- Да об этом каждая собака в нашей администрации знает! - отмахнулся Сырцов" - Тоже мне тайна! Как только мне сказали, что вы с шефом заперлись, я сразу понял: началась агитация. Далась ему эта политика. Вот они с губернатором - больные люди! Была бы моя воля, я бы отсюда никуда не дергался. Ресурс здесь, между прочим, в каком-то смысле больше, чем в области.
- Да ну? - подогрел его я. - Неужели больше, чем у губернатора?
- Спрашиваешь! Да возьми одно только муниципальное имущество! Тут такой бизнес можно делать! Сотни миллионов поднимать! За год озолотиться - раз плюнуть. А земля? По деньгам же ходим. Это в частном предприятии вкалывай с утра до вечера да жди, когда премию начальство выпишет. А здесь подмахнул пару бумажек - считай, на несколько лет безбедной жизни заработал. - Сырцов оживился. - А главное, - он вновь перешел на шепот, - без всякого шума. Не привлекая никакого внимания. Ведь губернатор-то должен перед Думой отчитываться. Хотя бы формально. А там коммунисты сидят. Чуть что - скандал! Митинги. Письма граждан. Обращение в прокуратуру. Ты вспомни, с каким трудом вы этот коровий проект протащили. А здесь все спокойно. Председатель Думы - кто? Мэр! Своя рука владыка. Одной подписал, другой утвердил. Улавливаешь разницу?
Я улавливал разницу. Это был другой Паша. Я спохватился про себя, что он еще не задал мне ни одного вопроса об обыске. Как будто этой темы для него не существовало вовсе. Кажется, это был первый человек, кто не интересовался нашими проблемами. А ведь его они касались не меньше, чем нас. Во всяком случае, мы так считали.
- Ты еще повестку не получал? - не удержался я от мстительного желания напомнить ему про скучную действительность.
- Какую повестку? - он вздрогнул.
- В налоговую полицию. У нас всех директоров вызывают. Включая меня.
Он сразу разволновался. Глаза его забегали.
- А я-то здесь при чем? Я уже больше года у вас не работаю. В нынешние дела меня особенно не посвящают. А то, что знал, я уж и забыл. Тут городских проблем хватает. Что я могу рассказать?
Он закусил губы и задвигал челюстью.
- Да я так, к слову, - сжалившись, примирительно заметил я. - Хорошо, что не вызывают. Повезло.
Но он не сразу отошел.
- Я вообще стараюсь здесь не упоминать про вас. Шеф-то Храповицкого не больно жалует. Между нами говоря. Вслух, конечно, не признается, но я же чувствую. И на меня косится из-за моей прежней должности. Кстати, он тебе про меня ничего не говорил?
- А должен был? - вопросом на вопрос ответил я.
- Да что-то он меня вдруг избегать начал, - озабоченно проговорил Сырцов. - Нашептывает ему кто-нибудь, что ли? Ума даже не приложу. Точно не говорил?
- Что-то упоминал, - ответил я медленно.
Мне вдруг позарез захотелось увидеть его реакцию. Я боролся с этим желанием, размышляя о том, раскрывать ему все, что я знаю, или нет.
- А что? Что именно? - заерзал Сырцов.
Я еще потянул. В конце концов, решил ограничиться общим намеком.
- Что-то про стройплощадки, - я сделал вид, будто припоминаю. - Я не очень понял, в чем там дело.
- А что стройплощадки?! - сразу завелся Сырцов, даже задев чашку с чаем, которая звякнула о блюдце. - Ну да! Подписал я пару стройплощадок без его согласия. Подумаешь, грех какой! Их все равно - не счесть! И потом меня очень большие люди об этом просили. Я же для него стараюсь, - пытаясь меня убедить, он перегнулся через стол. - Он же на выборы идет. Ему поддержка бизнесменов нужна. Ты объясни ему, что я не для себя это делаю...
- Сам и объясняй. Вы с ним каждый день видитесь.
- Да говорю тебе, он от меня прячется! Дуется как мышь на крупу. Все спрашивают, в чем дело, а мне даже ответить нечего. Дурацкое положение! Все-таки я глава администрации, все документы через меня проходят. - Он совсем разгорячился. - Если так пойдет, я возьму да уволюсь!
Последнее заявление было совсем неожиданным и плохо вязалось с его недавними уверениями в возможностях сказочного обогащения на занимаемой им должности.
- Как то есть уволишься? - притворно удивился я. - Храповицкий вроде говорил, что до Нового года нужно обождать.
- А зачем терпеть? - кипятился Сырцов. - За что держаться? За служебную машину, что ли? Нужна мне эта "Волга" раздолбанная! В банке-то я хоть на "ауди" ездил. Зарплата здесь - смех один.
Эти его постоянные упоминания о мизерной чиновничьей зарплате начинали действовать мне на нервы.
- Ну, положим, зарплату тебе Храповицкий платит, - напомнил я.
- Платит, называется! В два раза меньше того, что я в банке получал. И еще я должен бегать к нему унижаться. Раньше-то мне сами приносили. А теперь звонишь в бухгалтерию, а меня в списках нет. "Владимир Леонидович не отдавал нам распоряжений", - кривляясь, он злобно передразнил кого-то. - Тащишься к нему. Владимир Леонидович, как же так? "Ой, Паша, прости, забыл!" Да как ты мог про меня забыть? Я тебе кто, водитель, что ли? И так постоянно! Чувствуешь себя на ниточке подвешенным. Или вот, например, продвину я вам какой-нибудь документ. Сам подмахну или у Кулакова подписи добьюсь. Я же понимаю, что каждый раз это огромные деньги. А что в результате? Вам прибыль. А мне - ни копейки. По-твоему, это правильно? Я пытался с Храповицким на эту тему поговорить, а он мне заявляет: "Ты работаешь в корпорации. Мы тебя поставили на это место. Ты обязан выполнять наши распоряжения. Это договоренность между нами и Кулаковым. Тут нет твоей заслуги". Как это нет моей заслуги? А чья же заслуга? Да если меня здесь не будет, кто вам будет это все проворачивать?
- Ты считаешь, что тебя должны брать в долю по этим сделкам?
- Конечно! - убежденно закивал он. - Мне же сначала обещали. Он даже мне вначале что-то подбрасывал. А потом у него политика изменилась. Ты только представь, сколько мне другие люди бы принесли, если бы я для них хотя бы вполовину так старался! Да еще и спасибо бы сказали. А туг разговаривают как с подчиненным. А в сентябре он мне вообще заявил: "Готовься переходить в Нижнеуральск. На азотный комбинат". А на черта он мне сдался? Там Ильич со своими бандитами всем заправляет. О чем я с этими уголовниками буду разговаривать? По фене ботать? Может, вы там считаете, что я вам раб? Куда пошлете, там я и должен пахать?
Сырцов давно уже вскочил, не в силах оставаться на месте. Раскрасневшийся и разгоряченный, он бегал по кабинету и оживленно жестикулировал. Он чувствовал себя несправедливо обиженным. И терпеть это дальше он явно не собирался.
- Я не считаю, что ты нам раб, - возразил я примирительно. - Я считаю, что ты нам свободный друг.
Но мое мнение его мало интересовало.
- Да я и не про тебя говорю, - парировал он. - Ты-то что можешь тут изменить? Я про Храповицкого и всех его партнеров.
- Ну и куда же ты собрался? - спросил я со всей деликатностью.
- Да не пропаду, - уклончиво буркнул он. - Мне полно людей предложения делают.
- Это сейчас, - попытался остудить его я. - Когда ты им стройплощадки подписываешь. А потом...
- Да я, может, вообще свой собственный бизнес открою! - запальчиво перебил он. - Мне жена давно говорит...
Сырцов спохватился и осекся, поняв, что зашел слишком далеко.
- То есть к нам ты возвращаться не хочешь? - уточнил я.
- Почему не хочу? - растерянно пробормотал он. - Хочу. Просто... Куда я вернусь? Мое прежнее место занято, - он явно обрадовался, что ему удалось подыскать убедительный предлог. - Николашу же оттуда не уберешь. А в Нижнеуральск перебираться на постоянное место жительства...
- Да и опасно сейчас к нам возвращаться, - подсказал я как будто мимоходом.
- Про что я и говорю! - подхватил Паша. Но, поймав мой взгляд, прикусил язык. - Нет, ты не думай, что я хочу в стороне остаться, - засуетился он. - Я всегда считал себя членом коллектива. Ты, правда, не думай...
- Я вообще редко думаю, - мрачно сообщил я. - Прочищает мозги.
4
У входа в наше административное здание на меня как кот из засады набросился Боня.
- Дружище! - заорал он, душа меня в объятиях. - Ты куда пропал?! Битый час тебя дожидаюсь. Звоню по мобильному - отключен! Внутрь не пускают. Говорят, усиленные меры безопасности. Я уж думал, все! Загребли парня! На нарах уже, бедолага! Шучу-шучу.
На Боне был длинный черный кожаный плащ и щегольской белый шарф, свисавший почему-то поверх воротника.
- Поехали, поехали, - твердил он, настойчиво подталкивая меня в сторону своего "мерседеса".
- Куда поехали? - спросил я, слегка опешив от такого натиска.
- Как куда? - поразился Боня. - К нам. Тебя Владик ждет! Ты забыл, что обещал ему встретиться? Он меня специально прислал.
- Ты извини, но мне сейчас как-то не до Владика. Тем более что я не помню, чтобы я ему обещал...
- Дружище, даже речи быть не может! - категорично замотал головой Боня. - У нас к тебе серьезный разговор. Взаимовыгодный. Огромные деньги. Десять минут! Пойдем, пойдем! Дольше препираться будем! - Он тащил меня за рукав пальто.
Я не очень представлял себе, как можно заработать огромные деньги за десять минут и о чем серьезно разговаривать с Боней. Но Боня принадлежал к тому типу людей, которым легче уступить, чем от них отвязаться.
По дороге Боня болтал без умолку.
- Мусорный завод покупаем, - хвастался он. - За два миллиона долларов. Мусор будем переребатывать. На этом деле знаешь, сколько можно поднять? Ужас! Самые богатые люди на Западе - мусорщики. В натуре! Этого знаешь? Билла Гейтса? С мусора начинал. Это уж он потом на компьютеры перешел. Прикинь, предприятий-то у нас в городе сколько! Мы их обяжем мусор у нас перерабатывать, вот, считай, денежки и потекли.
- Откажутся, - возразил я лениво. - Они и так все в долгах. К тому же у нас к этому привычки нет. В лучшем случае на свалки свои отходы вывозят.
- Свалки, кстати, тоже очень выгодная вещь, - живо подхватил Боня. - Их всего три в городе, на них в очередь пишутся. Я бы сам пошел директором помойки. Там же наличкой расплачиваются. По моим сведениям, каждая помойка по пятьдесят косарей баксов в месяц приносит. Минимум! А насчет предприятий - ты зря беспокоишься. Куда они на фиг денутся? Мы же все равно что по личному приказу президента работаем. Ты сам видел, какие люди с нами дело имеют. Или вот еще похоронка! Там денег вообще чума. Мрут люди. Ничего с этим не поделаешь. Места на кладбище, фобы, всякая прочая ерунда, да тут поле непаханое! Нет, всю похоронку в городе забрать - это классный бизнес. Я бы директором похоронки не отказался.
- Все это принадлежит муниципалитету, - опять заметил я.
- А про президента забыл? - вскинулся Боня.
Честно говоря, я не видел резонов, по которым президент страны должен был отнять сферу ритуальных услуг у мэрии и отдать ее на разграбление Боне. Даже если в силу своего престарелого возраста президент и подумывал о переходе в лучший мир, вряд ли бы он согласился быть погребенным на одном из запущенных уральских кладбищ под бдительным Бониным присмотром.
Наконец мы подъехали к Дому молодежи. Сейчас, пасмурным осенним днем, трещины на его фасаде выглядели особенно уныло. Перед входом стояла огромная лужа. Зато неподалеку от здания была отгороженная небольшая стоянка, где размещалось десятка три новеньких автомобиля без номеров. Возле стоянки толпился какой-то народ, сдерживаемый дюжим охранником.
- Видал? - гордо осведомился Боня. - Наши тачки! Вон лохи за ними приперлись! А ты говоришь, мы "кидаем"! Да у нас - как в аптеке!
Боня провел меня через охрану у входа и, прежде чем подниматься по лестнице, завернул в крыло на первом этаже. В длинном коридоре, разделенном белыми пластиковыми перегородками, стояли столы. За ними сидели несколько женщин. К столам была небольшая очередь, человек восемь-десять. Боня издали помахал женщинам рукой.
- Смотри, таранит народ нам свою капусту, - одобрительно заметил Боня. - Нажиться на нас хочет. Хорошо, конечно. Но мало. Для наших планов не хватает, - он вздохнул.
- Для похоронки? - уточнил я.
- Да нет, похоронку мы и так заберем! На завод не хватает! На автомобильный. Мы тут, между прочим, ремонтик забабахали во всем этом крыле. Евро. Обратил внимание? Хотим все здание выкупить. Тогда уж и фасад починим, и подъезд путевый сделаем. А то приедешь в хороших туфлях, как приличный человек, и прыгаешь через лужу, как лох голимый.
На втором этаже, возле двери с золотой табличкой "Приемная президента", Боня дернул меня за рукав.
- Ну как? - подмигнул мне Боня. - Солидно? Я кивнул.
- Или вот еще бани! - спохватился Боня. - Бани - очень хорошая вещь. У нас же народ чуть что - сразу в баню. Считай, национальная традиция. Надо забрать все бани муниципальные, всяких пенсионеров и прочую шушеру - побоку. Пусть пасутся. Под колонками моются. А сделать там номера для крутизны с бассейнами, тёлок туда запустить - ломовые деньги! К ним, правда, Плохиш подбирается, как я слышал. Тоже хочет бани отхомячить. Он жадный, гаденыш, с ним каши не сваришь.
- А Владислава Ефимовича нет на месте! - тоненьким голосом объявила нам худенькая юная секретарша. - Он у управляющего.
- Вот и хорошо, - обрадовался Боня. - Заодно тебя с генералом познакомлю. Ты, кстати, в баню пойдешь работать? - неожиданно обратился он к секретарше.
- В какую баню? - растерялась она. - Я не хожу в бани!
- Ну и ладно, - покладисто согласился Боня. - Сиди здесь немытая.
Теперь он влек меня по коридору в другую сторону.
- Мы генерала взяли управляющим, - объяснял он мне на ходу. - Настоящего. Только отставного. Раздолбаев его фамилия. Шучу. Крохоборов. Слышал? Опять шучу. По правде, он Горемыкин. Нет, в натуре, Горемыкин. Слышал? Ну, как ты про него не слышал? Быть не может! - Боня даже остановился, задумчиво почесал ухо и прибавил, словно размышляя вслух: - Смотри-ка, ну никто про него не слышал. Аж из Москвы его сюда приволокли. Для солидности. Кагэбэшника. Ну, то есть он, конечно, не кагэбешник, а бывший таможенник, но врет всем, что кагэбэшник. Да, в общем-то, войска-то одни и те же. А нам даже лучше. Люди приходят, видят, генерал! Из Москвы! Думают: ну, значит, фирма серьезная. Не обманет. Между прочим, хоть и дурак дураком, а Генеральную прокуратуру он подтащил. По своим бывшим связям. Короче, сейчас сам все увидишь.
Не обращая внимая на секретаршу в приемной, он сразу направился к кабинету и распахнул передо мной дверь.
В просторном кабинете с солидной мебелью за массивным столом очень прямо сидел крупный, седой, благообразный мужчина лет за пятьдесят, в генеральском мундире, с гладко выбритым квадратным лицом. Относительно его солидности Боня говорил чистую правду. Во внешности генерала было что-то монументальное. Рядом с его креслом стоял Владик Гозданкер и что-то объяснял генералу, перекладывая на его столе документы. Тот важно внимал и время от времени кивал.
При виде нас генерал неторопливо поднялся, обогнул стол и двинулся навстречу, протягивая руку для пожатия. В его уверенных, неспешных движениях сохранялась военная выправка и привычка командовать. Но Боня испортил все впечатление.
- Кузьмич! - радостно заорал из-за моего плеча Боня. - Как ты? А мы с товарищем решили тебя проведать?
Генерала прямо передернуло от подобной непочтительности. Он замер как вкопанный и опустил руку.
- Борис Васильевич! - взревел он, выкатывая грудь. - Что за хамство! Я тысячу раз вас просил не называть меня Кузьмичом. Мое отчество Константинович! Александр Константинович! И нечего мне тыкать!
Боня незаметно толкнул меня в бок, подмигнул и, повернувшись к генералу, сделал испуганное лицо.
- Да ты что такой злой?! - поразился он. - С похмелья, что ли?
- Я не пью! - запальчиво воскликнул генерал. - И нечего здесь клоунаду разыгрывать!
- Чего орешь-то? - примирительно заметил Боня. - Не на плацу же. Вот шальной, - пожаловался он нам с Владиком. - Слова сказать нельзя.
Генерал, угрожающе поднимая плечи, двинулся в сторону Бонн. Его благообразное лица пылало гневом и не сулило ничего хорошо.
- Короче, я пошел, - доверительно сообщил нам Боня, ретируясь к двери. - А то его сейчас кондрашка хватит. Где потом такого найдешь? - И он выскользнул из кабинета.
Генерал в ярости развернулся к Владику всем корпусом.
- Владислав Ефимович, уймите этого прохиндея! - внушительно потребовал он. - Или я сам его проучу! Он у меня костей не соберет.
- Да ладно вам, - успокаивающе возразил Владик. - У него просто шутки такие. Не всем, конечно, нравятся. Он видит, что вы злитесь, и радуется.
Генерал хотел что-то сказать, но Владик его поспешно перебил:
- Кстати, познакомьтесь, Александр Константинович, это господин Решетов. Андрей Дмитриевич. Заместитель Храповицкого.
Генерал сразу переменился в лице и улыбнулся.
- Рад встрече, - сообщил он, протягивая мне холеную руку. - Давно хотели видеть вашу фирму в числе своих вкладчиков. У нас очень много интересных проектов...
- Мы с Андреем Дмитриевичем к вам позже зайдем, - опять перебил Владик. - Нам поговорить надо. Вы только документы не забудьте подписать, которые я вам принес. Хорошо?
- Мне их сначала изучить надо, - проворчал генерал, недовольный тем, что ему не дали высказаться.
- Изучайте, - согласился Владик. - Главное, подпишите к моему возвращению.
И он вывел меня в коридор.
В кабинете у Владика уже хозяйничал Боня.
- Я тут чайку нам всем заказал, - сообщил он жизнерадостно. - С коньячком. Очень полезно.
- Хватит тебе Горемыкина дразнить, - укоризненно заговорил Гозданкер. - Он пожилой человек. Генерал. Привык, чтобы с ним уважительно обращались.
- Если пожилой, то пусть идет на пенсию! - посоветовал Боня. - Уступи дорогу молодежи!
- Это ты, что ли, молодежь? - хмыкнул Владик, пока его секретарша накрывала на стол.
- А то кто же? - невозмутимо отозвался Боня, щедро наливая себе в чашку коньяку. - С утра до вечера весь в хлопотах. То с одним переговорю, то с другим. Еще напиться успеваю и пьяный к телкам съездить. А в час ночи я уже дома, у Олюшки у своей. Как штык. - Он с удовольствием отхлебнул чаю. - Если, конечно, не загуляю. Это называется здоровый образ жизни. А если бы я просиживал по кабинетам, как вы...
- Дай нам поговорить, - взмолился Владик.
- Да говорите, жалко, что ли. - Боня совсем не обиделся на то, что его столь бесцеремонно выгоняли из кабинета. - Вас слушать - уши вянут. Я у себя буду. Свистнешь, если понадоблюсь.
- Кстати, знаешь, какие у тебя шансы встретить красивую незамужнюю брюнетку с голубыми глазами и высшим образованием? - вдруг озорно вслед ему спросил Владик. - В возрасте от двадцати двух до двадцати пяти лет?
- Какие? - живо заинтересовался Боня, останавливаясь в дверях.
- Ноль целых пятьдесят две тысячных процента! - с торжеством объявил Владик.
Боня был разочарован.
- Да это кот наплакал! - кисло заметил он. - А если без высшего образования? На фиг она мне нужна с высшим образованием? Мне, кстати, можно и замужнюю.