Была закрыта фабрика стальных перьев "Матиушек", наложен штраф на владельцев двенадцати магазинов за то, что выставили в витрине открытки с фотографией Матиуша. Был арестован редактор газеты "Зеленое Знамя". Против известного поэта, написавшего гимн в честь Матиуша, начался судебный процесс. Школы были оцеплены войсками. Было запрещено продавать детям зеленую материю. За игру в "зеленых" в школах сажали в карцер. А известный своей глупостью царь Пафнутий издал указ, что он, милостью божьей царь и самодержец, приказывает, чтобы в течение месяца все растения в садах, лесах и на городских площадях изменили цвет.
Но было кое-что и похуже. Княжна Иола Бенгальская на балу у короля Людовика появилась в зеленом платье. Сын Орестеса, маленький королевич Хастос, встал во главе демонстрации взбунтовавшихся школьников. Революционные лозунги, которые они несли по городу, гласили:
Требуем хороших карандашей и мелков! Долой карандаши, которые ломаются!
Требуем тетрадей с хорошей бумагой!
Требуем учебники в хороших переплетах, чтобы не рвались так быстро!
Долой костюмы на вырост!
Да здравствуют конфеты и шоколад! От конфет зубы не портятся!
А на избирательных плакатах в республике Северного Петуха одна партия открыто объявила борьбу за равноправие негров и детей.
Уж сами короли не знали, кто с кем дружит и на кого сердится, и обвиняли друг друга в том, что происходило.
- Ты первый начал войну с Матиушем!
- А ты требовал, чтобы Матиуша объявить королем!
- А ты разрешил Матиушу возить золото Бум-Друма через твое государство!
- А у тебя Матиуш познакомился с неграми!
- Ты показал ему парламент!
–. Твой шпион начал издавать у него газету!
И выходило так, что должна быть война. Но все боялись войны, потому что не знали, кто будет союзником, а кто врагом.
Когда в школе ссорятся ученики, приходит учитель, побранит одного, другого или поставит в угол, и делу конец. Когда ссорятся министры, приходит король и всех или некоторых выгоняет, это значит: дает отставку. Но что делать, когда ссорятся короли?
Есть один способ. Всегда находится какой-то очень умный человек, так называемый дипломат, который обещает, что все будет хорошо, что драться не нужно. Так и на этот раз объявился такой человек, старый и очень, очень умный - лорд Пакс.
Лорд Пакс курил трубку и мало говорил. Газеты писали, что можно быть спокойными; уж если лорд Пакс возьмется, он сделает, когда он что-нибудь обещает, это непременно исполняется.
Все поехали на остров Фуфайку. Лорд Пакс берет список присутствующих, проверяет, все ли на месте.
- Здесь. - Здесь. - Болен. - Здесь. - Здесь. - Вышел в уборную, сейчас придет. - Здесь. - Нет.
Присутствуют почти все короли. Тишина. Все ждут, что скажет лорд Пакс. А он набивает в трубку табак и, видимо, нисколько не торопится.
- Пусть каждый, по Очереди, выступит и скажет, чего он хочет и чем недоволен.
Говорят: один громче, другой тише, один коротко, другой длинно, один заикается и краснеет, другой кашляет, третий шепелявит. Тот размахивает руками, этот с каждым словом кивает головой.
Прошлые заседания королей продолжались два-три часа, а теперь с утра до самого вечера. Лорд Пакс выбивает пепел из трубки, накладывает в нее табак и не говорит ни слова. Недаром его называют железным старцем. Сидит - бровью не поведет. А если кто-нибудь пытается перебивать или подсказывать, лорд Пакс только посмотрит, и этого довольно.
Уже почти никто не слушает, все устали и только ждут, что скажет лорд Пакс.
Кончились выступления. Тишина. Журналисты очинили карандаши. Послали на телеграф курьеров, чтобы все было готово к приему телеграмм, так как сейчас будет говорить лорд Пакс. А он докурил трубку, выбил из нее пепел, спрятал в карман и сказал:
- Гм.
Потом помолчал и добавил:
- Завтра в семь утра второе заседание.
Журналисты что есть духу бросились на телеграф; но не напишешь же в газете, что лорд Пакс сказал только "Гм". И тогда каждый сочинил речь и послал в свою газету.
Сердитые, невыспавшиеся собрались короли на другой день в семь часов утра. А лорд Пакс уже сидит со своей трубкой. И снова проверяет по фамилиям, кто присутствует, кого нет, кто опоздал.
- Так как вчера еще никто не знал, что скажут другие, а теперь уже знает, пусть каждый еще раз скажет, чего он хочет и чем недоволен.
Короли снова начали говорить: одни то же самое, что вчера, другие немного по-другому, а третьи вообще забыли, что они вчера говорили, и выступали совершенно иначе. Снова железный старец держал их до самого вечера и закончил заседание словами:
- Отлично. Завтра собираемся в шесть часов утра.
И опять было все то же, только на этот раз он объявил им, чтоб они собирались в пять утра. Короли были страшно злы.
- Ваше величество придет? - спрашивают один другого.
Каждый говорит, что не придет, что лорд Пакс смеется над ними, велит им говорить, а сам только курит трубку. Глупый, неужели не знает, что короли не привыкли так рано вставать и так долго сидеть.
Но короли боялись Пакса и являлись на заседания. Почему боялись, они сами не знали. Вот точно так же бывает в школе: один учитель кричит, ставит в угол, дерет за уши, а ученики его не слушаются, а другой только посмотрит, и все дрожат. А лорд Пакс не только грозно смотрел из-под своих бровей, но еще курил трубку.
10
Пять раз велел Пакс королям повторять одно и то же. Так как все время подъезжали еще другие короли и, конечно, они должны были быть в курсе дела. И каждый день кто-нибудь говорил иначе, чем накануне, потому что, тем временем, приходили другие новости.
Четыре дня короли злились, а на пятый были уже такие покорные, такие измученные, что даже короны съехали у них набок, и с таким страхом они смотрели на трубку Пакса, как будто не в коронах и пурпуре, а в этой трубке были их защита и спасение.
- Завтра воскресенье, - несмело напомнил молодой король, когда последний оратор кончил говорить, чего он хочет и чем недоволен.
Лорд Пакс встал, несколько раз глубоко вздохнул и громким голосом сказал:
- В понедельник собираемся в четыре часа утра.
Короли быстро встали, поправили короны, накинули королевские мантии и - ходу. Один из них пробовал уговорить остальных собраться в воскресенье без Пакса и обсудить на тайном совещании, что делать.
- Мы не должны терпеть все это!
- А, ваше величество, оставьте меня в покое. Ничего знать не хочу, иду спать. До понедельника, может, наступит конец света.
Но конец света не наступил, и они опять заседали, все на своих местах, и умоляюще смотрели на трубку Пакса.
- Ваши королевские величества! Мы должны решить, что делать, если нам удастся поймать Матиуша, и что делать, если Матиуша поймать нам не удастся. Мы должны решить, что делать, если мы схватим Матиуша живого, и что делать, если убедимся, что он мертв. Мы должны, наконец, решить, что делать, если Матиуш добровольно явится с мирными намерениями, или, наоборот, выступит против нас с оружием в руках. Куда убежал Матиуш, мы не знаем. Если верить тому, что говорит Дормеско, Матиуш находится в границах своего бывшего государства. Но полковник Дормеско может ошибаться. Одно решение должны мы принять в случае, если Матиуш возглавит революцию в стране молодого короля, и другое, если Матиуш окажется среди негров, которые объявили войну белым королям. Следует помнить, что из всех черных королей один только Бум-Друм присутствует здесь, а изо всех желтых королей здесь только Кива-Кива. И это, ваши королевские величества, еще не все. Мы должны решить, что делать, если за Матиушем пойдут против нас дети, и что делать, если Матиушу удастся взбунтовать и взрослых. Десять этих пунктов ставлю на обсуждение. Прерываю заседание на пять минут и объявляю голосование, который из пунктов хотели бы вы обсудить первым на сегодняшнем заседании.
Все повскакали с мест.
- Он нас замучает!
- Мы живыми отсюда не выйдем.
- Он что, думает держать нас здесь целый год?
- Я уезжаю, у меня тетка тяжело заболела.
- И я должен ехать, мне должны вырезать аппендицит. Доктор разрешил мне отсрочить операцию только на неделю.
- Я очень спешу, у меня сын родился, вот его фотография.
- Завтра свадьба моей сестры. Я должен ехать, иначе она обидится.
Каждый из королей только и смотрит, как бы удрать от Пакса. Но когда Пакс объявил, что пять минут прошло, воцарилась полнейшая тишина.
- Кто хочет взять слово, какой из десяти пунктов вынести на обсуждение первым? Никто.
- Кто хочет взять слово? Второй раз спрашиваю.
Молчание.
- Третий раз повторяю: кто хочет взять слово? - спрашивает лорд Пакс.
И тут под столом, вокруг которого сидели заседающие, что-то задвигалось. Из-под стола вылез король Матиуш и сказал:
- Я прошу слова.
Короли остолбенели и чуть не попадали со стульев. Но лорд Пакс не дрогнул, он только строго взглянул на них и обратился к секретарше:
- Прошу вас внести в список присутствующих короля Матиуша и рядом приписать: явился с большим опозданием.
Лорд Пакс закурил трубку.
- Вашему величеству известна повестка дня нашего заседания?
- Конечно, я слышал, - сказал Матиуш. - Итак, поскольку я жив и присутствую здесь, я ставлю на обсуждение пункт пятый, который гласит: "Что делать, если Матиуш добровольно явится с мирными намерениями?"
- Совершенно верно, - согласился лорд Пакс.
Матиуш сел. А лорд Пакс спросил:
- Кто еще хочет взять слово?
Если бы даже кто-то из королей и хотел что-нибудь сказать, он не мог бы, так как все они не только были поражены происходящим, но даже язык у них одеревенел. Если бы они не были королями, я бы сказал прямо: "язык проглотили".
- Если никто выступить не желает, я прекращаю прения. Приступаем к голосованию. Кто за предложение короля Матиуша Первого Реформатора, пусть поднимает два пальца правой руки.
Короли подняли пальцы.
- Предложение Короля Матиуша Первого принято единогласно. Прошу занести это в протокол.
И тут опомнился молодой король. Вскочил:
- Прошу слова!
- Слово имеет молодой король.
- Я спрашиваю, следует ли называть Матиуша королем, если его лишили престола его же подданные, а королевство он потерял в последней войне? Лорд Пакс именует Матиуша королем и готов считать его во всем равным нам. Итак, я прошу решить, возможно ли, чтобы мы вместе с Матиушем обсуждали дальнейшую судьбу Матиуша! Матиуш наш пленник. Матиуш потерял королевство, которое…
- Ну и что ж такого? - прервал его король Борух. - Разве он один потерял государство и снова получил? Я тоже потерял государство и терпеливо ждал две тысячи лет.
Лорд Пакс нахмурился:
- Король Борух, я не давал вам слова. Не перебивайте, молодой король еще не кончил. Слово имеет молодой король.
- Матиуш наш пленник, говорю я. Он должен понести наказание за то, что убежал, может быть, более легкое, так как явился добровольно, В конце концов, Матиуш сдался потому, что знал, что его все равно поймают.
- Ваше величество кончили? - спросил лорд Пакс.
- Кончил.
- Прошу слова, - сказал Матиуш.
- Слово имеет король Матиуш Реформатор, - объявил Пакс.
- Молодой король лжет, - сказал Матиуш.
- Короны меня лишила горсточка изменников, а не весь народ. Тридцать трусов, которые испугались одной дурацкой бомбы, не могут короля лишить престола. В конце концов, один из них бросился мне в ноги, просил прощенья и снова называл королем. А ваша полиция так глупа, что я мог скрываться еще сто лет. Я кончил.
- Кто еще хочет выступить? - спросил лорд Пакс.
- Я, - сказал Матиуш.
- Слово имеет король Матиуш Первый Реформатор.
- Предлагаю перенести заседание на завтра. Короли должны подумать, посоветоваться. Так сразу ответить они не могут.
- Да, да, перенести! Перенести на завтра!
Короли вскочили с мест. Все заговорили одновременно, беспорядок начался такой, что даже лорд Пакс ничего не мог сделать.
- Отложить, перенести, завтра, мы должны подумать, достаточно!
Лорд Пакс встал, ударил кулаком по столу и выпустил из трубки такой густой клуб дыма, что все затихли, продолжая стоять.
- Прошу садиться.
Стоят.
- Прошу садиться, - повторил Пакс, дрожащим от гнева голосом.
И тут Матиуш сел. А за ним сели и все остальные.
- Ставлю на голосование предложение короля Матиуша перенести заседание на завтра…
- На десять часов, - добавил Матиуш.
- На десять часов, - повторил лорд Пакс. - Кто за это предложение, прошу поднять руки.
Все подняли руки, кроме молодого короля и Бум-Друма.
- Кто против? - спросил лорд Пакс.
Все посмотрели на молодого короля.
- Кто воздержался?
- Я, - сказал молодой король. - Я против всех предложений, которые вносит Матиуш. Здесь заседание королей, а Матиуш не король. Прошу занести в протокол - votum separatum.
- Предложение короля Матиуша Реформатора прошло большинством голосов. Заседание переношу на завтра, на десять часов утра.
Пакс подал Матиушу на прощанье руку и сказал:
- Вашему величеству удалось овладеть положением.
К Матиушу подошел король Борух и хотел с ним поговорить, но Матиуш отвернулся. Матиуш больше всего не любил лгунов, он знал, что взрослые лгут, но чтобы так, не смущаясь, заявить, что ждал своей утраченной короны две тысячи лет, это уже совсем некрасиво. Ведь человек может прожить самое большее сто лет. А он: две тысячи…
11
Пошел Матиуш к морю, сел на камень, усталый и грустный. Он так намучился, так настрадался, - а зачем и ради кого? Одна Клю-Клю осталась ему верна; но Клю-Клю не знает, не понимает и даже не должна знать, что отбило у Матиуша охоту бороться и действовать. Не надо огорчать Клю-Клю. Пусть хоть она будет счастлива.
Но что это? Кто-то поет. Матиуш узнал голос грустного короля.
Когда Матиуш выходил из зала совещаний, грустный король стоял в коридоре и ждал. Матиуш прошел очень близко от него, сделав вид, что не узнал его. Матиуш не сердится на грустного короля, - в конце концов, ему все равно. Матиуш хочет, чтобы все быстрее кончилось. Он попросит Пакса, чтобы поскорее выслали его на необитаемый остров. Если его прабабка Сюзанна Добродетельная ушла в монастырь, почему он, король Матиуш, такой измученный и печальный, не может закончить свою бурную жизнь на необитаемом острове?
Матиуш не жалеет, что он сбежал. Он поедет как король, а не как заключенный, не как пленник, поедет спокойный, по собственной воле, так как незачем и не к кому возвращаться.
- Матиуш, ты позволишь мне тут присесть? - спросил грустный король.
- Я не имею права запретить, это не мой остров.
- Но ты первый здесь сел.
- Я могу подвинуться. Они долго сидели молча.
Грустный король достал из кармана горсть орехов и протянул Матиушу. Матиуш взял. Он стал грызть орехи, бросая скорлупу в море. Ему приятно было смотреть, как скорлупка, немного покружившись у берега, исчезала бесследно в белой пене набегавшей волны.
- Где ты живешь, Матиуш?
- Первую ночь я провел под миртовым деревом, вторую - под столом в зале заседаний.
- Хочешь еще орехов?
Матиуш сказал:
- Благодарю.
- Короли живут в отеле, а я нанял маленькую каморку в рыбацкой хижине. Там две кровати. И очень чисто.
Матиуш усмехнулся, ему вспомнилась тюрьма с ее пауками и клопами.
- Я ничего не мог сделать, - сказал грустный король как бы про себя. - Мне не разрешили даже отказаться от престола и уехать на необитаемый остров.
- Я слышал об этом, - сказал Матиуш.
- Ты очень похудел, Матиуш. Ничего удивительного, что тебя не могли узнать. Тебе было очень плохо все это время?
Матиуш взглянул грустному королю прямо в глаза.
- Король, - сказал он, - как я убежал, что делал и как явился сюда, это тайна. Это тайна не только моя, но и тех добрых или глупых людей, которые знали, или не знали, что помогают королю-скитальцу. Я не скажу тебе об этом, не хочу, чтобы у них были неприятности. Я теперь уже никому, никому не верю, даже тебе.
Грустный король не ответил; он взял скрипку и начал играть, а из глаз его текли слезы.
А теперь послушайте, как оказался Матиуш на Фуфайке и почему он хочет ехать на необитаемый остров. Смогу ли все рассказать вам, как было, не знаю. Потому что через двенадцать лет сто знаменитейших профессоров спорили на страницах газет, как все происходило. И каждый из них иначе описал, как убежал Матиуш. Я выбрал рассказ самый интересный, подумав, что не все ли равно, как на самом деле убежал Матиуш?
Итак, через неделю Матиуш признался одному из мальчиков, что он король. Тот сначала не хотел верить, но в конце концов поверил. И вот, когда детей повели на прогулку, на углу одной из улиц они прочитали, что за поимку Матиуша можно получить пять миллионов. И они решили его выдать. Но в это самое время по улице проезжала в экипаже Клю-Клю, которую уже выпустили из тюрьмы. Она узнала Матиуша. И вот Клю-Клю объявляет, что желает посетить приют, чтобы, вернувшись на родину, открыть там такой же для черных детей. Клю-Клю купила пять фунтов конфет, написала Матиушу записку, чтобы терпеливо ждал ее, что она по-прежнему ему верна и поможет возвратить престол, что она поедет к тем неграм, которые объявили белым королям войну, и, когда в приюте начала раздавать конфеты, незаметно сунула записку в руку Матиуша. А Матиуш, случайно услышав разговор, что мальчики хотят его выдать, решил убежать к той старой женщине, которая поила его молоком, когда они ловили волка, убежавшего из зоологического сада. Вместо нее Матиуш застал ее сына, который приехал из далеких стран, чтобы взять мать к себе. Он не узнал Матиуша, а так как Матиуш прокрался очень тихо, он подумал, что это вор, схватил его за шиворот и вытолкнул из дома. Но в воротах встретилась Матиушу сама хозяйка, он бросился к ней на глазах у удивленного сына, она сразу узнала Матиуша, и все объяснилось. Они повели его в дом.
А жена колбасника обо всем сообщила в полицию, так мол и так: Матиуш жил у них, украл сардельки и колбасу и сбежал. Но в полиции ей не поверили, потому что туда приходила масса людей, уверяющих, что они видели Матиуша, всем хотелось получить пять миллионов. И только когда пришло письмо от мальчиков из приюта, что Матиуш был там некоторое время, и снова было упомянуто о сардельках, поняли, что это правда. Префект полиции перепугался (ведь он уверял, что Матиуша в столице нет) - и только и делал, что устраивал одну облаву за другой.
Матиуш понял, что дело плохо, и написал Клю-Клю: он должен ехать вместе с ней. Но как это устроить? И Клю-Клю решила - она отравит свою собаку и ночью зароет ее, а всем объявит, что хочет взять с собою на родину чучело любимой собаки. Столяр сделал ящик. А потом сын старой женщины, у которой скрывался Матиуш, явившись якобы для того, чтобы содрать с собаки шкуру, принес в мешке Матиуша. Матиуша положили в ящик. Так, под видом чучела собаки, он был внесен в вагон.