать под той самой машиной, которая попыталась сожрать ее.
Сэм бросил на нее хмурый взгляд, но Мириам только пожала плечами.
– Но ведь это правда, – сказала она. – Ей лучше без нее, где бы она ни была.
– Это точно, лучше быть подальше от жестокого Крикка. – согласился Сэм. – И еще Робин говорит, что на этих машинах должны стоять металлические ограничители, так-то.
– Ой, не слушай его! – рассмеялась Мириам. – Он выставил тебя настоящим дураком, Сэм Дженкинс, – и девушка пошла прочь.
Что бы она ни говорила о Робине Смолле, она готова была на все ради его улыбки, ради того, чтобы он снова закружил ее в танце, как это было на ярмарке. Сейчас она видела, как он разговаривал с другими ребятами, стоя в центре круга. "Он вернулся, – подумала она. – Он снова становится таким, как прежде. Может быть, он обратит на меня внимание и поглядит своим особенным взглядом. Как смотрел когда-то".
– Сэм, не связывайся с ним, – взмолилась Эмили. – Он лжец и обманщик. Он лишил тебя заработанных тобой денег!
– Он обещал вернуть их, – проворчал Сэм. – И, кроме того, он увидел, что в карете было место, когда меня оттащили от нее, и воспользовался этим шансом сам. Вот оно как все было, Эмили.
Эмили нетерпеливо вздохнула:
– Ты готов поверить во все, что он скажет тебе, Сэм. Ты очарован им, как и все остальные.
– Что ж, он говорил мне кое-что еще, и я ему действительно верю. Меня ограбили мастер Криспин и мастер Блэкторн, а не он. Если бы они лучше управляли фабрикой, мы не пытались бы сбежать. Не умерла бы Бесс. Не произошло бы этого случая с Лиззи. – Он надул губы. – Вот что говорит Робин. Он говорит, что у него есть план мести. И я – его часть!
Прежде чем Эмили успела что бы то ни было сказать, он бросился прочь от нее, потому что Робин поднял руку и свистом подозвал его, словно собаку.
Эмили чувствовала, что устала до предела, до глубины души. Все, чего ей хотелось, это лечь лицом вниз и погрузиться в сон. Когда девочек наконец отправили спать в их комнату, она с трудом поднялась по лестнице, но стоило ей свернуться калачиком на постели, как ее снова начали терзать сомнения и тревога за Лиззи и раздражение из-за Сэма. Что, если он совершит какую-нибудь глупость? Что бы ни задумал Робин, он отойдет в сторону и заставит Сэма расплачиваться вместо него – в этом девочка была совершенно уверена. Но гораздо больше, чем тревога за Сэма, ее мучило беспокойство за Лиззи. Миссис Клеггинс сказала ей то же самое, что и Хетти:
– Ее забрал с собой доктор Окстон. Вот и все, что я знаю.
Не мог же доктор просто забрать ее и никому не сказать, что с ней? Мисс Сара наверняка что-то знает, даже если ничего не знает ее служанка.
Каждый день по пути на фабрику она не сводила взгляда с дома Блэкторнов, надеясь хоть одним глазком увидеть в одном из окон мисс Сару. Иногда она слышала кудахтанье кур, однажды увидела во дворе синее платье Хетти. Она попыталась вырваться из вереницы остальных работниц фабрики, но Крикк рявкнул на нее, веля возвращаться на место, и взгляд его был подобен удару локтем под дых. Весь день во время работы она оглядывалась через плечо, решив, что если снова увидит мастера Криспина, то соберется с духом и заговорит с ним. Может быть, однажды с ним будет мисс Сара. Иногда она заходила к ним. И если это случится снова, она наверняка узнает Эмили и улыбнется ей своей обнадеживающей улыбкой. Больше девочке ничего не было нужно. Но тянулись дни, а из хозяйского дома никто не приходил.
26
Где я?
Хетти и Сара дежурили подле Лиззи всю неделю по очереди. Миссис Блэкторн в комнату не приходила никогда; она решила для себя, что ничего не хочет знать об этом ребенке. Получив запрос от миссис Клеггинс из дома для учеников, ответила, что ребенок находится на попечении доктора. Она убедила сама себя, что доктор Окстон действительно забрал девочку. Если ей встречались Хетти или собственная дочь, поднимающиеся по лестнице с миской воды в руках, она просто отворачивалась. Женщина полагала, что ее работа заключается в том, чтобы ее муж и сын были сыты и счастливы; а их работа состояла в том, чтобы руководить Бликдейлской фабрикой. А чем занимается в свободное время Сара – личное дело дочери.
Однажды, спустя несколько недель после происшествия, в смену Хетти Лиззи вышла из состояния комы. Ей казалось, что ее закутали в кокон; спутали ноги тугими веревками, привязали к бокам руки, не давали открыть глаза и рот. Она попыталась заговорить, но ничего не получилось. Она попыталась выпутаться из кокона, но не смогла – паутина была слишком крепка, требовались чересчур большие усилия. Она попыталась выбраться из темноты, но та оказалась чрезвычайно глубокой. Это произошло за несколько часов до того, как девочка проснулась снова. Почувствовала, что вырывается из темного водоворота. Глаза медленно открылись и увидели свет.
Рядом с ней дремала Хетти, держа ее за руку. Почувствовав, что рука высвободилась, женщина открыла глаза и увидела удивленный взгляд Лиззи.
– Где я? – поинтересовалась девочка.
– О Лиззи! – воскликнула Хетти. – Ты проснулась! Тебе лучше! Тебе лучше? Не шевелись! Лежи тихонько! Ох, господи, тебе действительно лучше?
Лиззи смотрела на нее непонимающим взглядом.
– Где я? – снова спросила она.
– Ты в комнате мисс Сары!
– Мисс Сары?
– Мисс Блэкторн. – Хетти растирала руки Лиззи, словно ее все еще нужно было согревать. – Она ухаживала за тобой.
– Мисс Блэкторн? – нахмурилась Лиззи. – Кто такая мисс Блэкторн? – Она снова закрыла глаза и провалилась в сон, но это был естественный сон, в этом Хетти была уверена. Не кома. Щеки уже не были смертельно бледны, веки слегка трепетали, словно сон был очень поверхностным. Набравшись смелости, Хетти отпустила руку девочки и бросилась на поиски Сары, которая сидела и шила на первом этаже.
– Она проснулась! Она разговаривала! – прошептала она. – Кажется, этот ребенок будет жить!
Лиззи снова проснулась, ей снился приятный сон о былых временах: как она сидит у очага вместе с женщиной, мальчиком и еще одной девочкой. Она не знала, кто они такие, но эти люди отчего-то вызывали у нее чувство уверенности и безопасности. Девочка открыла глаза, окинула взглядом незнакомую комнату, задумалась. Она не могла вспомнить ничего из того, что происходило с ней. Она понятия не имела, почему лежит на чистых простынях в комнате цвета зеленых яблок. Все тело болело, а когда она попыталась сесть, то оказалось, что одна рука туго примотана к телу, так что она совершенно не могла пошевелить ею, вся кожа была пунцовой и желтой от синяков. Она не помнила, как машина таскала ее взад-вперед, словно тряпичную куклу. Осторожно выбравшись из постели, она увидела, что одна нога у нее так же покрыта синяками, как и рука. В этот миг дверь открылась, в комнату вошла светловолосая девушка и подбежала к ней, вне себя от радости и тревоги.
– Лиззи! Лиззи! Ты действительно очнулась! Только больше не вставай! Немедленно ложись обратно!
В комнату вошла еще одна женщина, та массивная, в синем платье, которая сидела у ее постели чуть раньше. Она принесла миску с водой, которую поставила на полированный столик у окна.
– Кто будет мыть ее, я или вы, мисс Сара? – спросила она. – Еще одному из нас нужно принести ей еду снизу, а другой должен отправить послание доктору Окстону и спросить у него, что делать дальше, теперь, когда она очнулась.
– Ты помой, – сказала та, что моложе, – а я сделаю все остальное. – Она склонилась над Лиззи, убрала волосы с глаз, улыбнулась девочке. – Как ты себя чувствуешь, дитя?
– Где я? – спросила Лиззи.
Крупная женщина расхохоталась.
– Вот только это и говорит целый день! "Где я? Где я?" Я сказала ей: "Ты в комнате мисс Сары", а она спрашивает: "Кто такая мисс Сара?" А потом уснула, благослови ее Господь.
– Я принесу из кухни что-нибудь теплое и легкое, – сказала Сара. – А потом отправлю записку доктору Окстону. Все это похоже на чудо, правда, Хетти? – и она отодвинула шторы, впуская в комнату летнее солнце.
– Помоем тебя – и тебе станет еще лучше, – сказала Хетти, обращаясь к Лиззи. – А затем я помажу эти синяки одной отличной мазью, хотя моя мама всегда молилась на кусок говядины. Видишь ли, если бы пришлось прикладывать кусок говядины к каждому синяку, ты стала бы похожа на лавку мясника. – Ее дыхание стало хриплым, когда она убрала последние повязки с тела Лиззи. – Бедная девочка. Здорово ты побилась, вот что я тебе скажу.
– Что случилось?
– Несчастный случай на работе, больше я ничего не знаю.
Лиззи нахмурилась:
– На работе? Какой такой работе?
Хетти уселась на стул, глядя на нее широко открытыми от удивления глазами.
– Ты действительно не помнишь, да? Ты не знаешь, кто ты, где ты, что вообще происходит? Что ж, может, и лучше, чтобы ты забыла все, за исключением имени. Ты – Лиззи, так мне сказали. Мисс Сара расскажет тебе больше, если захочет. А теперь закрой глаза, потому что я собираюсь положить тебе на лицо фланель, а я никогда не встречала ребенка, которому бы это понравилось.
На протяжение нескольких последующих дней Лиззи не видела никого, кроме Хетти и мисс Сары, которая иногда читала ей, а иногда просто сидела рядом, болтая с ней или занимаясь шитьем. Приходил пожилой сутулый мужчина по имени доктор Окстон, который осмотрел ее и проворчал, что она может встать с постели в любой момент и что ей нужно быть поосторожнее с правой рукой, которая была сломана, но скоро уже совсем заживет.
– Но ее сердце не зажило, равно как и рассудок. Не говорите ей ничего такого, что могло бы напугать ее. И попытайтесь не отправлять ее обратно в то место, – сказал он Саре, и та покачала головой.
– Я не собираюсь делать этого, доктор, – сказала она.
– Что он имел в виду? – спросила позже Лиззи у Хетти. – Какое такое место?
Но Хетти только подняла передник и промокнула глаза.
– Однажды ты вспомнишь, – вот и все, что она сказала.
Постепенно Лиззи смогла делать все самостоятельно: есть, умываться одной рукой, вставать с постели и ходить по комнате. Прикасалась к предметам в шкафах и на каминной полке: рассматривала узоры на фарфоре, вазе с нарисованной на ней розой. На стене висела вставленная в раму вышивка, выполненная цветными нитками. Она не могла прочесть слов. Хетти сказала ей, что тоже не умеет делать этого, но знает, что там написано: "Сара Блэкторн, 1859".
– Мисс Саре было примерно лет десять, когда она вышила это, – поведала Лиззи служанка. – Но меня ничему такому никогда не учили. А тебя, Лиззи?
– Не знаю, – протянула Лиззи. – Я не помню.
– Да-да, – согласилась Хетти. – Извини, Лиззи. Конечно же, ты не помнишь.
Лиззи отвернулась, расстроившись так же, как и Хетти. Выглянула в окно, увидела большой склон черного холма, уходящий прочь от дома, похожий на большую грозовую тучу. Она слышала, как шумит река, а вдалеке ей удавалось разглядеть длинное здание с множеством заделанных окон; но ничего из того, что она видела, не вызывало воспоминаний. Дважды в день она слышала тук-тук-тук: перестук деревянных башмаков, в которых мужчины, женщины и дети шли в большое здание и возвращались из него. "Кто они? Куда идут? Что они делают? – спрашивала она себя. – Имею ли я к этому какое-то отношение?" Иногда девочка думала, что, скорее всего, так и есть, но при мысли об этом у нее начинала болеть голова. Однажды она увидела, что какая-то девочка остановилась и повернула бледное лицо в сторону дома, проводя взглядом по окнам, словно кого-то ища. Лиззи захотелось помахать ей рукой, но вместо этого она, вдруг застеснявшись, спряталась за занавеской.
Каждый вечер в комнату приходила мисс Сара, помогала ей лечь в постель, убирала ей с лица волосы прохладными ладонями, читала девочке и снова уходила, шелестя зеленым платьем из тафты. И, как обычно, Лиззи задавалась вопросом: "Кто она? Какое отношение все это имеет ко мне?"
Однажды, набравшись смелости, она спросила ее об этом, когда они смеялись вместе и между ними не чувствовалось никакой неловкости:
– Кто вы?
– Я – твой друг, – ответила ей леди, улыбнувшись. – Ты можешь называть меня Сара.
– Она – мисс Сара, дочь мастера Блэкторна, – строго заявила Хетти, когда они снова остались одни. – Она ухаживала за тобой.
Бесполезно! Все было бессмысленно; все было незнакомым. Оглядываясь на свое прошлое, Лиззи чувствовала оцепенение и страх – воспоминания были подобны клочкам тумана и ничего не хотели открывать.
Однажды после ежедневного визита сутулого доктора Сара вошла в комнату и весело заявила:
– Хорошие новости, Лиззи! Доктор Окстон считает, что ты поправилась в достаточной степени, чтобы уйти.
Лиззи бросила на нее испуганный взгляд.
– Но куда мне идти? Я не знаю, куда идти!
– Что ж, ты никуда не пойдешь одна. У меня есть план! – И Сара хлопнула в ладоши. – Доктор говорит, что морской воздух пойдет тебе на пользу, и я знаю отличное место, куда тебя можно отвезти! У моей тети есть дом, у самого моря на полуострове Уиррел, и я люблю ездить туда каждый год примерно в это время. Ты хотела бы поехать со мной?
– Не думаю, чтобы я когда-либо видела море, – произнесла Лиззи.
– Что ж, это можно исправить! Ехать далеко, и нам придется останавливаться на ночь, чтобы ты не переутомлялась, но когда мы приедем, ты окажешься в самом красивом месте в мире! Я провела там детство и очень люблю его. На западе погода гораздо лучше. Солнце и морской воздух помогут тебе набраться сил, в этом я уверена. Я велю Хетти собрать для тебя сумку. И, посмотри, Лиззи, как ты думаешь, что я делала, пока ждала твоего выздоровления? Я сшила тебе платье!
И она протянула девочке желтое муслиновое платье с веточками и цветами, с вышитыми на нем зелеными листиками.
– Как красиво! – Лиззи едва не задохнулась от восторга. – Это действительно для меня?
– Чтобы похвастаться твоими красивыми рыжими волосами. Оставлю тебя, чтобы ты могла переодеться, – сказала Сара. – А потом поедем, согласна?
Лиззи натянула платье, размышляя, носила ли она когда-либо что-то такое же хорошее и красивое. Она знала, что в шкафу, стоящем в углу комнаты, висит простое синее платье. Она часто тайком вынимала его и прикладывала к себе. Она видела, что девочки на дороге тоже носят такие же платья, а поверх них – белые передники. Она с любопытством наблюдала за ними, как они спешат, торопливо завязывая за спиной завязки передника, затягивая чепцы. Вот и теперь она вынула из шкафа синее платье, с любопытством ощупала его. "Интересно, – подумала она, – кому оно принадлежало? Что оно здесь делает?" Платье было порвано и кое-где заштопано, на юбке было темное пятно, которое, судя по его виду, неоднократно пытались отстирать. Услышав на лестнице тяжелые шаги Хетти, она с виноватым видом повесила платье обратно в шкаф. "Как бы там ни было, – подумала девочка, – это не может иметь никакого отношения ко мне".