- Знаешь что? - сказал дядя Рангел. - Отнесу-ка я её к соседям, наверняка подскажут. Как это мне вчера не пришло в голову заставить Марию вдеть эту проклятую нитку. Теперь жди её из Пло́вдива только в понедельник.
Минут через пятнадцать дядя Рангел возвратился вместе с толстой непричёсаной женщиной в бумажных бигуди, в грязном цветастом халате; глаза у неё были слегка навыкате.
- Что у тебя стряслось, Рангелочек? - раздался её оглушительный голос, и мы с папой невольно обернулись.
- Это мои друзья, тётя Стефка, познакомься!
- Маринова! Мерси! - сотрясла воздух тётя Стефка. - Да разве ж это мужское дело шить на швейной машинке!
- Но у нас тут…
- Будь оно неладно. Если бы не поставила фасоль на огонь, я бы вам всё сделала в пять минут.
- Да мы… - попытался что-то вставить папа, но тётя Стефка не обращала на него внимания.
- Так где она тут, окаянная? Надо продеть вот сюда, потом с этого боку, потом вот таким манером, а дальше пропустить через эту вот закорюку, потом так… так, потом вдеваешь в иголку, и готово. А что шить-то будете?
- Мы тут хотим соорудить…
- Никак невод задумали сделать, сети у вас, уж не на рыбалку ли собрались?
- Мы… - пытался вставить слово дядя Рангел.
- Вы что, спятили? Да если запропаститесь на всё воскресенье или будет носить вас нелёгкая бог знает где каждый воскресный день, несчастная жена умрёт здесь от тоски.
- Ничего с нею не случится! - сердито проговорил дядя Рангел, а папа стрельнул в него убийственным взглядом.
- Матушка родная, ну и мужики нынче пошли! Одно время Крум, дядюшка твой, когда женился на мне, из мастерских прямо домой спешил. Чтоб когда-нибудь затесался в какую компанию ради выпивки или подался с дружками за город без меня, боже упаси…
- Оно и видно… - ввернул папа.
- Отдал богу душу, горемыка. А какой был домосед. Нет, я должна рассказать вам про него, таким, как вы, - наука… И ваш напарник пущай слушает, потому как он тоже, видать, женат…
Мы все оставались на местах - кто стоял, кто сидел, - вконец ошарашенные, оглушённые её режущим голосом, от которого, казалось, весь дом дрожал.
- Тётя Стефка! - очнулся наконец дядя Рангел. - Там у тебя фасоль подгорит!
- Вай! - спохватилась тётя Стефка, и полы её замызганного халата заколыхались по направлению к выходу. - Матушка родная, как разговоришься…
Дверь захлопнулась, а у нас всё ещё звенело в ушах. Папа вытер вспотевший лоб и тяжело вздохнул.
- И как ему, бедняге, было не умереть, её муженьку-то!
- Ну и ну!
- Избавился, несчастный!.. - продолжал язвить папа.
- Мать честная! - стонал дядя Рангел. - А что бы с нами сталось, если бы она фасоль на огонь не поставила? Пропали бы за милую душу!
- Ты прав, повезло нам, ничего не скажешь! - улыбнулся папа, и мы снова начали замётывать края злополучного подсачка.
- А сейчас прострочим на машинке, и точка. Тогда примемся за ободок.
Дядя Рангел поставил машинку на столик и взял замётанный подсачек.
- Посмотрим, как тут колдовать дальше!
Он прижал лапкой сетку, расправил её и стал вертеть ручку. Машинка тихо хрюкнула и тотчас же что-то заело.
- Так дело не пойдёт! - вмешался папа. - Одному надо вертеть ручку, а другому шить.
Дядя Рангел согласился. Папа ухватился за ручку, однако она даже с места не сдвинулась - так сильно заело.
- Придётся её разобрать! - заключил папа.
Дядя Рангел притащил клещи, молоток, маслёнку, кусочки шкурки и другие инструменты. Скоро весь пол покрылся замысловатыми деталями. Разобрать машинку и почистить её оказалось куда проще, чем шить на ней.
Засучив рукав, папа шарил рукой где-то в утробе выпотрошенной машинки. Мне казалось, что оттуда уже больше ничего не извлечь, но папа всё же вынул какую-то круглую деталь и с удовлетворением перевёл дух, показав конец нитки.
- Это распределитель! Вот в чём была загвоздка.
Операция по разборке, смазке и сборке длилась часа три.
Перепачкавшиеся до ушей маслом и ржавчиной, папа и дядя Рангел помыли руки и снова начали шить.
Тем временем я собрала мусор и подмела в комнате. И ковёр поправила. Теперь папа собирал подсачек на проволоку, а дядя Рангел стоял над ним и удовлетворённо посапывал.
Наконец подсачек был готов. Папа поднял его над головой, осмотрел со всех сторон и заулыбался.
- Рангел, да мы с тобой можем мастерскую открыть.
- Ещё бы! - улыбнулся дядя Рангел. - А теперь давай-ка сыграем разочек!
Мы сели играть в кости и не заметили, как закончился этот дождливый воскресный день.
Глава десятая, в которой рассказывается про мой день рождения
Действительно, мой день рождения пришёлся на воскресенье. Мне очень хотелось встречать гостей, но в то же время я горела желанием пойти на рыбалку. В прошлое воскресенье мы делали подсачек и никуда пойти не могли. К тому же с утра до ночи шёл дождь. А этот воскресный день обещал быть особенно ясным. Кому приходилось бывать в Софии в конце июля, тот знает, как неприятно оставаться в городе, когда воздух над серой каменной мостовой начинает дрожать, а листья каштанов повисают от жары, словно их кипятком ошпарили.
Едва открыв глаза, я увидела на стульчике возле кровати новенький чехол, похожий на папин. На нём было написано:
АНИ В ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ! ПАПА.
Я протёрла глаза и открыла чехол. В нём была совершенно новенькая удочка. Удочка каких мало - с фарфоровыми колечками, красной намоткой и большой пробковой рукояткой.
Я спрыгнула с кровати и хотела было пойти на кухню, но увидела большую коробку шоколадных конфет - от мамы. До того как я стала ходить с папой на рыбалку, при виде такой коробки я могла умереть от счастья, потому что ужасно люблю шоколад. Теперь я глаз не отрывала от удочки. Не выпуская её из рук, полакомилась конфетой и скорее на кухню к маме:
- Мама! Мама! Посмотри!
- Твоему папе делать нечего! - с усмешкой сказала мама. - Дай-ка я на неё погляжу!
Она взяла удочку, осмотрела её и перевела взгляд на меня.
- Тебе нравится? Я в этих вещах ничего не понимаю!
- Ммм!.. Шестнадцать левов стоит! - ответила я и ушла в гостиную.
Папа сидел на своём обычном месте у открытой балконной двери и читал газету.
Я только обняла его, а папа погладил меня по голове. С тех пор как ходим вместе на рыбалку, мы понимаем друг друга без слов.
Потом мы весь день делали с мамой торт, готовили ужин, занимались уборкой, протирали мебель. Под вечер занялись бутербродами, а папа пошёл за вином и конфетами.
Как только включили радио, раздался звонок в дверь. Уже одетая и причёсанная, я выбежала в коридор и встретила дядю Рангела. Он подал мне большой пакет и сказал:
- Расти большая, Ани!
Дядя Рангел и тётя Мария поцеловали меня, и мы вошли в гостиную.
Не успели поговорить, как у входа снова послышался звонок.
На этот раз приехали Афанасий и тётя Радка.
Они тоже вручили мне большой пакет. Такие большие подарки я получала впервые.
Пока в гостиной стоял шум-гам, я ушла в спальню и раскрыла первый пакет. Там был новенький зелёный рюкзак, как будто сделанный специально для меня. До сих пор я ездила на рыбалку с маленьким потёртым рюкзачком, валявшимся у нас дома с незапамятных времён.
Афанасий подарил мне чудесную катушку с леской. За двадцать четыре лева, как он любил говорить. Кроме того, в пакете были крючки, поплавки, два мотка лески про запас - одна потоньше, другая потолще, специальная книжечка для хранения крючков, пластмассовая коробка для приманки и новёхонький садок.
Пришли другие гости. Были среди них и дети и взрослые. А когда уселись все вокруг стола и дядя Рангел произнёс маленькую речь, все захлопали в ладоши.
- Это ещё не всё! - продолжал дядя Рангел. - Мы с Ани неразлучные друзья. Палит солнце, льёт дождь, она всегда с нами; встаёт рано, днём не спит, ест что придётся, но она с каждым днём становится здоровей и румяней. Ани - заядлая рыбачка, она отлично сдала экзамен. Позвольте же мне от имени всей рыбацкой дружины вручить ей членский билет и от души поздравить её…
Дядя Рангел обошёл стол, приблизился ко мне и поцеловал меня в лоб.
- Поздравляю тебя, теперь ты настоящий рыболов-спортсмен!
С этими словами он вручил мне голубенькую книжечку, точно такую же, какая была у Афанасия.
Я открыла её.
Первым делом я увидела свою фотокарточку. Да ещё в рыбацкой куртке. Слегка прищурилась, немного лохматая, но весёлая и довольная. А дальше - марки, печати, всё как надо…
Что было потом - не помню. Я была сама не своя от счастья. Другие дети смотрели на меня с завистью, я же почувствовала себя вполне взрослой и сделалась ужасно серьёзной.
Гости засиделись допоздна. И я вместе с ними. В день рождения и в тех случаях, когда мы с папой собирались на рыбалку, меня не заставляли рано ложиться спать.
Наконец мы остались втроём у неубранного стола.
Папа выпил газированной воды и сказал:
- С завтрашнего дня я в отпуске. Теперь мы можем ездить на рыбалку сколько душе угодно.
- Какая рыбалка? - недоумевала мама. - Мы же собрались в Варну.
- Самая настоящая рыбалка! - заявил папа. - Только поедем мы не в Варну, а в Созо́поль. Так условились. Едем все вместе - и Рангел, и Афанасий. Вот где лов!
- Посмотрим. Может, хоть там удастся полакомиться рыбой! - скептически заметила мама.
- Как пить дать! - заверил папа. - А пока давай мы поможем тебе убрать со стола.
Мама улыбнулась. Обычно она сама этим занималась.
- Ладно! - согласилась она. - Начали!
Так мне исполнилось девять лет.
Глава одиннадцатая, в которой рассказывается о нашем последнем походе перед отъездом на море, о красной икре, о проделках кота Марко, о маме и ещё кое о чём
В субботу под вечер съехались к нам все члены нашей рыбацкой дружины. Сперва приехал дядя Рангел, потом дядя Кузман и напоследок, как всегда, - Афанасий. Мы сидели на кухне вокруг стола и готовили крючки и катушки.
- Надо намотать леску потолще! Теперь нам придётся иметь дело не с какими-то глупыми карпами да карасями. Форель - рыба сильная.
- Тянет, как вол! - авторитетно сказал дядя Рангел.
- А с каких это пор ты стал таким знатоком? - вмешался дядя Кузман.
- Да об этом говорится в справочнике! - ответил дядя Рангел. - Глава четвёртая, страница шестьдесят пятая.
- Не отвлекайтесь! - подал голос папа. - Давайте-ка посмотрим, какие крючки нам могут пригодиться!
Мы рассыпали на столе крючки и начали их перебирать. На первой рыбалке мы надеялись на эти здоровенные крючки что-то поймать.
- А приманка? - спохватился дядя Рангел. - На что мы собираемся ловить?
Все переглянулись.
Тут Афанасий загадочно усмехнулся и вынул из кармана стеклянную баночку, полную каких-то розовых зёрен.
- Красная икра. Сбился с ног, пока нашёл её!.. Один знакомый…
- Ну-ка дай посмотреть! - Баночка перешла к папе, потом к дяде Рангелу, потом её повертел в руках дядя Кузман, и наконец она попала ко мне.
- Роснца, принеси-ка тарелочку. Надо полить икру уксусом, чтобы она стала твёрже.
- С ума сойти! Станет ли рыба клевать на это? - улыбнулся дядя Кузман.
- Форель, если даже она сыта, чуть только почует запах красной икры, прямо-таки дуреет.
Мама принесла бутылку с уксусом и пластмассовую тарелочку, дав понять, что мы слишком много перебили стеклянной посуды.
Афанасий аккуратно выложил на тарелочку икру, побрызгал её уксусом и отставил в сторону.
- Пускай так постоит некоторое время!
Мама куда-то ушла.
- Поедем на Ча́ю, - сказал Афанасий. - Там форель что надо!
- А не лучше ли податься на Струму? - спросил папа.
- Струма под запретом, да и рыбы там негусто. Не стоит рисковать! - вмешался дядя Рангел. - Один мой дружок вернулся оттуда…
- Только на Чаю! Станислав приволок из-под Асе́новграда пять килограммов форели! - заявил Афанасий. - И тамошние места мне знакомы.
- Ой! - внезапно вырвалось у дяди Рангела.
- Накололся? - поднял брови папа и как ужаленный вскочил на ноги.
На виду у всех наш кот Марко лакомился красной икрой. Неожиданно открылась дверь, и Марко пулей вылетел в коридор, скользнув по мозаичному паркету.
- Хорошо, что я вовремя его увидел! - вздохнул дядя Рангел. - Иначе этот проказник всю икру сожрал бы.
- Накрытое молоко кошки не лакают, - с опозданием заметил папа. - Вот обжора. Сколько раз его наказывали, ничего не помогает.
Сменили леску на катушках, привели в порядок садки, осмотрели рюкзаки и начали готовиться в дорогу.
Я ждала этого дня с замиранием сердца. Ведь нам предстояло ехать с дядей Кузманом в его машине. Мы решили выехать в субботу. Папа предупредил, что ночевать нам предстоит в горах, чтобы чуть свет быть на месте.
Когда всё было готово, мы спустились вниз по лестнице и свалили все вещи позади зелёного "Москвича" дяди Кузмана. Затем уложили их в багажник, сели в машину и, ещё раз проверив, не забыли ли чего, тронулись в путь.
Дядя Кузман выехал на шоссе, ведущее в Стамбул, и скоро последние дома остались позади. По обе стороны дороги убегали назад большие зелёные липы, медленно перемещались поля, а вдали, где кончались посевы, поднимались склоны Витоши.
Машина начала круто подниматься вверх.
- Вот уже и Вакаре́л! - сказал папа. - Быстро катим.
- Приедем вовремя! - заметил Афанасий.
Нас настигали и обгоняли другие машины, навстречу шли грузовики и автобусы, дороге не было конца. Приехали в Пазарджи́к. Машина переехала мост через Мари́цу, покатила вдоль полноводного мутного канала и снова выскочила на шоссе.
Солнце уже село, и стёкла впереди идущих машин сверкали, как расплавленное серебро.
- Впереди - Пловдив! А там - минут через двадцать - Асеновград.
В Пловдиве мы остановились возле городского сада. Папа и Афанасий пошли покупать продукты, а мы с дядей Кузманом остались возле машины. Пловдив - какой чудесный город! Как он мне понравился! Возле нас толпились большие зелёные деревья, мимо с мягким шумом скользили троллейбусы, а напротив круто поднимался холм Бунарджи́к. Дядя Рангел - он родом из Пловдива - сказал мне, что на вершине холма стоит величественный памятник Советской Армии. Солдата, изваянного из гранита и бетона, все ласково называют Алёшей.
Скоро папа с Афанасием возвратились, и мы поехали дальше. Теперь перед нами вставали Родопы. Уже в сумерках мы въехали в Асеновград и, не останавливаясь на узеньких булыжных мостовых, углубились в ущелье. Слева от нас шумела Асе́ница или Чая. Я до сих пор не знаю, как точно называется эта шальная горная река. Даже на картах её называют по-разному. На этот вопрос ни папа, ни кто другой из нашей компании не мог дать ясного ответа.
Дядя Кузман неожиданно остановил машину, и мы вышли на дорогу. Все глядели куда-то вверх. Я тоже подняла глаза. На самой вершине очень крутой горы высилась белая церковь.
- Папа, а зачем её там построили?
- Это всё, что осталось от Асеновой крепости! - ответил папа.
- А зачем её построили так высоко?
- В своё время это был единственный путь в Родопы. Здесь мужественные воины охраняли перевал. Рассказывают, что, когда византийское войско устремилось по долине Чаи в Родопы, Иван-Асень велел зарезать семьдесят семь тысяч быков. Их шкурами перекрыли реку. Когда византийцы углубились в ущелье, Иван-Асень мечом перерубил цепь, которая удерживала шкуры, и всё неприятельское войско оказалось под водой.
- Басни! - сказал Афанасий.
- Не басни, а легенды! - поправил его дядя Кузман.
- Всё равно, - стоял на своём Афанасий.
- Выходит, здесь было сооружено первое в Болгарии водохранилище, - улыбнулся папа.
Мне очень хотелось подняться на гору, но папа сказал, что у нас нет времени, и мы поехали в сторону Наречена.
Скоро справа и слева замигали огни, мы обогнули белую скалу, похожую на львиную челюсть, и повернули вправо.
- Будем останавливаться? - спросил дядя Кузман.
- Давай жми дальше! - распорядился Афанасий. - Что нам тут делать, у этого стойбища психов!
- Почему стойбище психов?
- Потому что сюда отовсюду съезжаются чокнутые!
- Или рыбаки! - добавил дядя Рангел.
- Тут много лечебных источников! - пояснил папа. - Здешняя минеральная вода очень успокаивает нервы. Поэтому Афанасий так шутит.
Скоро совсем стемнело, и дядя Кузман включил фары. Мы зорко смотрели вперёд - папа сказал, что нам уже пора останавливаться, и надо выбрать место для ночёвки.
- Вот здесь! - предложил папа.
- Почему здесь? - удивился дядя Рангел. - Там, повыше, есть места куда привлекательней.
Мы проехали ещё минут пять, и дядя Кузман остановил машину.
- Ты что, здесь решил заночевать, Кузман? - подал голос дядя Рангел.
- Ты не ошибся! - спокойно, как всегда, ответил дядя Кузман. - Здесь для машины самое безопасное место. Иначе впотьмах на неё могут натолкнуться, выехав из-за поворота. Ты, как-никак, шофёр!
Все вылезли из машины. Воздух был резкий и холодный. После тёплой кабины нам было зябко, но скоро мы согрелись. Вынув из багажника рюкзаки, мы взвалили их на плечи и собрались спускаться к реке.
Склон оказался крутой, поросший кустарником. Когда погасли фары, у нас появилось ощущение, будто мы стоим на краю пропасти.
- Шагом марш! - бодро сказал Афанасий и двинулся вперёд.
Затем послышались бряцание и шум, который мало-помалу растворился где-то внизу.
- Афанасий закончил спуск! - хладнокровно заметил папа и, сделав несколько шагов, крикнул в темноту: - Афанасий! Ты жив?
Где-то у нас под ногами послышался слабый голос Афанасия:
- Помогите!
Папа с дядей Рангелом нырнули в густые заросли. Какое-то время мы слышали шум, треск валежника и сердитую брань дяди Рангела.
Потом всё утихло. Я боялась, что дядя Кузман тоже устремится за ними следом и оставит меня одну. В это время внизу послышался весёлый смех.
- Эй! - донёсся чей-то голос.
- Что там такое? - спросил дядя Кузман.
- Спускайтесь и вы!
- А дорожка тут есть?
- Прямо в рай!
- Где же её искать?
- Она у тебя перед носом! - Снова послышался хохот.
Дядя Кузман выключил подфарники, взял меня за руку, и мы осторожно побрели в темноту.
Скоро я поняла, что под ногами у нас оказалась проторённая дорожка.
- Мы спускаемся по тропе, дядя Кузман! - сказала я.
- Верно! Ты права.
Наконец мы оказались внизу, на каменистом берегу. Рядом шумела и пенилась река. По ту сторону, на фоне светлого неба, отчётливо вырисовывалась горная вершина.
- Ого-го! - воскликнул дядя Кузман, и его голос потонул в шуме бурной реки.