Они сидели в кафе у окна. Намеренно? Держались за руки и поцеловались несколько раз. Любовник Казанова? Свидание за обедом с коллегой? Ни то ни другое пока не укладывалось в наше представление о нем.
В половине четвертого они вышли из кафе и прошли те же полквартала обратно до доски объявлений. Там снова поцеловались, но на этот раз несколько холоднее, и наконец расстались. Сакс отправился домой в Хоуп-Вэлли. Вик Сакс совершенно очевидно играл с нами. В свою особую игру и для собственного удовольствия. В "кошки-крысы".
Глава 84
Мы с Кейт решили попозже вечером поужинать в ресторане "Царевна-лягушка" в центре Дарема. Она сказала, что нам необходимо пару часов отдохнуть от дел. Что ж, она была права.
Кейт хотела заглянуть сначала домой и попросила меня заехать за ней часа через два. Я не был готов к встрече с такой Кейт, какая открыла мне дверь. Слишком она отличалась от привычной для меня в bas couture. На ней была бежевая узкая полотняная юбка и цветастый блузон. Каштановые волосы зачесаны назад и перехвачены ярко-желтым шарфом.
- Мой воскресный выходной костюм, - объяснила она и заговорщически подмигнула. - Правда, да мое больничное жалованье по ресторанам не походишь. Разве что в дешевые забегаловки.
- У тебя намечено любовное свидание? - поддразнил я по привычке. Но честно говоря, сам не мог понять, кто кого дразнит.
Она небрежным жестом взяла меня под руку.
- Вполне возможно. Ты прекрасно выглядишь. Этакий лихой, самоуверенный повеса.
Я тоже на сегодняшний вечер отказался от своей обычной bas couture и решил казаться таким, как ей хотелось, - лихим и самоуверенным.
Дорога в даремский ресторан мне вспоминается с трудом, помню только, что мы болтали без умолку. Мы с Кейт всегда легко находили общий язык. Меню наше я тоже плохо запомнил, но харч был отменный, в сугубо континентальных традициях. Особенно хороша была утка по-московски и сливы и черника со взбитыми сливками.
Зато у меня до сих пор стоит перед глазами Кейт - она сидела, подперев подбородок рукой. Хоть портрет пиши. Помню, как во время ужина она сняла с головы желтый шарф, сказав при этом с улыбкой:
- Кажется, это чересчур, - а потом добавила: - У меня теперь появилась еще одна излюбленная тема. Тема du jour. О нас с тобой. Мне кажется, она не лишена смысла. Хочешь послушать? - спросила она. Несмотря на мучительное, изнурительное расследование, настроение у нее было прекрасное. И у меня тоже.
- М-м-м, - промычал поселившийся во мне в последнее время мудрец, опасавшийся чрезмерного проявления эмоций.
Кейт благоразумно не обратила на меня внимания и продолжала гнуть свою линию.
- Итак, я начинаю… Алекс, мы оба в настоящий момент очень боимся каких-либо привязанностей в нашей жизни. Слишком боимся, ты и я, как мне кажется. - Она осторожно прощупывала почву. Понимала, что для меня это чрезвычайно опасная территория, и была права.
Я вздохнул. Думаю, мне в тот момент не слишком хотелось влезать во все это, но я бросился в бой.
- Кейт, я мало что рассказывал тебе о Марии… Мы очень любили друг друга все шесть лет, до самого дня ее гибели. Дело вовсе не в том, что помнится только хорошее. Я всегда говорил себе: "Господи, как же мне повезло, что я встретил ее". И Мария испытывала то же самое. - Я улыбнулся. - Во всяком случае, она так мне говорила. Да, ты права, я действительно боюсь новых привязанностей. А больше всего боюсь потерять человека, которого снова так же глубоко полюблю.
- Я тоже боюсь потерять, Алекс. - Я едва расслышал, так тихо произнесла эти слова Кейт. Иногда она становилась очень застенчивой, и это было удивительно трогательно. - Знаешь, в каком-то стихотворении есть такая волшебная строка, волшебная для меня, конечно. "Все, что я любил, у меня отняли, но я не умер".
Я взял ее руку и осторожно поцеловал. В тот момент меня переполняла нежность к Кейт.
- Я знаю эту строчку, - сказал я. Я заметил в ее карих глазах немой вопрос. Может быть, нам действительно следовало разобраться в том, что начиналось между нами. Отважиться на это, пойти на риск.
- Позволь мне еще кое-что тебе сказать. Еще одно признание, которое нелегко сделать. На этот раз не слишком приятное.
- Я жажду услышать его. Я жажду услышать все, в чем ты готова открыться мне.
- Я все время боюсь, что умру так же, как мои сестры. Что у меня тоже будет рак. Во мне словно заложена бомба замедленного действия, которая может взорваться в любой момент. Алекс, я так боюсь оказаться рядом с кем-то, а потом повиснуть тяжелой ношей у него на шее. - Кейт глубоко вздохнула. Ей было наверняка очень трудно все это высказать.
Мы сидели в ресторане долго и держались за руки. Пили портвейн. Оба притихли, пытаясь привыкнуть к новой мощной волне чувств, захлестнувшей нас.
После ужина мы пошли обратно к ней домой на Чепел-Хилл. Первое, что я сделал, это проверил, нет ли в доме непрошеных гостей. Пока мы ехали в машине, я все время пытался уговорить ее остановиться на ночь в гостинице, но она, как всегда, сказала твердое "нет". У меня по поводу Казановы и его игр начинались параноидальные симптомы.
- Какая же ты упрямая, - сказал я, проверив вместе с ней все окна и двери.
- Глубоко независимая. Это звучит гораздо лучше, - парировала Кейт. - Это чувство возникает у всех, кто получает черный пояс каратэ. Второй дан. Так что берегись.
- Ладно. - Я рассмеялся. - Но у меня преимущество в лишних восемьдесят фунтов.
Кейт покачала головой.
- Это тебе не поможет.
- Наверное, ты права. - Я расхохотался во все горло.
Никто не прятался в квартире в Старушкином закоулке. Никого там не было, кроме нас двоих. И это, наверное, было самое страшное.
- Прошу тебя, не убегай сразу. Побудь немного. Пока не захочешь уйти. Или должен будешь, - попросила Кейт.
Я все еще стоял у нее в кухне, неловко засунув руки в карманы.
- Нет такого места, куда мне хотелось бы уйти, - сказал я. Я был слегка на взводе и нервничал.
- У меня есть бутылка "Шато де ла Шез". Кажется, так называется. Стоит всего девять долларов, но вполне приличное. Я купила его специально к этому вечеру, хотя тогда еще этого не знала. - Кейт улыбнулась. - Это было три месяца назад.
Мы устроились на диване в гостиной. Комната была уютная, но несколько старомодная. Черно-белые фотографии сестер и матери развешаны по стенам. Самые счастливые для Кейт времена. Меня поразил снимок, на котором была изображена она сама в розовом форменном платье официантки ресторана на стоянке грузовиков, где она работала, чтобы оплатить учебу. Вот, оказывается, насколько важна была для нее учеба в медицинской академии.
Вероятно, в том, что я рассказал Кейт о Джеззи Фланаган больше, чем хотел, было виновато вино. Это была моя единственная серьезная любовная связь после смерти Марии. Кейт рассказала мне о своем приятеле Питере Макграте - преподавателе истории в университете Северной Каролины. Когда она рассказывала о Питере, я с тревогой подумал, что он может быть одним из подозреваемых, которого мы слишком быстро смели со счетов.
Это дело не давало мне покоя, не выходило из головы даже на одну ночь. А возможно, я просто хотел снова спрятаться за работу. Так или иначе, я решил про себя проверить этого доктора Питера Макграта потщательнее.
Кейт потянулась ко мне, и мы поцеловались. Наши губы были как будто созданы друг для друга. Мы и раньше уже этим занимались - целовались то есть, - но никогда еще так хорошо не получалось.
- Может быть, останешься на ночь? Прошу тебя, останься, - прошептала Кейт. - Хотя бы на эту ночь, Алекс. Нам ведь не нужно ничего бояться, правда, Алекс?
- Нет, конечно, не нужно, - шепнул я в ответ, чувствуя себя сопливым школьником. А может быть, так и должно быть?
Я не знал, что делать дальше, как дотронуться до Кейт, что говорить, чего не делать. Только прислушивался к ее тихому дыханию. И тогда решил, пусть все идет своим чередом.
Мы снова поцеловались, да так нежно, что я не помню в своей жизни такого поцелуя. Мы оба хотели друг друга. Но в этот момент были слишком уязвимы.
Мы пошли с Кейт к ней в спальню. Долго обнимались. Переговаривались шепотом. Спали вместе. Но любовью в ту ночь не занимались.
Мы были самыми близкими друзьями и не желали разрушить эту дружбу.
Глава 85
Наоми казалось, что она окончательно сходит с ума. Она только что, будто наяву, видела, как Алекс убивает Казанову, хотя точно знала, что этого не может быть. Своими собственными глазами видела, как он выстрелил. У нее начинались галлюцинации, и противиться им она была не в силах.
Временами она разговаривала сама с собой. Звук собственного голоса успокаивал.
Наоми устроилась в кресле в своей темной тюремной камере и задумалась. Скрипка была при ней, но она уже давно не играла. Теперь ее тревожило и пугало новое предположение. А вдруг он больше не придет?
Может быть, Казанову схватили, а он не сказал полиции, где держит своих пленниц. Ведь это его главный козырь, так? Его великая тайна. Его последняя соломинка и основная ставка.
А может быть, его уже убили в перестрелке. Каким образом полиция найдет ее и остальных, если он мертв? "Что-то случилось", - думала она. Он ни разу не появился здесь за последние два дня.
Что-то произошло.
Ей отчаянно хотелось повидать солнце, синее небо, траву, готические шпили университета, каменные террасы в парке Сара-Дьюк, даже речку Потомак во всем ее грязнющем великолепии - дома, в Вашингтоне.
Наконец Наоми встала с кресла-качалки, стоявшей рядом с кроватью. Медленно, очень медленно она прошла по голому дощатому полу и остановилась у запертой двери, прижавшись щекой к холодному дереву.
"Неужели я способна на такое безумие? - спрашивала она себя. - Неужели готова подписать себе смертный приговор?"
У нее перехватило дыхание. Она прислушалась, надеясь уловить хоть какие-то звуки в таинственном доме, хоть какой-нибудь самый незначительный шум. Комнаты были звукоизолированы, но достаточно громкие звуки все же проникали сквозь стены зловещего здания.
Она обдумывала то, что хотела сказать, какие именно слова.
"Меня зовут Наоми Кросс. Где ты, Кристин, Зеленоглазка? Я поняла, что ты права. Надо что-то предпринять. И нужно это сделать сообща… Он больше не вернется".
Наоми обдумала свою речь, все здраво рассудила, но произнести эти слова вслух не могла. Она понимала, что пойти против его воли означало обречь себя на смерть.
Кристин Майлз звала ее уже несколько раз за последние сутки, но Наоми не ответила ни разу. Разговаривать было запрещено, а наказание за непослушание она видела своими глазами. Повешенная женщина несколько дней назад. Бедная Анна Миллер. Еще одна студентка юридического факультета.
В тот момент она не слышала ни звука. Полная тишина. Абсолютное безмолвие. Тихое бормотание вечности. Ни автомобильного гудка, ни шуршания шин или выстрела выхлопной трубы. Даже рокота самолета в небе ни разу не донеслось.
Наоми решила, что они находятся под землей, причем довольно глубоко. Неужели он сам выстроил этот подземный дворец, этот "приют греха"? Обдумывал, мечтал, а затем в порыве психопатической ярости и приливе энергии воплотил в жизнь? Она считала, что так, наверное, и было.
Она готовила себя к тому, чтобы нарушить тишину. Ей необходимо поговорить с Кристин, с Зеленоглазкой. Во рту пересохло. Язык словно ватный. Наоми облизала губы.
- Я бы убила сейчас за бутылку коки. Убила бы его за бутылку коки, - прошептала она. - Убила бы не задумываясь при первой возможности.
"Я могла бы убить Казанову. Могла бы совершить убийство. Неужели я до этого докатилась?" - подумала Наоми и всхлипнула.
И тогда внезапно она закричала в полный голос:
- Кристин, ты слышишь меня? Кристин! Это я, Наоми Кросс!
Она дрожала всем телом, и горячие слезы текли ручьем по щекам. Она восстала против него и его вонючих строгих правил.
Зеленоглазка отозвалась немедленно. Ее голос прозвучал как небесная музыка.
- Я слышу тебя, Наоми. Мне кажется, я от тебя всего в нескольких комнатах. Слышу тебя прекрасно. Продолжай, Наоми. Я уверена, его сейчас нет.
Наоми больше не задумывалась о том, что делает. Может быть, он здесь, может быть, нет. Теперь это не имело значения.
- Он собирается нас убить, - кричала она. - С ним что-то случилось. Он наверняка нас убьет. И если делать что-то, то немедленно.
- Наоми права! - Голос Кристин звучал слегка приглушенно, как будто со дна колодца. - Все слышали, что сказала Наоми? Конечно, слышали!
- У меня появилась идея. Пусть все подумают. - Теперь Наоми говорила еще громче. Ей не хотелось прерывать разговор. Все должны ее выслушать, все похищенные женщины. - Когда он в следующий раз нас соберет, мы должны решиться. Если набросимся на него все скопом, он может ранить кого-нибудь, но не всех. Как вы думаете?
И тогда тяжелая деревянная дверь в комнату Наоми стала со скрипом открываться. Ворвался поток света.
В безмолвном ужасе Наоми смотрела, как открывается дверь. Она не в силах была пошевелиться, произнести слово.
Сердце громко и болезненно колотилось, дыхание сперло. Ей казалось, что она умирает. Он был там, ждал все это время, подслушивал.
Дверь распахнулась.
- Привет, меня зовут Уилл Рудольф, - приятным голосом произнес высокий красивый мужчина. - Мне очень нравится твой план, но не думаю, что из него что-нибудь выйдет. Могу объяснить почему.
Глава 86
Я приехал в международный аэропорт Роли-Дарем около девяти утра в среду. В бой рвалась тяжелая артиллерия - подкрепление в лице Сэмпсона было на подходе к городу.
В отличие от атмосферы ужаса и панических настроений, царивших на улицах Дарема и Чепел-Хилла, аэропорт встретил меня тем ранним утром обычной суетой. Толпа деловых людей в темных отутюженных костюмах и цветастых платьях от Неймана Марка и Дилларда, казалось, игнорировала все эти страхи. Мне это нравилось. Молодцы. Отрицание тоже своеобразный выход.
Наконец я увидел Сэмпсона, широким решительным шагом направлявшегося из зала компании "Ю. С. Эйр". Я помахал ему местной газетой. Так всегда и было: я машу, а Человек Гора - нет. Он поприветствовал меня коротким сухим кивком. А мне большего и не надо. Как раз то, что доктор прописал.
Я прокатил Сэмпсона с ветерком от аэропорта до Чепел-Хилла. Мне хотелось обследовать район реки Викаджил. Очередное предположение, но к чему-нибудь оно могло привести… например, к местонахождению "исчезающего" дома. Я включил в список консультантов доктора Луи Фрида, бывшего преподавателя и наставника Сета Сэмюеля. Доктор Фрид был известным чернокожим историком, специалистом по Гражданской войне, которой я тоже интересовался. Рабы и Гражданская война в Северной Каролине… В особенности подземная железная дорога, которой пользовались рабы, удиравшие на Север.
Когда мы въехали в Чепел-Хилл, Сэмпсон своими глазами увидел, как отозвались на обитателях некогда мирного университетского городка похищения и страшные убийства. Подобное мне приходилось наблюдать во время случайных поездок в нью-йоркском метро. А еще это слегка напоминало мне о доме, нашей столице. Теперь жители Чепел-Хилла торопливо шагали по своим очаровательным улочкам, низко опустив головы. Они боялись смотреть друг другу в глаза, особенно незнакомым людям. Доверие сменилось подозрительностью, страхом. Милая сердцу открытая провинциальность исчезла.
- Ты думаешь, Казанова вкушает славу "Похитителей трупов"? - спросил Сэмпсон, пока мы кружили по улицам, огибавшим территорию университета Северной Каролины, где когда-то начинал Майкл Джордан и многие другие звезды баскетбола.
- Да, я думаю, ему по душе слава местной знаменитости. Он любит играть в такие игры. И очень гордится своим мастерством, своим искусством.
- А не желает ли он расширить поле деятельности? Приобрести холст побольше, как говорится, - поинтересовался Сэмпсон, пока мы одолевали пологие холмы, в честь которых университетский город и получил, по всей вероятности, свое название.
- Об этом мне пока ничего не известно. Он вполне может довольствоваться тем, что имеет. Не выходит за пределы своей территории. Некоторые убийцы очень строго соблюдают границы своих владений. Ричард Рамирес, например, или Сын Сэма, или убийца с Зеленой Речки.
Потом я рассказал Сэмпсону о своей теории психологии близнецов. Чем больше я над ней размышлял, тем основательнее она мне казалась. Даже ФБР постепенно стало в нее верить.
Каждый из них вынужден делиться с другим своей великой тайной. Похищение красивых женщин лишь часть ее. Один из них считает себя "героем-любовником", художественной натурой. Другой - жестокий убийца, тип гораздо более распространенный среди особо опасных преступников. Они дополняют друг друга, возмещают взаимные слабости. Пока они вместе, они неуязвимы, я полагал. Но главное, что они, как мне кажется, тоже такого мнения.
- Который из них лидер? - спросил Сэмпсон. Прекрасный вопрос, и возник совершенно интуитивно. Именно так, по наитию, Сэмпсон и находит отгадки.
- Думаю, Казанова. Он определенно гораздо изобретательнее. Именно он до сих пор не сделал ни одной грубой ошибки. Но Джентльмену явно не слишком нравится роль ассистента. Поэтому он скорее всего и переехал в Калифорнию. Проверить, не сможет ли справляться в одиночку. И не смог.
- Казанова - это тот придурочный преподаватель? Доктор Вик Сакс? Знаток порнографии, о котором ты мне рассказывал? Это наш человек, Рафинад?
Я внимательно посмотрел на сидевшего рядом Сэмпсона. Теперь мы уже говорили о деле. Профессиональный язык легавых.
- Иногда мне кажется, да, это Сакс и он так дьявольски умен и хитер, что может позволить себе открыться нам. Ему доставляет удовольствие наблюдать, как мы стоим на ушах, чтобы найти его. Игра, которая дает ему ощущение власти.
Сэмпсон кивнул коротко и всего один раз.
- А что вам приходит в голову в другое время, доктор Фрейд?
- А в другое время я начинаю сомневаться, Сакс ли это. Казанова чрезвычайно находчив и так же невероятно осторожен. Возможно, он выдает дезинформацию, чтобы каждый гнался за своим собственным хвостом. Даже Кайл Крейг того и гляди взбесится.
Сэмпсон наконец продемонстрировал свои крупные белоснежные зубы. Может быть, это называлось улыбкой, а может быть, он собирался меня укусить.
- Похоже, я в это пекло как раз вовремя угодил, мать его растак.
Стоило мне притормозить у дорожного знака, как от стоявшей неподалеку машины к нам бросился человек с пистолетом. Мы с Сэмпсоном не успели отреагировать, как дуло его "смит-и-вессона" уперлось мне прямо в челюсть. "Все, - подумал я, - кранты. Абзац!"
- Полиция Чепел-Хилла, - заорал человек в открытое окно. - Выметайтесь из машины! Руки за голову!