- Вам придется потерпеть еще, по меньшей мере, час, - сказал я. - Мы пока не готовы представить наш первый отчет.
- У вас должна быть полная уверенность в том, что в результате сегодняшнего события мое положение радикально изменилось.
- Завтра в девять вы получите отчет, - пообещал я. Потом спросил о Руди Боумане.
- Завтра утром я сразу же позвоню ему, - пообещал Хобарт. - Надеюсь, он быстро поправится. Теперь он - моя единственная опора, потому что никто так детально не знаком с проектом, как он. Боуман способный парень. Если бы он не был таким легкомысленным, то достиг бы значительно большего. Вы знаете, он еще молод и это делает его несколько беззаботным.
- У вас были жалобы? - поинтересовался Фил.
- Жалобы? Как не быть! Несколько раз он являлся на работу не вполне трезвым. Случайно я узнал, что он с удовольствием посещает пивные и тратит там много денег. Он ведет довольно расточительный образ жизни, что едва ли позволяют его доходы. Его страсть, очевидно, женщины. Но Боуман может и умеет хорошо работать.
Когда Хобарт ушел, Фил спросил:
- Почему, собственно, Хобарт так рвется немедленно возобновить проект, над которым работали в цехе номер четыре? Конечно, его поспешность можно понять, но мне кажется, за этим стоит нечто большее.
- Возможно, конкуренция, - предположил я. - Хобарт занимается разработкой новой техники. А с изобретениями бывает так, что они в известной степени носятся в воздухе, если созрели технические возможности для их осуществления. Потому идут постоянные споры, кто что изобрел. Возможно, Хобарт боится опоздать.
- Почему работы велись именно в четвертом цехе?
- Об этом еще никто не спрашивал, Фил. Но ты прав. Мы наверстаем это в следующий раз. Фирма выполняет и государственные заказы.
- Шпионаж?
- Примитивная конструкция взрывателя говорит не в пользу этой версии. У секретных служб в распоряжении другие средства.
Телефон прервал наш разговор. Я снял трубку.
- Идем! - тут же бросил я Филу. - У миссис Гольдштейн побывали незваные гости.
Снова мы отправились в район Квинс - Астория-парк. Миссис Гольдштейн встретила нас у входной двери. Мысль известить ближайший участок не пришла ей в голову. На дверях никаких повреждений не обнаружилось. Здесь поработал опытный взломщик с отмычкой. Вместе с тем он похозяйничал в комнате Лири словно пресловутый слон в посудной лавке. Матрац был вспорот, так же, как и перина. Мебель отодвинута от стен, ковер стоял скатанным в углу, на полу - следы взлома. Печать полиции, которую наши коллеги вечером наложили на дверь, была, конечно, сорвана.
- Я была в кино, когда это случилось, - взволнованно сообщила миссис Гольдштейн. - Вы думаете, бандит придет снова, мистер Коттон?
- Определенно, нет. Но мы оставим у двери пост, который гарантирует вам спокойную ночь!
Мы подождали, пока из участка прибыли два полицейских, потом затребовали специалистов по отпечаткам пальцев.
2
- Очень мило, что вы отослали даму, - сказал Уил Хоскинс. Он сидел, откинувшись в кресле и поглаживал пальцами шелковый галстук ручной росписи. - Женщины не всегда надежны, если понимают, что являются предметом нашей симпатии. Я полагаю, вы ее любите?
Боуман хранил молчание. Назойливая манера гостя была ему неприятна, но он почуял запах денег.
- По вашей реакции я заключаю, что мое предположение соответствует действительности, - нахально продолжал Хоскинс. - Молодой даме, несомненно, понравится, если вы сможете ей предложить нечто большее, чем вечеринку в посредственном ресторанчике. Вы уже бывали в "Рице"? Это недешево стоит, не так ли? Видите, я указываю вам выход…
Молодой человек раздраженно ткнул сигарету в пепельницу.
- Перейдем к делу, мистер Хоскинс!
- Ну хорошо, мистер Боуман. Я вижу, вы разумный человек. Значит, не будем ходить вокруг да около. Мне нужна определенная информация, и я готов за нее хорошо заплатить. Вы можете ее предоставить? Согласны?
- Сегодня утром у нас на фирме произошла катастрофа, - сказал Боуман. - Вы в этом замешаны?
- Да нет же! - возмущенно возразил его гость. - Как вы могли такое подумать? Могу вам честно сказать: я сделал вашему шефу интересное предложение. Он отклонил его. Жаль! Однако я твердо убежден, что это дело - проект века. Кто сумеет его использовать, станет богатым человеком и сможет оставить в наследство своим детям миллионы. Вы женаты, мистер Боуман?
- Нет, мистер Хоскинс. Кстати, это ваше настоящее имя?
- Да. Может быть, я сделал ошибку. Надеюсь, вы не будете злоупотреблять моим доверием.
- Мне нужны деньги!
- Это облегчает дело, - примирительно заметил гость. - Почему вы боитесь взять их у меня? Это в самом деле нетрудно - стать богатым человеком. Будем откровенны: сейчас вы не более чем интеллигентный кули, который продает свой опыт и знания за жалкие гроши. Постойте разок утром у входа в аэропорт Кеннеди! Вы увидите десятки ничего собой не представляющих парней, улетающих со сказочно прекрасными женщинами в Рио, Каракас или на песчаные пляжи Карибского моря. При этом вся их заслуга только в том, что они родились у нужных родителей!
- Прекратите! - грубо оборвал Боуман. - Что вам нужно?
- Основные сведения о проекте!
Боуман вскочил.
- Вы с ума сошли?
- Отнюдь нет, мой дорогой. И вам тоже не нужно этого делать. Когда вы поступили на предприятие Хобарта, вы подписали договор. В нем прямо сказано, что любое патентоспособное изобретение, которое вы сделаете, является собственностью фирмы. Правда, вы можете получить премию, но в прибыли не участвуете. Я же вам сказал, вы кули!
Боуман выдернул сигарету из пачки, которая лежала у него в кармане халата. Гость подался вперед и внимательно смотрел на него. Он ждал действия яда, который влил в душу молодого человека. Боуман беспокойно заходил взад-вперед.
- Что вам нужно от меня?
Хоскинс откинулся назад. Он мог быть спокоен. Рыба клюнула.
- Сфотографируйте все основные материалы. Фотоаппарат можете получить прямо сейчас. Упакуйте отснятую пленку в алюминиевый футляр и обмотайте лентой медицинского пластыря. Опустите пакетик в почтовый ящик по адресу: "До востребования, главпочтамт, Гвадалахара". Это мексиканский штат.
Он достал из жилетного кармана фотоаппарата размером со спичечную коробку.
Боуман продолжал метаться по комнате.
- Пять тысяч долларов за каждый снимок, - соблазнял Хоскинс. - Сто восемьдесят тысяч долларов за каждую удовлетворительно отснятую пленку. И мир откроется перед вами. Под созвездием Южного Креста вам будут принадлежать красивейшие женщины мира…
- Однако это обойдется вам недешево, - смутился Боуман.
- Вы не имеете представления о возможностях, которые могут предоставить деньги, - продолжал Хоскинс. - Я уверен, вы запомните день, когда я к вам пришел. Итак?
Боуман взял камеру, рассматривал ее некоторое время, потом бросил Хоскинсу:
- Материалы находятся в сейфе у Хобарта. Он требует каждый вечер их возвращать и запирает. Каждый клочок бумаги, на котором писали. А теперь, после взрыва, добраться до них будет еще труднее.
- Вы заблуждаетесь, - холодно бросил Хоскинс. - Никогда не было так легко, как теперь. У Хобарта голова полна забот, он думает не о том, чтобы караулить свой сейф. Почему бы вам не сделать это теперь, сейчас же? Завтра в это время вы можете стать миллионером. Подумайте о вашей даме! Сожалею, что сейчас ее нет здесь, она, несомненно, была бы на моей стороне.
- Уходите сейчас же, - потребовал молодой человек. - Не желаю больше этого слышать!
- Возможно, мы встретимся однажды в Бахиа дель Мар, - вскользь заметил Хоскинс. - Когда ночной сторож делает обход, вы знаете. Я запишу номер телефона, по которому вы сможете меня найти. Для вашего же блага советую его сохранить!
Он положил записку на стол рядом с проигрывателем.
Через минуту Хоскинс уже спускался по лестнице. На нижней площадке он остановился и задумался. По-видимому, нужного результата он добился, так как вышел на улицу легкой походкой фланирующего бездельника. Едва заметно он кивнул мужчине, который, прислонившись к фонарному столбу, читал газету, и бодро зашагал по 67-й улице в сторону Ист-Сайда, где сел в "шевроле импала".
Незадолго до полуночи Боуман вышел и тихо спустился по лестнице. Он тоже избегал лифта. Ядовито-зеленый "родстер" понес его через Квинс. На мгновение он подумал, что машина может его выдать, но брать такси показалось еще опаснее.
На территории завода было темно, лишь на развалинах цеха номер четыре раздавались голоса и был виден свет. Пожарище еще не остыло, и наряд пожарных нес там вахту. Боуман тихо крался вдоль стен, направляясь к административному корпусу. Каждый раз, когда под ногой хрустели обломки, в нем снова вспыхивал страх.
Он благополучно добрался до кабинета шефа. В маленькой задней комнате открыл сейф. Материалы Боуман достал быстро, но ему понадобился почти час, чтобы все сфотографировать. Затем он спокойно выбрался обратно и вернулся в Манхэттен.
Остаток ночи Боуман проработал в маленьком темном чулане, который оборудовал под фотолабораторию. Он проявил пленки и повесил их на веревку для сушки, поставив на рабочий стол небольшой электрический вентилятор, чтобы ускорить процесс. Затем пропустил снимок за снимком через увеличитель, уменьшив изображение до размеров точки, отпечатанной на пишущей машинке. Этот способ был разработан во время войны немецкой секретной службой, чтобы передавать за границу шпионские сведения. Такая "микроточечная фотография" могла быть затем наклеена как знак препинания в обычное безобидное письмо и не броситься в глаза при почтовой цензуре, если не искать ее специально.
Ножницами он вырезал точки из пленки и убрал их в конверт.
Звонок телефона в прихожей прервал работу. Он выскочил из темного чулана и дрожащей рукой схватил трубку, не отважившись назвать себя.
- Хелло, Боуман, - произнес мрачный голос. - Когда я получу материалы?
- Откуда вы знаете, что они у меня, Хоскинс?
- Я знаю это точно. Или вы полагаете, что я хоть на мгновение выпустил вас из вида? Жду в одиннадцать утра в небольшом отеле под названием "Герцог", это неподалеку от 126-й Западной улицы.
Разговор был окончен.
Занимался рассвет. Возвращаясь назад в темный чулан, Боуман увидел серый свет над влажными от тумана крышами на другой стороне улицы. Он смертельно устал, но достал из плоского футляра пишущую машинку и отпечатал письмо самому себе от имени кузины, которой не существовало. Наверное, раз десять он в бешенстве выдергивал листы из машинки, так как из-за перевозбужденного состояния его пальцы нажимали не на те клавиши. Взяв себя в руки, вклеил в письмо точки со снимками материалов проекта. Все это время он тихонько ругался про себя и раскаивался, что вообще связался с этим делом.
Закончив работу, сунул фиктивное письмо в бумажник и швырнул тот на кушетку. Около восьми часов явился его шеф, мистер Хобарт. Бледный и невыспавшийся Боуман открыл дверь квартиры.
- Вы мне срочно нужны, - сказал тот Боуману, но, бросив короткий взгляд на сотрудника, добавил: - Впрочем, отдохните еще день! Вы, действительно, выглядите больным. Мне кажется, это не просто простуда! У вас есть хороший врач?
- Доктор Керр, - пролепетал Боуман. - Я знаю, как обстоит дело, но… - Он еще что-то пробормотал в свое оправдание.
- Ложитесь в постель и постарайтесь поскорее снова быть в форме, - сказал Хобарт, прощаясь. - Дайте мне знать, когда сможете приступить к работе, Боуман. Вы теперь моя единственная надежда. Нужно продолжать проект "С". Вы единственный, кто это сможет. Я предлагаю вам долю в прибылях, когда добьетесь результата. Но об этом мы успеем поговорить, когда вы поправитесь.
Боуман уставился на него, разинув рот. Хобарт надел шляпу, повернулся и пошел к лифту. Молодой человек закрыл дверь.
У него еще был шанс. Может быть, Хоскинса, несмотря на всю его хитрость, удастся провести…
Телефон в прихожей снова заявил о себе. Боуман несколько секунд колебался, прежде чем взять трубку. Он был зол на себя за то, что испугался звонка. Однако звонил не Хоскинс. Просто Соня Лопеску, его подруга, захотела узнать, как его здоровье, и при этом хихикнула.
- Хуже, совсем плохо! Слушай, Соня: я действительно болен. И я буду тебе благодарен, если ты на несколько дней оставишь меня в покое. Позвоню, как только смогу!
Он прервал разговор, пока она не засыпала его вопросами. Соне он не мог ничего рассказать о дурацком положении, в которое попал.
Но когда вернулся в комнату, ему пришло в голову, что девушка могла найти странным его поведение. Могла подумать, что надоела ему. Только все это было ему сейчас безразлично. Прежде нужно решить дело с Хоскинсом.
Мысль обратиться в полицию он сразу отбросил. Слишком страшно было нести ответ за собственную слабость. Предстать перед Хобартом и исповедаться в своем проступке было просто невозможно.
В темном чулане он собрал фотопленки в пустую банку из-под проявителя и поднес спичку, с удовлетворением наблюдая, как огонь, шипя, охватил целлулоид. Пепел высыпал в корзину для бумаг.
В четверть одиннадцатого он вышел из дома - больше просто не мог находиться в четырех стенах. Проехал Парк-авеню и свернул налево к Маунт-Моррис-парк. Вблизи авеню св. Николая на 126-й улице была открытая стоянка. Там он оставил свою машину.
"Герцог" оказался отелем самого низкого сорта. Вход был со двора, куда можно было попасть через мрачную подворотню. Ни одно окно не выходило на улицу - все рамы с облупившейся краской открывались во двор.
Боуману пришлось долго искать, прежде чем он заметил выцветшую дощечку, указавшую дорогу. Очевидно, хозяин отеля с высокопарным названием не тратил лишних средств на рекламу. Или дело настолько процветало, что он мог на нее наплевать, или у него имелись другие основания не рекламировать свои номера.
В вестибюле молодой человек сел в потрепанное кожаное кресло, на котором лежала газета. Он ее было взял, но понял, что лежала она там только чтобы замаскировать пружины, торчащие сквозь протертую кожаную обивку.
За регистрационной стойкой сидел негр с седой курчавой шевелюрой, равнодушно читая журнал. Рядом с ним - белобрысый парень верхом на стуле. Руки он положил на спинку, опершись на них грубо вытесанным подбородком. Выжидательно посмотрев на Боумана раз, другой, он наконец выронил сигарету из угла рта и тяжелой угрожающей походкой направился к нему, сунув большие пальцы в карманы пиджака.
- Ты кого-нибудь ищешь, сынок? - процедил он.
Боуман хотел встать, но парень подошел так близко, что подняться не удалось.
Негр-портье положил журнал на стойку и подошел ближе.
- Спокойно, Дик, - протянул он нараспев и оттащил парня за рукав. - Мистер будет ждать. Если ты будешь шуметь без причины, то лишишься места.
В результате вмешательства портье человек, названный Диком, все-таки отступил на шаг. Но его недоверие еще не улеглось.
- Он не похож на здешнего, - проворчал он. - Может быть, он шпик.
Негр и глазом не моргнул.
- Я должен подняться и доложить, что ты собираешься затеять ссору без причины?
- Ну ладно, - проворчал Дик и вернулся к своему стулу. Но он не спускал глаз с Боумана, время от времени искоса поглядывая на него.
Дело принимало неприятный оборот. Боуман посмотрел на часы, но до согласованного с Хоскинсом времени все еще не хватало нескольких минут. Дик закурил сигарету и, провоцируя, бросил спичку Боуману под ноги. Негр заметил это и снял ключ с доски позади себя.
- Пойдемте со мной, мистер, - пригласил он Боумана, осуждающе покосившись в сторону Дика. - Вы можете подождать и наверху в номере.
Боуману все это показалось очень подозрительным, но он последовал за негром, опасаясь, что дело может кончиться дракой. Объяснить себе странное поведение парня он не мог и проклинал Хоскинса, который заманил его в этот жалкий приют для всякого сброда.
- У меня здесь назначена встреча, - сообщил он негру, поднимаясь по лестнице.
- Я знаю, - ответил портье. Боуман удивился естественности, с которой тот произнес это, однако побоялся задавать другие вопросы.
Негр привел его в узкий номер, похожий на часть коридора, и оставил одного. Боуман огляделся. По одну сторону - диван-кровать, рядом шкаф. По другую - низкое кресло и стол с пепельницей.
Из соседнего номера доносились звуки голосов. Хлопнула дверь, мужчина и женщина спорили, спускаясь по лестнице.
Боуман беспокойно ходил по комнате. Он достал письмо и поднес его поближе к глазам. Нет, кто не в курсе, не придаст ему никакого значения.
Когда тихо постучали в дверь, он ощутил страх и облегчение одновременно. Медленно подойдя, повернул ключ, которым раньше запер дверь…
3
На следующее утро Фил и я поехали к букмекеру Бену Моррису, которому Лири был должен три тысячи долларов.
- Вы хорошо знали Лири? - спросил я Морриса.
- Нет. Он был для меня лишь клиентом. У меня много клиентов.
- Несмотря на это вы предоставили ему кредит свыше трех тысяч долларов?
- Почему бы нет?
- Никогда при обычных обстоятельствах вы бы не позволили Лири такого долга, - перебил я. - Кто за него поручился?
- Я получал иногда чеки, подписанные Боуманом, - пояснил Моррис. - Первый раз я не хотел с ними связываться. У нас слишком часто пытаются расплачиваться необеспеченными чеками. Но эти были в порядке, их немедленно оплачивали. Меня никогда не интересовало, кто такой этот Боуман. Я получал свои деньги, и на этом дело для меня заканчивалось.
- Благодарю, - кивнул я, - на сегодня это все. Приходите завтра в управление, оформим ваши показания протоколом.
Пришлось сделать вид, что ничего неожиданного мы не услышали.
- Когда вы получили последний чек? - спросил мой друг.
- В ноябре, кажется. Точно не могу сказать. Он пришел из Чейз Манхэттен Бэнк. Но я могу проверить по своим книгам…
Объяснение, почему он предоставил Лири такой большой кредит, все еще оставалось за Моррисом, потому что счет Лири мог так круто возрасти лишь в последние полгода, а к этому времени Боуман больше не давал чеков.
Разумеется, до завтрашнего дня Моррис может сочинить основательное объяснение, почему он позволил самоубийце таким образом покрывать свой счет. Но из опыта я знал, что истинную причину мы все равно выясним.
Чем неправдоподобнее будет выглядеть такая история, тем скорее она развалится при допросе.
Так как мы находились как раз в районе Квинс, я поехал по бульвару Вернон мимо фирмы Хобарта. Мы зашли к Хобарту, он пожал нам руки, как старым знакомым.
- Я все еще не могу понять: почему Лири это сделал?
- Он залез в долги у букмекера.
- Но в чем здесь смысл? Он же не мог рассчитаться со своими долгами, принеся в цех адскую машину?
- Да, конечно, это так, - вмешался мой друг. - Но ему за это заплатили!
- Это невозможно!
- Возможно! - сухо констатировал я. - Значит, в цехе номер четыре происходило что-то такое, за что стоило уплатить Лири тысячу долларов. Что это было, мистер Хобарт? Над чем работали там ученые?
- Никаких государственных заказов, мистер Коттон. Одна проблема, которой я занимаюсь частным образом. Вы уже слышали о лазерных лучах? Лазер - это научная сенсация. Мы работали над использованием этого открытия в технике связи.