– В действительности не о чем особо и рассказывать. Это только для меня что-то значит, а тебя вряд ли заинтересует. Я начал эту книгу год назад. В тот день я чувствовал себя совсем худо. Все складывалось как-то не так. Я много размышлял, и меня охватила жуткая хандра. Тогда я взял одну из отцовских книг и начал читать. Мне попалось там одно стихотворение. Впоследствии я даже выучил его наизусть. Среди прочего, там есть такие строки:
Нам не хватает терпения часто,
Чтоб разглядеть повседневное счастье.
Ведь оттого и дубрава шумит,
Что каждый листочек о счастье твердит.
– Меня тогда взяла жуткая злость. Я подумал: вот бы тому стихоплету в мою шкуру попасть. Интересно, какие развеселые "листочки" он бы нашел в моем положении. Меня это все так возмутило, что я решил доказать, насколько тот автор далек от понимания того, что сам пишет. И с тех пор я начал отыскивать собственные "листочки" – то, что казалось мне поводом для радости. У меня нашелся один блокнот, который мне когда-то подарил Джерри, и туда я стал записывать все, что случалось приятного. Все, что как-то порадует меня или покажется мне сколько-нибудь интересным, я решил записывать в свою книжечку. Чтобы выяснить наверняка, сколько на самом деле в моей жизни приятных вещей.
– Правильно! – восторженно воскликнула Поллианна, воспользовавшись паузой, которую мальчик сделал, чтобы перевести дыхание.
– Я, по правде говоря, не ожидал, что приятного окажется так много. Ты не поверишь, но выяснилось, что оснований для радости более чем достаточно. Практически во всем происходившем в моей жизни было что-то такое, что мне хоть немного да нравилось. Ничего не поделаешь, пришлось честно записывать. Прежде всего, приятнейшим делом стала сама книга – само по себе то, что она у меня есть, и я могу все в нее записывать. Потом кто-то подарил мне цветок в горшочке, потом Джерри нашел в подземке отличный роман, которого я не читал. В конце концов, очень увлекательным занятием стал даже сам поиск отрадных фактов. Случалось находить их в совершенно неожиданных обстоятельствах. А потом как-то Джерри наткнулся на мою книжечку. Он очень быстро смекнул, о чем идет речь. Он-то как раз и дал ей такое название – "Книга Радости". Вот и вся история.
– Вот уж действительно история! – воскликнула Поллианна. Удивление на ее лице сменилось восторгом. – Это ведь самая настоящая игра в счастье! Ты в нее играешь, сам того не подозревая. Причем ты играешь мастерски, намного лучше меня самой! Боюсь, сама я выбыла бы из игры, если бы мне нечего было есть или я узнала бы, что никогда не смогу ходить.
Голос девочки дрожал от волнения.
– Игра? – наморщил лоб мальчик. – Какая игра? Я об этом ничего не знаю.
– Поллианна захлопала в ладоши.
– Я знаю, что ты не знаешь! Конечно, не знаешь. Именно это и прекрасно, и очень даже замечательно! Ты только слушай, и я расскажу тебе все-все про игру.
И она ему рассказала.
– Вот это да! – одобрительно вздохнул мальчик, когда она закончила. – Хорошее дело, ничего не скажешь!
– Но надо же такое: ты играешь в мою игру лучше всех, кого я встречала, лучше, чем я сама! А я даже не знаю ни твоего имени, ни вообще ничего о тебе! – восторженно воскликнула девочка. – Но я непременно хочу знать. Я хочу все-все знать.
– Пф-ф! Да ведь и знать-то особо нечего, – пожал плечами мальчик. – Посмотри-ка лучше: вон, бедный сэр Ланселот и все прочие ждут своего угощения.
– Ой, да, действительно! – вздохнула Поллианна, оглядываясь на окруживших их со всех сторон нетерпеливых маленьких обитателей парка.
Она небрежно развернула бумажный пакет и враз вытряхнула все его содержимое, позволив ветру разбросать угощение во все стороны.
– Это дело мы уладили, – удовлетворенно сказала Поллианна. – Теперь можем спокойно поговорить. Потому что мне нужно много всего о тебе узнать. Прежде всего, как тебя на самом деле зовут? Мне известно только "сэр Джеймс".
Мальчик улыбнулся.
– Нет, я не сэр Джеймс, но Джерри именно так меня всегда называет. А мамуля и все остальные называют меня Джеми.
– Джеми?!
У Поллианна даже перехватило дыхание, и в глазах ее вспыхнула горячая надежда, которую она, однако, постаралась сдержать.
– Но мамуля – это ведь значит… мама?
– Понятное дело.
У Поллианны разочарованно вытянулось лицо. Если у этого Джеми есть мама, он, конечно, никак не может быть тем самым Джеми Кентом, мать которого давно умерла. Но, несмотря ни на что, этот мальчик оставался чрезвычайно интересной личностью.
– Где же ты живешь? – расспрашивала его Поллианна. – В вашей семье есть еще кто-нибудь, кроме тебя, твоей мамы и Джерри? А ты здесь ежедневно бываешь? А где твоя Книга Радости? Можно будет ее посмотреть? Тебе врачи так и сказали, что ты никогда не сможешь ходить? А где, ты говоришь, вы раздобыли это кресло?
Мальчик засмеялся.
– Постой, постой! Как, ты хочешь, чтобы я сразу ответил на все твои вопросы? Пожалуй, я начну с последнего и стану двигаться в обратном порядке, если только не забуду, о чем ты спрашивала. Инвалидное кресло у меня появилось около года назад. Джерри знаком с одним из тех джентльменов, что пишут для газет. Тот написал обо мне… ну, что я никогда не смогу ходить и прочее… и о Книге Радости в том числе. Едва его заметку напечатали, как ко мне явилась целая группа людей – мужчин и женщин – и они притащили с собой это кресло. Они сказали, что прочитали обо мне, и что это кресло для меня, и пусть, мол, оно напоминает мне о них.
– Вот это да! Должно быть, ты здорово обрадовался!
– Еще бы! Я тогда целую страницу исписал в Книге Радости.
– Но неужели ты действительно никогда не сможешь снова ходить? – в глазах Поллианна стояли слезы.
– Похоже, что нет. Врачи сказали, не смогу.
– Обо мне вначале говорили то же самое. А потом меня отправили к доктору Эймсу. Я почти целый год пробыла у него в Санатории, и он сумел меня вылечить. Возможно, он смог бы и тебя поднять на ноги!
Мальчик покачал головой.
– Не смог бы… Понимаешь, я все равно не могу поехать к нему. Это стоило бы слишком дорого. Нужно просто смириться с тем, что я действительно никогда больше не смогу… не смогу ходить. Но ты об этом не думай!
Мальчик тряхнул головой, словно бы избавляясь от лишних мыслей.
– Я, по крайней мере, стараюсь просто не задумываться об этом. Знаешь, как бывает: начнешь думать о неприятном, и одно цепляется за другое…
– Да, да, ты прав… Напрасно я заговорила об этом! – извиняющимся тоном произнесла Поллианна. – Ты действительно смыслишь в игре побольше меня. Но ты продолжай. Ты ведь даже и половины не рассказал еще. Где ты живешь? У тебя нет других братьев или сестер кроме Джерри?
Выражение его лица вдруг переменилось, глаза засияли.
– Нет… В действительности, мы ведь с ним не родные братья. Он мне не родственник, как и мамуля. Но ты только подумай, как они ко мне относятся!
– Постой-ка, постой! – насторожились Поллианна. – Так твоя мамуля тебе не родная мать?
– Нет, и именно поэтому…
– И у тебя никогда не было матери? – взволнованно перебила его Поллианна?
– Матери своей я не помню, а отец умер шесть лет назад.
– А сколько тебе тогда было лет?
– Я точно не знаю. Я был еще совсем маленьким. Мамуля говорит, мне должно было быть около шести. Именно тогда они взяли меня к себе.
– Но твое имя Джеми?
Поллианна затаила дыхание.
– Ну да. Я ведь тебе говорил.
– А фамилия?
Поллианна ждала ответа со страхом и с нетерпением.
– Не знаю.
– Не знаешь?
– Ну, не помню. Я был еще слишком мал. Даже Мерфи не знают. Меня всегда называли просто Джеми.
Снова на лице Поллианны появилось выражение разочарования, но вдруг счастливая мысль озарила ее лицо надеждой.
– Во всяком случае, если ты не знаешь своей фамилии, ты не можешь знать, что твоя фамилия не Кент?
– Кент? – с недоумением переспросил мальчик.
– Да, – возбужденно начала Поллианна. – Понимаешь, один маленький мальчик, которого звали Джеми Кент, он…
Она неожиданно замолчала и закусила губу. Поллианна подумала, что не стоит заранее рассказывать мальчику о своих предположениях. Она должна убедиться в том, что он действительно тот самый некогда пропавший Джеми. Не стоит давать ему надежду, пока есть угроза, что надежда выльется в горькое разочарование. Она еще не забыла, как разочарован был Джимми Бин, когда она вынуждена была сказать ему, что дамы из Женского благотворительного общества не хотят забирать его к себе, а затем еще раз, когда мистер Пендлтон поначалу тоже от него отказался. Поллианна совсем не хотела вновь допустить ту же ошибку. Поэтому она изобразила полное равнодушие к этой чрезвычайно опасной теме и сказала:
– Впрочем, это не так важно… Расскажи лучше о себе. Мне жутко интересно!
– А больше и рассказывать-то нечего, – нерешительно начал мальчик. – Я попросту ничего такого особенного и не знаю. Говорят, правда, мой отец был чудаковатым, ни с кем не общался. Никто не знал его имени, все называли его "профессором". Мамуля говорит, я жил с ним в маленькой комнатке на последнем этаже дома в районе Лауэлл. Как раз в то время по соседству с ними. Они тогда уже нуждались, хоть и не настолько, насколько сейчас. Отец Джерри был еще жив, и у него была работа.
– Рассказывай, рассказывай дальше, – подбодрила его Поллианна.
– Еще мамуля говорит, мой отец был нездоров и становился все более странным. Поэтому я много времени проводил у них, этажом ниже. Я тогда еще передвигался самостоятельно, но с ногами у меня уже было что-то не так. Мы играли с Джерри и его младшей сестрой – она впоследствии умерла. Когда умер мой отец, у меня никого не осталось. Какие-то люди хотели отдать меня в сиротский приют. Но мамочка говорит, я так расстроился и Джерри тоже так расстроился, что они решили оставить меня в своей семье. И оставили. Сестренка Джерри незадолго до того умерла, и они сказали, что я займу ее место в семье. С тех пор я живу у них. Но вскоре после того я упал, и мое состояние ухудшилось. К тому же они теперь очень бедные, потому что умер отец Джерри. И все равно они оставили меня у себя. Они это называют проявлением истинной любви к ближнему.
– О, да, безусловно! – воскликнула Поллианна. – Но их ожидает награда… Я точно знаю, что их ждет награда!
Она дрожала от возбуждения. Последние сомнения исчезли. Она нашла того самого Джеми. Она была в этом совершенно уверена. Но сейчас она ничего не должна говорить. Пусть сперва миссис Керю его увидит, а уж тогда… Ах! Даже неудержимой фантазии Поллианны не достаточно было, чтобы во всей полноте представить будущее счастье миссис Керю и Джеми после их счастливого воссоединения.
Она легко вскочила на ноги, к неудовольствию сэра Ланселота, как раз намеревавшегося поискать крошек и орешков в складках ее юбки.
– Сейчас мне пора домой. Но я непременно приду завтра. Возможно, со мной еще придет одна дама, с которой тебе будет интересно познакомиться.
– Ведь ты завтра снова здесь будешь? – обеспокоенно уточнила девочка.
– Конечно. Если только день будет погожий. Джерри привозит меня сюда каждое утро. Он все устроил так, чтобы у него на это хватало времени. А я беру с собой обед и остаюсь в парке где-то до четырех. Знаешь, как Джерри обо мне заботится!
– Знаю, знаю, – кивнула Поллианна.
– Возможно, найдется еще кто-то, кому охота будет позаботиться о тебе! – нараспев воскликнула она на прощание и с таинственной улыбкой на устах поспешила домой.
Глава 9. Планы и интриги
Пока Поллианна шла домой, в ее голове уже созревал план действий. Завтра она непременно должна тем или иным способом убедить миссис Керю выйти с ней на прогулку в городской парк. Правда, пока Поллианна не знала, как именно этого добиться, но она должна была это сделать.
О том, чтобы прямо заявить миссис Керю, что ее Джеми найден, не могло быть даже речи. Ведь оставалась хоть и небольшая, но вполне реальная вероятность того, что он не тот самый Джеми. В подобном случае неоправданные надежды миссис Керю могли бы вылиться в катастрофу. От Мэри Поллианна уже знала, что миссис Керю дважды впадала в глубокую депрессию после того, как она будто бы выходила на след племянника, сына покойной сестры, а в результате находила совершенно чужих мальчиков. Поэтому Поллианна была уверена, что ей не следует преждевременно раскрывать миссис Керю истинную цель похода в парк. В конце концов, оптимистично уверяла себя Поллианна, всегда найдется какой-нибудь повод, чтобы вытащить ее из дома.
Увы, судьба вновь вносила в планы Поллианны свои суровые коррективы. На этот раз их осуществлению помешал ливень с пронизывающим ветром. Ей достаточно было выглянуть утром в окно, чтобы догадаться, что прогулка в этот день отменяется. К сожалению, погода не изменилась ни на второй день, ни на третий. Вернувшись из школы, Поллианна вынуждена была весь остаток дня слоняться от окна к окну, вглядываясь в небо и с беспокойством спрашивая домашних: "Как вам кажется, понемногу, вроде бы, распогоживается?"
Такое странное поведение и надоедливые вопросы всегда веселой и бодрой девочки вывели из терпения миссис Керю.
– Деточка, что с тобой? – воскликнула она. – Не припомню, чтобы ты прежде так беспокоилась из-за непогоды. А как же твоя знаменитая "игра в радость"?
Поллианна смутилась и покраснела.
– Ой, и правда! На этот раз я, кажется, забыла о своей игре, – призналась она. – Безусловно, даже плохая погода дает повод для радости. Стоит лишь поискать как следует. Я могла бы радоваться тому, что… что дождь когда-нибудь прекратится. Ведь Господь обещал, что не устроит нам второго всемирного потопа. Но, честно говоря, я очень хотела, чтобы сегодня был погожий день.
– А почему именно сегодня?
– Я просто хотела… прогуляться в парке, – сказала Поллианна, пытаясь следить за тем, чтобы голос ее звучал спокойно и ровно. – Я даже думала, может, вы тоже захотите со мной выйти.
Внешне девочка сохраняла полное спокойствие, но сердце ее замирало от волнения.
– Я?! Чтобы я пошла на прогулку в парк? – удивленно вскинула брови миссис Керю и усмехнулась. – Ну, уж нет, спасибо, детка. Боюсь, у меня нет желания.
– Но… вы… вы ведь не откажетесь составить мне компанию? – запинаясь, произнесла Поллианна, которую уже охватывала паника.
– А я уже отказалась.
Судорога перехватила Поллианне горло. Она побледнела и нервно глотнула.
– Миссис Керю, пожалуйста, не говорите, что не пойдете, когда распогодится. Умоляю вас. Понимаете, есть особая причина… причина, по которой я хочу, чтобы вы пошли со мной… Только этот единственный раз.
Умоляющий тон и выражение глаз Поллианны не могли не склонить миссис Керю к положительному ответу. Но было понятно, что согласие она дает крайне неохотно.
– Ладно, дорогая. Пусть будет по-твоему. Но я даю согласие только при условии, что ты пообещаешь до вечера не подходить к окну и не спрашивать меня каждый час, не кажется ли мне, что уже распогоживается.
– Хорошо, мэм, я так и сделаю. То есть я не буду этого делать, – взволнованно залепетала Поллианна. И тут же, увидев на оконном стекле блик, похожий на солнечный лучик, радостно воскликнула:
– Ой, а вам не кажется, что уже рас…
Сама испугавшись своих слов, она оборвала фразу на полуслове и выбежала из комнаты.
На следующее утро погода явно наладилась. Солнце ярко сияло в небе, прохладный воздух был удивительно прозрачным. Правда, ко времени возвращения Поллианны из школы поднялся пронизывающий ветер. Но девочка утверждала, что день очень погожий и она расстроится, если миссис Керю не выйдет с ней на прогулку в парк. И после недолгих возражений миссис Керю все же пришлось с ней выйти.
Поход оказался безрезультатным. Раздраженная женщина пошла торопливым шагом рядом с девочкой, а та все кого-то искала вокруг озабоченным взглядом. Обе они дрожали от холода. Не увидев мальчика на его обычном месте, Поллианна повела свою спутницу всеми аллеями и тропинками парка. Она не хотела поверить, что такое могло случиться: она сумела вывести миссис Керю в парк, а Джеми нет на месте. И она ни слова не могла об этом сказать своей взрослой спутнице.
Вконец продрогшая и обозленная, миссис Керю настояла на немедленном возвращении домой. Потеряв всякую надежду, Поллианна поплелась за ней.
А после наступили очень печальные дни. Поллианна даже опасалась второго всемирного потопа, хотя, по словам миссис Керю, речь шла всего лишь об "обычных осенних ливнях". Бесконечная череда туманов и холодной мороси, пришедшая на смену ливням, наводила еще большую тоску. Если день оказывался относительно погожим, Поллианна сразу бежала в парк. Но напрасно: Джеми она там так ни разу и не нашла.
Наступил ноябрь, и сам парк уже выглядел довольно тоскливо: голые деревья, пустые скамейки и ни одной лодочки на пруду. Правда, белки, голуби и даже воробьи вели себя уже не столь нахально, однако кормить их было скорее грустно, чем весело – каждый взмах пушистого хвоста сэра Ланселота вызывал у Поллианны горькие воспоминания о мальчике, который дал имя этой рыжей белке, но в парке больше не появлялся.
"Какая же я дура, что не спросила, где он живет! – снова и снова упрекала себя Поллианна. – А ведь то был Джеми… Я точно знаю, что он тот самый Джеми. А теперь я вынуждена дожидаться весны, когда вернутся теплые дни и он снова появится на своем месте в парке. Но, может, меня к тому времени уже не будет в Бостоне… Ах, беда-то какая! Я точно знаю, что он тот самый Джеми".
В один из тех тоскливых серых дней произошло неожиданное событие. Однажды, поднимаясь по лестнице, Поллианна услышала сердитый спор. Один голос принадлежал Мэри, а другой…
– Да ни в жизни! Никакой я не попрошайка! – возмущался другой голос. – Что за дела вообще? Мне нужно увидеть свою подругу Поллианну! У меня к ней поручение от… от самого сэра Джеймса! И нечего мне путь загораживать! Лучше вызови мне сюда Поллианну!
Радостно вскрикнув, Поллианна буквально взлетела по лестнице.
– А я уже здесь! Я уже здесь! – задыхалась она от волнения. – Что случилось? У тебя поручение от Джеми?
Споткнувшись на последней ступеньке, она практически упала в объятия мальчика, несмотря на попытки Мэри оградить ее.
– Мисс Поллианна! Вы что же, хотите сказать, что знакомы с этим… с этим малолетним нищим?
Не успел возмущенный мальчик гневно возразить, как Поллианна сама мужественно вступилась за него.
– Он вовсе не нищий. Он названный брат одного из моих лучших друзей. Между прочим, именно он меня нашел и привел домой, когда я заблудилась.
Она резко повернулась к гостю.
– Что случилось? Ты с поручением от Джеми?
– Да. Он уж месяц как хворает, никак не вернется в форму.
– Что, ты говоришь, он делает? – не поняла Поллианна.
– Лежит в постели. Я хочу сказать, он заболел и хочет с тобой увидеться. Ты придешь?
– Он заболел? Ах, как обидно! – расстроилась Поллианна. – Конечно, я его навещу. Возьму только свое пальто и надену шляпку.