"Президент отель" сверкал огнями. Перед входом стояли роскошные лимузины и автобусы с карабинерами. У входа люди в штатском внимательно проверяли билеты, после чего нужно было пройти через контрольную установку. Если она звенела, два карабинера, не взирая на личность, тут же производили обыск.
Мы прошли в ресторан и сели за столик под номером 16. Столы были поставлены таким образом, что середина огромного зала была пустой. У стенки расположился оркестр. Каждый стол был роскошно сервирован и украшен букетом белых роз.
В зал входили респектабельные джентльмены с дамами. Мужчины были одеты очень скромно, а женщины поражали роскошью вечерних туалетов и обилием драгоценностей. Под светом старинных люстр бриллианты на дамах сверкали, как утренняя роса под солнцем.
Через пятнадцать минут все столы были заняты за исключением одного. Как раз возле нас.
Но вот к столу подошел высокий седой мужчина с властным лицом, который вел под руку пожилую женщину с роскошными пепельными волосами. В молодости она, видно, была замечательной красавицей, а ее фигуре и сейчас могла позавидовать любая манекенщица.
Она была одета во все черное. Драгоценностей на ней не было. Ничего не выражающее лицо.
Позади этой пары шла темноволосая миловидная девушка лет семнадцати и рослый молодой красавец, который держал ее за руку.
Весь зал встал и зааплодировал. На середину вышел мужчина в смокинге и, протянув руку в сторону старика, начал голосом диктора говорить что-то на итальянском языке.
Я толкнул локтем Кота:
- Что он говорит?
- Приветствует спонсора этого конкурса и Королеву.
7. "КУМПАРСИТА"(ЭПИЛОГ)
Оркестр играл старые танго. На середину зала выходили пары. Каждая пара исполняла только один танец, после чего наступал десятиминутный перерыв. Я заметил, что зрители приступают к еде только во время этих перерывов.
Как только начинался танец, все клали вилки на стол. Видимо, западные миллиардеры больше уважают артистов, чем русские нувориши.
Женщины-танцовщицы были одеты в белые бальные платья, а мужчины - в черные костюмы. На спинах пар были пришиты номера.
Я наблюдал за происходящим. Кот не спускал внимательных глаз с Паолы Бризанти. Старик тоже непрерывно смотрел на нее. Она же сидела с каменным лицом. Глаза были мертвы. Ни за нашим столиком, ни за столиком Бризанти к еде никто не прикасался. Сам Джек Бризанти только время от времени подносил ко рту бокал с минеральной водой.
Я внимательно изучал дона. Он имел внешность очень сильного мужчины. Такие действительно повелевают армиями и империями. Но отчаяние, которое было в его глазах, вызывало искреннюю жалость. Я невольно поймал себя на мысли, что почему-то сильные люди, способные мужественно противостоять ударам судьбы, вызывают гораздо большую жалость, чем слабые.
Олег Иванович и Анна молчали и не сводили глаз с Кота. Молчал и Кот. Нас троих для него как бы не существовало. Не существовало ни зрителей, ни танцоров. Он изучал Королеву.
Наступил очередной десятиминутный перерыв. К нашему столику подошел мужчина, который открывал вечер, и заговорил с Котом. Тот достал из кармана пиджака книжечку, что-то написал на первом листе, оторвал его и протянул итальянцу. Я понял, что это был чек.
Итальянец посмотрел на чек и глаза у него вылезли из орбит. Кот усмехнулся. "Downpayment", - сказал он.
Кланяясь, как японский болванчик, итальянец удалился лицом к нам.
- Что ты задумал, Пантера? - негромко спросил Олег Иванович.
Я взглянул на него и увидел, что по его лбу струился пот. Анна продолжала молчать, но лицо ее стало таким же безжизненным, как у Паолы Бризанти. Несмотря на то, что я не понимал ровным счетом ничего, мне тоже стало страшно.
- Что ты задумал? - каким-то свистящим шепотом повторил Олег Иванович.
- Я задумал устроить нашу встречу с доном Бризанти, - сказал Кот, не спуская внимательных глаз с Паолы.
- Где? На том свете?
- Нет, пока на этом.
- Послушай, Пантера, - глаза Олега Ивановича вылезли из орбит, как у итальянца, когда он увидел чек, - ты и твоя Темная Лошадка уже полгода держите нас в постоянном диком напряжении. Мы по вашей милости ходим по канату над пропастью.
- Разве кто-нибудь упал? Разбился?
- Сейчас мы можем упасть все. И костей не соберет никто.
- Не волнуйся, Спиноза. Я уверен, что через пару дней мы с тобой будем пить кофе из чашек дона Бризанти.
- Через пару дней мы будем закатаны в асфальт.
Кот рассмеялся:
- Дон слишком американизирован, чтобы использовать трюки сицилийцев. Скорее всего, нас найдут на дне Тибра зацементированными в бочках. Ты всегда был неисправимым пессимистом, Спиноза.
Перерыв.
- Пора, - сказал Кот и встал.
- Стой, - шепотом заорал Олег Иванович, - стой, безумец!
Кот уверенным шагом подошел к столику Бризанти, протянул руку женщине и заговорил по-итальянски.
Паола подняла на него безжизненные глаза, и я вдруг увидел в них выражение испуга. Она вопросительно посмотрела на мужа. Старик посмотрел на Кота, потом на жену и кивнул головой.
Женщина встала. Кот взял ее за кончики пальцев и вывел на середину зала. В зале наступила гробовая тишина.
- Что он делает, что он делает, - стонал Олег Иванович.
- Молчи, Спиноза, - сказала Анна.
Я посмотрел на нее. Она наблюдала за Котом с каким-то странным выражением лица.
Оркестр заиграл "Кумпарситу". Я никогда бы не подумал, что мой одноклассник такой великолепный танцор. Он уверенно вел женщину в танце. Он владел ею, как музыкант-виртуоз владеет инструментом.
Паола двигалась сначала неуверенно, но вот ее движения начали становиться все четче и резче. Через несколько минут это уже была прежняя Королева танго. Лицо ее порозовело, глаза стали излучать какой-то непонятный восторг. Уже не Кот, а она вела его. Кот же подчинялся ей, как тигр укротительнице.
Они составляли великолепную пару. В них было нечто такое, чем не обладали танцевавшие до них профессионалы.
Сидящий за одним из столиков джентльмен встал, вынул из вазы розы и бросил их на пол под ноги танцующим. И тогда все мужчины стали вставать и бросать розы на середину зала.
Я вскочил, вынул букет и тоже бросил его. Затем, сам не знаю, как это получилось, захлопал в ладоши и закричал: "Браво!" И весь зал, как по команде, зааплодировал.
Я посмотрел на Бризанти. Весь зап уже стоял и аплодировал, и только этот железный старик сидел. Он плакал. Его внучка, стоя и отчаянно жестикулируя, что-то говорила ему. Но он ее явно не слышал.
- Что ты скажешь об этом ненормальном? - обратился Олег Иванович к Анне.
- Он неподражаем, Спиноза, - ответила та. Она выглядела грустной и постаревшей.
- Да, подражать ему может только законченный идиот или самоубийца, - согласился Спиноза и почему-то набросился на еду. Он ел как одержимый, не обращая больше внимания ни на что.
С последним звуком танго Кот упал на одно колено, взял руку Паолы и поднес ее к губам, а она гладила его по голове и улыбалась.
Наконец он встал, поднял с пола одну розу и протянул женщине. Она приняла цветок и опять улыбнулась грустной улыбкой. В ее лице была жизнь.
Кот довел ее до столика и подал стул. Затем вытянулся в струнку и поклонился коротким кивком головы, как это делают офицеры в фильмах про царскую армию. А на середину зала уже выходила новая пара.
Я наблюдал за столиком Бризанти. Девушка показывала большой палец, а Паола что-то оживленно говорила Джеку. Бризанти жестом подозвал к себе одного из мужчин, стоявших у стенки возле входа.
- Ну, - спросил Кот, - как я по части танго?
- Я всегда утверждал, что ты - дьявол. И все, что ты делаешь - дьявольщина. И что ты думаешь теперь будет?
- Ну, если Бризанти и не согласится с нами встретиться, то по крайней мере должен будет выложить пятьсот миллионов. Если он, конечно, джентльмен и держит свое слово.
- Не понял.
- Не бери в голову, Спиноза. Это я так. Сам с собой разговариваю.
В это время к нам подошел человек, которого подзывал к себе Бризанти. В его руках был поднос, на котором стояла начатая бутылка вина и лист бумаги, сложенный вдвое.
Кот поставил на стол бутылку и развернул лист.
- Что там? - опять шепотом спросил Олег Иванович.
- "Ты победил, мерзавец. Понедельник. Десять ноль-ноль. Деревня Бризанти под Палермо", - прочитал Кот.
После этого он наполнил свой бокал из только что поданной бутылки и приподнял его. Бризанти смотрел на него, держа бокал, наполненный из той же бутылки. Они поднесли бокалы к губам одновременно.
Семейство Бризанти встало и направилось к выходу. У двери, проходя между охранниками, Паола обернулась и помахала Коту рукой. Тот встал и поклонился. Оркестр заиграл "Прощальное танго".
Мы спустились в вестибюль отеля. Кот поцеловал Анне руку.
- До свидания, Энн. Спасибо за все.
- Прощай, Пантера, - мягко поправила она его. И, не прощаясь с нами, направилась к стойке портье.
В машине Кот сказал Олегу Ивановичу:
- Спиноза, возьми билеты на Палермо на завтра и зарезервируй отель. Думаю, в понедельник Джек Бризанти сдаст нам всю эту команду с потрохами.
- Но поставит условия.
- Да. Я даже знаю, какие. Чтобы не нарушалось функционирование его стройной финансовой системы, по которой живет полмира. Мы пойдем на это, Спиноза. Мы не будем создавать свой велосипед, но используем уже созданный. Мы вольемся в его финансовую империю с капиталами, отнятыми у бандитов, и эти капиталы заработают в правильном направлении. Золото партии послужит делу окончательной ликвидации этой самой партии. Как класса, выражаясь языком ее основателя.
Он потянулся, затем откинул голову назад и задремал.
КНИГА ВТОРАЯ
От автора
После выхода в свет первой книги повести "Инквизитор" (термин "повесть" употребляется условно, так как термина, позволяющего определить жанр этой книги, не существует) группа специалистов провела исследование воздействия книги на психику читателя. Был выявлен широкий спектр мнений и отношения населения к событиям и реалиям, описанным в повести. Исследование подтвердило гипотезу авторов о том, что отношение к происходящему в книге (и в обществе) ни в коей мере нельзя увязывать с принадлежностью читателей к той или иной социальной и имущественной группе, и о том, что примерно 87 % населения нашей страны хотят и ждут Темную Лошадку, а около 60 % людей не видят способа вывода страны из социально-психологического и экономического кризиса, отличного от того, который описан в "Инквизиторе". В этой связи автор книги считает необходимым дать некоторые пояснения.
Книга "Инквизитор" не является ни художественным произведением, ни политическим воззванием, ни прогнозированием развития событий в России. (Хотя экономическая модель и политическая система, установленные в России после падения социализма, позволяют предполагать неизбежность того, что "Инквизитор" явится грубой моделью будущего российского общества). Это - своеобразный диагностический прибор, позволяющий выявить процессы накопления в коллективном и индивидуальном подсознании социума определенной информации, которая под воздействием внешнего раздражителя в определенный исторический момент превратится в социальный процесс.
Часть I. АГЕНТ ГОН
1960 год
"Новенький, к доске", - сказала Валентина Васильевна, делая пометку в журнале.
Этого я ожидать не мог, поскольку считал, что, придя в новую школу, имею право на некоторую передышку.
Несколько дней назад мать привезла меня в интернат, что, как оказалось в дальнейшем, определило всю мою жизнь. Я сразу же заметил, что класс, в который я попал, разделен на какие-то группы, каждая из которых имела своего лидера. Я не спешил примкнуть к какой-либо из них, так же как и они не спешили затащить меня к себе. Мои новые товарищи просто не обращали на меня внимания, и два дня я после уроков и до ужина бродил в одиночестве по Петергофу, где располагался интернат, и по берегу Финского залива.
Я вышел к доске и сразу же "заплыл". Валентина Васильевна, особа очень желчная, отпускала довольно грубые остроты в мой адрес, комментируя мои знания в области арифметики по программе четвертого класса средней школы, что вызывало дружный хохот присутствующих.
Не смеялись только двое, сидевших на первой парте: Костя Сидоренко, которого в классе все называли Котом, и постоянно сопровождавший его Володя Дубков, по прозвищу Пинкертон. Они серьезно и как-то изучающе смотрели на меня и изредка переглядывались.
Получив свои заслуженные два балла, я спокойно отправился на место, не обращая внимания на остроты одноклассников.
На перемене ко мне подошли трое и сразу же начали обсуждать мои недостатки. Краем глаза я видел, что в отдалении за нами наблюдают Кот и Пинкертон.
Троица, явно провоцируя меня на драку, подвергла насмешкам мои умственные способности и даже внешность, но я сохранял спокойствие, стараясь не выпускать из поля зрения Кота и его друга.
Наконец один из троих, Сережка Рощин, не добившись моей реакции словесными методами, щелкнул меня по носу. Щелчок был довольно сильный, и я инстинктивно двинул ему кулаком в челюсть, после чего все трое бросились на меня. Мы покатились по полу и катались до тех пор, пока нас не растащил в разные стороны учитель истории Михаил Петрович, по кличке Михпет.
- Кто первым начал драку? - спросил Михпет грозным голосом.
Я молча пожал плечами и потрогал синяк под глазом.
После обеда я побрел на залив и, присев недалеко от воды, начал бросать в нее мелкие камушки.
Сзади заскрипела галька. Я обернулся и вскочил, готовый к обороне. Передо мной стояли Кот и Пинкертон. Несколько минут мы молча смотрели друг на друга, затем я повернулся к воде, сел и продолжил кидать камни.
Кот и Пинкертон присели рядом.
- Поговорим? - спросил Кот.
- О чем? - в свою очередь задал вопрос я.
- Хочешь быть с нами? - спросил Пинкертон.
- В каком смысле?
- Стать членом нашего тайного ордена, - ответил Кот.
- Сколько же вас? - заинтересовался я.
- Двое, - спокойно сказал Кот.
- С тобой будет трое, - добавил Пинкертон.
- Что же я должен буду делать? - спросил я немного разочарованно.
- Для начала пройти испытание.
- Какое?
- Увидишь, - сказал Кот, после чего оба члена тайного ордена поднялись и не оборачиваясь пошли по направлению к интернату. Я посмотрел им вслед и поплелся в парк.
За ужином Сидоренко и Дубков не обращали на меня внимания, а после ужина куда-то исчезли. И только перед отбоем, когда, уже расстелив постель, я отправился в умывальную комнату почистить перед сном зубы, ко мне подошел Кот. "После отбоя приходи на стадион". "Зачем?" - опешил я. "Будешь проходить испытание".
Дождавшись когда все "сокамерники" уснули (Кот и Пинкертон спали в другой комнате), я оделся и спустился в вестибюль. Дверь наружу оказалась запертой. Я подошел к окну и обнаружил, что все ручки с оконных рам сняты. Оставалось одно. Я вернулся в спальню, вылез через окно на карниз и сиганул прямо на газон. Земля оказалась довольно мягкой. Прижимаясь к стене, я направился к стадиону, который располагался метрах в ста от здания интерната.
Сентябрь выдался на редкость теплым, хотя с залива и дул прохладный ветерок. Я не одел куртку и шел в одной рубашке, надеясь на то, что испытание не продлится очень долго.
На стадионе никого не было. Видимо, это было испытание не на храбрость, а на дурость. Костыляя себя за то, что так дешево купился, я все же присел на скамейку и вскоре задремал.
Кто-то хлопнул меня по плечу, затем раздался голос Кота: "Пошли".
Мы перелезли через бетонный заборчик, огораживающий территорию интерната, и направились к рощице, которая раскинулась вдоль берега залива.
Опустилась темнота, но мои спутники прекрасно ориентировались на темной местности, и скоро мы вышли к берегу речушки, впадавшей в Финский залив. Речушка была неширокая, но довольно глубокая, и издавала отвратительный запах, поскольку являлась единственной канализационной артерией Петергофа. Не знаю ее настоящего названия, но в интернате ее называли "Говнотечкой". Речка омывала остров, до которого с нашего берега было метра три.
Кот и Пинкертон пошарили в кустах, достали широкую доску и перекинули один ее конец на остров. Первым по доске пошел Кот, следом за ним я. Замыкал шествие Пинкертон.
Первое, что я увидел, ступив на остров, были могильные кресты. Как оказалось, остров был заброшенным еще в конце прошлого века купеческим кладбищем. Утром я обнаружил, что последнее захоронение датировалось 1887 годом.
Меня подвели к большому склепу, на крыше которого стоял ангел с крестом в руках. Кот зажег фонарик и открыл дверь. Склеп был пустой и дурно пахнущий. "Если пойдет дождь, можешь укрыться здесь", - сказал Кот. "Зачем?" - удивился - я. "Тебе придется провести ночь здесь, на кладбище. Это испытание. В шесть часов мы за тобой придем", - сказал Пинкертон. "Можешь отказаться, если боишься", - добавил он. "Я боюсь? - презрительно, но дрожащим голосом сказал я. - Уматывайте".
Члены тайного ордена не заставили просить дважды и удалились, не забыв стащить на противоположный берег доску, соединявшую меня с материком.
Мне было жутко и холодно. Затем стали мерещиться какие-то страшные звуки. Я залез в склеп и закрыл скрипучую дверь.
Кот и Пинкертон появились с лучами солнца. Я, наверное, в жизни больше никому так не радовался, как им. Оба по очереди пожали мне руку, после чего Кот достал из кармана носовой платок, измазанный кровью, и перочинный ножик.
"Ты прошел испытание и теперь должен поклясться на крови в верности ордену. Наши правила таковы: любой враг любого члена ордена является врагом всех членов ордена. Все деньги, которые тебе дают родители, сдаются казначею ордена, и как их тратить, решает магистр. Все домашние гостинцы сдаются в единый котел. О существовании ордена никому не говорить".
- Все? - спросил я.
- Все, - ответили хором мои товарищи по оружию.
- Кто магистр?
- Сейчас - я, - сказал Кот, - потом он (он указал на Пинкертона), потом ты. Каждый из нас будет магистром по одному месяцу по очереди. Клянешься в верности ордену?
- Клянусь, - сказал я и, воткнув в руку нож, оросил платок своей кровью.