- Я знаю. Но если я поступлю в Академию, придется ждать одиннадцать лет, прежде чем я смогу стать криминалистом. Чем больше времени понадобится, чтобы попасть в Бюро, тем дольше придется ждать.
- Может, позвонишь Гиффорду? - предложила Вейл. - Он же перед тобой в долгу. После того, что у него было с твоей матерью.
- Это Гиффорд так считает, не я. Он обещал ей присмотреть за мной. - Робби на миг отвел глаза. - Он ничего мне не должен. И мне не нужны одолжения.
- Давай я разузнаю, когда вернемся домой? Тихонько, незаметно.
Робби задумался.
- Можно.
- Я могу позвонить ему завтра же утром. Прощупаю почву.
- Нет. Мы приехали сюда, чтобы забыть о работе, в отпуск. Дело терпит.
Они развернулись и пошли обратно к своему номеру под названием "Страстное свидание" - это был даже не номер, а отдельный домик, пристройка к главному зданию. Если верить сайту, это был самый большой номер в гостинице: просторная спальня, салон с крыльцом с видом на виноградники, джакузи. По центру двери висел деревянный знак, разрисованный языками пламени.
Вейл порылась в кармане в поисках ключа, который им выдали при заселении пятнадцать минут назад.
- Точно?
- Абсолютно. Обещаю забыть об этом сию же секунду. Теперь буду думать только о хорошем. Годится?
Вейл повернула ключ в замке.
- Меня устраивает. - Она распахнула дверь и осмотрела вычурный декор комнаты, после чего разулась, подбежала к кровати и принялась прыгать на ней, словно пятилетний ребенок. - Похоже, будет весело, - подмигнула она Робби.
Тот стоял в стороне, упершись руками в бока, и с широкой улыбкой наблюдал за ней.
- Я никогда тебя такой не видел.
- Теперь будем думать только о хорошем, верно? Ни о чем не будем беспокоиться. Никаких мыслей о серийных убийцах. Никаких начальников, раздающих приказы. Никаких ответственных решений. И никакого избыточного тестостерона в воздухе.
- Этот номер называется "Страстное свидание", я правильно запомнил? Растянем его на целую неделю.
- Я согласна.
- Хорошо, - кивнул Робби. - Потому что одному ходить на страстные свидания не очень-то интересно.
Вейл прыгнула ближе к краю и обеими руками ухватилась за воротник Робби. Разумеется, она упала на него, но со своим ростом в шесть футов семь дюймов он легко подхватил ее и повалил на пол, покрывая поцелуями.
Он чуть подался назад, чтобы она смогла заглянуть ему в глаза.
- Знаешь, Эрнандес, - сказала Вейл, - я летела через всю страну, чтобы попробовать здешние вина и трюфели, но и эта дегустация меня, черт побери, вполне устроила.
- Да? Ну, это только начало. Если хочешь взять целую бутылку, придется раскошелиться.
Но когда он потянулся за новым поцелуем, она случайно заметила часы на стене.
- Ой… - Короткое слово ударило его по губам, и он отпрянул. - Наша экскурсия.
- Что?
- Я же тебе говорила. Ты никогда меня не слушаешь?
- Ах да, я…
- Эта экскурсия по винным пещерам, которую мы забронировали через твоего друга…
- Дегустация и обед в пещере. - Он улыбнулся, вскинув брови. - Вот видишь, я все-таки тебя слушаю.
- Нам пора. Осталось минут двадцать.
- Точно? - Он кивком указал куда-то ей через плечо. - Кровать, каберне, шоколад, секс…
Она с притворной злостью оттолкнула его.
- Так нечестно, Робби, понимаешь? Мы купили экскурсию, очень дорогую, по двести баксов на человека, а ты хочешь просто взять и не пойти?
- Я бы сейчас взял что-нибудь другое.
Вейл скривила губы в шутливой досаде.
- Ну, думаю, пять минут ничего не изменят.
- Мы превысим скорость, чтобы успеть. Мы же полицейские, верно? Если нас остановят, покажем жетоны и…
Вейл приложила палец к его губам.
- Ты теряешь время.
Они опоздали на пять минут. Калифорнийский дорожный патруль, вероятно, в тот вечер отдыхал - по крайней мере, никто не помешал им преодолеть участок трассы 29 с превышением скорости в пару-тройку миль, - и они спокойно въехали на парковку, пропахшие шоколадом и, что греха таить, особым ароматом физической близости.
В компании двенадцати других туристов они уселись за стол в частном дегустационном зале комплекса "Серебряный гребень" и выслушали, как сомелье расхваливает достоинства вин, которые им предстояло испробовать. Они узнали, что разные сорта винограда выращивают в разных температурных условиях и почему доминирующие в регионе ветровые режимы и сочетание дневной жары с вечерней прохладой составляют оптимальные условия для выращивания элитных сортов винограда. Вейл гладила Робби ногой под столом, но тот стоически сохранял невозмутимое лицо и отказывался поддаваться ее детским шалостям.
Продолжалось это ровно до тех пор, пока она не осознала, что потянулась слишком далеко и гладит ногу седеющего мужчины хорошо за пятьдесят, сидящего рядом с Робби. На именном бэйдже у него было написано: "Билл (Оклахома)". Когда Билл из Оклахомы озадаченно вытаращился на Вейл, она поняла свою ошибку, и лицо ее залилось румянцем, сравнимым по цвету с пино нуар на столе.
- Ну что ж, - сказал сомелье. - Сейчас мы отправимся в нашу винную пещеру, где поговорим об идеальной температуре для хранения вин. Затем мы продегустируем избранные сорта в специальном зале и обсудим, к каким блюдам какие вина подаются и почему.
Когда они встали из-за стола, Робби спросил у сомелье что-то насчет изысканного окраса пино, а оклахомский Билл подсел поближе к Вейл. Впрочем, она не дала ему заговорить:
- Извини, приятель. Это не повторится.
Билл, видимо, прикидывал, какие у него есть варианты, и планировал контрнаступление, но Вейл его осекла:
- Даже не думай!
Билл расслышал уверенность в ее голосе и отпрянул, как будто ему пригрозили физической расправой. Учитывая, как напряглись мускулы на предплечьях Вейл, он был недалек от истины.
Они все вместе побрели по крытому переходу винокурни под неумолчный щебет гида, которая объясняла им, откуда в альковах взялись скульптуры и как их собирали на протяжении пяти десятилетий - по одной с каждого континента. Когда они оказались непосредственно в винной пещере, то сразу же ощутили резкий спад температуры.
- В пещере поддерживается температура пятьдесят пять градусов, при которой красные вина хранятся в идеальном состоянии, - сказала экскурсовод. Посетители свернули из главного коридора и сгрудились в углублении задней стенки. - Виноград мы выращиваем следующим образом, - продолжала она. - Мы сажаем больше лозы на квадратный фут, чем принято в других винодельнях, поскольку придерживаемся мнения, что отводки необходимо подвергать стрессам. Они должны соревноваться друг с другом за воду и питательные вещества. Тогда их корни глубже проникают в землю, и они несут более мелкие плоды, в которых площадь кожуры велика по сравнению с содержанием сока. А поскольку специфический аромат красным сортам придает как раз кожура, вина у нас получаются более сложные и ароматные.
Она остановилась у раскрашенной в естественные цвета модели двух виноградных лоз, которая, судя по всему, призвана была проиллюстрировать этот тезис, но договорить гиду не дал экскурсовод, который вел свою группу из глубины пещеры к выходу. Поравнявшись с коллегой, он прошептал что-то ей на ухо. Глаза у нее стали круглыми, а руки метнулись в стороны, как крылья летящего орла.
- Так, послушайте… Похоже, нам придется на время вернуться в дегустационный зал. - Она сглотнула комок в горле и прокашлялась, будто чем-то подавилась. - Извините за неожиданную паузу, но, поверьте, мы компенсируем ваши неудобства.
Вейл обратила внимание на рослого рабочего-латиноамериканца в конце группы. Она ткнула Робби локтем и кивком указала на него.
- Что-то не так. Посмотри на выражение его лица. - Она пробралась назад и схватила рабочего за руку. - Что случилось?
- Ничего, сеньора, все хорошо. Просто… Электричество отключили. Очень темно. Пожалуйста, возвращайтесь в дегустационный зал…
- Не бойтесь, - сказал Робби. - Мы копы.
- Policia?
- Вроде того. - Вейл продемонстрировала ему удостоверение агента ФБР. - Так что же случилось?
- А с чего вы взяли, что что-то случилось?
- Это моя профессия - читать мысли. На вашем лице все написано, сеньор. Так вот… - Она пощелкала пальцами, сбившись с мысли. - В чем дело?
Он обернулся на жерло пещеры, уже исторгнувшее почти всех туристов.
- Я ничего вам не рассказывал, договорились?
- Конечно. А теперь… рассказывайте.
- Человек. Мертвый человек. Вон там.
Он указал большим пальцем куда-то себе за спину.
- А откуда вы знаете, что человек мертв?
- Потому что ее сильно порезать, сеньора. Ей отрезали… ну, эти, los pechos… сиськи.
Робби взглянул рабочему через плечо, но увидел лишь кромешную тьму.
- Вы уверены?
- Труп обнаружил я. Да, я уверен.
- Как вас зовут?
- Мигель Ортиз.
- У вас есть фонарик, Мигель? - спросила Вейл.
Здоровяк выудил из кармана связку ключей, отстегнул небольшой светодиодный фонарик и протянул его Вейл.
- Ждите здесь и никого не пускайте. На винокурне есть служба безопасности?
- Да, мэм.
- Тогда позвоните им с мобильного, - велела она, направляясь в туннель вместе с Робби. - Скажите, чтобы перекрыли все выходы. Пусть никого не пускают и никого не выпускают. Никого.
Будучи федеральным агентом, Карен Вейл обязана была всюду брать с собой табельное оружие. Но Робби как офицер госслужбы транспортировал свой пистолет в запертом контейнере, который не имел права открывать: ему не разрешалось носить пистолет при себе. Помня об этом, Вейл расстегнула липучку на поясной сумке и достала свой пистолет, а затем вытащила из крепившейся на лодыжке кобуры "Глок-27", поменьше, и протянула его Робби.
Они аккуратно продвигались по тускло освещенной пещере. Грязно-коричневые стены, покрытые шероховатым цементным раствором, были холодными на ощупь. Раствор этот должен был придавать сходство с настоящей пещерой, но поверхность все равно была слишком гладкой.
- Ты как? - спросил Робби.
- Даже не спрашивай. Я стараюсь об этом не думать.
Но выбора не оставалось. После недавнего происшествия в логове убийцы, прозванного Окулистом, у Вейл развилась клаустрофобия. По-настоящему она никогда не паниковала, но фобия все же стала неотъемлемой частью ее жизни. В некоторых парковочных гаражах, туннелях и даже набитых лифтах она начинала нервничать. Впрочем, приступы были разной силы.
В целом клаустрофобия ее раздражала, и признаваться в своей дурацкой слабости Вейл не любила. Но болезнь все же овладела ею, и она изо всех сил старалась взять ее под контроль. Контроль? Не вполне. Скорее, болезнь контролировала ее. А она только пыталась с ней справиться. Забыть о ней, уговорить себя, отвлечься, пока не попадет на открытое пространство.
Иногда ей казалось, что она готова ногтями процарапать дыру в стене, лишь бы выбраться на воздух. Хуже всего приходилось в лифте. Люди в основном почему-то предпочитали втискиваться в переполненную кабину, лишь бы не ждать лишнюю пару минут.
Вейл перекинула сумочку через плечо на спину и пошарила лучом фонарика во тьме, стараясь не наступить ни на какие важные улики.
- Может, лучше вызвать местных копов? - предложил Робби. - Пусть они этим займутся.
- Местных? Робби, это тебе не Лос-Анджелес. Я сомневаюсь, что у них тут часто происходят убийства. Если жертву действительно так сильно порезали, как рассказывает Мигель, то местным это дело не по зубам. Они могут осмотреть место преступления, но не увидят ровным счетом ничего.
- Увидят, но только самое очевидное.
- "Очевидное" для меня и "очевидное" для детектива из убойного отдела - это разные вещи. Ты сам это прекрасно знаешь, Робби. Когда сталкиваешься с необычным явлением, причем в любой профессии, не лучше ли позвать человека, который сталкивался с таким уже тысячу раз, а не один и не два?
- Если мы что-то и найдем, то выбора у нас все равно не будет. Это не наша юрисдикция.
- Ну, будем решать проблемы по мере поступления.
Они свернули налево в очередной туннель, который вывел их к громадному хранилищу площадью примерно в тысячу квадратных футов. По бокам высились кучи бочек из французского дуба, сложенные в три ряда в высоту и в добрых пятьдесят в ширину. Сверху свисали лампочки, заливавшие зал тусклым свечением. Стены и потолок были сложены из шершавых разноцветных кирпичей; своды вскидывались, спадали и сплетались воедино, образуя колонны каждые пятнадцать футов, отчего казалось, будто всюду стоят величавые бельведеры.
С левой стороны словно бы задремал электроподъемник, указывавший на отверстие в правой стене: там, в просвете между бочками, виднелся соседний зал. Они подошли ближе. Вейл методично просеивала пространство фонариком, водя лучом слева направо. Они ступали осторожно, взвешивая каждый шаг, чтобы случайно не задеть брошенный кем-то шланг или что-нибудь другое - допустим, изуродованный труп женщины.
Войдя в зал, они сразу заметили на полу темное пятно.
- Проблемы, говоришь, по мере поступления? Похоже, пора.
- Черт! - не сдержалась Вейл.
- А ты думала, что Мигель пошутил? Выглядел он искренне охреневшим.
- Нет, я поняла, что он что-то увидел. Я просто надеялась, что это был мешок картошки, а захмелевший работник винокурни принял его за труп.
- С отрезанной грудью?
- Слушай, я оптимистка, понял?
Робби с недоверием покосился на нее.
- Это ты-то оптимистка?
Вейл не могла оторвать взгляд от тела женщины. Она приехала в Напу расслабиться, забыть о работе - и пожалуйста: в каких-то двадцати футах от нее на холодной земле лежало самое что ни на есть внятное напоминание о том, что она хотела забыть.
Тут она мысленно хлестнула себя по щеке. Отпуск ей, видите ли, испортили. Эту женщину лишили жизни!
Вейл набрала полные легкие воздуха.
- У тебя мобильный тут ловит? Надо доложить.
Робби взглянул на экран телефона.
- Ни одной "палки".
- Ни одной палки среди виноградников и бочек? В других обстоятельствах это прозвучало бы смешно. - Она покачала головой. - Поверить не могу, что у меня еще есть силы для шуток.
- Юмор - лучший защитный механизм. Хреново вышло, Карен. Тебе надо было отдохнуть. Это я тебя сюда затащил. Прости.
- Как любит повторять наша коллега Мандиза Манетт, порою жизнь сосет с проглотом.
Мысли Вейл тут же переключилась на Манетт, которая сейчас лежала в больнице. Впрочем, долго раздумывать времени не было: щелчок захлопнувшегося телефона Робби вернул ее к реальности.
- Давай так, - сказала Вейл. - Кто-то из нас пойдет проверить, жива ли она. Нельзя же нам обоим топтаться по месту преступления.
- Может, ты подойдешь? - предложил Роб. - Присмотрись, вдруг заметишь что-то важное.
Вейл не сдвинулась с места.
- Я уже заметила что-то важное. - Устало вздохнув, она сделала шаг вперед. - Как ты сам сегодня сказал, теперь будем думать только о хорошем.
…третья
Вейл присела на корточки возле трупа, стараясь не наступить на темное пятно крови, и провела лучом фонарика сначала по лицу женщины, затем ниже, вдоль груди и до самых кожаных туфель.
Робби стоял в двадцати футах от нее, где Вейл уже не могла его разглядеть.
- Пощупай пульс.
- Да незачем. Ей конец. Слишком много крови потеряла. Лицо совсем белое.
- Нет, проверь… На всякий случай.
Вейл, нахмурившись, переступила с ноги на ногу.
- Робби, я могу понять, когда вижу мертвого человека. Тут не может быть никаких "всяких случаев". Она мертва, как дубовая древесина вон тех бочек.
Она продолжала водить лучом фонарика по трупу. Мигель был прав: грудь жертве таки отрезали. Впрочем, Вейл и не думала, что Мигель ошибся. В таком вопросе ошибиться трудно, даже если от страха ног под собой не чувствуешь.
- Острое лезвие в несколько дюймов длиной. - Она присмотрелась к линиям надрезов, которые были на удивление ровными. - Никаких насечек. Судя по всему, НЕПО убивал не в первый раз.
Сокращение НЕПО в органах использовали для обозначения неустановленного подозреваемого.
- Ритуальные признаки есть? - спросил Робби.
Ритуалами криминалисты называли любые необычные действия, которые серийный убийца совершает с телом жертвы. Это были своего рода поведенческие отпечатки, по которым можно идентифицировать преступника и предугадать его шаги.
Вейл указала на грудь убитой.
- Ну, отрезанная грудь - это неплохой такой ритуальный признак.
- Ага. - Робби смущенно откашлялся. - Я имел в виду, помимо этого.
- Брюки и трусы приспущены до колен. Если ее подвергли сексуальному насилию, ритуалом это не назовешь. Если нет, то вполне. Понимаешь?
- Ага. Если он спустил с жертвы штаны и… подверг ее сексуальному насилию, то у него была причина спускать с нее штаны. Если не подвергал, то и штаны спускать было незачем. Тогда у него, наверное, было тяжелое детство.
- Вот-вот. Но ты должен понимать, что по одному признаку выводы делать рано. Возможно, имела место инсценировка. Пока неясно.
- Инсценировка? Чтобы сбить копов с толку?
Вейл вытащила из кармана ручку и аккуратно отогнула воротничок на шее женщины.
- Если это не первое его убийство, он мог попытаться создать новую обстановку или подтолкнуть нас к мысли о других мотивах. Просто чтобы запутать. Поэтому надо принимать во внимание всю совокупность обстоятельств.
- А именно?
- Каждая модель поведения анализируется и сверяется с той логикой, которую выявляет судмедэкспертиза. Нужно изучить все аспекты места преступления, чтобы убедиться, что каждый ключевой элемент доведен до логического завершения. Проверить, соблюдена ли последовательность.
- Потому что преступник, если он, конечно, не коп и не федерал, не знает, как проходит воссоздание места преступления.
- Точно. - Опершись на правую ногу, Вейл подалась вперед и посветила в промежность жертвы. - Придется ждать судмедэксперта, потому что так сразу непонятно, насиловали ее или нет.
- А где грудь?
- Не знаю. - Обернувшись, она указала на подъемник у них за спиной. - Глянь, нет ли там ключей. Может, получится пролить свет на эту ситуацию.
Робби вышел из пещеры и заглянул в кабинку, которая секунду спустя заурчала, словно пробудившись ото сна. Наверху загорелась яркая лампа.
Вейл отошла чуть в сторону, чтобы не заслонять труп. "При свете выглядит ничуть не лучше", - подумала она.
Вдруг на входе в пещеру возник какой-то силуэт. В руках у человека был мощный фонарь, и Робби пришлось пригнуться, спасаясь от его слепящего света. Он крепче сжал "Глок" Вейл в вытянутой руке и выкрикнул:
- Это место преступления! Отойдите!
Мужчина тут же отозвался:
- Ага, понятно. Но это я должен тут быть, а не вы. Так что опусти свой сраный пистолет, а то у нас возникнут большие проблемы.
- А вы кто такой? - спросила Вейл, прикрывая глаза ладонью.