- Еще как стремится. Но хочет, чтобы признание пришло к нему само. Напрашиваться он не станет. Это просто еще один способ вызвать интерес. Своим поведением, всей этой скрытностью и таинственностью он как раз и привлекает к себе внимание, которое ему якобы не нужно. Люди очень любопытны, и чем недоступнее объект, тем острее любопытство.
Они вышли из машины, подошли к зданию администрации и, представившись, попросили о встрече с Фредериком Монтальво. Пристально изучив "корочки" Вейл, администратор с кислой миной взяла в руки телефонную трубку. Через несколько секунд она сказала, что проводит их в кабинет.
Их повели по освещенному коридору с облицованными "под орех" стенами и высоким потолком. Администратор остановилась у двери в самом его конце, трижды постучала и открыла. Вейл вошла следом за Диксон и оторопела. Стена напротив целиком состояла из гигантского куска стекла футов в двадцать шириной и пятнадцать в высоту. За окном простирались необъятные виноградники, упиравшиеся в крутой холм, поросший опять-таки виноградом. Вейл показалось, что она смотрит на трехмерную картину неописуемой красоты.
Диксон тем временем успела пожать руку худощавому седоволосому мужчине, сидевшему за столом размером в пол-окна. Стол тоже производил неслабое впечатление: ножки его покрывала ручная резьба, а спереди был барельеф, на котором несколько мужчин подвязывали лозу на пологих холмах. Потом она поняла, что краснодеревщик попытался повторить вид, открывающийся из окна кабинета.
На первый взгляд мужчине было около семидесяти, но, понаблюдав за ним, Вейл заподозрила, что он, пожалуй, старше. Или же его мускулатура поражена каким-то недугом. Опершись обеими руками о столешницу, он медленно приподнялся с кожаного кресла.
- Вы что-то узнали о моей дочери?
Диксон сделала шаг вперед. Она была местной. Оповещать близких было ее обязанностью.
Но начать ей не дал телефонный звонок. Смерив аппарат долгим взглядом, Монтальво все же решил ответить.
- Алло.
Он молча держал трубку около уха, и Вейл успела расслышать потрясенный голос его собеседника. И тут же поняла, что происходит. Люго, должно быть, связался с Кевином Камероном, а тот сразу позвонил Фредерику - отцу погибшей и патриарху всего семейства.
С лица Монтальво схлынула краска, левая рука его соскользнула со стола, ноги подкосились. При падении он глухо ударился о ковер. Они бросились к нему.
Отбросив сумочку, Вейл пощупала пульс, а Диксон приподняла ему ноги. Кожа Монтальво покрылась испариной, но, судя по размеренному пульсу, это скорее был обморок, чем сердечный приступ. Открыв глаза, Монтальво беззащитно заморгал и уставился на Вейл, склонившуюся над ним.
- Мистер Монтальво, как вы себя чувствуете? - спросила она.
- Я… Моя дочь… Она… Она что…
- Да. Нам очень жаль. - Вейл осторожно подложила руку ему под голову. - Давайте попробуем встать. Не спешите.
Она помогла Монтальво приподняться. Он сидел на полу, уронив голову между колен, а она поддерживала его сзади. И тут он заплакал.
Вейл и Диксон растерянно переглянулись. Вейл чувствовала, что у Диксон сейчас на душе так же гадко, как у нее самой. Когда идешь к человеку с такими новостями, на приятное общение рассчитывать не приходится. Реакция могла варьироваться от неверия до инфаркта - со всеми промежуточными остановками.
Диксон подняла упавшую трубку и, видимо, догадавшись о том же, о чем догадалась Вейл, сказала:
- Мистер Камерон, вы еще на связи? Нет, он в порядке. Все будет нормально. Примите мои соболезнования. - Подождав, пока на том конце договорят, она сказала: - Конечно, обязательно. - И отключилась.
- Как это произошло?
Голос Монтальво был совсем тихим и слабым.
- На данный момент мы можем сказать только, что вашей дочери не посчастливилось и она встретила на своем пути убийцу, но мы делаем все возможное, чтобы найти его. Оперативная группа уже сформирована…
- Вы не ответили на мой вопрос, - сказал он уже тверже.
Отбросив руку Вейл, он неуклюже перевернулся на правый бок и с большим трудом встал. Покачнувшись, Монтальво нащупал кресло и грузно упал в него.
- Ее убили, - сказала Вейл. - Этого достаточно. Подробности не имеют значения, поверьте. Я зарабатываю на жизнь тем, что ищу преступников. И могу заверить вас, что мы делаем все возможное. Клянусь вам.
- Где? Где ее нашли?
- В винной пещере в "Серебряном гребне".
Монтальво, вздохнув, покачал головой.
- Странно.
Вейл подняла свою сумку и повесила ее на плечо.
- Почему?
- Это, можно сказать, наши конкуренты. И даже хуже. Мы конфликтовали с этой семьей.
Диксон подошла ближе.
- Из-за чего? И с кем конкретно?
- Это давняя история. Вряд ли это как-то связано с… Никакого насилия, в общем. Обычный бизнес.
- Насколько эта история давняя?
- Мы враждуем уже около сорока лет.
Диксон посмотрела на Вейл и снова перевела взгляд на Монтальво.
- Расскажите подробнее.
- Это не имеет никакого значения, мисс Диксон. И… Нет, я не хочу сейчас об этом говорить. Дела семейные, вот и все.
- Сэр, не поймите меня неправильно, - вмешалась Вейл, - но что имеет значение, а что нет, решать нам. Вы этого не можете знать наверняка. Это наша работа.
Монтальво сидел неподвижно, уставившись в пол. Плечи его сразу ссутулились, глаза погасли.
- Я уже все сказал. А теперь… Прошу вас, уйдите. Мне предстоит сообщить жене, что ее дочь… Ее дочь… - В его покрасневших глазах заблестели слезы. - Я позвоню вам, если узнаю что-то важное.
Вейл с трудом верилось, что Фредерик Монтальво им позвонит, но в данный момент он ничем больше не мог помочь следствию. По крайней мере, у них появилась первая зацепка.
Еще раз выразив свое сочувствие, они ушли тем же путем, которым пришли сюда.
…пятнадцатая
Джон Уэйн Мэйфилд стоял у своего автомобиля, не сводя глаз со входа в административный корпус винодельни "Вилла Монтальво". Никто не стал бы задавать ему лишних вопросов, но он был человек заметный - заметный, как гнойный прыщ на кончике носа.
Какая, впрочем, разница? Он запросто бы отделался от любого, кто спросил бы, что он тут делает. Это было в его власти - такая уж работа.
Не пробыв в здании и двадцати минут, на улицу вышли две женщины: смазливая рыженькая и блондинка с неплохой фигурой. Мэйфилд не знал, кто они такие, но решил во что бы то ни стало выяснить. Вид у них был серьезный, но раньше он их не видел, а то точно запомнил бы.
Этого следовало ожидать. Но тут-то и начинается самое интересное. Самое лучшее. Он никогда еще не сталкивался ни с чем подобным и теперь принимал вызов.
Мэйфилд вытащил из кармана рубашки блокнот и начал что-то писать. Минуту спустя он увидел, как женщины садятся в "форд". Они сидели там еще несколько минут, разговаривали и звонили по телефону. Он вернулся в машину и поехал вслед за ними. Покинув территорию винодельни, они свернули на трассу 29. Все это время он держался на почтительном расстоянии.
Основные профессиональные обязанности подождут. Остаток дня он планировал посвятить своей новой работе.
Захлопнув дверцу, Вейл посмотрела на Диксон, которая уставилась в лобовое стекло и даже не пыталась завести двигатель.
- Что скажешь? - спросила она.
- Пока что ничего определенного. В округе много семей, которые живут здесь на протяжении десятилетий. Каждый кулик хвалит свое болото, все друг с другом соревнуются - бывает, даже в пределах одной семьи. Размолвки, войны, политическое противостояние… В этой вражде, о которой упомянул Монтальво, нет ничего примечательного. - Диксон убрала волосы с лица. - Но это вполне сгодится как мотив.
Вейл в этом сомневалась, но все же сказала:
- Надо хотя бы проверить.
Диксон достала телефон и позвонила Люго. Гудки доносились из автомобильных колонок, ответили ей уже на втором.
- Рэй, мы собираемся ехать к Кевину Камерону. Ты еще там?
- Да, а что?
- У нас есть к нему пара вопросов. - Диксон повернула ключ в замке зажигания и дернула рычаг переключения скоростей. - Давай адрес. Мы будем через десять минут.
Диксон свернула сначала на трассу 29, а на ближайшем перекрестке - на Силверадо Трэйл, извилистую живописную дорогу, практически не тронутую туристическими соблазнами, ресторанами и городскими зданиями. Вокруг виднелись лишь виноградники, маленькие винокурни, красивые холмы и изредка - дорогие дома, расположившиеся на этих холмах, как птицы на насесте.
Частная дорога, змеившаяся в гору, вывела их к солидному дому в позднеготическом стиле. Выглядела постройка не так претенциозно, как поместье Монтальво, но не заметить потраченных миллионов долларов было нельзя.
Они поднялись на крыльцо, и Диксон нажала кнопку звонка. Судя по доносившемуся изнутри звуку, дом напоминал гигантскую пещеру, а когда деревянные двери распахнулись, они убедились, что так оно и есть. Их взглядам предстал роскошный просторный зал с колоссальным, во всю стену, витражом напротив. Стилистически он напоминал витраж в "Пежу", но превосходил его по размерам.
За натертую до блеска медную дверную ручку держался Рэй Люго. Вытянувшееся лицо его казалось заплаканным.
- Ты в порядке? - спросила Диксон.
- Кевину тяжело было это слышать.
"Да ты и сам выглядишь не ахти".
Люго закрыл за Вейл дверь. Понизив голос, она сообщила:
- Фредерик Монтальво походя сказал, что они рассорились с семьей, которой принадлежит "Серебряный гребень". Причем лет сорок назад.
Люго выпрямился, как бы сбрасывая маску друга семьи и возвращаясь в роль детектива.
- Думаешь, сойдет за мотив?
- По месту преступления не скажешь. Но все-таки стоит проверить.
Диксон говорила так же тихо, как и Вейл:
- Надо узнать у Кевина, что ему об этом известно.
Люго нервно оглянулся через плечо.
- Он сейчас не в лучшей форме. Давайте потом.
- Если это обычное убийство, а мы будем медлить, дело нам не закрыть, - сказала Вейл. - А если серийное - а мне кажется, что оно таки серийное, - и эта вражда семейств тут ни при чем, то лучше как можно скорее избавиться от этой версии. - Почувствовав, что Люго ее слова не убедили, она сказала: - Не волнуйся, мы будем деликатны.
Он повел их налево по коридору в просторную гостиную с плиточным полом.
- Кевин, - обратился он к мужчине, сидевшему за столом.
Тот, похоже, даже не осознавал, что в комнате присутствует кто-то еще. Застыв, он смотрел куда-то в пустоту, рот безвольно приоткрыт.
Он подавлен, он шокирован, он отказывается верить.
Вейл не раз видела такое выражение лица. Она опустилась на стул напротив него.
- Мистер Камерон, меня зовут Карен Вейл, я агент ФБР, а это следователь Диксон. Вы говорили с ней по телефону. - Она чуть наклонилась вперед. - Примите мои соболезнования. Нам понадобится ваша помощь, чтобы поймать человека, который… лишил Викторию жизни. Вы готовы нам помочь?
Глаза Кевина, словно затянутые красноватой дымкой, уставились на Вейл. Изучив ее лицо, он перевел взгляд на Диксон и подверг ее такому же пристальному анализу.
- Да, - наконец сказал он едва слышно.
- Нам известно, что ваша семья не поделила что-то с владельцами "Серебряного гребня". Вы не могли бы рассказать нам, в чем причина конфликта и между кем конкретно он возник?
Кевин долго смотрел в одну точку, потом все же сумел сосредоточиться.
- Все началось еще с родителей, Гарольда и Анны. Тогда-то все и началось… Обычная история для винной индустрии. Фредерик унаследовал бизнес от отца, Жерара, и ринулся в бой. Он хотел по-настоящему встряхнуть производство, в котором наметился застой. Объемы не росли, рыночная доля уменьшалась. - Кевин замолчал и, вздрогнув, глотнул воздуха. - "Серебряный гребень" побеждал на многих конкурсах, и они все ужасно собой гордились. Фредерик хотел произвести фурор - и положил глаз на самого именитого винодела в "Серебряном гребне". Он целый год пытался его переманить, но тот хранил верность Гарольду и Анне. Пятнадцать лет спустя у "Гребня" начались неприятности. Гарольда хватил удар, Анне тоже нездоровилось. Сыновья, которые никогда особо друг с другом не ладили, кое-как управляли винодельней. И тут, посреди этой неопределенности, когда дела у "Монтальво" шли в гору, но потенциал еще не был реализован полностью, Фредерик набросился на этого винодела, как коршун, и утащил его к себе.
Вейл согласна была признать в этом сюжете мотив для убийства, но что-то по-прежнему не сходилось.
- Я понимаю, что семьи враждовали. Но насколько жестокой была эта вражда? Насколько плохими были отношения?
Кевин пожал плечами.
- За что купил, за то и продаю. Меня там не было, так что не мне судить. Но если верить Виктории и ее отцу, воевали они смертным боем. За последние годы в их ссоры не раз вмешивалось управление ВРА.
- ВРА? - переспросила Вейл.
- Виноградарские районы Америки. Так Бюро по алкоголю, табаку и огнестрельному оружию обозначает территорию, в которой выращивается виноград. Это, чтобы вам было понятнее, вроде как брэндинг. Когда на этикетке пишут "Долина Напа", вы можете быть уверены, что по крайней мере семьдесят пять процентов винограда вырастили в долине.
- Но почему не брать виноград только из долины?
Диксон снисходительно фыркнула.
- Скользкий вопрос. Сама понимаешь, виноград гораздо дешевле в других регионах Калифорнии, не таких престижных, как Напа. Некоторые считают, что это вопрос не престижа, а качества.
Так что никто не возражает, чтобы в вино подмешивали сорта из, скажем, Центральной долины, если семьдесят пять процентов взято из Напы. Это защита для брэнда.
- И сколько насчитывается таких ВРА?
Диксон переадресовала вопрос Кевину, но тот лишь пожал плечами.
- Больше ста, - сказал он. - Около ста двадцати пяти - ста тридцати. Самые известные - Стэгс-Лип, долина Рашен-Ривер, долина Андерсон и другие.
Вейл посмотрела на Диксон и поняла, что та услышала все, что хотела услышать. Вейл похлопала Кевина по плечу.
- Спасибо за помощь. Я знаю, как нелегко вам было об этом говорить. Если вы вдруг вспомните что-то, что сможет помочь нам в поисках… этого человека, свяжитесь, пожалуйста, со следователем Диксон или сержантом Люго.
Диксон передала ему свою визитку, Люго свою не дал: они с Кевином были друзьями, наверняка у него был его номер. По большому счету сомнений не было: если кому-то Кевин и позвонит, то уж точно своему приятелю.
Люго проводил их до двери. Когда Кевин уже не мог их услышать, он сказал:
- Мне кажется, эти распри никак не связаны с убийством.
- Рано еще делать выводы, - ответила Вейл, - но шансы действительно невелики.
- А я, - вмешалась Диксон, делая предостерегающий жест, - не стала бы сбрасывать это со счетов. Труп, в конце концов, обнаружили в их винодельне. Впрочем, информации пока недостаточно. Надо копать глубже, а потом уже решать.
Вернувшись к машине, она на миг остановилась у двери и посмотрела на Вейл.
- То, как убийца обошелся с трупом, можно расценить как оскорбление семьи. Взять ту же отрезанную грудь…
Вейл покачала головой.
- Нет, вряд ли.
- Глумление над трупом, разве не так? Избыток насилия указывает, как правило, на личную неприязнь преступника к жертве.
- До недавнего времени мы исходили из этой гипотезы. Мы автоматически списывали глумление над трупом на гнев, а гнев экстраполировали на личную неприязнь. Если преступник злится, значит, он имеет что-то против человека. Бинго. Он знал жертву, ненавидел ее. Или она его чем-то разозлила. Но современная наука считает, что психопаты, которые вообще не испытывают гнева, необязательно должны злиться на жертву. Скорее, они злятся на кого-то другого и только проецируют свой гнев на жертву. Что еще важнее, мы обнаружили, что некоторые психопаты получают наслаждение, когда наносят увечья. Для них нет ни гнева, ни проекции гнева. Так что тут следует проявлять осторожность в терминах. Избыточное насилие может быть проявлением гнева, а может и не быть. Еще надо помнить о том, что своих жертв серийные убийцы обычно не знают. Убийца и жертва ничего друг к другу не чувствуют. Это не "личное оскорбление", потому что личных отношений как таковых нет.
- Значит, ты не веришь, что вражда могла послужить мотивом.
- Во-первых, гнев - это еще не мотив. Месть - да, но не гнев. Гнев - это лишь аффект. - Вейл снова посмотрела на дом. - Вся эта вражда… Она ведь велась только между патриархами семейств, верно? Сорок лет, да? Эта вражда уже выдохлась. Так что если мы рассмотрим версию мести, а не гнева, то возникнет вопрос: зачем было ждать так долго? Монтальво уже старик. Насколько я поняла, детям его чувства не передались. Разве что в самой незначительной степени. Они знают о войне кланов, но не участвуют в ней. А если и участвуют, то не настолько увлечены ею, чтобы пойти на убийство.
- Надо копать глубже, - сказала Диксон. - Чтобы убедиться в твоей правоте.
- Надо копать еще в одном направлении. На теле жертвы не обнаружено следов сопротивления. В то же время убийца всецело ее контролировал - и ее саму, и процесс убийства, и последовавшее за ним уродование трупа. НЕПО контролировал не только Викторию, но и самого себя. Он действовал методично и крайне осторожно. И грудь он не мачете отрубил, а аккуратно срезал ножом. Это подтверждает мою догадку, что гневом он не руководствовался. И своим поступком чрезвычайно доволен.
- Значит, если бы Викторию убили вследствие личной неприязни, убийство было бы более яростным, да? А что, если кто-то ему помешал и пришлось бежать?
Вейл улыбнулась.
- У меня как раз недавно был похожий случай. Окулист. Слышала о таком?
- Где-то читала. Убил нескольких женщин. В Вирджинии, да? Пару месяцев назад?
- Ага.
"Далеко не полное описание, но пока что сойдет и так".
- Так это была ты? - Диксон нетерпеливо пощелкала пальцами, пытаясь вспомнить. - С этим сенатором штата…
- Да, ты опять права. - Вейл помахала рукой, пытаясь сменить тему. - Поэтому не исключено, что НЕПО что-то услышал и запаниковал, как ты говоришь. Но не стоит забывать о втором трупе, на котором тоже не хватает ногтя. Так что, подозреваю, это не тот случай.
- То, что он ее задушил, точнее - расплющил ей трахею, можно считать проявлением гнева.
Вейл задумалась над ее словами.
- Верно. Но давай дождемся результатов судмедэкспертизы по второму трупу. Тогда уже можно будет строить версии. Пока же, с двумя жертвами, выводы могут быть неточными. Я могу только сказать, на что это похоже, но поскольку трупов еще мало, то запросто могу ошибиться. Чтобы дать экспертную оценку, мне нужно больше трупов, больше ритуалов… - Вейл осеклась и покачала головой. - Это прозвучало не совсем так, как я хотела сказать. Я вовсе не хочу, чтобы люди гибли…
- Я поняла, что ты имеешь в виду, - сказала Диксон.