Она включила свет в кухне, и раздалось противное гуденье, которое она ненавидела. На глаза попалась бумажка с высказыванием одного из ее профессоров: "Студенты-медики должны вырабатывать в себе смирение". Ну уж в этом ей не откажешь.
Зайдя в свою маленькую спальню, Кейт облачилась в мятую черную спортивную рубаху, которую никогда не удосуживалась гладить. Глажка в наше время не самое главное. Вот зачем заводят мужика - чтобы ради него убирать, наводить порядок, выносить мусор, готовить, гладить. Ей нравилась строчка какой-то поэтессы: "Женщина без мужчины - все равно что рыба без велосипеда".
Кейт зевнула, подумав о предстоящем завтра шестнадцатичасовом рабочем дне, который начнется для нее с пяти утра. Черт подери, ей нравилась такая жизнь! Нравилась, и все тут!
Она плюхнулась на скрипучую двуспальную кровать, покрытую простыми белыми простынями. Единственным украшением были два цветных шифоновых шарфика, привязанных к столбикам кроватной спинки.
Отказавшись от идеи мяса с перцем и шоколада со взбитыми сливками, она положила "Прелестных лошадок" поверх стопки непрочитанных номеров "Харперс" и "Нью-Йоркер", погасила лампу и через пять секунд уже спала. Пора прервать увлекательную дискуссию с самой собой на ночь.
Кейт Мактирнан и не подозревала, что за ней следят, идут по пятам с того момента, как она ступила на многолюдную красочную Фрэнклин-стрит, что ее "отобрали".
Ваша очередь, доктор Кейт.
Тик-трах.
Глава 17
"Нет! - пронеслось в голове у Кейт. - Это мой дом". Она чуть было не произнесла эти слова вслух, но вовремя одумалась.
В квартире кто-то чужой!
Не очнувшись толком ото сна, она ясно отдавала себе отчет в том, что ее разбудил посторонний шум. Сердце затрепыхалось и, казалось, подкатило к самому горлу. Боже мой! Только не это!
Она застыла без движения, приподнявшись на подушке в изголовье кровати. Несколько тревожных секунд тянулись словно века. Она не шевелилась. Затаила дыхание. Молочные отблески лунного света проникали сквозь стекла и наполняли спальню таинственным полумраком.
Она сосредоточенно вслушивалась в звуки дома, в каждый шорох и скрип старого здания.
Сейчас до ее слуха не доносилось ничего необычного, но она готова была поклясться, что прежде слышала что-то. Сообщения о недавних убийствах и похищениях людей в районе Университетского треугольника наполняли сердце страхом. "Перестань дурить, - сказала она себе. - Нечего зря себя накручивать".
Она медленно села и продолжала вслушиваться. Может быть, окно открылось от ветра. Надо встать и проверить все окна и двери.
Впервые за последние четыре месяца ей по-настоящему не хватало Питера Макграта. Питер не смог бы ничем помочь, но с ним ей было бы спокойнее. Даже со старым милым недотепой Питом.
Нельзя сказать, чтобы она смертельно перепугалась или почувствовала себя беззащитной. С большинством мужиков она запросто может справиться. Дралась классно. Питер часто говорил, что не завидует тому парню, который рискнет с ней связаться. Он слегка побаивался ее физической силы. Но схватки по каратэ в спортзале - это одно, а здесь все по-настоящему.
Кейт тихонько соскользнула с кровати. Ни звука. Она почувствовала под босыми ногами шершавые холодные половицы. Это окончательно пробудило ее, и она приняла боевую стойку.
Хоп!
Рука в перчатке с неожиданной силой опустилась ей сверху на нос и рот. Ей даже показалось, что в носу треснул хрящик.
Затем на нее навалилось большое и очень мощное мужское тело. Всем своим весом он пригвоздил ее к холодным и жестким половицам, лишив возможности двигаться.
Атлет. Ее мозг, как компьютер, записывал все детали поступающей информации. Она пыталась сохранить способность мыслить ясно и сосредоточенно.
Очень силен. Тренирован!
Он затрудняет ей доступ воздуха. Прекрасно знает, что надо делать. Хорошо подготовлен!
Она поняла, что на руке у него не перчатка. Тряпка. Густо пропитанная влагой. Ей становилось все труднее дышать.
Он пользуется хлороформом? Нет, запаха нет. Может быть, эфир? Галотан? Откуда у него доступ к анестезирующим средствам?
Сознание Кейт затуманилось, и она с испугом поняла, что вот-вот лишится чувств. Надо попробовать сбросить его с себя.
Упершись ногами, она резко, всем телом, рванулась влево, в сторону сумрачно белеющей стены спальни, и неожиданно почувствовала, что освободилась от захвата.
- Это ты зря, Кейт, - прозвучал в темноте его голос.
Он знает ее имя!
Глава 18
"В ударе ястреба… главное - координация усилий. Сейчас от этого зависит жизнь", - думала Кейт.
Она отчаянно старалась сохранять ясность мысли, но сильный наркотик, которым была пропитана тряпка, начинал действовать. Кейт все же удалось нанести прицельный боковой удар, приблизительно в три четверти обычной силы, прямо между ног незнакомцу. Она наткнулась на что-то жесткое. Черт подери!
Он подготовился к встрече с ней. Прикрыл свои нежные гениталии гимнастическим щитком. Знал, насколько она сильна. О Боже, нет! Откуда ему про нее столько известно?
- Не слишком любезно с твоей стороны, Кейт, - прошептал он. - Совсем не гостеприимно. Я знаю о твоих успехах в каратэ. Ты просто восхитительна.
Глаза ее горели. Сердце колотилось так яростно, что Кейт казалось, он слышит этот стук. Теперь она испугалась не на шутку. Сильный, ловкий, понимает толк в каратэ, просчитывает ее удары наперед.
- Помогите! Эй, кто-нибудь, на помощь! - завопила она что было сил. Кейт надеялась отпугнуть его криками. В Старушкином закоулке на целую милю от ее дома не было ни души.
Сильные пальцы словно клешни вцепились в нее и ухватили за руку чуть выше запястья. Кейт с воем вырвалась.
Он был сильнее всех обладателей черных поясов из секции каратэ в Чепел-Хилле. "Зверь, - подумала Кейт. - Дикий зверь… расчетливый и хитрый. Профессиональный спортсмен?"
В охваченном страхом и смятением сознании вдруг всплыла главная заповедь, которую не уставал повторять на тренировках ее сэнсэй: "Избегай схватки. Если возможно, уходи от боя". Вот в чем суть многовекового опыта боевых искусств. "Тот, кто избегает схватки, наверняка доживет до следующего боя".
Она выбежала из спальни и понеслась по знакомому узкому извилистому коридору. "Избегай схватки. Спасайся бегством, - повторяла она сама себе. - Беги, беги, беги".
В квартире, казалось, было темней, чем обычно. Она поняла, что он зашторил все окна и опустил жалюзи. Присутствия духа ему не занимать. И спокойствия. Продуманности действий.
Ей нужно перехитрить его, разрушить его замысел. Высказывание из Сунь-Цзы эхом отдавалось в сознании: "Победоносная армия побеждает до того, как вступит в бой". Незнакомец во всем следовал заветам Сунь-Цзы и ее сэнсэя. Может быть, кто-то из их секции?
Кейт удалось добежать до гостиной. Стояла кромешная тьма. Здесь он тоже не забыл задернуть шторы. С ориентировкой и чувством равновесия становилось все хуже. Темные очертания предметов в комнате начали двоиться. Черт бы его подрал! Мерзавец!..
Сквозь наркотический дурман, мягко обволакивавший ее, мелькнула мысль о женщинах, которые пропали в графствах Орендж и Дарем. Кейт вспомнила, что в программе новостей передавали, будто обнаружили тело очередной жертвы. Молодая мать двоих детей.
Главное - выбраться из дома. Возможно, свежий воздух вернет ее к жизни. Она рванулась к входной двери.
Что-то загораживало проход. Он придвинул к двери диван! У Кейт не хватало сил оттащить его.
В отчаянии она вновь закричала:
- Питер! Спаси меня! На помощь, Питер!
- Уймись, Кейт! Ты уже давно не встречаешься с Питером Макгратом. Считаешь его полным идиотом. Кроме того, его дом в семи милях отсюда. Семь и три десятых мили. Сам проверял. - Его тон был очень спокоен и нетороплив. Как на сеансе у психопатолога. И он наверняка знал ее, знал все о Питере Макграте, знал обо всем.
Он находился где-то рядом, позади нее, в этой наэлектризованной тьме. В его голосе не было ни тревоги, ни паники. Для него это как очередная прогулка по пляжу.
Кейт быстро метнулась влево, в сторону от голоса, от монстра в человеческом обличье, очутившегося в ее доме.
Тело пронзила обжигающая боль, и Кейт не сдержала тихого стона. Голенью она с размаху ударилась о слишком низкий бестолковый стеклянный столик, который ей подарила сестра Кэрол Энн. Так сестра по-своему пыталась придать комнате шик. О Боже, как же Кейт ненавидела этот проклятый столик. Левую ногу саднило нестерпимо.
- Ударилась ножкой, Кейт? Не надо бегать в темноте. - Он рассмеялся, и смех прозвучал совсем естественно, почти дружелюбно. Он развлекался. Для него это была интересная игра. Мальчик с девочкой играют в прятки. В темноте.
- Кто ты такой? - крикнула она и… внезапно ее пронзила мысль: "А если это Питер? Вдруг Питер сошел с ума?"
Кейт почти теряла сознание. Наркотик, которым он ее попотчевал, не оставлял больше сил на то, чтобы бежать. Он знал, что у нее черный пояс каратэ. Наверное, знал и о том, что она немало времени проводила в тяжелоатлетическом зале.
Она повернулась… и яркий луч фонаря ударил в глаза. Слепящий свет бил прямо в лицо.
Он отвел фонарь, но красные круги в глазах не исчезли. Она заморгала и с трудом смогла различить силуэт высокого мужчины. В нем было больше шести футов роста, он носил длинные волосы.
Она не могла рассмотреть черты лица, лишь видела очертания профиля. Что-то с лицом у него было не так. В чем дело? Что с ним такое?
И тут она заметила пистолет.
- Нет, не надо, - произнесла Кейт. - Пожалуйста… не надо.
- Надо, - прошептал он ласково, почти как любовник. С этими словами он приставил дуло пистолета к сердцу Кейт Мактирнан и спустил курок.
Глава 19
Ранним утром в воскресенье ситуация с делом Казановы только усугубилась. Мне пришлось подбросить Сэмпсона до аэропорта Роли-Дарем-Интернэшнл. Ему предписывалось днем объявиться на службе в Вашингтоне. Надо же кому-то защищать столицу, пока я в отъезде.
Расследование приобретало все больший размах и обрастало нездоровым ажиотажем после того, как был обнаружен труп третьей жертвы. Теперь не только местная полиция и ФБР, но и кое-кто из военных чинов подключился к сбору вещдоков на месте преступления. Сам заместитель директора ФБР Рональд Бернс пожаловал сюда вчера вечером. К чему бы это?
Сэмпсон стиснул меня в своих медвежьих объятиях у контрольного пункта "Америкэн эйрлайнз". Со стороны мы, наверное, смотрелись как парочка полузащитников из команды "Вашингтон Редскинс" после выигрыша суперкубка или после того, как они даже не пробились в чемпионат 1991 года.
- Я понимаю, что для тебя значит Наоми, - прошептал он мне на ухо. - Я знаю, что ты чувствуешь. Если снова потребуюсь, звони.
Мы чмокнули друг друга в щеку, совсем как Мэджик Джонсон и Исайя Томас любили делать перед началом баскетбольных игр. Это вызвало любопытные взгляды с галерки, где толпился народ у арок металлоискателей. Да, мы с Сэмпсоном любим друг друга и не стесняемся это демонстрировать. Нетипично для таких несгибаемых лихих парней, как мы.
- Опасайся Федбюро. Смотри, чтобы местные не всадили тебе нож в спину. Или в грудь. Не нравится мне этот Раскин. Но особенно Сайкс, - продолжал инструктировать меня Сэмпсон. - Ты отыщешь Наоми. Я в тебя верю. Всегда верил. Я так считаю, и никому меня не переубедить.
Гигант наконец ушел, ни разу не оглянувшись.
Я остался на Юге один-одинешенек.
Снова гоняясь за монстрами.
Глава 20
Около часу дня в воскресенье я отправился пешком от гостиницы "Вашингтон-Дьюк" к университетскому городку Дьюка.
Я только что отведал настоящий завтрак по-северокаролински - полтора кофейника горячего, крепкого кофе, кусок очень соленого окорока с сопливой яичницей и томатным соусом, бисквиты, овсяные лепешки. И все это под звуки песенки в стиле кантри: "Придет тот день, когда в надраенных кастрюлях… ты не увидишь больше моего лица".
Я был взвинчен до предела, поэтому прогулка до университета была хорошим успокаивающим средством. Я сам себе ее прописал и сам же выполнял указания врача. То, что я увидел вчера на месте преступления, меня потрясло.
Я хорошо помнил те времена, когда Наоми была маленькой девочкой, а я - ее лучшим другом. Мы хором распевали детские песенки про паучка и шелкопряда. В какой-то степени именно она научила меня уметь дружить с Дженни и Деймоном. Подготовила к роли любящего отца.
В те времена мой братец Аарон таскал с собой Липучку в бар "Капри", что на Третьей улице. Брат делал все, чтобы пьянством вогнать себя в гроб. "Капри" было совсем неподходящим местом для маленькой девочки, но Наоми каким-то образом к этому приспособилась. Еще ребенком она понимала и принимала отца таким, каким он был. Когда они с Аароном заглядывали по дороге ко мне, братец обычно был уже "на взводе", но еще не совсем пьяным. Наоми следила за отцом. В ее присутствии он старался не напиваться. Беда в том, что Липучка не могла состоять при нем неотлучно и уберечь от погибели.
На час дня в воскресенье у меня была назначена встреча с деканом, куратором женских общежитии университета Дьюк. Я подошел к Аллен-Билдинг, неподалеку от Чепел-Драйв. На третьем и четвертом этажах этого здания размещались кабинеты администрации.
Декан оказался высоким, крепкого сложения человеком по имени Браунинг Лоуэлл. Наоми мне много говорила о нем. Она считала его добрым советчиком и хорошим другом. В тот день я встретился с деканом Лоуэллом в его уютном кабинете, сплошь уставленном толстыми старыми книгами. Окна кабинета смотрели через обсаженную магнолиями и вязами Чепел-Драйв на Фью-Куод. Как и все остальное в студгородке, вид из окна радовал глаз. Повсюду постройки в готическом стиле. Настоящий южный Оксфорд.
- Я ваш почитатель, с легкой руки Наоми, - произнес декан Лоуэлл, когда мы поздоровались. Рукопожатие у него было крепким, чего следовало ожидать от человека его телосложения.
Браунинг Лоуэлл был мускулистым, лет тридцати пяти привлекательным мужчиной. Живые голубые глаза его лучились доброжелательностью. В свое время Лоуэлл был гимнастом мирового класса, вспомнил я. Когда он заканчивал университет Дьюк, его прочили в звезды американской команды на Олимпиаде 1980 года в Москве.
В самом начале того года в печать просочились слухи, будто Браунинг Лоуэлл "голубой" и у него любовная связь с одним довольно известным баскетболистом. Он покинул олимпийскую сборную еще до объявления пресловутого бойкота московской Олимпиаде. Соответствовали слухи действительности или нет, так и не было доказано, насколько мне известно. Между тем Лоуэлл женился и жил теперь вместе с женой в Дареме.
Мне Лоуэлл показался симпатичным и отзывчивым. Мы перешли к неприятной теме исчезновения Наоми. У него возникали вполне оправданные недоверие и беспокойство по поводу хода проводимого полицией расследования.
- У меня создается впечатление, что местные газеты никак не видят простой и логичной связи между убийствами и исчезновениями. Я этого не понимаю. Мы предупредили всех женщин на территории университетского городка, - сказал он мне. - Студенток Дьюка обязали отмечаться в специальном журнале прихода и ухода из общежитии, - развивал он свою мысль. - Поощрялась система взаимных провожании, если студентки отправлялись куда-нибудь поздним вечером.
Прежде, чем я вышел из кабинета, он сделал предварительный звонок в общежитие, где жила Наоми. Сказал, что так ко мне отнесутся радушней, а он, в свою очередь, готов сделать все, что от него зависит, чтобы помочь.
- Я знал Наоми на протяжении почти пяти лет, - сказал он мне и зачесал пятерней длинные белокурые волосы. - Моя обеспокоенность - лишь малая толика того, что переживаете сейчас вы, Алекс, и я весьма вам сочувствую. Это потрясло здесь многих из нас.
Я поблагодарил декана Лоуэлла и покинул его кабинет благодарный ему за сочувствие и слегка приободренный. Предстоял визит в студенческое общежитие. Догадайтесь, кто пришел к вам на чай?
Глава 21
Я ощущал себя как "Алекс в стране чудес".
Район студенческих общежитии Дьюка выглядел также весьма идиллически, но на свой лад. Никакой величественной готики, повсюду небольшие домики, несколько коттеджей. Общежитие Майерс-Куод пряталось в тени высоких старинных дубов и раскидистых магнолий, окруженное ухоженными цветниками. Поистине неистощима фантазия Творца!
Перед входом стоял серебристый "БМВ" с откидным верхом. На заднем бампере красовалась яркая наклейка с надписью: "Моя дочь пошла в Дьюк, и туда же идут мои деньги".
Внутри, на вощеных полах гостиной общежития, лежали благородно выцветшие восточные ковры, которые запросто могли сойти за настоящие. Я глазел по сторонам в ожидании Мэри Эллен Клаук. Комната была заставлена мягкими стульями, кушетками, комодами красного дерева на гнутых высоких ножках. У обоих окон красовались изящные банкетки.
Мэри Эллен Клаук спустилась в гостиную через пять минут после моего прихода. До этого мы с ней не раз встречались. Высокая - около шести футов роста - пепельная блондинка, очень хороша собой, под стать тем девушкам, которые таинственно исчезли. Тело, наполовину съеденное птицами и зверьем в лесу Эфленда, когда-то тоже принадлежало красивой блондинке.
Интересно, подбирался ли убийца к Мэри Эллен Клаук? Почему он выбрал именно Наоми? Скольких женщин он отобрал к этому моменту?
- Здравствуйте, Алекс. Боже, как я рада, что вы здесь. - Мэри Эллен взяла меня за руку и крепко сжала. Ее вид навеял теплые и одновременно мучительные воспоминания.
Мы решили выйти из общежития и прогуляться по холмам западного сектора. Мэри Эллен мне всегда нравилась. Она специализировалась по истории и психологии. Я помню, как мы с ней целый вечер в Вашингтоне рассуждали о проблемах психоанализа. Она не хуже меня понимала, что такое психологическая травма.
- Простите, что не пришла вас встретить в Дареме, - сказала она, пока мы шли мимо великолепных готических зданий, возведенных в двадцатые годы нашего столетия. - Мой брат закончил среднюю школу в пятницу. "Малыш" Райан Клаук. Ростом около шести футов пяти дюймов и не меньше двухсот двадцати фунтов весом. Солист группы "Скрэтчинг Блэкбордс". Я вернулась только сегодня утром, Алекс.
- Когда ты в последний раз виделась с Наоми? - спросил я Мэри Эллен, переходя на другую сторону живописной улицы под названием Уоннамейкер-Драйв. Мне не хотелось, чтобы моя беседа с подругой Наоми походила на допрос детектива из отдела по расследованию убийств, но у меня не было иного выхода.
Мэри Эллен вздрогнула и, прежде чем ответить, глубоко вздохнула.
- Шесть дней назад, Алекс. Мы ездили вместе в Чепел-Хилл. Мы там работали для "Человеческой обители".
"Человеческая обитель" - название общественной группы, занимающейся строительством жилья для неимущих. Наоми никогда не говорила, что вызвалась работать на эту организацию.
- А позже ты Наоми больше не видела? - спросил я.
Мэри Эллен покачала головой. Ожерелье из золотистых колокольчиков на шее тихо звякнуло. Мне вдруг показалось, что она прячет от меня глаза.