- Мы потеряли один штат и еще двух делегатов. Вечером миссурийцы совещались в Сент-Луисе при закрытых дверях, после чего прибыли сюда и заявили, что будут голосовать за Манчестера. То же самое сказали еще два делегата, из Иллинойса и Кентукки. У него 410 верных голосов, включая 197 оставшихся после предварительного голосования. У нас - 278, считая Калифорнию. По моим расчетам, еще 180 делегатов склоняются на сторону Манчестера. Это почти победа. Мы же располагаем в лучшем случае 375 голосами при условии, что на нашей стороне останутся те, кто к сегодняшнему дню заявил об этом.
- Стало быть, нам может помочь только чудо? - спросил Робертс.
- Стало быть, так, - отвечал Флейшер. - Хотя все эти подсчеты, возможно, уже устарели. После пресс-конференции Манчестера положение могло в корне измениться, хотя ручаться за это нельзя. Пошли, Роджер, - обратился он к Абботу. - У нас дел по горло.
Помощники оставили губернатора в его номере и вышли в коридор, набитый газетчиками и телеоператорами. Пресс-секретарь Робертса только что закончил чтение декларации и теперь всеми силами отбивался от осаждавшей его журналистской братии.
Оставшись в одиночестве, Робертс принял душ, влез в свои шорты шестьдесят второго размера и, немного подумав, взялся за телефонную трубку.
- Алло, коммутатор? - зычным голосом спросил он. - Попробуйте-ка связаться с мистером Марком Дэвидсоном. Он либо тут, в Чикаго, в какой-то из гостиниц, либо в Лос-Анджелесе. Да, да, Дэ-вид-сон. Этот человек - президент фирмы "Юнивесл фордж".
В свои сорок восемь лет миссис Грейс Оркотт была высока и элегантна, белая" кожа ее сохраняла гладкость и матовый блеск, а глаза смотрели обезоруживающе открыто. Двадцатичетырехлетняя Кей немного походила на свою мать, но была чуть ниже ростом.
- Удивляюсь, как взрослые люди, собаку съевшие на политике, могут всерьез верить в то, что Робертса выдвинут в кандидаты от республиканской партии, - проговорила Кей, отрываясь от своей чашки кофе. - По-моему, Манчестер уже может потирать руки: его дело в шляпе.
Грейс извлекла из сумочки сигарету, и дочь поспешила поднести огонь, по-мужски держа спичку в сложенных чашечкой ладонях.
- Спасибо, милая, - поблагодарила миссис Оркотг. - Ты права: Робертс отстал на целую голову. Но вся штука в том, что голосование состоится в четверг, а не сегодня.
- Однако у министра финансов уже сейчас вдвое больше верных голосов.
- Ему вдвое больше обещано, это так, - произнесла Грейс таким тоном, будто вразумляла прилежного, но туповатого ученика. - Но это вовсе не означает, что через пять дней Чарли будет располагать подавляющим большинством голосов. Конвент есть конвент, всякое может случиться.
- Например?
- Чарлз Манчестер может получить по шапке от высокого начальства. Или же Бин Робертс вдруг купит делегатов личным обаянием. По совести говоря, я больше всего боюсь, как бы Манчестер не разбил делегатов на маленькие группки и не очаровал их всех по отдельности. Он это умеет. Но нельзя забывать, что Чарли - новичок в политике, а на съезде ему не простят ошибок. Что до Робертса, то он - стреляный воробей.
- Ты просто успокаиваешь себя, мама, - возразила Кей. - А на самом деле не веришь, что у Робертса есть шансы.
Грейс Оркотт рассмеялась.
- Девочка моя, да разве стала бы я объявлять о своем намерении поддержать Робертса, если б не верила в него? Клянусь тебе: партийный съезд - штука куда более непредсказуемая, чем ты представляешь. И довольно об этом. Скажи-ка лучше, как ты намерена развлекаться при моем попустительстве?
- Для начала, наверное, схожу на бал молодых республиканцев в Эджуотер-Бич. Может, пойдем вместе?
- Нет уж, спасибо, - смеясь, ответила Грейс и поднялась из-за стола. - Но идею твою я одобряю. Не забудь только нацепить значок с эмблемой Робертса.
Улыбчивый стюард распахнул перед ними дверь вагона-ресторана, и мать с дочерью вышли в тамбур.
- Вот что, Кей, - воскликнула Грейс Оркотт, перекрикивая скрежет металла и стук колес, - не трать время на молокососов. Может, тебе удастся заарканить пару делегатов и обработать их как надо!
- Значит, моя главная цель - не замужество, а поставка голосов Робертсу?
- Одно другому не мешает, малышка.
- Ну, что ты теперь думаешь о нашем семейном политикане? - спросил Джейк Манчестер, выключая телевизор после окончания трансляции пресс-конференции.
- То же, что и всегда, - отвечала его жена Пэтси. - Он прелесть.
Молодой человек пожал плечами и, подойдя к огромному окну, посмотрел вниз, на залив Сан-Франциско. Манчестер-младший был очень похож на отца: такие же черные локоны и резкие черты лица, такая же чуть смугловатая кожа, много общего в манере держаться и привычках. Правда, фигурой и сложением он больше походил на мать.
- Прелесть, говоришь? - переспросил сын министра финансов. - Вот уж не знаю… Надо же было выбрать такое местечко для разглагольствований о военной политике. Господи!
- Нельзя вечно замалчивать эту тему, - возразила Пэтси. - Неужели ты никогда не задумывался об атомной войне? Я считаю, твой отец прав: довольно с нас оружия!
Пэтси с обиженным видом начала собирать со стола тарелки и чашки, потом вдруг остановилась и повернулась к мужу.
- Джейк, - сказала она, - мы должны лететь в Чикаго.
- Зачем? Отец нас не звал.
- Думаешь, он не обрадуется?
- Это его шоу, Пэтси. Не мое.
- Жаль, - разочарованно произнесла женщина. - А мне бы хотелось быть там и иметь возможность хоть чем-то помочь ему. Что толку сидеть здесь, в двух тысячах миль от поля битвы?
- Нервы? - спросил Арчи, видя, что Оби О’Коннел брезгливо разглядывает свои потные пальцы.
- Да, черт возьми, - отвечал руководитель кампании по выдвижению Манчестера. - Слава богу, хоть ветерок подул… Значит, так: ты берешь на себя вечеринку у мэра. Я, по старости, займусь ужином для партийного руководства, потом отправлюсь на званые обеды к делегатам Небраски и Айдахо. Коэн пойдет на банкет к парням из Нью-Джерси, а ты под самый конец загляни на бал республиканской молодежи. В одиннадцать я буду ждать тебя в клубе "Чикаго" у "пятитысячников".
- Сколько времени министр посвятит этим жирным котам?
- Двадцать минут. Потом явится Робертс со своей командой. Без двух минут одиннадцать ты должен быть в клубе, как штык.
- Как ваши дела, Оби?
О’Коннел вздохнул и подтолкнул Арчи к стоявшему у тротуара такси.
- Я уже говорил, что утренний фортель Чарли застал меня врасплох, не так ли? И все же последний тур должен принести нам победу…
В мэрии толпились тысячи две гостей. Арчи нырнул в самую гущу людей, прокладывая себе путь к окнам, вдоль которых была сооружена импровизированная стойка бара. Арчи заказал виски со льдом, расправил плечи и огляделся. Пора было приниматься за работу.
Не без труда перемещаясь по набитому публикой залу, Арчи вслушивался в обрывки разговоров. Как и предполагалось, главным и единственным предметом споров была пресс-конференция министра финансов. То немногое, что Арчи удалось услышать, не на шутку встревожило его. Похоже, симпатии делегатов мало-помалу склонялись на сторону Робертса.
Спустя два часа он уже ехал в такси вдоль берега озера. На черно-синем небе ярко сияли звезды. Шофер вел машину молча, и Арчи впервые за два дня смог насладиться коротким отдыхом вдали от людских толп с их невыносимым гвалтом. Вскоре он прибыл в отель "Эджуотер-Бич", где национальная федерация молодых республиканцев давала бал для делегатов, которым еще не стукнуло тридцати пяти лет. Наспех пригладив волосы, Арчи вошёл в танцевальный зал, разделенный на две половины, в каждой из которых играл свой оркестр. С первого взгляда Арчи стало ясно, что ни Манчестер, ни Робертс не получат здесь вожделенных голосов. Молодежь веселилась, будто на выпускном вечере. Арчи поймал себя на том, что его ноги непроизвольно притопывают в такт мелодии, и улыбнулся, вспомнив свои студенческие вечеринки. Он никак не мог взять в толк, на что рассчитывал О’Коннел, посылая его сюда. Арчи достал сигарету и принялся искать по карманам зажигалку, когда заметил рядом с собой девушку, которая с улыбкой наблюдала за ним.
- Вы позволите, сэр? - низким приятным голосом произнесла она, поднося к его сигарете сложенную чашечкой ладонь с горящей спичкой. Арчи прикурил и удивленно поднял глаза.
- Где это вы научились так складывать ладонь? - спросил он. - Совсем по-мужски.
Она улыбнулась.
- У своего отца. Когда я начала курить, он заявил, что, раз уж мне неймется гробить свое здоровье, надо по крайней мере делать это по всем правилам.
- Но такой жест должен казаться вам, женщинам, не Очень изящным.
- Ничего страшного, - возразила она. - Я и без того достаточно изысканна в манерах.
- Господи, уж не припомню, когда я в последний раз вел такую глупую беседу, - с улыбкой сказал Арчи. - Может, лучше потанцуем?
В танце она держалась прекрасно, не млела, но и не отпихивала стыдливо партнера, не старалась подтащить его поближе к оркестру, не мычала мелодию и не пялила глаза на соседние пары. Когда музыка смолкла, Арчи подвел девушку к бару. Она заказала виски и промолчала, когда ее партнер попросил стакан содовой.
- Как вас зовут? - спросил Арчи.
- Кей Оркотт, - ответила она. - Из Далласа. А вас?
- Арчи дю Пейдж, из Рочестера. Гну спину на министра финансов. Как вы знаете, он сейчас здесь и домогается президентства.
- А я - за Робертса. Точнее, моя матушка, ну да, стало быть, и я тоже. Она у меня важная шишка в техасской делегации.
- Неужели Грейс Оркотт, член национального женского комитета?
- Да. Она вам нравится?
- Вы - больше.
- Ну, это потому, что я моложе и тоже одинока.
- Что значит "тоже"?
- Вы ведь не женаты?
- Как вы догадались?
- Сразу видно. Женатики обычно все такие напыщенные…
- Скажите, вы всегда такая, или это из-за бала?
- Просто вы мне нравитесь.
Они присели и принялись болтать, потом снова потанцевали и опять болтали обо всем на свете, избегая затрагивать политику. Когда Арчи взглянул наконец на часы, было без двадцати пяти одиннадцать!
- В одиннадцать я должен быть на собрании, - сказал он. - Но к половине двенадцатого освобожусь. Вы не хотели бы пойти сегодня куда-нибудь? В Чикаго все открыто до утра.
- С удовольствием, - просто ответила она. - Мы остановились в "Восточном Амбассадоре". Можете заехать за мной, как управитесь с делами.
- В одиннадцать сорок пять, ладно?
Она кивнула, и Арчи побежал на стоянку такси.
На пятом этаже здания, в котором разместился клуб "Чикаго", Арчи вышел из лифта и зашагал по коридору к комнате под номером 100. Стэнтон Колби, чикагский биржевой маклер, возглавлявший национальный финансовый комитет республиканцев, приветливо встретил его в дверях. Номер был полон гостей, облаченных в вечерние костюмы, гул голосов мягко сливался со звоном бокалов. Внезапно наступила тишина, и все пятьдесят членов клуба "5000", куда допускались только те, кто внес в фонд кампании республиканцев пять тысяч долларов и больше, как по команде, повернулись к двери. Министр финансов Чарлз Манчестер вступил в комнату в сопровождении Оби О’Коннела, с сияющей улыбкой приветствовал Стэнтона Колби, после чего поздоровался с остальными присутствующими, обращаясь к каждому просто по имени. Держался он непринужденно, уверенно и спокойно. Наконец Колби поднял руки, требуя внимания.
- Господа, - объявил он, - сегодня у нас вечер встреч с кандидатами. Министр финансов любезно согласился уделить нам полчаса своего времени… Прошу вас, Чарли.
Манчестер развернул стул, оседлал его и сложил руки на спинке.
- Я не собираюсь держать речь, - сказал он. - До четверга еще много времени, успеете наслушаться риторики. Хочу повторить лишь то, что вам уже известно: если меня выдвинут кандидатом и. изберут в президенты, страна получит осторожную и бережливую администрацию. Обещаю не допускать бюджетных дефицитов, насколько это будет зависеть от меня. Однако и золотого века не ждите. Как человек, который четыре года помогал Стюарту сводить концы с концами, уверяю вас, что это занятие требует ежедневных отчаянных усилий. Я все же намерен как-то поправить дело, ибо теперь мне известно, за какие веревочки тянуть. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать, джентльмены. Можете начинать обстрел.
Первый вопрос прозвучал прежде, чем кандидат умолк, и задал его человек, сосредоточенно изучавший пепел на своей сигаре.
- Чарли, - произнес он, - нас всех интересует одно: по своей ли воле вы заговорили сегодня утром о ракетах, или же вас спровоцировали на это?
- Если честно, то я не собирался высказываться на пресс-конференции, - отвечал Манчестер, - хотя уже давно намеревался сделать этот вопрос частью своей программы, поскольку разбираюсь в его тонкостях. Поэтому и не отрекаюсь от тех слов.
- Значит, контракт "Дафна" будет расторгнут, как только вас изберут в президенты?
- Я попрошу лучших специалистов тщательно изучить его, но уже сейчас считаю, что Пентагон должен представить убедительные доказательства целесообразности проекта. Если же таких данных не будет, я расторгну контракт.
- Если вам так нужны деньги, почему бы не снять средства с социальных программ? - спросил какой-то господин с физиономией, похожей на полную луну. - Зачем непременно надо грабить Пентагон?
- Дело в том, что, даже разорив бюджет социальных программ, мы не сможем и неделю прокормить на освободившиеся средства министерство обороны.
- Мы восхищены вашей прямотой, Чарли, - сказал Колби. - Позвольте же и нам говорить с вами откровенно. Еще до вашего прихода мы обсуждали этот вопрос, и большинство здесь присутствующих сошлись на том, что ваша программа может разрушить или по меньшей мере серьезно расшатать экономику страны, если вы не проявите крайнюю осторожность.
Несколько секунд Манчестер молчал. Лицо его медленно наливалось краской. Кандидат достал серебряный портсигар, и Арчи понял, что босс пытается выиграть время, чтобы взять себя в руки. Манчестер закурил тонкую сигару, выпустил колечко дыма и стал смотреть, как оно лениво тает в воздухе. Наконец он встал, оттолкнул стул и повернулся к Колби. От непринужденной дружеской улыбки, минуту назад сиявшей на лице кандидата, не осталось и следа.
- Так вот, оказывается, й чем дело, Стэн, - проговорил он. - Оборона, национальная безопасность, способность обогнать Россию - все это лишь ширма, так? В действительности же речь идет о рабочих местах, окладах и, если уж быть до конца честным, о ваших прибылях, господа! Все ясно. Знайте же, джентльмены, что для меня эти материи вторичны. Иначе и быть не может. Поймите, господа, мы все сидим на пороховой бочке, и надо предотвратить взрыв, пока еще не поздно!
- У нас сорок подводных лодок, - продолжал Манчестер, - каждая из которых несет шестнадцать ракет типа "Поларис". Всего этих ракет Шестьсот сорок, и боеголовки их во много раз мощнее той бомбы, что сгубила тысячи человеческих жизней в Хиросиме. Далее, мы имеем восемьсот ракет "Минитмен" в специально оборудованных шахтах. Каждая такая ракета по мощности равноценна "Поларису". А теперь сопоставьте всю эту силу с тем обстоятельством, что в СССР всего сто пятьдесят городов с населением, превышающим сто тысяч человек. Что получится? Как я уже говорил сегодня утром, объединенная комиссия по атомной энергии утверждает, что у нас есть девяносто тысяч - тысяч! - боеголовок мощностью от двадцати килотонн до ста мегатонн. Кроме того, мы располагаем достаточным количеством ракет-носителей, способных обрушить всю эту массу бомб на любую цель. Честное слово, джентльмены, над этим стоит задуматься. То, о чем я говорил, представляет собой наиважнейшую моральную дилемму, стоящую сегодня перед человечеством и требующую немедленного разрешения!
Колби нервно вскочил на ноги и поспешил нарушить гробовое молчание, воцарившееся в комнате после выступления Манчестера.
- Спасибо, Чарли, - пробормотал он. - Мы все очень благодарны вам за приход сюда и… - он умолк, подбирая слова, - восхищены вашей прямотой. То, что такой человек, как вы, стремится стать президентом страны, не может не преисполнить гордостью наши сердца. Уверен, что каждый из здесь присутствующих желает вам удачи, - торопливо закончил он свою речь.
Манчестер обменялся рукопожатием с двумя-тремя финансистами, повернулся и вышел из комнаты, сопровождаемый членами своего штаба. На полпути к лифтам они встретили неприятеля.
- Чарли! - вскричал Робертс, протягивая руку. - Как ты думаешь, не опасно ли мне, деревенскому парню с Запада, соваться в это волчье логово?
- Не съедят, - ответил Манчестер. Его совсем не маленькая ладонь полностью исчезла в огромной лапе Робертса.
- Ой ли? - усомнился калифорниец. - Они же, как-никак, твоего поля ягоды, все больше банкиры да маклеры…
Манчестер улыбнулся. Кандидаты немного постояли, оценивающе оглядывая друг друга, потом разошлись. Любезности кончились. Подойдя к лифту, министр финансов услышал аплодисменты, доносившиеся из только что покинутой им комнаты, и остановился.
- Продажные твари! - прорычал О’Коннел.
- Я сам виноват, - возразил Манчестер. - Слишком увлекся проповедями. А ведь в своем отечестве, как известно, нет пророка.
На улице вся компания уселась в ждавший у тротуара лимузин и отправилась в "Хилтон".
- Судя по их реакции, наша позиция расшатывается, - произнес кандидат. - Еще прошлой зимой все эти парни считали за честь быть моими приятелями.
- А стоило только сказать, что их доходы - не самое главное, как дружба врозь, - подал голос Арчи.
- Вся штука в том, что почти каждый из них уже успел запустить когти в пирог военного бюджета, - пояснил Манчестер. - Концерн Голсуорси, например, прибрал к рукам контракты на производство магния и редких металлов. Да и банк Гаррисона по уши увяз в финансировании военных проектов. Все они там заодно! - в сердцах добавил он.
- Босс, у меня свидание, - спохватился Арчи, когда лимузин подкатил к "Хилтону". - Если вы не против, встретимся за завтраком.
- Ради бога, - улыбнулся Манчестер. - Дамы - прежде всего.
- Мать моей дамы - член национального женского комитета. Можно считать, что я иду по делу.
О’Коннел купил в киоске свежий номер "Чикаго сан таймс" и принялся вместе с Манчестером изучать первую полосу. Около минуты они молча читали обведенную жирной рамкой заметку, потом изумленно переглянулись.
- Беда, Оби, - сказал наконец кандидат.
- Хуже, - отозвался О’Коннел. - Это наша погибель.
Заметка гласила: "Москва, 12 августа, Ассошиэйтед Пресс. "Правда" высоко оценила позицию Манчестера в ракетном вопросе. Советская газета назвала министра финансов США "сторонником мира" и "противником правящей милитаристской верхушки Соединенных Штатов".
- Да… это объятие мне сейчас совсем некстати, - проговорил Манчестер.
- Как только заметку увидит Карл Флейшер, ты сразу же превратишься в кандидата от коммунистов, - мрачно предрек О’Коннел.
- Пять минут опоздания, - заметила Кей, спускаясь в вестибюль, где ждал Арчи. - А что ваш Манчестер? Уже дома?