И тут один из них к ней подошел. К ней подошел мужчина. Выражение, какое она прочла в его карих глазах, Джули видела л прежде. Он улыбался. Немного за тридцать, подумала Джули. Пожилой... На нем был виниловый пиджак. Под ним форменная рубашка работника заправочной станции с вышитым на ней именем: Рэй. Штаны были того же цвета, что и рубашка: ярко-синие. Потрясающе: еще одна потная обезьяна хочет мной попользоваться. Только этого мне не хватает. Она повернулась и повторила свою историю мужчине в пуховой парке:
- Кто-то украл мой кошелек, а мне надо добраться до восточной части Чикаго.
- Киска, смени пластинку. - Прошедшая мимо женщина слегка коснулась ее плеча.
Джули обернулась и увидела Рэя, все еще стоящего у нее за спиной. Он откинул со лба прядь волнистых светлых волос и улыбнулся.
- Чего надо? - хмуро спросила Джули.
Он улыбнулся еще шире.
- Отвезти тебя в Восточный Чикаго? Я как раз туда еду. - Он расстегнул пиджак, демонстрируя свою форменную рубашку. - Мне - на работу.
- Нет, нет, спасибо. - Джули отступила на несколько шагов.
Мужчина схватил ее за руку:
- Подожди минутку!
Высвободив руку, Джули взглянула ему в лицо. Лоб его был покрыт прыщами, передние зубы огромные. В левое ухо вдета серебряная серьга, изображавшая череп со скрещенными костями. От него воняло. Воняло немытым телом и табаком.
- Ведь ты, кажется, говорила, что тебе надо в Восточный Чикаго? И я туда еду. Зачем тебе здесь стоять, как паршивой побирушке, когда я могу тебя подвезти?
- Я не обязана вам отвечать. Оставьте меня в покое. .
И снова она двинулась от него, и снова он схватил ее за руку.
- Да брось ты! - Он сверкнул своими огромными зубами. - Что ты так злишься? Я просто хочу помочь.
Джули заметила, что, говоря это, он оглядывал ее с головы до ног. Его взгляд задержался на ее грудях.
- А я сказала, что не хочу. А теперь пусти меня.
Джули попыталась вырваться, но заскорузлые пальцы Рэя все крепче сжимали ее руку.
- Пусти меня, - сказала она. - Больно.
Он придвинулся ближе, дохнув ей в лицо пивным перегаром.
- Пожалуйста... поедем со мной. Я тебя не обижу. Обещаю.
Он сжимал ее руку все крепче, все больнее. Джули ответила шепотом, впившись в него ненавидящим взглядом:
- Ты что, хочешь, чтобы я закричала?
Не успел Рэй ответить, как раздался чей-то голос:
- Пусти девочку!
Рэй в испуге отдернул руку. Они повернулись, и Джули едва удержалась от смеха. И что только не увидишь в этом Чикаго. Перед ней стоял малый лет сорока пяти, не меньше, но одетый как ребята из ее школы: высокие ботинки "БН", армейские штаны и джинсовая куртка "Ливайс". Он даже наложил на лицо немного грима (она это сразу заметила), чтобы скрыть морщины и выглядеть помоложе. Неужели он не понимал, какой у него дурацкий вид?
- Кто ты, мать твою, такой? - рявкнул Рэй. - И какое тебе дело до нас?
- Девочка - моя дочь, и, если ты не оставишь ее в покое, мне придется вызвать полицию. Ты уже привлек к себе внимание. Вон, в будке, видишь?
Все трое взглянули на будку, где сидел толстый чернокожий мужчина в очках и пристально смотрел на них.
- Так что, сам уберешься? Или привести кого следует, чтоб тебя убрали?
- Заткнись, ублюдок толстозадый. - Рэй повернулся к Джули. - Он правда твой отец?
Джули посмотрела на мужчину, пытаясь понять, почему он ее выручает и вообще - что он за человек. Во всяком случае это был шанс.
- Да... конечно.
Рэй ухмыльнулся, но все же отошел, бросая насмешливые взгляды в их сторону.
Джули повернулась к мужчине:
- Спасибо, что выручили.
- Нелегко здесь одной, правда?
Джули посмотрела в сторону, оглядывая прохожих и пытаясь сообразить, что у него на уме. Она пожала плечами:
- Думаю, да.
- Я знаю одного священника, здесь по соседству. Я мог бы отвезти тебя к нему, и он тебе поможет. Он работает с детьми, с такими, как ты. Поможет добраться домой. Или, если дома не слишком хорошо, подыщет тебе место. Он добрый человек. Отвезти тебя к нему?
Джули, потупившись, прикусила губу. Неужели он и вправду собирается ей помочь.?
Мужчина придвинулся к ней ближе.
- Я знаю, что ты думаешь. Мол, на самом деле я не знаю никакого священника... Что, возможно, я захочу тебя Использовать. Как та мразь, которую мы только что отшили. Я прав?
Джули нехотя кивнула.
- Ну послушай, я бы на твоем месте постарался побыстрее убраться домой. Чтобы не закончить так же, как вон та подруга у мусорных ящиков.
Она обернулась, посмотрев на женщину, стоявшую под аркой надземной дороги. Та вытащила из кучи отбросов бирюзовый шарф и, расправив, смотрела его на свет, проверяя пригодность.
Хотя этот человек казался милым и вроде бы озаботился ее судьбой, но в нем было что-то такое, что тревожило Джули. Он смахивал на психа, на ненормального... Ну разве станет нормальный так одеваться? Разве он не понимал, что это еще больше его старит? Издали-то его можно было принять за молодого человека, не подростка, конечно, но за совсем нестарого мужчину, а вот вблизи он выглядел нисколько не моложе своих лет. Носил бы он нормальную одежду, она чувствовала бы себя с ним намного свободнее.
И Джули решила, что лучше держаться от него подальше.
- Нет, спасибо, я пойду, - сказала она, не имея ни малейшего представления о том, куда пойдет, но теперь еще более твердая в своем решении вернуться домой и убраться подальше от этих странных людей.
- Солнышко, подожди.
Джули остановилась и все же обернулась.
- Ну ладно. Тебе действительно надо в Восточный Чикаго?
Джули помолчала, размышляя, можно ли довериться этому странному типу, и подавляя желание бежать, как подсказывал инстинкт. Но, может быть, он и в самом деле мог как-то ей помочь?
- Нет, - сказала Джули. - Мне надо добраться до Западной Вирджинии. Я сбежала из дома.
- Я так и думал. Горестно видеть такое юное существо на улице без крыши над головой. Знаю, ты мне не доверяешь, но я действительно мог бы помочь тебе.
- Не пойму, как именно. - Джули пришло в голову, что, возможно, у этого типа водятся деньги, хотя он и одевается так странно. А может, он впал в детство и ему захотелось снова стать ребенком или. к примеру, помочь ребенку... То, что он говорил, звучало вполне правдоподобно. Джули вспомнила о своих трех долларах и о том, сколько времени она потратила, чтобы собрать их. Что же делать?
- Ладно, - сказала Джули. - Почему бы и нет?
Черный пикап стоял в нескольких шагах. Когда Джули и Джош, как он себя назвал, подошли к машине, девочка отступила на шаг, охваченная сомнениями - не совершает ли она ошибку.
- В чем дело, солнышко?
- Я полагала, что мы пойдем пешком. - Джули улыбнулась, подумав, что, возможно, ведет себя слишком по-взрослому. - Знаете ли, садиться в машину с незнакомыми мужчинами и вообще...
Джош с минуту молчал, словно о чем-то размышляя. Потом сказал:
- Ну, детка, ты же умница. И, как я вижу, ты не создана для жизни бродяжки. Боишься сесть в машину с незнакомым. Ну, не трусь.
Он вдруг взглянул на нее совсем другими глазами - прежних как не бывало.
- С кем вздумала шутить?
В следующее мгновение лицо его снова изменилось: глаза светились дружелюбием и добродушием. Джули, озадаченная столь неожиданными переменами в настроении незнакомца, отступила еще на шаг.
- Послушай, ты зря беспокоишься. Я работаю с отцом Греббом. Видишь ли, я помогаю ему находить детей, попавших в беду.
Джули насторожилась. Что-то тут не вязалось. Что-то явно не вязалось.
- Знаете, Джош, я не... не думаю, что мне нужна помощь, пока еще - нет. Может, лучше дайте мне адрес этого священника, и я пойду к нему сама. Когда-нибудь потом.
Джош посмотрел куда-то в сторону, потом снова повернулся к Джули, и она увидела его безумные глаза и окаменевшее лицо.
- О Боже, - пробормотала Джули. Она попятилась и, повернувшись, рванулась с места.
- Вернись! - прохрипел Джош. - Вернись, неблагодарная сучка!
И тут Джули почувствовала, что вцепившиеся в куртку крепкие руки тянут ее назад, к машине. Повернув голову, она увидела глаза не просто безумца, но насильника. Ледяной холод сковал ее. Джули не в силах была даже закричать.
Она не сопротивлялась, она даже не пыталась бороться, когда охваченный похотью безумец открыл дверцу и затолкал ее в кабину. Она сидела в оцепенении, уставившись в ветровое стекло.
Машина, набирая скорость, мчалась на запад, унося Джули навстречу судьбе, о которой она в эти минуты даже не подозревала.
Глава 6
В ноздри ударил запах дезинфекции. Это было первое, что Джимми почувствовал, когда проснулся. Он осмотрелся, охватив взглядом небольшой туалетный столик, покрытые лаком деревянные полы и груду одежды на стоявшем рядом с кроватью стуле с плетеной спинкой.
Солнечный свет сочился сквозь белые виниловые занавески. Комната казалась стерильней, настолько в ней было чисто. Голова немного кружилась, и он почти ничего не помнил, помнил только то, что священник принес его сюда прошлой ночью и что его несли вверх по лестнице.
Снаружи слышно было, как подъехал мусоровоз, раздавались звуки детских голосов. Наверное, сейчас школьные каникулы? Канун Рождества? Джимми откинулся на подушку в накрахмаленной до хруста наволочке и закрыл глаза.
Когда дверь открылась - через час или чуть позже, - Джимми мгновенно проснулся и, вскрикнув, прижался к изголовью кровати.
- Нет, не надо, не трогай меня! - закричал он.
Образы сна не оставили его: мужчина, поднос с тараканами, свеча, горящая в темной комнате... .
- Эй, все в порядке. Я отец Гребб. Я не причиню тебе вреда.
Джимми посмотрел в его серые глаза, пытаясь обнаружить в них то, что вызвало бы доверие. Слова "я не причиню тебе вреда" вовсе не гарантировали безопасность. Но Джимми, хотя и ослабел, не хотел, чтобы этот ублюдок разгадал его мысли, не хотел, чтобы он догадался о его страхе.
Они могут тебя заполучить, если поймут, как ты напуган. Джимми сел в постели, хотя это было мучительно: боль в прямой кишке отдавала в бедра и в грудь, вызывала приступ тошноты.
Он покосился на священника:
- Куда ты положил мое курево?
Гребб подошел поближе. Светлые волосы слипшимися прядями свисали на лоб мальчика, скрывая его зеленые глаза. А ему хотелось увидеть их. Он заставлял себя смотреть в сторону, но взгляд невольно обращался к этой гладкой безволосой груди, к шелковой золотистой коже. Ричард заставил себя поднять глаза и посмотреть вверх, на картину над постелью - "Вознесение Марии" с веерами пальмовых листьев под ней.
- Я не нашел никаких сигарет, когда принес тебя сюда. Но не думаю, что...
- Может, сбегаешь и раздобудешь несколько штук, а?
Джимми шмыгнул носом и вытер его тыльной стороной руки.
Ричард не знал, что случилось, что так изменило мальчика, прежде полного бравады и стремившегося показать, что он - взрослый мужчина; теперь это было забитое, запуганное существо, вздрагивающее при малейшем звуке и отчаянно пытающееся казаться крепким орешком. Ричард помнил, что прошлой ночью мальчик льнул к нему, когда он вносил его по лестнице, и зарыдал, когда Ричард снял с него одежду, чтобы уложить в постель.
Ричард медленно приблизился к мальчику.
- Послушай, Джимми, все в порядке. То, что с тобой случилось, уже миновало. Теперь ты в безопасности. Ты меня помнишь или нет? - Он повторил свое имя. - Мы беседовали и прежде. На Лоренс-авеню. Ты живешь ведь где-то там, верно?
Ричард сел на постель. Мальчик подтянул ноги под себя и натянул простыню и одеяло до самого подбородка, так что остались видны только его нос и макушка.
Мальчик не отвечал. Ричард пытался установить с ним контакт, найти какие-то точки соприкосновения.
- Послушай, Джимми, я могу вернуть тебя домой, к родителям, если хочешь. Только скажи мне номер телефона или адрес. И я схожу туда.
- Дай мне пачку курева. Вот все, что мне надо. А чуть попозже я от тебя слиняю.
- Ладно, ладно... Тебе нужен отдых, сынок. Его я могу тебе предоставить. У меня не особенно много денег, но зато я могу уделить тебе все свое свободное время. И поесть тебе не мешало бы. Тосты, бекон, апельсиновый сок... Сейчас принесу.
Он поднялся и направился к двери.
- Я не ем это дерьмо. Не беспокойся.
Ричард обернулся и внимательно посмотрел на мальчика.
- Ладно, ладно... Я принесу и поставлю на ночном столике.
Он ушел и вскоре вернулся.
- Хочешь - ешь, хочешь - не ешь, дело твое.
Он наклонился и потрепал Джимми по плечу.
- Делай, как тебе лучше. Может, позже поговорим.
Джимми провожал его взглядом. Дверь за священником закрылась. Кажется, он славный малый, хотя Крошка Ти и Уор Зон - оба рассказывали, как проделывали с ним эти штучки. Но Джимми сомневался в их правдивости, не знал, верить им или нет. Уор Зону во всяком случае он верить не стал: этот придурок мог наплести что угодно, лишь бы получилась занятная история.
Он посмотрел на поднос. Тосты были золотистые и еще дымились. На подносе лежал еще бекон и стоял белый кувшинчик с сиропом. И никаких тараканов, никакой спермы. Все свежайшее.
Джимми долго разглядывал еду. Потом отвернулся, так ни к чему и не притронувшись.
Ричард Гребб сидел в своем кабинете на первом этаже. Бледные лучи послеполуденного солнца, робко заглядывающие в полутемную комнату, были единственным источником света, падавшего на длинные ряды книг, на старинное бюро красного дерева, на стулья с высокими прямыми спинками.
Наверху лежал мальчик... Ричард позволил себе минутку помечтать о гладкой симметрии этого юного тела, о бледных руках и ногах, покрытых золотистыми, похожими на пух волосами. Нет, стоп. Ричард взял в руки книгу - "Надежду и возрождение" в пурпурном переплете. Он тупо уставился на обложку. "Руководство из двенадцати ступеней для исцеления от сексуальной одержимости". Снова и снова перечитывая эти слова, он отчаянно пытался избавиться от навязчивого образа юного тела, от мысли о Джимми Фелзе, лежащем так близко, лежащем нагим.
Ричард положил книгу на бюро: буквы плясали, расплывались... Образы наступали на него, и казалось, это происходило как бы само собой, помимо его воли. Мысли Ричарда неизменно возвращались к простертому на постели юному телу: мальчик лежал обнаженным, и полосы света, сочившиеся сквозь решетчатые жалюзи, ласкали его золотистую наготу.
Ричард вспоминал, как выглядел пенис Джимми, когда он его раздевал накануне вечером, вспоминал, как он с усилием отвел от него глаза. И теперь он чувствовал, как твердеет его собственный. Он представил, как он нежно его погладит, как участится дыхание мальчика, как юное тело ответит на ласковые прикосновения.
Вот он прижал свои губы к губам Джимми и поцеловал его. И тотчас же они переплелись в объятиях, вытянувшись на постели, их нагая плоть соприкасалась: мальчик и мужчина.
Он закрыл глаза, рука его непроизвольно потянулась к ширинке. Прикосновение к собственной плоти дало бы разрядку, высвободило бы семя единственно доступным путем, избавило бы его от фантазий, наполнявших его чувством вины и стыда. Семя его излилось, и он тотчас же почувствовал позывы тошноты, и что-то заурчало у него в желудке.
- Нет, - прошептал он.
Он судорожно схватил книгу и сжал ее обеими руками, пока кончики пальцев не побелели.
И тогда он услышал крик.
Лицо человека так близко, что Джимми обдает брызгами слюны из его шипящего рта.
- А теперь ты, потаскунчик, ложись на спину. Я тебя как следует проучу. Я сделаю тебе больно.
Картина меняется. Человек, охваченный пламенем, катается по полу. Он истошно вопит. Потом вдруг встает, улыбается и подходит все ближе и ближе...
Когда Ричард открыл дверь, Джимми судорожно бился на постели; рот его был широко раскрыт, раскрыт в крике ужаса и смертной тоски.
- Боже, пожалуйста, пошли мне силы, - пробормотал Ричард.
Джимми, сбросивший простыни и одеяло, обливался потом.
Ричард поспешил к кровати.
- Проснись, Джимми! Проснись!
Священник сел на кровать и обнял мальчика.
- Нет, нет, нет, не-е-т! - Джимми повторял это снова и снова, как заведенный.
- Джимми! Тебе приснился дурной сон. Вот и все, Джимми... Джимми, проснись!
Внезапно мальчик успокоился и посмотрел в глаза священнику.
- Ты не сделаешь мне больно, не сделаешь?
Ричард почувствовал, как кровь приливает к его щекам: лицо его пылало от ненависти к себе и от стыда.
- Нет, о нет, Джимми, я хочу тебе помочь. Я только хочу, - говорил он, отодвигаясь от мальчика, - помочь тебе.
Ричард поспешно вышел из комнаты.
Электронные часы на ночном столике рядом с Джимми протикали 3.17. Джимми лежал, глядя в ослепительно белый потолок. Он очень хотел уснуть. Он хотел уснуть и не видеть снов. Никаких, и никогда не просыпаться. Но стоило ему закрыть глаза, как перед ним тотчас появлялся тип в кепочке. Он появлялся с подносом, дожидаясь момента, когда можно будет причинить Джимми боль, - такой боли он еще не испытывал. Он появлялся и выжидал момента, когда можно убить его.
В окно светила полная луна, заливая комнату серебристым светом. Джимми осмотрелся.
В такой чистой комнате ему еще ни разу не доводилось спать. И здесь было не так уж плохо. Он думал о своих друзьях, о Крошке Ти и Уор Зоне. Интересно, беспокоятся ли они о нем? Джимми было только тринадцать, но он уже семь раз убегал из дому и неделями пропадал с клиентами, которые хотели узнать, как это - "жить с ним". А вообще, все они дерьмо. Небось ни разу не вспомнили о нем. Они выходили на промысел на Сьюпер-Пауэрс, у Галереи на Бродвее и в Гранвилле. Искали клиентов в супермаркетах. Ребятишки тратили заработки на марихуану, крэк, скотчгард, на все, что попадалось под руку.
Джимми не употреблял наркотики. Во всяком случае, не часто. Он всегда говорил, что ему нужно сохранять ясную голову и твердо стоять на ногах. Он собирался выбраться из этого ублюдского квартала с его деревенскими остолопами и обшарпанными машинами, с тараканами и нечистотами на улице, с постными лицами тех, кто живет на пособие или нищенскую зарплату, которой не хватает даже на оплату квартиры. А поглядите-ка на него. Ясная голова, сообразительный. Решительный... Но его провели, поймали... он был в двух шагах от смерти. Ему всю задницу разорвали.
Джимми чувствовал, как его веки тяжелеют, как подступает сон...
Нет, спать нельзя. Ведь он снова появится... Не надо мне снов. Никогда...
Он повернулся на бок и посмотрел в окно. На той стороне улицы стоял серый двухквартирный дом, и Джимми, вглядываясь в темные окна, пытался представить, что за люди там живут и как они живут. Только бы не уснуть. Ни в коем случае не спать.
...Его тело содрогалось от спазм. Он сбежал по ступенькам двухквартирного дома и вот уже скользит на льду и падает, падает... Падение разбудило его, но только на минуту.