Но, может, дело в другом? Сам человеческий тип, что являл собой друг Доры, был чужд и неприятен, и идти на контакт, да ещё в такой ситуации, решительно не хотелось. Особенно неприятен был панибратский тон. Этот друг без всяких церемоний сократил расстояние, что бывает между абсолютно чужими людьми. Ну да, прищемил твой гонор! Ты тоже хорош! Всё ещё тешишь себя иллюзией избранности. Этот парень - шофёр как шофёр, что ты от него хочешь? Понять хочется, понять! А что, если это такой изощрённый способ манипулирования? И вся эта распахнутость и открытость - только маска? В самом деле, прикинуться своим парнем, наобещать с три короба… И ведь подействовало, подействовало! Он и речку переплыл, и до Первомайского доехал, и к заправке вышел. Теперь бы только до станции доехать, а дальше он сам, сам… Доберётся до другой территории, это ведь недалеко, а там всё и закончится. И что ему тогда шофёр! Он и сам не собирается долго прятаться…
Всё это и многое другое говорил он себе, не решаясь выйти из укрытия. Уже и резоны кончились, а он всё наблюдал: вот шофёр кинул на приборную доску газету и взял что-то в руки - телефон? - и, размашисто жестикулируя, минут пять беззвучно шевелил губами. Потом, не отрываясь от разговора, спрыгнул на землю, пошёл вдоль машины и, с раздражением постучав ногой по задним колёсам, скрылся из вида.
Именно это и заставило покинуть укрытие. Только выйдя на открытое пространство, он задеревеневшей спиной ждал опасностей со всех сторон, ждал, что внезапно раздастся команда, и к нему ринутся со всех сторон люди, и надсадный голос выкрикнет: "Руки вверх! Вы окружены…" Никто не выкрикнул. Только рядом вдруг затормозила чёрная большая машина, и в открытое окно кто-то красным лицом выкрикнул: "Эй ты, ебандей, очки протри!"
Это почему-то рассмешило и он, отпрянув от лакового внедорожника, десяток метров, что оставались до самосвала, пробежал весёлой рысцой. И замер у кабины, услышав, как шофёр по ту сторону машины с кем-то отрывисто ругается по телефону. Он не мог разобрать отдельных слов, но скоро понял: разговор был не о нем, совсем не о нем. Через минуту Анатолий вышел из-за машины и, увидев его, как-то безразлично бросил: "Ну, наконец-то!" А потом устало добавил: "Давай в машину".
И хмурое настроение шофера как-то сразу успокоило и, забравшись в душную кабину, он стал извиняться: "Недавно только добрался. Машин совсем не было…" Но шофёр, будто не слыша, сосредоточено тыкал пальцем в кнопки телефона: "При-вет!.. Всё как договаривались?.. С моей стороны никакой задержки…" Потом Анатолий набрал другой номер, а он потянул с приборной доски газету. Только разворачивать её не понадобилось, газета была сложена первой полосой наружу - выпуск за 12 августа. Каким спокойным был тот день, и ничто тогда не предвещало такой перемены, а теперь вот сиди и слушай, как друг Доры треплется по телефону, и что будет не дальше, а через минуту, не стоит и загадывать.
Анатолий всё говорил и говорил, и он в нетерпении вертел головой, пока взгляд не уперся в маленькую фотографию; С солнцезащитного козырька на него в упор смотрел Ельцин. Дед был в аляске и в красном берете, или как там этот цвет называется, и берет был ему к лицу. Впрочем Деду шло всё: и кепка, и шляпа, и берет. В цилиндре он выглядел бы Черчиллем, вот только Черчиллем так и не стал. А жаль… Но утром этого снимка, кажется, не было. Он что, специально повесил? Зачем специально, просто откинул козырёк, там рядом и другая картинка с полуголой девушкой… Но и фотография Деда ни о чём не говорит, как, собственно, и вчерашнее шофёрское ёрничанье по поводу правителя. Есть люди, что всегда против, уже хорошо, что протестует не Сталиным. И не стоит заморачиваться на сей счёт. Но когда шофёр отключил телефон, с языка само соскочило: "А ваш напарник не возражает?" - показал он на седого десантника. И Анатолий, повернув ключ в замке зажигания, раздраженно процедил:
- Какой напарник? Моя машина, кого хочу, того и вешаю. Могу и тебя повесить.
- Спасибо. Меня не стоит! - И было совершенно не понятно, чем так недоволен Дорин друг, только ли его задержкой? Но теперь поздно разбираться в нюансах шофёрской психики, раз сам сел в машину, выходит, полностью доверился. А он доверился?
- Теперь так! Зараз прямиком едем до Шилки, - зарокотал над ухом баритон. - Это недалеко, сорок пять кэмэ. Если б я знал, шо ты задержишься, давно б туда сгонял, пиловочник надо сбросить. А то на склад можем и не успеть…
- Извините, задержался… так получилось.
- Проехали! Ну, так от, сбрасываем груз и до поезда свободны, как орлы в полёте! А шо касаемо поезда, то ждать прибытия будем аккуратненько. Зараз патрулей, как собак нерезаных!
Так вот отчего шофёр так озабочен! Теперь понял, во что ввязался? Наверное, и сам не рад, что предложил помощь. Но тогда зачем ждал, почему не уехал?
- Вы знаете, машину, на которой я добирался сюда, останавливал военный патруль, - и, неожиданно для самого себя, беглец пересказал сюжетный поворот недавнего сна. На минуту даже показалось, что всё это было на самом деле…
- Та ты шо! А як же документы?
- Обошлось. Женщина, она была за рулем, сказала, что я её муж и… И документы не спросили, - это уже выговаривалось с трудом. Господи, что он несет? Зачем? Он что, сам не понимает, где сон, где явь? Или таким нехитрым способом успокаивал? Кого - себя, шофёра? Вот, мол, останавливал патруль - и ничего, всё нормально, никто не узнал.
- Не спросили - и хорошо. Ну, шо, поехали! - как-то совсем буднично проговорил шофёр и вывернул машину на дорогу. Скоро они уже были на восточной окраине посёлка: вот и замерший бетонный корпус и сосновые посадки, а за ними марсианский котлован… И здесь Анатолий, не то попросил, не то приказал:
- А давай на койку от греха подальше! Давай, давай, залазь!
Беглец оглянулся: позади него колыхалась тёмно-красная занавеска, и, развернувшись, он бросил на спальное место, прикрытое потёртым ковриком, сумку, потом рывком забрался и сам. Там, в пыльном красном полумраке был тесно и тревожно, и толком не понять, зачем шофёр затолкал его в этот отсек. Что, впереди патруль? Но разве он не понимает, что эти детские игры в прятки не помогут? Вот будет знать, как, не подумав, ввязываться в чужие дела! Но куда едет машина, отсюда он не может ничего контролировать, - всё больше и больше злился беглец.
Но скоро почувствовал, как машина стала замедлять ход, и свистящий шепот приказал: "Лежи там, и носа не показывай!" И вот уже в кабине зашуршала бумага, клацнула и открылась дверца, и чей-то прокуренный голос стал задавать вопросы: "Откуда едешь? Документы на груз!" Анатолий отвечал спокойно, и только за занавеской можно было уловить некую дрожь в его голосе:
- А кого ищете, мужики? Меня уже несколько раз останавливали?.. Подвозил кого?.. Прапорщика подвозил. А что случилось?.. Вояку где высадил?.. Так в посёлке и сошёл… На какой улице?.. А хрен её знает… Больше по дороге никто не попадался?.. А кто надо?.. Мужик такой лет сорока пяти, стриженный, в очках… Не, такого не видел. От самого Могойтуя таких не было. А шо он такого сделал?.. Ничего особенного, бабу грохнул… Так может, и правильно?.. Может, только делать так не рекомендую, ни одна сучка не стоит шконки и баланды… Всё, свободен!
И снова стукнула дверца, и мотор, набрав обороты, сдвинул машину с места, и она поехала. Поехала! Беглец перевёл дух и, не выдержав, отодвинул занавеску. Услышав за спиной шорох, шофёр обернулся и махнул рукой: давай, слазь!
- Ты видел, как они ищут? В машину и не заглянули! А ты боялся! - И беглец, не удержавшись, передразнил: "Это кто ещё боя вся!"
Но шофёр насмешки не заметил и продолжал успокаивать. - Дальше, я думаю, постов не должно быть, они теперь будут кучковаться токо на вокзале. А там и без нас народу богато, есть кого проверять. - "Обрадовал!" - досадовал беглец. А шофёр вдруг попросил:
- Ты это… достань сигареты из бардачка. И прикури, а то у меня шо-то руки трэмтять… Дрожат, понимаешь? - И поднял вверх правую руку, его длинные пальцы и впрямь подрагивали. - А если честно, то я сам трошки пэрэтрухав! Сердце упало как отвёртка в яму!
"Вот, так уже лучше, а то одним махом семерых побивахом!" - усмехнулся беглец, нехотя доставая сигарету из пачки. Он почему-то ещё там, за занавеской, был уверен, что и на этот раз его не обнаружат, и патруль снова пройдёт мимо. Зря, что ли, ему сегодня такой сон приснился?
- Ну, шо раздумываешь? Давай, давай, прикуривай, я не брезгливый…
- Спасибо за доверие! - хмыкнул беглец. И осторожно сухими губами прижал сигарету и щёлкнул зажигалкой. Сигарета прикурилась на вдох-выдох, но затянулся ею уже сам шофёр и, пыхнув раз, другой, скосил глаз на пассажира: "А сам? Шо, правда, некурящий?" - "Что-то не хочется" - пробормотал тот.
Курить-то как раз хотелось. Он бросил курить за несколько лет до катастрофы, и распечатался после ареста Антона. И сам удивился тогда, что потребовалось и крепко выпить, и перекурить этот арест. Он пришёл в дом к жене Антона, хотел поддержать, но и сам был в таком состоянии, что было непонятно, кто кому сочувствовал. Вот и попросил налить чего покрепче, налили виски, нашлись в доме и сигареты… В тюрьме курить бросил, теперь вот на вольном воздухе снова потянуло. Какой вольный воздух? Нет, он совсем страх потерял! Сон ему, видите ли, приснился! Оказывается, передвигаться на машине ещё опасней, хорошо, шофёр вовремя сообразил. Но если машину остановят ещё раз, успеет ли он спрятаться за занавеску? И поможет ли занавеска?
- Так ты, значит, ещё и бабу прикончил? - ни с того ни с сего расхохотался вдруг Анатолий. Надо же, как может взбодрить чужое несчастье!
А весёлый шофёр, перекатывая сигарету во рту, лихачил напоказ, расшвыривая оранжевой махиной по сторонам дороги мелкие механизмы. И скоро, выкинув окурок, стал, скаля зубы, сыпать анекдотами. Он слушал вполуха: анекдоты были совершенно несмешными. Его занимала одна мысль: что там написано в ориентировках, интересно, по каким приметам велено искать беглого заключённого? Ну, эти мысли долгие…
Меж тем дорога пересекла мост через реку, слева остался какой-то станционный посёлок и, оторвавшись от железной дороги и сделав полукруг, снова пошла на восток. И когда показался городские дома, он понял: Шилка! Вот и приехали… Приехали?
Долгожданный циклон, который прошёл два дня назад над Забайкальем, принёс только временную передышку. Выпавшие осадки были недостаточными для того, чтобы минимизировать последствия засухи, которую мы пережили в июне-июле. А последствия таковы, что могут привести к катастрофическому положению дел в сельском хозяйстве региона. Синоптики дают неутешительный прогноз и обещают повышение температуры уже на следующей неделе. А пока днем по области +25–28 - на севере, на юге - до +30 градусов. Осадки маловероятны…
Сегодня, выдержав паузу, пресс-служба УФСИН по Забайкальскому краю, наконец-то, сообщила, что заключённый, по поводу которого подняли шум московские СМИ определённого толка, наш всероссийский мистер X, находится в больнице. И болезнь его не более чем простудное заболевание.
Чиновник этого ведомства в очередной раз порекомендовал не нагнетать истерию вокруг рядового случая. Тем не менее, по неофициальным сведениям, читинский узник уже неделю находится в отдельной палате областной больницы ФСИН.
Наверное, у господ миллиардеров какой-то особый насморк, вот и наш нуждается в строгой изоляции и комфорте. А товарищи журналисты, как всегда, подверглись информационной блокаде.
На участке дороги между населёнными пунктами Нерчинск и Шоноктуй было совершено разбойное нападение на автомашину марки "Урал". Четверо нападавших в масках, угрожая пистолетом, завладели не только автомобилем, но и увезли в багажнике машины водителя, которому в тот же день удалось скрыться от похитителей.
Задержать преступную группировку сотрудникам милиции удалось в течение суток. Было установлено, что в ней участвовали четыре человека, один из них - действующий сотрудник отдела внутренних дел Балейского района.
При задержании у преступников были изъяты пистолет марки ТТ, револьвер системы "наган", самодельное стреляющее устройство, охотничье ружьё и две гранаты. В ходе расследования выяснилось, что похищенный автомобиль "Урал" они планировали использовать для нападения на машину инкассаторов, перевозящую золото одной из старательских артелей.
По сообщениям зарубежных информагентств, адвокаты и родственники сбежавшего миллиардера обратились в Министерство юстиции, в Генеральную прокуратуру и к президенту с требованием сообщить сведения о состоянии здоровья бывшего нефтяного магната. Наверное, как всегда, эти господа обратятся за подмогой и к американскому дядюшке.
Сибинфо: Новости и происшествия. 20 августа.
Но на подъезде к городку шофёр, в очередной раз съехав на обочину, остановил машину. Для инструктажа? Но давать пояснения шофёр не спешил. И, повернув какой-то рычажок - в кабине тотчас заговорило радио - с самым серьёзным видом пригласил послушать. Новости были короткими, о побеге ни слова…
- Что, совсем ничего не сообщали? - осторожно спросил беглец.
- Не, по радио и по ящику ничего такого! Но уже разговоры уже ходят… А женщина тебя узнала? - заинтересовался вдруг Анатолий.
- Какая женщина? - опешил он.
- Ну, та, шо подвозила?
- Нет, нет, насколько я могу судить!
"Вот не будешь выдавать желаемое за действительное! Нет, в самом деле, зачем надо было выдумывать какую-то проверку, какую-то женщину…"
- Ну, от и хорошо! Если честно, я сам не сразу дотумкав… Тебя очёчки выдают, тут народ таких не носит, - рассуждал Шофёр.
"Очки? Причём тут это? Да, важная деталь, но не определяющая… И даже если он снимет очки, всё равно не поможет!"
- А планы наши такие: зараз отстреляюсь - сдам груз, разведаем обстановку, дальше у нас кормёжка, так до ночи и продержимся, - стал рисовать порядок действий Анатолий. И пришлось выдвинуть встречный план.
- Знаете, будет лучше и для вас, и для меня, если мы здесь, в Шилке, и расстанемся. Надеюсь, вы понимаете, насколько всё серьёзно… Спасибо, довезли, а дальше я сам. - Он говорил что-то ещё и ещё. Вот только приходилось напрягать голос: рядом по шоссе громыхали машины, о чём-то своём бормотало радио, шофёр постукивал крепкими пальцами по баранке, и это особенно раздражало.
- Значит, не доверяешь? - подытожил всё выше сказанное Анатолий. - Шо, моя кандидатура не подходит?
"На какую роль? Опекуна? Спасателя? Благодетель нашёлся!" - хмыкнул беглец, но промолчал. А шофёру и не нужен был ответ, у него своих мыслей хватало.
- …Ну, и где ты зараз другую найдёшь? Ничего, потерпишь как-нибудь, - посмотрел он на свои сверкающие часы. - Терпеть будешь недолго, восемь часов. Понял? Сказал посадю на поезд, значит, посадю, а то посажу - нехорошее слово, - ухмыльнулся Анатолий, и через паузу, скосив светлый глаз, поинтересовался:
- Ты токо скажи, по какому направлению будем наносить главный удар? Ну, в какую сторону ловить поезд?
- Смешной вопрос, - пробормотал взятый под опеку беглый человек.
- Ага, - тут же согласился шофёр. - Но, должен заметить, смех кончился, остались одни смехуёчки…
- Здесь, наверное, электрички ходят? На них и можно и без документов передвигаться…
- А як же, ходят! Тебе куда, до Читы? Придётся в Карымской пересадку делать. Как, годится? Я тебя серьёзно спрашиваю, а ты як той пацан! Шо тут думать? Раз от Оловянной попёрся на восток, то давай и дальше дуй в ту сторону! - убежденно рубил рукой Анатолий. - До того края ближе - две с половиной тысячи, а до Москвы все шесть тысяч. Чувствуешь разницу в километрах? Та дело не в них, тебе надо перебраться в другие края, там будет всё не так свирепо… Значит, на восток? - уставился он в подопечного. Тот неопределённо мотнул головой. - Ну, тогда поехали! - И, тронув фыркающую махину с места, шофёр вклинил её в поток машин.
- А где сидор, куда барахло подевалось?
- Подростки в Первомайском реквизировали… Детдомовцы, наверное… - спохватился беглец. - Извините, но карта тоже пропала…
- Чёрт с нею, с картою! Ты скажи, где ты шлялся, шо топота напала? - удивился Анатолий.
- Там карьер странный… такой глубокий…
- Карьер? Возле горно-обогатительного? Ну, ты даёшь! На гада тебя туда понесло? Правильно говорят: как от мамки, так сразу тянет до ямки. А ты там с бабою не того этого… ну, которая подвозила? - ухмыльнулся Анатолий. - И правильно! Место глухое, можно и побарахтаться… Так, проехали! Проехали, говорю! Шо ты такой серьёзный? А насчёт пацанов, так скажи спасибо, живой остался. Скоко их было? Четверо? Ты ж понимаешь, мяса пацанам в этом детдоме не дают, дают рисовые котлетки, - старательно кого-то передразнивал шофёр. - Ты представляешь, пацанам четырнадцать-пятнадцать лет, а им рисовые котлетки! А они ж, як зверята в этом возрасте! Ото хлопчики и промышляют насчёт пропитания. Хорошо, в карьер не кинули! Убегать надо было, убегать!
И пришлось признаться: так я и убежал!
- Ну, и правильно. Ты знаешь, я сам злой, если не заправлюсь. Жрать хочу, спасу нэма! Так и ты ж, наверно, голодный. Зараз на склад, а опосля будем харчиться. До поезда далэко.
- А какой поезд? Есть что-то конкретное? - осторожно поинтересовался беглец.
- Есть один подходящий, в Читу приходит в восемнадцать, а в Шилку к двадцати четырём. Самое то! А Зойка, я ж тебе говорил, проводница знакомая, так она в девятом вагоне катается… Ну, а если не её смена, так мы с другими девчатами договоримся.
И на языке тут же завертелось: нельзя ли сейчас позвонить этой знакомой? Но пришлось сдержаться: не хотелось суетиться и открыто согласиться с предложением. И поступил правильно. А то Анатолию бы пришлось признаться: телефонный номерок девушки не помнит, как-то сам собой затерялся. И он истолковал бы эти слова превратно: мол, шофёр придумал проводницу… Не выясненным оставался до поры до времени и вопрос, на какой именно поезд собирается его посадить Анатолий. Нет, нет, поезд шофёр мог назвать чётко - "Москва - Владивосток", что пилит с запада через всю Россию под вторым номером, а с востока идет как первый. Но он таким подробностям не придавал никакого значения, а потому не стал засорять план по спасению мелкими деталями.
- Чита отсюда далеко? - с тайной надеждой на удаленность объекта спросил беглец.
- Та двести пятьдесят кэмэ, наверное, будет, - прикинул шофёр. И, не сдержавшись, беглец вздохнул: нет, он всё ещё близко от ищеек. Но наступила, как ему казалось, какая-то определённость, и теперь можно расслабиться, совсем чуть-чуть…
- Может, и помыться удастся? - понадеялся он вслух. Не хотелось бы садиться в поезд насквозь пропотевшим.
- Придумаем шо-нибудь! Как доедем, так и придумаем!
Городок, куда они въехали, был скучным местечком, может, потому речка Шилка и обходила его стороной, текла в двух километрах южнее. Но городок питала другая артерия - широкая полоса Транссиба. Правда, эта полоса, разделив городок пополам, жила своей, отдельной жизнью. Меньшая, с частными домами, жалась к невысоким лысым сопкам, но и та, на другой стороне железной дороги, отличалась только тем, что была разбавлена серыми пятиэтажками и двухэтажными кирпичными домами.