Пока Дженни размышляла, Аббас что-то бормотал, обхватив руками голову.
"Сказано - порядочные женщины благоговейны, сохраняют тайное", - разобрала Дженни, и ей стало неловко.
- Я придумала, - обратилась она к Аббасу. - Я отвезу вас в одно место. Только мне надо позвонить по телефону и договориться. Это очень хорошее место. Спокойное. Вы там переночуете, а завтра вечером я приеду, и мы ещё поговорим.
- Какое место? - спросил Аббас, подняв налитые кровью глаза.
- Это гольф-клуб. Я вас туда отвезу, устрою в коттедже, а завтра вечером приеду.
- В коттедже? В каком коттедже? Где?
- Недалеко. Красивое место… Сейчас, сейчас, - Дженни вытряхнула на стол сумочку, схватила записную книжку и прочла. - Это называется Нахабино.
- У тебя карта есть? Покажи.
Дженни развернула потёртую на сгибах карту. Аббас посмотрел и злобно швырнул карту на пол.
- Дура, да? Совсем дура, да? Что такое "Сирена-2" никогда не слышала? Сейчас все выезды из города перекрыты. Машины потрошат. Ну довезёшь ты меня до кольцевой… А там что? Давай, короче, так. Я остаюсь здесь.
- Нет!
- Да! - Аббас дёрнул рванувшуюся к двери Дженни, с ковбойки полетели пуговицы, развернул и надёжно ухватил правой рукой за перемычку между чашечками бюстгальтера. - Здесь остаюсь! Придут к тебе, скажешь, что занята, не можешь сейчас. Скажешь - мужчина у тебя. На себя посмотри - зачем ты мне нужна? Я тебя не трону! Завтра вечером, в это самое время встану и уйду.
- Почему завтра? Почему не сейчас? Почему завтра можно, а сейчас нельзя?
- Потому, - Аббас отпустил Дженни и снова сел в кресло. - Потому что завтра ты сама меня не отпустишь. Хоть тебе миллион долларов дай, ты меня завтра не отпустишь.
- Почему?
- Потому что завтра меня опять по телевизору покажут. Потому что завтра ещё один дом упадёт. Мне тот человек на четыре машины денег дал. Я четырёх водителей нанял. Четыре машины. Четыре водителя. А дом один. Завтра будет второй, обязательно завтра будет, потому что больше времени нет.
Глава 6
Контакт
"Никогда не придерживай людей за пуговицу или руку, чтобы они тебя выслушали".
Филипп Честерфильд
Странная логика, руководившая Аббасом, была Дженни не очень понятна, но другого выхода не просматривалось. И она принялась звонить в "Инфокар".
Добраться же до "Инфокара" оказалось удивительно трудно. Единственный обнаруженный в справочнике телефон был намертво замкнут на автоответчик. В течение дня Дженни раз шесть наговаривала одно и то же сообщение, но ответа не дождалась. Интересно, чёрт возьми, если это коммерческая фирма, то как она ведёт бизнес? И что это за бизнес, если туда нельзя дозвониться?
Все устроил всеведущий Карнович, к которому Дженни бросилась за помощью. Узнав, что журналистке нужно связаться с Платоном, он удивлённо поднял брови.
- Странные у вас какие-то пожелания, - сказал Карнович. - Ну, бизнес, ну, политика, это я ещё понимаю… Но зачем вам это бандитское гнездо? Предположим, вы про них напишете. Будете хвалить, весь мир рассмешите и свою репутацию испортите. А если напишете правду, то проломят голову в подъезде и глазом не моргнут. Это ещё в лучшем случае…
- Не надо сгущать краски, Карнович, - рассмеялась Дженни. - Я ведь не вчера в Россию приехала. Он всё-таки доктор наук, учёный, интеллектуал.
- Печально известный профессор Мориарти, - наставительно произнёс Карнович, - тоже был учёным и большим интеллектуалом. Одно другому не мешает.
- Вам повезло, - сообщил он, перезвонив Дженни через сорок минут. - Где находится ресторан "Ностальжи" - знаете? К часу дня подъезжайте, я буду у бара.
В заведении на Чистых Прудах Дженни приходилось бывать и раньше. По вечерам ресторан был полон, и войти мог не всякий даже из имеющих клубную карточку.
В "Ностальжи" Дженни привлекал странный замес Европы и азиатской России - великолепная кухня и безукоризненное обслуживание мирно уживались с гремящим оркестром, глушившим любые попытки поговорить, а милые антикварные безделушки красовались на фоне тёмно-красных стен, вызывающих в памяти интерьеры бутлегерских притонов времён Великой депрессии. Днём посетителей было немного, и помост для оркестра, рядом с которым по вечерам отбивал чечётку седой старик, одетый под французского матроса, пустовал.
Карнович, сидевший у барной стойки со стаканом виски, поманил Дженни.
- Видите столик у окна? Там, где сидит парочка? Я вас сейчас познакомлю и уведу мужчину минут на двадцать. Полагаю, у вас будет время задать все вопросы. Имейте в виду - клиентка тяжёлая.
- В каком смысле?
- В таком смысле, что она - из самых доверенных людей в "Инфокаре", и не случайно. Была в своё время любовницей интересующего вас персонажа. Может, и сейчас осталась. Не знаю, так что врать не буду. Вообще-то через его постель пол-Москвы прошло. Но с ними со всеми он просто спал, а с ней ещё и про дела говорит. Так что это очень интимная связь, на пустом месте подобные отношения не возникают. Я с ней один раз беседовал, часа полтора, хотел уточнить кое-какие детали относительно выборов Ельцина в девяносто шестом. Вместо этого выслушал лекцию о выращивании георгинов.
- Она любит цветы?
- Ну уж точно не георгины. Это способ поиздеваться над навязчивым собеседником. Я слышал, что она последнее время здорово прикладывается… - Карнович пошевелил пальцами у горла. - Но вы на это особо не рассчитывайте, в "Инфокар" вообще болтунов не берут, а на таком уровне это просто исключено. Ну что, пошли знакомиться?
С любительницей георгинов сидел актёр, фильм с участием которого Дженни как-то видела по телевизору и тогда ещё подумала, что он идеально подходит для роли Фигаро. Но в этом фильме он был ещё совсем мальчишкой, от которого сейчас сохранились только живые карие глаза и разлетающиеся длинные волосы над бледным лбом, перечёркнутым двумя глубокими морщинами.
Карнович раскатисто хохотал, разводил руками, рассказал старый и несмешной анекдот, потом по-приятельски обнял актёра и увёл к бару, оставив женщин наедине.
Спутница актёра достала из сумочки пудреницу, покрутила в руках, положила на стол и потянулась к сигаретам.
- Надеюсь, вас дым не побеспокоит? - безразлично осведомилась она. - Все собираюсь бросить курить, но не получается. А вы не курите?
- Сейчас нет, - ответила Дженни, лихорадочно обдумывая начало разговора. - Раньше курила, в университете.
- А вы какой университет заканчивали?
- Беркли. Калифорния. А вы?
- Вы хорошо говорите по-русски, почти без акцента, - заметила собеседница, проигнорировав вопрос. - Давно живёте в Москве?
- Недавно. Но у меня был жених, в его семье говорили по-русски.
Женщина рассеянно кивнула. Наступило молчание. Наконец Дженни решилась.
- Я знаю, что вас зовут Мария. И что вы работаете в "Инфокаре". У меня есть просьба. Мне очень нужно связаться с Платоном Михайловичем. Это очень важно. Исключительно.
- Платона Михайловича сейчас нет в Москве, - равнодушно ответила Мария. - Ещё некоторое время не будет, он в длительной поездке.
- На Кавказе?
- У меня нет такой информации. Его просто нет в Москве. Вы можете оставить свой телефон. Когда он вернётся, я ему передам, что вы хотели бы переговорить. А какое у вас дело? Он обязательно спросит. Интервью?
- Нет, - Дженни подбирала слова. - Понимаете, очень срочное дело, оно не может ждать. Я могу вам рассказать, но сначала вы мне ответьте. У вас есть надёжная связь с Платоном Михайловичем?
- То есть?
- Вы прекрасно понимаете, о чём речь. Чтобы можно было говорить на любую тему.
- Такой связи не существует в природе, - сообщила Мария. - Тем более в России. Тем более сейчас, когда все ищут террористов. Мы разговариваем по обычным телефонам. У нас секретов нет, и скрывать нам нечего. Если вы хотите мне что-то сообщить, сообщайте, а то сейчас наши кавалеры вернутся.
- С Платоном Михайловичем хочет встретиться один человек. Для него это вопрос жизни и смерти, поверьте, я не преувеличиваю. Скажите, вам знакомо имя - Корецкий?
- Знаете, у меня вообще-то неважная память. На имена особенно. Интересная, кстати, особенность психики. Вот запахи запоминаю прекрасно. У меня есть подруга. Я могу точно воспроизвести все моменты, когда она меняла духи. У неё это всегда почему-то совпадало с очередной переменой в личной жизни, так что я всех её любовников ассоциирую с определёнными ароматами. Скажем, мужчина под кодовым именем "Принцесса де Бурбон"… Смешно, не правда ли?… Или…
Дженни поняла, что в этот раз будет прочитана лекция о парфюмерии.
- Подождите, - сказала она. - Подождите. Мне Карнович успел рассказать про георгины. Про духи не надо. Давайте сделаем так. Я сейчас немного поговорю, вовсе не с вами, а просто глядя в окно. А через два часа вы мне позвоните. Вот номер моего мобильного телефона. И я буду готова разговаривать про духи или про что угодно. Если не позвоните, значит - не позвоните.
Мария неопределённо пожала плечами и отвернулась к окну. Дженни начала говорить.
- Некоторое время назад у вашей фирмы "Инфокар" были серьёзные проблемы со спецслужбами. Тогда про это писали во всех газетах. Итак, был человек, его фамилия - Корецкий…
- Вы знаете, я что-то ничего не понимаю, - перебила её Мария. - Кстати, я совсем забыла, мне нужно позвонить, а записная книжка осталась в машине. Не хотите выйти со мной на минутку?
Бывшая любовница и нынешнее доверенное лицо олигарха передвигалась по Москве на обшарпанных красных "Жигулях", в которых на переднем сиденье находились двое и с увлечением слушали Вилли Токарева, гремевшего на весь бульвар из открытого окна машины.
Мария нагнулась и что-то негромко сказала. Сидевший справа, бритый наголо, неторопливо вылез из автомобиля, уступил Марии своё место. Потом открыл заднюю дверь, сделал Дженни приглашающий жест и забрался следом за ней.
- Сумочку водителю передайте, - приказал он. - А сами коленочками на сиденье и ручки вперёд протяните. Быстренько, быстренько. Порядок, - доложил он переднему сиденью, завершив обыск, - чистая. У тебя, - это водителю, - как? Нормально? Марь Андревна, едем куда или что?
- Сумку верните, - распорядилась Мария. - Дженни, вы на меня не обижайтесь, я просто очень нервничаю, когда слышу такие слова. Про всякие службы и так далее. Совершенно теряюсь. Пойдёмте обратно. Я сигареты на столе забыла. Да и мужчины ждут.
- Интересная у вас фирма, - иронично сказала Дженни, когда они снова оказались за столом и Мария закурила очередную сигарету. - Меня Карнович предупреждал. А я считала, что он все выдумал.
- К фирме, - сообщила Мария, - все это никакого отношения не имеет. Просто у меня нервная система плохая. Свои тараканы… Вот дадут отпуск, поеду в Крым. Знаете, посидеть вечером у моря… Помните, как у Бродского? "Я сижу в своём саду, горит светильник…" Как там дальше?… "Вместо слабых мира этого и сильных - лишь согласное гуденье насекомых…"
- Я могу говорить дальше?
- Как угодно.
- Корецкий. Он курировал все фирмы группы "Даймокх". Он с вами серьёзно воевал. У вас многих убили - про это тоже писали в газетах. Я некоторые фамилии помню. Господин Кирсанов, господин Цейтлин…
- Не надо, прошу вас. Поверьте, это очень больная тема. Если не хотите, чтобы я прямо сейчас разревелась, перестаньте немедленно.
- Потом погиб Корецкий. Хозяина "Даймокх" зарезали прямо в самолёте. Вы про это слышали?
- Нет, знаете ли. Ужасные истории какие-то. Я этого не люблю.
- А я про это больше и не буду. Семья погибшего решила передать свой бизнес одному человеку, на время, пока все не уляжется. И передали. Но этот бизнес - он очень специальный. Там часть действительно принадлежит семье, а всё остальное только за ней числится, а на самом деле контролируется Корецким.
- Вы сказали, что он погиб. Я что-то совсем запуталась.
- Да, погиб. Не Корецким, конечно, а спецслужбами, как он тогда организовал, в самом начале.
- Я всё равно ничего не понимаю, но вы говорите. Говорите…
Нарастающее раздражение боролось с невольным восхищением. Дженни пригубила вино и продолжила.
- Фамилия человека, которому передали бизнес, - Аббас Гусейнов. Тот самый Гусейнов, которого сейчас обвиняют во взрывах в Москве. На самом деле он ничего не взрывал. У него есть доказательства, что взрывы организованы людьми, контролирующими вторую половину этого бизнеса. Он готов передать документы тому, кто обеспечит ему защиту. Если Платону Михайловичу интересно…
- А вот и наши кавалеры, - перебила её Мария. - Что-то вы долго, господа. Мне уже уезжать пора. Знаете, Дженни, у меня совершенно никакой памяти нет. Но я вам обязательно позвоню и скажу телефон этого салона. Хотите, могу даже вас записать? На сегодня или на завтра.
Глава 7
Конструирование стимула
"Жизнь поистине непрочна,
поэтому, оставив сети наук,
следует размышлять о том, что истинно".
"Упанишады"
Между собой губернаторы называли его Воробушком. Кто сказал первым, вспомнить невозможно, но прижилось мгновенно. Потому что, как и многие прозвища, даваемые русским человеком, слово это оказалось исключительно точным. В него вошли и резко контрастирующая с чиновной сановностью субтильность, и порхающая суетливость, и общая растрёпанность оперения, свидетельствующая о длительном пребывании под дождём и ветром. Ещё это слово вместило в себя некий этнический намёк, слегка скрашенный уменьшительным суффиксом, потому что наличие чуждой крови лишь угадывалось, но не подтверждалось объективно. Следует отметить также бросающуюся в глаза застольную неадекватность, выражающуюся в стремлении недопить, недолить и всячески увильнуть. Воробушек - он и есть воробушек.
Тут не обойтись без объяснения. Дело в том, что, невзирая на заслуженно приобретённую в академические времена докторскую степень, Платон-Воробушек считал, что к бизнесу приспособлен существенно лучше, чем к науке. Он рассказывал, что в старое время выпитый вечером бокал сухого весьма отрицательно сказывался на производительности умственного труда в течение двух или даже трёх последующих суток. А при переходе в бизнес ежедневно употребляемая бутылка вина на результаты не влияла. Напротив, финансовые головоломки и неизбежные в борьбе с государством и конкурентами интриги придумывались и реализовывались с невероятной лёгкостью.
Вторжение Платона в большую политику, помимо естественной потребности в приумножении и защите капитала, объяснялось им ещё одним личным наблюдением - в этой области он чувствовал себя вполне комфортно и после выпитой бутылки водки. Поэтому считал, что, занявшись политикой, наконец себя нашёл. Было это на самом деле так, или окружающие его деятели просто пили больше, не важно. Ведь факт существенно важнее своего объяснения.
Однако если человек, выпив бутылку водки, в состоянии генерировать и осмысленно обсуждать политические конструкции, это ещё не означает, что после двух бутылок он сможет функционировать хоть как-то.
Регулярно устраиваемые Платоном губернаторские тусовки обходились ему дороговато и в буквальном, и в переносном смысле. Политические проблемы губернаторы обсуждали с ленивой неохотой, зато водку глушили с сибирским азартом, зорко следя, чтобы гостеприимный хозяин не слишком отставал.
Ларри губернаторскими посиделками на первых порах не интересовался. Он как-то заехал в клуб часа в два ночи и увидел, что Платона отпаивают водой с нашатырём. Всех разогнал, втащил друга в спальню на второй этаж, раздел, плюхнул в ванну с водой и сел рядом на стуле.
Сперва Платон был бледен с отдачей в синеву, потом начал отходить, лицо порозовело.
- Иж-жвини, - сказал он всё ещё заплетающимся языком, - иж-жвини… Я сегодня что-то утомился… П-позвони в колокольчик, пусть к-квас принесут, если остался. Квасу х-хочешь?
- Ты с кем пьёшь? - ласково спросил Ларри, не трогаясь с места. - Они же приучены вёдрами квасить. Победителем соцсоревнования решил стать? Вряд ли получится. Посмотри в зеркало - на кого похож… С такой рожей только в переходе спать. Зачем тебе понадобилась эта обкомовская шайка?
- Это не шайка, - простонал Платон, ощупывая голову. - Это, если хочешь знать, новая политическая сила.
- Вылезай! - скомандовал Ларри. - Вылезай немедленно и иди проспись! Завтра в Швейцарию полетишь на недельку, пусть за тобой наш любимый банкир Штойер присмотрит, а то засиделся он в офисе. Горный воздух, то-сё… Тут один, тоже из Швейцарии, власть менял, и довольно успешно. Недели хватит?
Платон послушно выбрался из ванны и побрёл в спальню, волоча за собой полотенце. На паркете оставались мокрые следы.
- Мы знаешь почему сегодня пили? - спросил он, останавливаясь у кровати. - Я название придумал. "Восточная Группа". Скажи - здорово?
Ларри промолчал. Комментировать столь великий повод назюзюкаться до полного изумления он считал излишним.
- Ты понимаешь вообще, что происходит? - не отставал Платон. - Нет, ты скажи, ты понимаешь?
- У меня знакомый в советское время в лотерею десять тысяч выиграл, - сказал Ларри. - Так он каждый вечер в ресторан ходил ужинать. Шашлык кушал, вино пил, коньяк… Утром шёл в сберкассу, двадцать пять рублей снимал. Вечером в ресторан шёл. Назавтра опять - сначала в сберкассу, потом в ресторан. У него посчитано было, что больше чем на год хватит.
- Ну и что?
- А то, что через восемь месяцев его кондрашка хватила. Не насовсем, но сильно. Он потом ещё лет пять прожил и все жалел, что не успел программу до конца выполнить. Тебе что, нынешний президент так сильно надоел, что ты из-за него готов последнее здоровье загубить?
- Он мне не может надоесть, - честно признался Платон. - Потому что его нету. Это он делает вид, что он есть. А его нету. Его ведь дед назначил, потому что больше некого было. Дескать, пусть посидит месяца три, а там найдём подходящего. А он уже второй год руками водит. Валится же все к чёртовой матери! Чтобы бабки по карманам распихивать, самое подходящее время. Только оно кончается, и все это начинают потихоньку понимать. А не знают, как сделать. А я знаю.
- А он уйдёт?
- Да он спит и видит, чтобы свалить. Не бывает президентов с меньеровой болезнью. Он на людях покажется один раз, так его потом неделю откачивают.
- Ну и кого ты вместо него ставить собираешься? Кого-то из этих пузатых?
Платон наконец забрался под одеяло, жадно выпил бокал ледяного кваса.
- Я давно собирался с тобой поговорить. Как у нас вообще?
- Ты про что?
- Про бизнес.
- Нормально. Хорошо даже. А что?
- Я хочу, чтобы ты подключился. А бизнес поручи кому-нибудь. Два месяца. Максимум три. Ну четыре.
Ларри пожал плечами.
- Слушай, я же тебе не мешаю. Хочешь козни крутить - крути. Хочешь с этими рожами водку пить - пей. Только ни один из них президентом не станет. На что угодно готов спорить.
- Объясни - почему.