Только что из неофициальных источников стало известно, что двое мужчин, найденные 16 августа в микроавтобусе близ станции Оловянная, оказались офицерами службы исполнения наказаний, но какого именно подразделения, не сообщается. Находившиеся на излечении в районной больнице офицеры были вывезены военным вертолётом в Читу под охраной сотрудников отряда ФСИН "Беркут".
Медики отказываются сообщать сведения о состоянии здоровья офицеров. Но из неофициальных источников стало известно, что вышедшие из комы пациенты потеряли память и не могли назвать ни своего имени, ни сообщить, как они оказались в 7 километрах от трассы.
Китайцы уже начали строительство ответвления от нефтепровода "Восточная Сибирь - Тихий океан". Об этом заявил представитель Китайской национальной нефтегазовой корпорации. Куратором стройки с российской стороны стал вице-премьер правительства РФ Игорь Мечин, отвечающий за самое дорогое в стране - газонефтяной комплекс. Говорят, цены на нефть будут для китайцев минимальными. Забайкальцы ещё не забыли, как наш губернатор просил у вице-премьера, и одновременно председателя совета директоров ОАО "НК "Роснефть"" о снижении оптовых цен на ГСМ для потребителей Забайкальского края. Просьбу, как мы знаем, вице-премьер тогда игнорировал.
Попытка сотрудника нашего агентства получить официальную информацию о причинах усиленного патрулирования, проверки паспортного режима, которые проводятся в Забайкалье уже на протяжении нескольких дней, не увенчались успехом. В пресс-службе краевого УВД заявили, что "мероприятия по усилению охраны общественного порядка, которые начались во всём Сибирском федеральном округе, имеют плановый характер и не предусматривают никаких чрезвычайных мер".
Сибинфо: Новости и происшествия 20 августа.
Сторожить рассвет пришлось долго, и когда за пыльным окошком чулана неясно забрезжило, беглец тенью выскользнул из дома и был так осторожен, что не потревожил даже собаку и, ёжась от стылого воздуха, пробрался к бане, но там уткнулся в запертую дверь. На двери висел замок! Чёрт его дёрнул занести в баню и сумку, и кроссовки. Он уже продрог, и если немедленно что-нибудь не натянет на себя, то и вовсе задубеет. А тут ещё непросохшие тряпки болтаются на верёвке, куда он с ними? Придётся бросить, не нести же в руках! Но тогда это точно могут расценить как бегство. А с сумкой, но, не попрощавшись, что, называется, по-другому? Ну, в этом случае возможны разные трактовки…
Стоило не спать ночь, чтобы из-за такой ерунды голову ломать. Хорошо, бог с ней, курткой, он позаимствует что-нибудь с вешалки в чулане, самое старое и потрёпанное, и пойдёт вот так, в спортивных брюках. Но тогда в камере не во что будет переодеваться. Не беспокойся, там обязательно переоденут! Ну, хорошо, он пойдёт в спортивных штанах, но как бежать в шлёпанцах? Почему в шлёпанцах? В чулане и сапоги есть! Сапоги есть, а тебя самого уже нет, падаешь всё ниже и ниже!
Что делать, двинул он со злостью кулаком по замку, и тот металлически щёлкнул и повис на толстой дужке. Ну вот! А то сразу ныть, попенял он сам себе, забираясь в баню. Там умылся ледяной водой из бочки, натянул джинсы, куртку, осталось только связать лямки - и всё. Но где верёвочка? Пришлось вывернуть все карманы - верёвочки не было. Ничего, ничего, только бы выбраться на трассу, а там машины…
Теперь паспорт! И в три прыжка он оказался у кирпичей, но там пришлось притормозить - где, в какой из щелей спрятан документ? Не помнит. Ещё бы! Он был тогда в полуобморочном состоянии… Вспоминай, вспоминай, не раскидывать же кирпичи! Ну? Ну, если он прятал паспорт, стоя на коленях, значит, на такой высоте и надо искать. И куст, кажется был слева… Через несколько минут смородиновый прутик вытолкнул сначала тёмно-красный уголок, потом и саму паспортину, и он обрадовался и печной саже, и паутине, и какой-то букашке. Хорошо, дождь не намочил!
Но встал тот же проклятый вопрос: зачем ему нужен этот документ? Не нужен. Он опасен не только для него, но и для хозяев. Если поисковый отряд зайдёт в село, то собаки по запаху - ведь в колонии остались его вещи - обязательно найдут и паспорт и пойдут на следу. Так, может, и в самом деле поменять обувь? Надеть сапоги, как они там называются, кирзовые? Нет, нет, он не умеет их носить, пробовал когда-то в юности и помнит, как натёр тогда ноги. В кроссовках привычнее, только бы не развалились. К тому же, если задержат, обвинят ещё и в краже. А то не обвиняли? Так то хищение миллионов! Каких миллионов, забыл, миллиардов! А тут стоптанные сапоги. И оповестят на весь свет: не брезговал ничем, забрал у старушки последнее…
Всё, заканчивай рефлексировать, а то кто-нибудь застанет У кирпичей и бог знает что подумает! Вот и петухи разорались - и чего им не спится? - скоро и народ поднимется, а он всё ещё топчется с места! Жаль, и шоколад, и кефир остались в доме, но дверь там такая скрипучая, да и заперта на крючок. Ну, и ладно, как-нибудь по дороге он воду добудет. Зачем как-нибудь? Вот та самая большая коричневая бутылка, осталось только сполоснуть. Надо же, как удачно, и пробка цела! Всё! Пора идти! Нехорошо получилось, он так не поблагодарил женщин… этот его поспешный уход… но так будет лучше для всех.
И, прощаясь, он повернулся в сторону гостеприимного Дома и тут же вспомнил: не оставил деньги за постой! Придётся вернуться в дом, не на крыльце же оставлять. Стараясь не скрипнуть ни дверью, ни половицами, он проскользнул в чулан и там положил на лавку пятисотенную купюру, а, подумав, прибавил ещё одну. И замешкался: посидеть на дорожку? Посидел. Но когда спускался с крыльца, заметил, как в ближнем окне что-то мелькнуло. Нет, определённо он сегодня добегается!
И пришлось опрометью кинуться прочь, но не в конец огорода к видневшейся за пересохшим руслом реки дороге, как планировал, а вбок, к жердям. Вдруг показалось, безопаснее будет идти, прижимаясь к сопкам, и выйти на ту самую трассу, но только на другом конце села. И, перебросив сумку, он собрался, держась за столбик, перемахнуть через жерди и сам. Но тут же притормозил себя: остынь! Прошли те времена, когда брал высоты с наскока, а тут и высоты нет - через жерди можно и перекатиться.
И, пробираясь вдоль сопки, он скоро упёрся в дорогу, по ней он всего два дня назад и зашёл в это благословенное село. А за дорогой, в другой половине села, огороды так близко примыкали к скалам, что дальше жаться к спасительным камням не получится, если только не нарушать границ. Нарушать он больше не будет, а то примут за картофельного вора, шум поднимут, бить начнут! Но не поворачивать же назад, придётся идти по селу, он и так из-за своей несобранности потерял уйму времени. Ничего, ничего! Он быстренько проскользнёт мимо спящих домов, мимо заборов, мимо сараев и выйдет на трассу, а там разберётся, идти пешком или остановить машину. И сам удивился своим смелым мыслям: вот что значит погулять на свободе! Надо же какая перемена в сознании, а кто-то совсем недавно собирался сдаться первому попавшемуся милиционеру. Тому, первому попавшемуся, не захотелось, а остальные пусть подождут.
Так, подбадривая себя, он пробирался сельской улицей, стараясь не вздрагивать, когда то в одном дворе, то в другом взлаивали собаки. Да, о собачках он и не подумал! Но больше беспокоило другое: светящиеся окна! Они загорались один за другим то в одном, то в другом доме, а тут ещё и улица оказалась такой длинной! А чего он, собственно, боится? Что опознает какая-нибудь ранняя пташка? Да нет, теперь его можно принять за кого угодно, но только не за того самого, ну, если только внимательно присмотреться… Да кто станет присматриваться, когда о побеге ни полслова. А визит милицейских? Пусть и нет сообщений, но ведь ищут! И хватит одного информатора, он и сообщит куда надо о чужаке, что тайком пробирался по селу. Не накручивай! Осталось совсем немного, осталось только выйти на дорогу, а там…
Он ещё успокаивал себя, когда позади послышалось тарахтенье какого-то двигателя, и пришлось от греха подальше юркнуть за ограду просторного двора то ли школы, то ли детского сада. Зелёная машина медленно проехала мимо, в освещённом салоне был виден шофёр, и женщина рядом, и какие-то коробки на заднем сидении. А он, для верности постояв за покосившимся заборчиком ещё несколько минут, припустил за зелёной черепашкой: она-то и покажет дорогу. Машина и в самом деле, свернув вправо, вывела на шоссе и, набрав скорость, скоро исчезла из виду. А тут и дорога, что шла по краю селения, вышла на околицу, и за спиной остались и дома, и водокачки, и люди, и собаки.
И это обстоятельство до того взбодрило беглеца, что он был готов и в самом деле остановить какой-нибудь простенький грузовичок и доехать до ближайшего городка. Надо же, насколько в нем притупилось чувство страха! Вот что значит отлежался, отъелся, и милиционер его не обнаружил, и от Анатолия он ушел. Ай, молодец! Нет, ему определённо везет: и в доме никого не разбудил, и село покинул скрытно, и вокруг никого, и можно идти, не таясь. И он идет себе спокойно по дороге, и вот уже видит, как там, впереди, она раздваивается, и одна серая лента идет на запад, другая туда - на восток! И это замечательно, кроме одной маленькой детали - хребет резко сдал вправо и прятаться будет негде. Ничего, ничего, подбадривал он себя, ещё немного - и пойдут машины, и какая-нибудь обязательно подберёт…
Машина нагнала как раз на развилке. И он так и не понял, то ли самосвал ехал бесшумно, то ли он был так поглощён своими не в меру резвыми мыслями, и не слышал мотора. Оранжевая кабина нависла над ним внезапно, и он не почувствовал ни страха, ни растерянности, только досаду. И продолжал идти на деревянных ногах, изо всех сил изображая какнивчёмнебывалость, приказывая себе не косить глазом вправо. Он и так знал, кто там за рулем - Анатолий, вездесущий друг Доры. И, услышав, как клацнула дверца, ждал чего угодно, но тот, кто был за рулем, ехал молча.
Несколько минут они так двигались рядом, один наверху в кабине, другой внизу, растерянный и поникший, у колёс. "Садись!" - выждав чего-то, выкрикнул Анатолий, и остановил машину. Беглец обошёл чёртов "Камаз" и с тоской посмотрел по сторонам: нет, бежать бессмысленно - догонит! И, взобравшись в кабину, долго не мог закрыть дверцу. Или не хотел этого Делать? Что, надеялся выпрыгнуть на ходу? Но шофёр, оттеснив его к спинке сиденья, захлопнул ее сам. Как мышеловку, чертыхнулся беглец и неприязненно отстранился. От Анатолия несло каким-то резким парфюмерным запахом, наверное, брился, вон на щеке какой-то порез. Он что, делал это ножом? С него станется! И куда этот друг торопился! Но он тоже хорош, бегал туда-сюда по огороду, а ведь каких-нибудь десять минут, и успел, успел бы скрыться. Вот уже целых две машины просвистели мимо, на одной из них и он мог уехать… Сейчас друг Доры спросит, почему ушел, ведь договорились… А он ответит: не хотел беспокоить, думал выйти на трассу, остановить попутку, что в этом особенного? Но шофёр, сосредоточенно глядя на дорогу, ничего не спрашивал.
Почему он молчит? Нет, всё-таки странный парень, терзался беглец, он что, следил за ним? И куда, собственно, он едет? Зачем свернул влево? Зачем, зачем, там влево и была Оловянная! Пришлось принять и это: ну да, он ведь сам сказал: надо на станцию. Тогда что обсуждать, обсуждать нечего! Шофёр обещал подвезти, вот и везет. Но мне туда не надо! - дёрнулся он. И тут же получил ответ.
- Ну, ты дурной! - сокрушённо помотал головой Анатолий. И как тут реагировать? Пришлось делать вид, что его, пассажира, это не касается.
- Ну, и дурной! - повторился шофёр, съезжая вдруг с дороги. Машина как живое существо, тяжко выдохнув, подняла пыль и остановилась на обочине.
- Ну, и куды ты зибрався? На своих двоих ты далэко нэ дойдэшь? Я покы дойихав до Борзи, потим до Булума, так мэнэ разив пять зупынялы… Ферштейн?
- А теперь, пожалуйста, переведите, - не поворачивая головы, попросил пассажир.
- Какой перевод! Посты на дороге, понял? Перевод! - разозлился отчего-то Анатолий. - Говорят, зэки кучей рванули через колючку. Брешут, наверно?
Пассажир хотел возмущённо спросить: а я тут при чём? Действительно! Он инженер из Новосибирска, инженер Коля… Эх, надо было ещё и фамилию придумать! Но с шофёром этот номер не пройдёт, шофёр может и документы потребовать. Изображать непонимание: какое это имеет ко мне отношение, теперь глупо. Ну что ж, будем играть в открытую.
- Вот видите, зачем я вам? Я пойду свой дорогой, а вы поедете своей.
- Ты шо, мэнэ лякаешься? - будто вдруг сообразил Анатолий. - Тоди удвичи дурный, а до станции…
- …На станцию я не поеду, - перерезал реплику беглец.
- А тэбэ нихто на станцию и нэ повезэ, - усмехнулся шофёр. - Ото б було радости повни штаны, колы б я тэбэ туды доставыв. Там тэбэ нэтэрплячэ вжэ давно чекають… Здогадався, хто? Шо, знову пэрэвэсти? - И перевёл:
- Извини за мой французский, но на станцию я тебя сам не повезу. Там тебя ждут с нетерпением…
- Вы что, угрожаете? - теперь глядя прямо в светлые шофёрские глаза, спросил беглец. - Это бесполезно. Со всей определённостью повторяю - давить на меня бесполезно…
- Со всей определённостью, со всей определённостью, - хмыкнул шофёр, наклонившись к нему, и отчего-то шепотом поинтересовался:
- А ты шо, меня опасаешься? - Он сказал это с таким недоумением, мол, как это можно бояться его, такого замечательного, и будто от обиды отвернулся. Нет, парень переигрывает! Насильно усадил в машину, и теперь Ваньку валяет, вроде не понимает, что он не может доверять ни-ко-му. Кажется, он это сказал вслух, потому что шофёр досадливо дёрнул головой.
- Это я понимаю, но и ты послухай. Я тэбэ не пытаю, шо воно и як зробылося. Понимаешь, совсем нет времени, - постучал он по циферблату своих золотых часов. - Надо срочно сдать груз в Оловянную, а после загрузить пиловочник в Могойтуе.
- Так я ведь вас не держу…
- Ну, бляха-муха, ты ж нэ хохол, а шо ж такый упэртый? - тут же вскипел Анатолий. - Я тоби допомогу хочу предложить, а ты… Помочь хочу, понимаешь?
- Нет, не понимаю! Кто вам сказал, что я нуждаюсь в помощи? - старался твёрдо выговаривать слова беглец. "Тем более в твоей", - добавил он для себя. А вслух самым безразличным тоном хорохорился дальше:
- Собственно, за кого вы меня принимаете? Вы что, знаете, кто я?
И тут Анатолий рассмеялся, и так весело, что беглец с беспокойством скосил глаза: что это он? А шофёр откинулся на дверцу и беззастенчиво уставился.
- Ну, ты даёшь! Ты ж как Высоцкий, кто ж тебя не знает?
Сравнение с Высоцким было, конечно, лестным, но кто как Высоцкий? Что, боится имя произнести вслух? Тогда какого чёрта лезет со своей помощью? Нет, пора с этим заканчивать! ситуация, и в самом деле, совершенно абсурдная!
- Не знаю, шо ты планируешь, а я на машине куда скажешь, туда могу и довезти. Давай через Бурятию рванем в Казахстан, а оттуда в Украину?
- Вы же сказали, вам надо срочно в Могойтуй!
Но шофёр будто не слышал. Его, судя по всему, переполняли завиральные идеи.
- А может, вывести тебя на севера? - спросил он и задумался. Думал недолго, не больше минуты. - Не, не, лучше на поезд… Точно! На какой-нибудь маленькой станции и сядешь… Как идея? - развернулся он к пассажиру. Тот молчал, стараясь не смотреть на странного человека. Да и что отвечать, если у этого друга каждую минуту возникал новый вариант, один другого фантастичнее. А тот не унимался.
- А шо тут думать? У меня груз из Могойтуя до Шилки, там и сядешь. А с проводницами договоримся… А тебе куда надо?
- На поезд мне точно не надо, - злился беглец. С какой стати он будет говорить этому весельчаку, куда надо. Если бы он сам знал, куда!
- Тебе б зараз бабу, - протянул мечтательно Анатолий.
- Зачем? - опешил беглец.
- А ты не знаешь, шо с бабою робыть? - обидно рассмеялся шофёр. - Не, не, я не про то, шо ты подумал… Напарница нужна или напарник. Нельзя тебе одному. Но, извини, чего у меня нет под рукой, так это рисковой женщины. Могу предложить себя.
"Что, в казаки-разбойники не наигрался! Нет, надо как можно скорее покинуть машину…"
- И шо молчим? Давай решайся! Тут недалеко село около речки, там и переправа когда-то была, но речка, зараза, обмелела, и паром не ходит, теперь токо через Оловянную кругаля давать… На своей лайбе я б её запросто форсировал, токо на станцию трэба. Я довезу тебя до речки, там найдёшь лодку или сам переплывёшь. А за речкой будет село, за селом - дорога, остановишь машину и доедешь до Первомайского. Посёлок так называется - Первомайский. Ферштейн? Доедешь, найдёшь заправку, она там одна… Зараз седьмой час, так шо в четырнадцать ноль-ноль, всяко разно, я там буду. Ну, а если разминёмся, дуй прямо до Шилки. Город такой недалеко от Первомайского, там церква деревянная…
- Церковь? - зачем-то переспросил беглец.
- Ага, голубая, прямо на станции. Там и жди.
Из того, что в горячке наговорил шофёр, он не понял и половины. Да, собственно, и не собирался вникать в этот параноидальный бред, в этот поток сознания. Нет, этот парень просто ненормален - вон как глаза горят! Ему бы со своими тараканами разобраться. Нет, он будет сидеть и просто делать вид, что согласен, надо кивнуть головой - кивнет. Но сейчас Дорин друг уедет, а он пойдёт своей дорогой. Какой? Там разберемся. Без шофёра.
- Ну, и шо молчим?
- А сколько километров до этого… Первомайского?
- Та кэмэ сто, сто двадцать, не больше…
- Я что-то не пойму! Вы ведь говорили, что пешком я недалеко уйду.
- Говорил, - охотно согласился Анатолий. - Так ты до слов не привязывайся. Я имел в виду, шо наобум Лазаря идти не стоит. Ну, понимаешь, надо знать, куда идти! А я тебе направленье дал. - Последнее слово он произнёс как "дав", чем ещё больше раздражил беглеца. В этом человеке ему всё было чуждо: и насмешливый тон, и демонстративное тыканье, и дурацкий говор, и даже почему-то имя. Но что-то говорить надо, вот и ответилось:
- Вы должны понимать… я не успею туда к двум часам.
- Успеешь! Там дорога будэ хоть и малоходна, но какие-никакие машины ходят. Ты ручкой так сделаешь, - высунул руку в окно Анатолий. - Машинка остановится, и дядя спросит: "Куда?", а ты так покажешь. - И каким-то очень знакомым жестом шофёр показал пальцем прямо перед собой: туда! - А дорога там дорога, заблудиться, если и захочешь, не получится.
- Ну, а если тётя спросит?
- Так это ж хорошо! Токо ты не увлекайся, если тётя. Значит, договорились: встречаемся в Первомайском, на заправке. Но если у тебя другие планы? - сделал паузу Анатолий. И, не дождавшись ответа, огорченно вздохнул: не доверяешь, значит?
- Зачем вам это? - спросил беглец. Он был уверен, шофёр поймет подтекст. Тот понял.
- А чёрт его знает? - признался непрошенный благодетель. Помолчали. Да и о чём говорить? Если только с самим собой: "Ну, вот видишь, как тебя легко опознали. И теперь с опознанным, можно делать всё, что угодно. Например, предлагать не от большого ума всякие глупости. Интересно, как он собирается посадить меня на поезд?"