- Годы шрли, но мы оставались грлупыми-пригруплыми, потому что каждый из нас хотел быть лучшрее другогого.
- Фу-фу, это гадость, не везёт мне сегодня на съедобное! - Средний Древесняк вновь что-то выплюнул и продолжил рассказ: - Каждый из нас хотел, чтобы люди, тыркая пальцем в дррвух других брараратьев, говорили бы: "Сморртрите, это иррдут два брата того, третьего".
Братья оперлись о хлипкую кочку, на которой стояли Тим и Обида, из воды показались их деревянные крепкие плечи - у младшего на левом плече росла тоненькая веточка, на которой бился под ветром бойкий листок. Теперь вода уже не заливала братьям рты, и речь их стала понятной.
- Ну, вот, - со вздохом сказал старший, - однажды в наших краях появилась прекрасная девушка с глазами цвета аквамарин, её звали Амели. Она изучала оккультные науки, а Видения, известно, как раз то место, где таинственное и непознаваемое можно встретить на каждом шагу. При первой же нашей встрече я был очарован её голубоватым взглядом, в котором шелестела тайна любви. Я сразу же решил: эта девушка должна быть моей. Если она выйдет за меня замуж, то ни у кого не будет сомнений, что я и есть - самый умный и удачливый.
- Узнав, что старший брат ухаживает за девушкой с глазами цвета аквамарин, я подумал, что тоже влюблён в неё и твёрдо решил доказать Амели, себе и всем, что я и есть самый лучший из нас троих, - сказал средний брат, с аппетитом разжёвывая очередной корешок.
- Как же я мог оставаться в стороне? - Улыбнулся младший брат. - Когда я узнал, что братья хотят жениться на одной и той же девушке, то сам влюбился в неё по уши.
Древесняки заговорили, не перебивая друг друга, соблюдая строгую очередность. На болото начал садиться туман, от жижи тянуло холодом, уныло ныли комары, и во всей этой бесприютности пять живых душ чувствовали наидобрейшее расположение и участие друг к другу.
- К тому времени, каждый из нас уже преуспел в своём деле, - негромко рокотал голос старшего Древесняка, самого основательного и сильного из братьев. - На меня работали несколько артелей, добывая золото и драгоценные камни. Десяток первоклассных ювелиров делали из них прекрасные украшения по эскизам, которые я сам разрабатывал. Особенно красивыми у меня получались серьги. Любая женщина, которая вдевала в ушки мои серёжки, становилась прекраснее: от сияния камушков её глаза приобретали особенный радужный блеск. Мужчины не могли отвести глаз от такой красавицы.
- К тому времени я стал неплохим поваром, - сказал средний брат, который постоянно срывал огромной корявой рукой разные травинки, пробовал их на вкус, а затем или выбрасывал, или прятал их про запас в травяной гриве у себя на голове. - Моим коронным блюдом был фруктово-морской рулет. Его основную часть представляли длинные кусочки нежнейшего палтуса. Затем я клал на них воздушное мясо тигровых креветок. На них с величайшей осторожностью я надувал тончайший слой размельчённых свежих вишен и ананаса. После сворачивал всё в аппетитную трубочку и поливал её сладко-пряным соусом, приготовленным из свежайших сливок, красной икры, щепотки пшеничной муки, ароматной специи карри и плошки земляники, созревшей в жаркий июль. После того, как такой аппетитный батончик постоит три минуты - не больше - под полной Луной, считайте, он готов к употреблению. У человека, который отведал это блюдо, вместе с аппетитом просыпался необыкновенный вкус к жизни. Многие больные, дни которых, казалось, были сочтены, после нескольких кусочков моего фруктово-морского рулета излечивались, женились и у них рождались смышленые и весёлые дети.
- А я к тому времени, - начал рассказывать младший, и резной листок бился на его плече, как взволнованное сердце, - стал известным певцом. Не один городской праздник не обходился без меня. Я обладал редким умением: весёлые песни я пел печально, а печальные - весело. Всем слушателям нравилось слышать что-то неожиданное. После того, как они прослушивали хотя бы одну песню, перед ними будто открывалась какая-то тайна - одна из самых сокровенных тайн жизни: всё привычное, обыденное, может, даже надоевшее имеет свою прелесть, только надо присмотреться, чтобы она вспыхнула и сказала прямо вам в сердце: "Жизнь прекрасна несмотря ни на что!"
Старший Древесняк откашлялся и в его деревянном, слегка скрипучем голосе задрожала родниковая струйка:
- Каждый день я приносил нашей возлюбленной новые изумительные серёжки, колье или браслет, над которыми работал всю ночь. Каждый день на протяжении целого года мои украшения по-новому озаряли чудесные глаза Амели, и каждый день я находил в ней новую прелесть, неведомую до тех пор.
- Каждый день я придумывал новые блюда и на серебряном подносе доставлял их Амели с жару-пылу на завтрак, обед и ужин, - вступил в свой черёд средний брат, посасывая пёрышко, которое машинально вырвал из крыла Обби. (Но она так была увлечена рассказом, что ничего не почувствовала). - Даже её повар, который потом доедал крошки, чтобы разгадать тайны моих рецептов, день ото дня становился здоровее. У него завились волосы, а щёки стали румяными. Что же говорить о нашей возлюбленной! Она хорошела день ото дня!
- Каждое утро в момент её пробуждения я пел под окном её спальни, каждую ночь она засыпала под мою колыбельную. Амели встречала день исполненная радостной силы, а ночью ей снились смешные цветные сны, - рассказал младший, мечтательно улыбаясь.
- Какая драма, какая драма! - Растроганная Обби раскачивала головой. - Любовный квадрат, одним словом…
- На самом деле это был пятиугольник, - усмехнулся старший Древесняк.
- Целый год наша прекрасная девушка принимала от нас знаки внимания и каждому из нас давала надежду, что именно его она готова полюбить на всю жизнь. Мы и не предполагали, что у неё есть возлюбленный - пятый герой этой истории!
- Но надо признаться, что и мы были неискренними. Ведь положа руку на сердца, для каждого из нас было важно не то, что Амели полюбит его. Каждому из нас важно было только одно: что именно его она предпочтёт другим братьям. Каждый из нас хотел доказать двум другим братьям только одно: я и есть самый лучший из вас.
- Надо признать, среди нас так и не оказалось лучшего, который первый бы одумался и положил конец истории. Мы все были одинаково виноваты, - покаянно сказал старший Древесняк, и братья потупили деревянные головы.
Чем внимательнее слушал Тим рассказ Древесняков, тем всё больше и больше болела у него душа за Лиходеича. Где сейчас его лихой дедушка? Не попался ли в руки к Нию? Нет, Лиходеич не такой, не должен попасться в лапы к злоденцам. Сидит, наверное, на пеньке, трёт столетние мозоли глиной, чтобы не так болели, и про него же, про Тима думает, переживает. Флакончик с его душой к маме несёт за пазухой, в тёплом надёжном месте. Щипнуло в правом глазе у Тима, щипнуло в левом. А в груди словно молоко парное разлилось, потеплело. И он с ещё большим участием посмотрел на болотных братьев, и они показались ему такими близкими и родными, ну как Данька прямо.
- Но как же вы оказались в болоте? - Спросила нетерпеливая Обида.
- Наша прекрасная девушка откровенно забавлялась всеми знаками внимания, которые мы ей щедро оказывали. Она не собиралась отказываться от наших услуг. Но однажды к Амели приехал очень красивый юноша, его звали Прай. Увидев их вместе в городском парке, мы поняли, что её сердце неравнодушно к нему, и испугались. Мы написали Амели письмо, в котором требовали для нас четверых испытаний: кто с ними справится - тот пусть и становится её мужем. Если же она не согласится на наше предложение, писали мы, обезумевшие от страха проиграть новому конкуренту, нам остаётся убить его. Девушка очень испугалась и велела прийти за ответом на следующее утро.
Средний Древесняк задумчиво оглядел Тима, нельзя ли что-нибудь пожевать, отщипнув у него, но не нашёл ничего подходящего и задумчиво продолжил рассказ:
- Она ждала нас на крыльце дома, завернувшись в длинный блестящий плащ - замершая молния. Её глаза цвета аквамарина ни разу не взглянули на нас. Подле неё стоял Прай с опущенной головой, как будто стыдился чего-то. Ни слова не говоря, сдержанным движением руки она повелела следовать за ней. Мы молча повиновались. Дурные предчувствия лишили нас дара речи. Мы долго шли, пока не остановились на краю большого озера, покрытого туманом. Возле берега тёрлись боками четыре лодки.
"Пусть всё решит сама судьба", - едва слышно сказала Амели. Девушка вынула из клетки своего любимого голубя, и он склюнул с её пальчика старинный перстень, про который она часто говорила, что он обладает магическими свойствами. "Брось этот перстень в болото после того, как отлетишь на расстояние пяти тысяч взмахов крыльев", - приказала она птице, и та полетела. А нам Амели сказала, всё так же не взглянув: "Я буду женой того, кто найдёт этот перстень и станет обладателем магической силы".
С лица младшего Древесняка не сходила виноватая улыбка. Он говорил, внимательно заглядывая в глаза то Обби, то Тиму и не переставал ободряюще похлопывать по деревянным плечам братьев. - Мы бросились к лодкам, - продолжил он рассказ. - И принялись грести изо всех сил, пока не остановились возле того места, где, по нашим расчетам, и мог лежать на дне магический перстень. Туман ещё не поднялся, и мы плохо видели друг друга. Да и не до того было. Скинули куртки, плащи и принялись нырять…
- БРРРРЫ, - старший Древесняк передёрнулся, заохал. - Ну и холод же стоял тогда. Мы взбаламутили воду - на дне будто дым стоял, рыбы высовывали носы над водой, чтобы не задохнуться! А мы, как те рыбы, - вынырнем, отдышимся и опять под воду. Лишь глубокой ночью, в кромешной мгле плюхнулись каждый в свою лодку и оцепенели от бессилия и холода…
- А утром проснулись от пения Амели, - в голосе среднего Древесняка звучали и печаль, и радость. - Рядом с ней стоял счастливчик Прай. "Братья, - крикнула Амели. - Прай нашёл перстень - вот он! - в её руках мигнул огонёк. Сомнений не было - в ненастный день так сверкать мог только магический перстень. - Я становлюсь его женой и прошу вас забыть обо мне!" Не сговариваясь, мы ударили вёслами о воду, чтобы добраться до счастливчика и убить его. Но странное дело - лодки не стронулись с места. Не было больше озера - вместо чистой воды кругом хлюпало неподвижная трясина.
- Мы отравили озеро своими нечистыми желаниями, - пояснил младший Древесняк, задумчиво черпая корявой ладонью бурую жижу и выливая обратно. - Трясина вцепилась в наши лодки и тянула их на дно. Вот уже жижа перелилась через корму, ухватила нас за ноги, опоясала животы… Мы барахтались, но всё было тщетно. Нам оставалось жить несколько минут. Вонючая жижа уже заливала рот, когда мы увидели Водяную девушку. Она шла по хлипкой топи, как по тверди. Водяница топнула - жижа зазвенела льдом и перестала тянуть нас на дно. Как зачарованные мы не могли глаз отвести от нашей избавительницы. Она был одета в малахитовое платье, светились волосы-лучи. Она долго смотрела на нас. А потом сказала: "Вы будете стоять в этом болоте десять лет, десять месяцев, десять дней и десять часов. Вы наказаны за то, что потеряли друг с другом Общий язык, и гордыней осквернили любовь". В эту минуту у нас проснулся разум. Мы поняли, какая плотная, слепящая пелена гордыни заслоняла от нас настоящую жизнь, заставила ненавидеть друг друга, лишила верной дружбы и настоящей любви. Мы горячо стали просить прощения друг у друга. Не было у нас в душах никакой злобы и к Амели - она вправе была поступить с нами так жестоко, потому что каждый из нас тоже не был искренним. Мы нашли в своём сердце любовь друг к другу, какая и должна быть у настоящих братьев, и поклялись никогда не предавать друг друга.
- И долго вам ещё осталось отбывать здесь наказание? - Спросил Тим.
- Наше пребывание в болоте давно превысило срок наказания. Несколько лет тому назад нас вновь посетила Водяница и сказала, что мы свободны. Но мы решили не уходить отсюда.
- Извините, милые Древесняки, если это для вас не слишком тяжело вспоминать, скажите, а что стало с Амели и Праем? - Любопытство распирало Обби, и лебедь нетерпеливо перелетала с головы одного брата на голову другого и любопытно вытягивала шейку, заглядывая каждому в глаза.
- Отчего же тяжело, - засмеялся старший Древесняк, и звук из его распахнутой пасти был такой, словно внутри у него обрушились дрова. - Они стали нашими друзьями. Да-да, не стоит удивляться. Презабавная история, слушайте! Когда мы отплывали от берега вслед за голубем, настоящий магический перстень уже лежал в кармане у Прая. Он был вынужден пойти на обман - так умолила его Амели, уверенная, что мы можем убить его возлюбленного. А мы, увы, могли это сделать…
- Но как вы узнали об этом обмане?
- Нам рассказали об этом Прай и Амели и очень просили прощения. Они предлагали поселиться в их доме, но мы предпочли остаться в болоте.
- Как они осмелились показаться вам на глаза? - Негодовала Обби.
Древесняки дружно расхохотались - будто огромная поленица раскатилась.
- В знак того, что из наших сердец ушли дурные помыслы, и мы ни на кого не держим зла, спустя несколько дней после начала наказания мы отправили Амели подарки, - младший Древевняк улыбался, и капельки играли в его седых бороздках. - Старший брат из ардамегона - камня, сверкающего в кромешном мраке, который растёт только в этом болоте - сделал для Амели прекрасную подвеску. Средний брат испёк для неё не черствеющий хлеб, в который он добавил осоку, лепестки ландыша и ягоды клюквы. Здорового человека этот хлеб веселил, а уставшему и больному возвращал жизненные силы. Ну а я, - младший Древесняк смущённо кашлянул в деревянный кулак, - я сделал ей флейту, её звук мог слышать только тот человек, который искренне любит играющего на ней.
- Надо признать, наши подарки подоспели как раз выворвывор-вовремя, - средний Древесняк прополоскал рот после очередной неудачной дегустации. - Амели и Прай в качестве свадебного путешествия предприняли экспедицию в жилище духа Бромедвея. Тот, кто хочет преуспеть в овладении мистическими знаниями и умениями - как, например, подчинить себе волю опытного солдата или болотной утки, или моря, или снежных лавин - тот не преминёт оказаться в подземелье духа Бромедвея. Если пришедшего Бромедвей сочтёт достойным, он откроет ему секрет тайной силы. Но получилось так, что Бромедвей был пленён глазами Амели цвета аквамарин. Он потребовал, чтобы она навсегда покинула общество людей и осталась с ним. Но Амели не захотела расставаться с молодым мужем. И тогда оскорблённый дух Бромедвей приказал своим подельникам спрятать её в подземельях крепости. В одной из потайных комнат никогда не доносилось ни одного звука - все её стены обшиты кромешной тишиной. В той пещере каждый становился невидимым из-за неисчезающего мрака. Из той пещеры ещё никогда не выбирался ни один человек - у попавшего в неё пропадала память о прошлом, а вместе с ней и желание увидеть солнце. Подельники Бромедвея закружили Прая по хитроумным лабиринтам, сбили с дороги. Он потерял рассудок от горя. Грязный, голодный он шатался по лабиринтам и кричал: "Амели!", и этот крик походил скорее на стон одинокого волка, чем на человеческие звуки. У Амели угасли память и желание увидеть солнце. Она просто лежала на мокром и холодном полу. Ни о чём не думала, ничего не хотела. Однажды во сне она перевернулась с боку на бок, и от неловкого движения флейта подкатилась прямо к её губам, девушка вздохнула, и флейта запела. Её звук услышал только Прай…
- А ещё услышал я… - маленький зелёный листочек бился на плече младшего Древесняка, как пульсирующая жилка. - Но я был далеко, гораздо дальше, чем Прай. К тому же я знал, что Амели любит его. Я не посмел опередить его. Он сам должен был вызволить её из страшной пещеры.
- Звук флейты не слышал Бромедвей. Прай благополучно добрался до страшного узилища и благодаря светящемуся во мраке ардамегону обнаружил Амели, - негромко рассказывал старший Древесняк. - Он дал ей откусить от нечерствеющего хлеба, и к ней вернулись жизненные силы, к ней вернулась память. И, конечно, любовь к Праю. Они поняли, благодаря кому выкарабкались из страшной пещеры, и пришли навестить нас. Именно тогда Амели и Прай повинились, рассказав о настоящем перстне, который загодя положила своему возлюбленному в карман Амели. - Старший Древесняк помолчал и добавил: - Они звали нас жить у них, но мы отказались.
- Но почему? - Обида поёжилась, оглядывая болотную неприютность. - Разве не разумнее было бы вернуться старшему брату к ювелирному делу, среднему - к поварскому искусству, а младшему продолжать выступать с концертами?
- Не знаю, поймёте ли вы нас, - задумчиво сказал старший Древесняк, оглядывая болезненные деревца, колыхание жижы, вялое небо. - Мы с братьями решили, если уж мы здесь воду замутили, нам её и расхлебывать.
- Мы решили, что это болото - наше Место в жизни, на котором нас никто не может заменить. Потому что только здесь мы можем помочь сохранить жизнь тем, кто ненароком попадёт в трясину. - Для комаров, пиявок и змей, которые могли бы за это время высосать у нас кровь, изжалить до смерти, но не сделали этого, для этой бедной, вечно больной воды, которая могла бы нас отравить, но пощадила, для журавлей и уток, которые подкармливали нас, пока мы не научились сами добывать себе пищу, - для всех обитателей этого страшного болота мы стали незаменимыми. Мы нашли с ними Общий язык. И поэтому все счастливы.
- Мы хотим, чтобы люди не совершали наших ошибок. Да, мы мёрзнем, наша кожа превратилась в древесную кору, наши тела под водой изъел мох. Но все вокруг знают о том, что в этом болоте живут братья, которые вначале потеряли Общий язык друг с другом, но потом нашли его сразу со всем миром - Язык Поступка. Речь - это Дар Даров. Прежде всего, с её помощью находят Общий язык. Но иногда поступок красноречивее слов, потому что он говорит сразу на всех языках. Мы поняли, что желание понять человека должно быть сильнее желания осудить. Чувство благодарности должно быть превыше чувства обиды. Все знают эти слова. Но так трудно повторить их на Языке Поступка.
- Ну а теперь пора и вам оказать помощь, - усмехнулся старший из братьев, довольный, что мальчик и лебедь выслушали их слова, - пора и вам оказать Скорую Болотную помощь. Тим, ступай-ка одной ногой мне прямо на голову. А другой ногой - на голову среднего брата. Ну а младшенький прокатит птичку с ветерком.
Так они и сделали. А пока Древесняки плыли, разрывая под водой перепутавшиеся корни, ломая поваленные деревья, разметая сор, Тим постарался выяснить, не знают ли они что-нибудь о Звере, который кричит по ночам.
Услышав вопрос, старший из братьев даже затормозил.
- Ну, кричит, и что? - Насупившись, спросил он. - Мало ли кто в лесу кричит по ночам?
- Мне кажется, он зовёт меня.
- Тот Зверь зря не позовёт, - почтительно сказал старший Древесняк, опять пускаясь в плавание. - Что же мне делать? Идти на его зов? Или бежать от него?
- Сдаётся мне, что от Зверя, если он сам тебя выбрал, никуда не убежать, - усмехнулся средний брат, почёсывая голову под пяткой Тима. - Да и ты, видно по всему, не из таких, которые убегают. А?
- Но я могу не успеть спасти брата, если пойду на зов, - с сомнением сказал Тим.
- Знаешь, в пути никогда не бывает ничего случайного, - заметил старший Древесняк. - Может быть, если ты не встретишься со Зверем, не встретишься и с братом.
Младший, кативший с ветерком на себе Обби, подплыл поближе.