Мужчина с пистолетом пошатнулся, потом вывалился из седла и рухнул на мокрую траву. Его лошадь, напуганная звуком, унеслась прочь.
Она проскакала прямо по трупу. Тяжелые копыта Буцефала раздавили еще теплое тело.
Зовастина продолжала скакать, и вскоре впереди показался "круг справедливости". Доскакав до него, она бросила тушу козла в его центр, а затем остановила Буцефала.
Подъехали другие всадники и остановились возле мертвого тела.
Стрелять в игрока было против всех правил. Однако то, что произошло, и не являлось частью игры. Или все же являлось? Только - другой, с другими игроками и другими правилами. Игры, которую не поймет и не примет ни один из участников сегодняшнего соревнования.
Она дернула поводья и, выпрямившись в седле, бросила взгляд в сторону дворца. Снайпер, сидящий в одной из расположенных на крыше огневых точек, оставшихся с советских времен, качнул винтовкой в знак приветствия. Она ответила, подняв Буцефала на дыбы, и конь заржал, словно радуясь их общему успеху.
8
Копенгаген
3.10
Страшно уставшая, Кассиопея отправилась с Хенриком Торвальдсеном и Малоуном в книжный магазин Малоуна. Она предполагала, что ее ждет долгая ночь. Прошедшие месяцы - особенно несколько последних недель - вымотали ее до предела, а испытаний еще предстояло немало.
Малоун включил лампы.
Ей было известно о событиях прошлой осени: о неожиданном приезде в Копенгаген бывшей жены Малоуна, о том, как с помощью гранатометов разгромили, а потом и сожгли его книжный магазин. Однако строители и реставраторы совершили почти невозможное. Все здесь было новым, но выглядело старинным.
- Искусством ваших мастеров можно восхищаться, - произнесла Кассиопея.
Торвальдсен кивнул.
- Я хотел, чтобы все выглядело в точности так, как прежде. Этот дом - свидетель истории и не заслуживает быть взорванным какими-то фанатиками.
- Не хочешь вылезти из мокрой одежды? - спросил ее Малоун.
- Может, сначала отправим Хенрика домой?
- А если он хочет посмотреть? - засмеялся Малоун.
- Звучит заманчиво, - сказал Торвальдсен, - но сегодня я не в настроении.
То же самое Кассиопея могла бы сказать и о себе.
- За меня не беспокойся, - проговорила она. - Кожаная одежда сохнет быстро. Именно поэтому я предпочитаю ее, когда предстоит работа.
- Над чем же ты работала сегодня?
- Ты уверен, что хочешь это знать? Сам ведь постоянно твердишь, что давно перестал быть оперативником и превратился в мирного книготорговца - вышел в отставку, и все такое.
- Ты прислала по электронной почте сообщение с просьбой встретиться в музее. Исходя из того, что ты рассказала мне на пожарище, завтра там никакого музея уже не будет.
Кассиопея села в мягкое кресло с невысокой спинкой.
- Потому-то мы и должны были там встретиться. Расскажи ему, Хенрик.
Ей нравился Малоун. Он был умным, уверенным в себе и красивым человеком, и Кассиопея заметила это сразу, когда в прошлом году они впервые встретились во Франции. Блестящий юрист, он двенадцать лет проработал в министерстве юстиции, в его тайном подразделении, называющемся группа "Магеллан". Затем, два года назад, он неожиданно для всех вышел в отставку и купил у Торвальдсена книжный магазин в Копенгагене. Он всегда говорил то, что думал, и иногда даже бывал грубоват - в точности как сама Кассиопея, так что она не могла осуждать его за это. Ей нравились его живое лицо, опасный блеск в светло-зеленых глазах, его пшеничные волосы и вечно загорелая кожа. Она знала, что Малоуну сорок с небольшим, и понимала, что благодаря цвету молодости, которому только предстояло увянуть, он находится на пике своего обаяния.
Она завидовала ему.
Время - вот что главное. Ей казалось, что у нее самой его в запасе осталось так мало!
- Коттон, - заговорил Торвальдсен, - за последние три месяца в различных странах Европы произошли другие пожары. Сначала во Франции, затем в Испании, Бельгии и Швейцарии. Пожары в точности такие же, как сегодняшний. В каждом случае полиция установила поджог, но до сих пор связать их воедино никто не догадался. Два здания сгорели дотла. Они располагались в сельской местности, и поэтому никому до них не было дела. Все четыре здания являлись частными домами, в которых на момент пожара никто не жил, сегодня впервые подожгли коммерческую недвижимость.
- Какую же связь между этими случаями видите вы? - поинтересовался Малоун.
Ответила Кассиопея.
- Мы знаем, что им нужно, - сказала она. - Слоновьи медальоны.
- Знаешь, о том же подумал и я, - проговорил Малоун. - Пять поджогов, все - в Европе. Должно быть, дело действительно в слоновьих медальонах, в чем же еще?
- Они существуют, - сказала она.
- Приятно это узнать, но что такое, черт побери, слоновьи медальоны?
- Две тысячи триста лет назад, - стал рассказывать Торвальдсен, - после того как Александр Великий покорил Малую Азию, он устремил взгляд в сторону Персии. Но армия покинула его прежде, чем он успел захватить сколько-нибудь значительную часть этой страны. В Индии он участвовал в нескольких битвах, в которых впервые столкнулся с боевыми слонами. Эти животные сокрушали ряды македонцев, сея среди них панику. Слоны наводили ужас на солдат Александра. Впоследствии в память об этих событиях были отчеканены монеты, или, как их еще называют, медальоны, изображающие Александра, сражающегося со слонами.
- Медальоны, - добавила Кассиопея, - были отчеканены уже после смерти Александра. - Мы не знаем, сколько их было всего, но к сегодняшнему дню известны восемь. Четыре они уже прибрали к рукам, еще один - сегодня ночью, два находятся в частных коллекциях, а последний выставлен в Музее истории культуры в Самарканде.
- В столице Центрально-Азиатской Федерации? - уточнил Малоун. - Это часть территорий, покоренных Александром.
Торвальдсен тяжело опустился в одно из кресел. Из-за искривленной спины его голова опустилась вперед и мясистый подбородок уткнулся во впалую грудь. Кассиопея обратила внимание на то, что ее старый друг выглядит крайне уставшим и опустошенным. Одет он был в свой любимый мешковатый свитер и вельветовые брюки, которые были ему порядком велики. Кассиопея знала: он использует эту одежду для того, чтобы скрыть уродство своего скрюченного, изломанного тела. Она жалела о том, что невольно втянула его в эту историю, но он сам настоял на этом. Торвальдсен был хорошим другом. Пришла пора выяснить, насколько хорошим другом является Малоун.
- Что тебе известно о смерти Александра Македонского?
- Я читал книги на эту тему, но они в основном состоят из мифов и противоречащих друг другу фактов.
- Это твоя знаменитая эйдетическая память?
Малоун пожал плечами.
- Она досталась мне с рождения.
Кассиопея улыбнулась.
- Событие, случившееся в июне триста двадцать третьего года до Рождества Христова, заставило мир сильно измениться.
Торвальдсен сделал приглашающий жест в сторону Кассиопеи.
- Продолжай. Расскажи ему. Он должен это знать.
Так она и поступила.
"В последний день мая, находясь в Вавилоне, Александр пришел на пирушку, устроенную одним из его доверенных соратников. Он произнес тост, выпил большой кубок неразбавленного вина, а потом вдруг пронзительно вскрикнул, словно получил болезненный удар. Его немедленно уложили в кровать. У него началась лихорадка. Несмотря на это, он продолжал играть в кости, разрабатывал планы со своими генералами и совершал все необходимые жертвоприношения. На четвертый день Александр стал жаловаться на слабость. И действительно, соратники заметили отсутствие у царя прежней энергии. Еще несколько дней он почти неподвижно лежал в купальне, куда его перенесли, поскольку там царила прохлада. Но даже несмотря на слабость, он отправил приказ своей пехоте, веля ей быть готовой к выступлению через четыре дня. Флот должен был выступить через пять. Он планировал двинуться на запад и захватить Аравию. 6 июня, ощущая еще большую слабость, Александр передал свое кольцо Пердикке, чтобы не наступило безвластие. Это вызвало панику. Македоняне боялись, что он уже умер, и, желая развеять их опасения, Александр разрешил им по одному пройти мимо своего ложа. Каждого он приветствовал улыбкой. После того как ушел последний из них, он прошептал: "После моей смерти где найдете вы царя, заслуживающего таких людей!" Александр приказал, чтобы после смерти его тело перенесли в храм Амона в Египте, но никто из его товарищей и слушать не хотел такие обреченные речи. Состояние Александра продолжало ухудшаться, и 9 июня сподвижники спросили его: "Кому ты оставишь свое царство?" Птолемей утверждает, что услышал ответ "самому достойному", Селевк - "самому умному", Пифон - "самому сильному". Завязался ожесточенный спор относительно того, кто прав. Рано утром следующего дня, на тридцать третьем году жизни, после двенадцати лет и восьми месяцев своего правления Александр Македонский умер".
- По поводу последних слов Александра до сих пор ведутся споры, - сказала Кассиопея.
- Из-за чего же они так важны? - осведомился Малоун.
- Из-за того, что он оставил после себя, - ответил Торвальдсен. - Свое царство без достойного наследника.
- И все это каким-то образом связано со слоновьими медальонами?
- Коттон, - заговорил Торвальдсен, - музей, который сгорел сегодня ночью, я купил полгода назад, зная, что его непременно уничтожат. Мы с Кассиопеей ждали момента, когда это случится.
- Мы должны были опережать хоть на шаг тех, кто охотится за медальонами, - добавила Кассиопея.
- Но похоже, они вас обыграли. Они все же забрали эту штуку.
Датчанин и женщина обменялись взглядами, а затем Торвальдсен сказал:
- Не совсем.
9
Виктор расслабился лишь после того, как дверь их гостиничного номера на четвертом этаже была закрыта и заперта. Они теперь находились в противоположной части Копенгагена, рядом с каналом Нихавн, вдоль которого выстроились кафе, до отказа наполненные шумными посетителями. Он сел за стол и включил лампу, а Рафаэль занял позицию у окна, что выходило на улицу.
Теперь он завладел пятым медальоном.
Первые четыре не принесли ничего, кроме разочарования. Один оказался подделкой, а остальные три находились в плачевном состоянии. Еще полгода назад они мало что знали о слоновьих медальонах, но теперь считали себя вполне компетентными в этом вопросе.
- Успокойся, мы в полном порядке, - сказал он Рафаэлю. - За нами никто не следил.
- Я все же понаблюдаю, - откликнулся тот. - На всякий случай.
Он знал: Рафаэль пытается загладить свою вину за то, что переборщил в музее, и поэтому сказал:
- Все нормально.
- Он должен был погибнуть.
- Хорошо, что этого не случилось. По крайней мере, теперь мы знаем, с чем имеем дело.
Виктор расстегнул кожаный футляр и достал оттуда стереомикроскоп и цифровые весы, а затем положил монету на стол. Они нашли ее на одном из стендов музея, с подписью, гласившей: "Слоновий медальон (Александр Великий), декадрахма, ок. II в. до н. э.".
Сначала Виктор измерил ее диаметр. 35 миллиметров. Так и должно быть. Он включил электронные весы и взвесил монету. 40,74 грамма. Тоже сходится.
С помощью лупы он изучил изображение на одной стороне медальона - воин в парадной форме, состоящей из шлема с перьями, подшлемника, нагрудника и кавалерийского плаща до колен.
Виктор был доволен. Подделки можно было сразу распознать по одной детали: на фальшивках плащ воина обычно спускался до щиколоток. Торговля фальшивыми древнегреческими монетами процветала веками, и умные фальсификаторы научились обманывать простофиль и неопытных коллекционеров. К счастью, он не являлся ни тем ни другим.
Первый известный слоновий медальон всплыл в 1887 году, когда его преподнесли в дар Британскому музею. Он появился откуда-то из Центральной Азии. Второй был найден в 1926 году в Иране. Третий обнаружили в 1959 году, четвертый - в 1964-м. Затем, в 1973-м, у руин Вавилона нашли еще четыре медальона. Все эти восемь монет разошлись по музеям и частным коллекциям. Учитывая огромное количество предметов эллинистического искусства и древних монет, доступных коллекционерам, они не являлись чем-то из ряда вон выходящим, но определенный интерес, безусловно, представляли.
Виктор вернулся к изучению монеты.
Гладко выбритый воин в левой руке сжимал длинное копье, сариссу, увенчанное наконечником в форме листа, а в правой - пучок молний. Над ним парила Ника, крылатая богиня победы. Слева от изображения чеканщик оставил свою монограмму.
То ли ВА, то ли ВАВ - это было не совсем понятно, а уж о значении этих букв Виктору и подавно не было ничего известно.
Все, казалось, было в порядке. Ничего лишнего или недостающего. Он перевернул монету. Ее края были неровными, зеленоватый налет на ощупь казался гладким, как будто монету отшлифовала бегущая вода. Время мало-помалу стирало гравировку на обеих сторонах медальона. Удивительно, как вообще эти реликвии дожили до наших дней.
- Все спокойно? - спросил он Рафаэля, который по-прежнему стоял у окна.
- Не строй из себя начальника, - огрызнулся тот.
Виктор поднял глаза на напарника.
- Я просто спросил.
- Как же! Разве у меня может быть все в порядке! - с сарказмом произнес Рафаэль, и Виктор понял подоплеку этого восклицания.
- Ты увидел, что кто-то подходит к двери музея, - и среагировал на это, вот и все.
- Это было глупо. Убийство привлекает чересчур много внимания.
- Тело все равно не нашли бы. Хватит переживать по этому поводу. Кроме того, это я принял решение оставить его там.
Виктор вновь сосредоточил внимание на медальоне. Если на аверсе был изображен воин, то на реверсе - конник в таком же облачении, преследующий убегающего слона. На спине слона сидели двое мужчин. Один потрясал в воздухе сариссой, другой пытался вытащить из своей груди пику кавалериста. Нумизматы сходились во мнении, что воин и всадник, изображенные на монете, олицетворяют Александра, а сам медальон отчеканен с целью увековечить битву с боевыми слонами.
Но окончательно убедиться в том, что монета подлинная, можно было только с помощью микроскопа. Виктор включил подсветку и положил декадрахму на предметный столик.
Подлинные монеты отличались от фальшивых любопытной деталью. Вокруг изображений и между ними имелись крохотные микробуквы, которые древние чеканщики наносили, пользуясь при этом примитивными лупами. Эксперты полагали, что эти буковки выполняли примерно ту же функцию, которую выполняют водяные знаки на современных банкнотах, - функцию защиты денежных знаков от подделки. В те времена увеличительные стекла были большой редкостью, поэтому обычный человек увидеть микроскопические знаки не мог.
Микробуквы были обнаружены на поверхности самого первого медальона много лет назад, но из четырех медальонов, украденных Виктором и Рафаэлем, они имелись только на одном. Если этот медальон подлинный, в складках плаща кавалериста должны обнаружиться две греческие буквы - ZH.
Виктор отрегулировал резкость и увидел крохотные знаки.
Но не буквы.
Цифры.
36 44 77 55.
Он поднял голову. Рафаэль, заметив его озадаченный вид, спросил:
- В чем дело?
Их положение стало еще более затруднительным. Чуть раньше Виктор сделал несколько звонков из номера и теперь поглядел на телефонный аппарат и на список телефонных дежурных служб - четыре группы по два номера в каждой. Каждый из них начинался на "тридцать шесть", но они отличались от набора цифр, который он только что увидел в микроскоп.
Однако теперь он знал, что представляют собой цифры, выбитые на древнем медальоне.
Номер телефона в Дании.
10
Венеция
6.30
Винченти смотрелся в зеркало, пока камердинер облачал его необъятное туловище в рубашку и костюм от Гуччи. Щеткой из верблюжьей шерсти камердинер стряхнул с темной шерстяной ткани все до единой пылинки, поправил у хозяина узел на галстуке и вручил ему шелковый носовой платок цвета бургундского вина, который Винченти сунул в карман пиджака.
В изысканном костюме его тело весом в полтора центнера выглядело вполне прилично. Модельер-консультант из Милана, находившийся на содержании у Винченти, убедил его в том, что темные цвета не только придают ему властности, но и отвлекают внимание от его непомерных габаритов. А это было не так-то просто. Все в Винченти было большим: похожие на мешки щеки, покатый лоб, нос картошкой. Но он любил хорошо поесть, а садиться на диету казалось ему кощунством.
Он подал знак, и камердинер прошелся щеткой по его шнурованным ботинкам от Лоренцо Банфи. Винченти бросил последний взгляд в зеркало, а затем посмотрел на часы.
- Сэр, - заговорил камердинер, - она звонила, когда вы принимали душ.
- По частной линии?
Камердинер кивнул.
- Она оставила номер?
Камердинер сунул руку в карман и вытащил клочок бумаги. Винченти успел немного поспать и до, и после заседания Совета. Сон, в отличие от диеты, не являлся пустой тратой времени. Винченти знал, что его ждут люди, и ненавидел опаздывать, но сейчас все же решил потратить несколько лишних минут на телефонный звонок. Он позвонит из своей спальни. Не имеет смысла оповещать о своих делах весь мир с помощью сотового телефона. Камердинер удалился. Винченти подошел к телефону на прикроватной тумбочке и набрал код международного соединения, а затем - записанный на клочке бумаги номер. После третьего звонка ему ответил женский голос.
- Я рад, госпожа верховный министр, что вы все еще среди нас, живущих.
- А я рада, что ваша информация оказалась точной.
- Я бы не стал беспокоить вас ради каких-нибудь фантазий.
- Но вы до сих пор не сказали, откуда вам стало известно о готовящемся покушении на меня.
Три дня назад он сообщил Ирине Зовастиной о планах флорентийца.
- Лига заботится о своих членах, а вы, госпожа верховный министр, являетесь одним из самых важных.
Женщина усмехнулась.
- Вы само обаяние, Энрико.
- Вы выиграли в бускаши?
- Конечно. Дважды в течение одной игры. Мы оставили тело убийцы лежать на траве, и кони копытами буквально разнесли его в клочья. Теперь тем, что осталось, лакомятся птицы и собаки.
Винченти непроизвольно моргнул. В этом-то и заключается проблема Центральной Азии. Она отчаянно стремится стать частью двадцать первого века, но ее культура намертво застряла в пятнадцатом. Лиге придется приложить немало усилий, чтобы изменить это положение, хотя задача эта сродни тому, чтобы перевести хищника на вегетарианскую диету.
- Вы знаете "Илиаду"? - спросила Зовастина.
- Да.
Женщина процитировала:
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростер их
в корысть плотоядным
Птицам окрестным и псам.
Винченти хмыкнул.
- Вы желаете уподобиться Ахиллу?
- В нем многое достойно восхищения.