- Обычно он не такой. - Я оглянулся на дом, в котором Даглас Келли наконец-то начал оплакивать свою дочь. К тому же он был неправ - ничего не закончилось. Потому что на следующий год, шестнадцатого сентября, еще одна самодельная открытка упадет в его почтовый ящик, и все начнется снова. И на следующий год ему тоже придет открытка, и еще одна через год… - Уверены, что вам не нужно болеутоляющее?
- А мы не можем просто поехать в больницу? Пожалуйста.
Где-то высоко над нами в темно-сером небе проревел самолет, его навигационные огни мигали красным и зеленым Счастливые ублюдки, сваливают отсюда… Вот дерьмо.
На другой стороне улицы к перилам, ограждающим парк, прислонилась женщина. Дым от сигареты струйками завивался под куполом ее черного зонта. Длинное пальто из верблюжьей шерсти, черный костюм, золотисто-каштановые волосы собраны на затылке в конский хвост. Квадратные очки в тонкой оправе. Дженнифер.
Надо же так напороться, черт побери.
Я вытащил ключи от машины и сунул их в руку доктора Макдональд:
- Идите и ждите меня в машине. Я приду через минуту.
- Но я не…
- Максимум через две минуты.
Я положил ей руку на поясницу и отправил вниз по ступенькам к тротуару, но направлению к моему дряхлому "рено". Она слегка сопротивлялась, но все же продолжила идти.
Дженнифер бросила сигарету, затушила ее черным ботинком на высоком каблуке и, сунув руку в карман, пошла через дорогу. Улыбнулась как ясное солнышко:
- Эш! Давно не виделись. Ты ищешь… - Пауза - это она увидела мое лицо, - потом снова заулыбалась: - Нормально. - Лживая корова! - Как дела?
Я кивнул:
- Дженнифер.
Она подошла совсем близко, так что зонт накрыл нас обоих. Дождь стучал по черной ткани. От нее пахло чем-то мускусным и перечным, с оттенком лимона - наверное, французское и очень дорогое.
- Столько времени прошло. - Она наморщила маленький вздернутый носик. В уголках глаз появились морщинки. Это было что-то новое. - Я думала о тебе.
- Забудь.
- Да ладно тебе, ланч за мой счет. Ну, по правде говоря, за счет Дяди Руперта. Иначе зачем иметь собственный счет на представительские расходы, если не можешь подкармливать время от времени гаснущий огонь? - Она кивнула на доктора Макдональд, выглядывавшую сквозь ветровое стекло "рено". - Если хочешь, возьми с собой Кети. Она стала такой большой, правда? - Дженнифер взяла меня под руку. - А на самом деле… было бы лучше, если бы ты дал ей пару фунтов на кино, и тогда остались бы только ты и я. Как в старые добрые времена…
Я остановился и высвободил руку:
- Как ты нашла его?
Глаза Дженнифер метнулись к ярко-красному "альфа-ромео", припаркованному напротив дома Дагласа Келли. Окно водителя было опущено, и из него в холодное утро выглядывал телескопический объектив. Он был направлен прямо на меня.
- Тебе, кажется, нравилось это маленькое бистро на Касл-хилл, помнишь? - Она стряхнула что-то с моего плеча.
- Как - ты - его - нашла?
Она пожала плечами и надменно поджала свои идеальные губки:
- Все эти раскопки в Кэмерон-парк… Ты нашел тело Ханны, не так ли? Вот почему мы здесь.
- Его нет в телефонной книге, и даже дом не на его имя… Что вы делали - следили за мной?
Губки надулись.
- Эш, я обижена. Но это ничего. Если ты не хочешь поговорить со мной, я могу пойти позвонить в дверь и просто спросить: "Как вы себя ощущаете, получив обратно свою дочь?" Читающей публике такие вещи нравятся.
Я наклонился к ней:
- Прибери свои хорошенькие лапки, Дженнифер. Если ты просто дыхнешь в сторону Дагласа Келли…
- И что? Ты перегнешь меня через колено и хорошенько отшлепаешь? - Провела рукой по моей груди. - У тебя еще сохранились те наручники?
Я сделал шаг назад. Хмуро взглянул на нее:
- Оставь его в покое.
- А я кое-что сделаю тебе. Помнишь, тебе это очень нравилось… - Она снова сократила расстояние между нами и, прильнув ко мне грудью, посмотрела прямо в глаза: - А потом, если я буду очень хорошей девочкой, ты дашь мне маленький эксклюзивчик о Мальчике-день-рождения в неофициальном порядке. Ты ведь хочешь…
- Хочу? - Я оттолкнул ее. - Во всем мире "Деттола" не хватит.
В телескопическом объективе отразился свет уличного фонаря. Щелк, щелк, щелк. Фотографии для последнего выпуска.
- Да ладно тебе, Эш. Ты знал, во что влез. Мы оба взрослые люди…
Щелк, щелк, щелк.
Она облизала губы:
- Ведь это она, правда? Ханна Келли. И другие тела у тебя есть.
Щелк, щелк, щелк.
- Уходи, Дженнифер.
- Ты нашел свалку трупов Мальчика-день-рождения. Кто он? У тебя, наверное, есть ДНК или еще что-нибудь? Если знаешь, кто он такой, ты должен мне сказать.
Щелк, щелк, щелк.
- Расследование ведется по нескольким направлениям. - Я сошел с бордюра и направился к "альфа-ромео".
Дождь вымочил мне волосы.
За мной - стук высоких каблуков по асфальту.
- Кого ты еще нашел? Мне нужен эксклюзив, Эш. Ты мне должен!
- Я тебе должен? - Я продолжил идти. - За что, Дженнифер? Что я, мать твою, тебе должен?
Щелк, щелк… Фотограф оторвался от видоискателя. Слишком поздно. Я врезал ладонью по объективу, всадив камеру в рожу маленького волосатого засранца. Хрясь - его голова отскочила назад, в ноздре сверкнула красная капля. Вялый подбородок, острый нос, волосатые руки, заросшая голова. Как будто скрестили крысу с шимпанзе и дали в руки суперсовременный цифровой "Кэнон".
- Фрэнк! - Дженнифер подбежала к машине.
- Гакхх… - Фрэнк, моргая, размазывал волосатыми лапами кровь по лицу.
Я ухватил объектив и резко дернул - ремень камеры дернул его голову вперед, и он врезался лицом прямо в дверь машины. Крутанул камеру на девяносто градусов, превращая ремень в петлю. Потянул сильнее. Костяшки обожгло огнем, пальцы пронзила боль.
- Эш, не будь идиотом! Отпусти его!
Фрэнк захрипел.
Я еще раз крутанул камеру - и вот она, в корпусе камеры, маленькая крышка с маркировкой "SD-карта". Открыл ее, надавил на краешек, и карта выскочила - размером с кончик большого пальца, только квадратная, и один уголок обрезан. Заскрипев зубами, вытащил ее. Сунул в карман. Отпустил ремень.
- Гаааххххх… - Фрэнк повалился назад, хватаясь то за рычаг переключения передач, то за ручной тормоз, а камера клацала по рулевому колесу.
Дженнифер схватила меня за рукав:
- Что с тобой такое?
Я вырвал руку и заглянул в окно машины. Она воняла прокисшим печеньем, сигаретами и кофе.
- Слушай меня, засранец! Если я еще раз увижу тебя рядом с этим местом, если я вообще тебя увижу, я твой телеобъектив в эндоскоп превращу. Понял?
Фрэнк закашлялся и пустил слюни.
- Эш! - Дженнифер снова схватила меня за руку.
Я резко обернулся и оттолкнул ее. Она попятилась и ударилась о "порш" - взревела охранная сигнализация, замигали фары.
- Вбей это в свою хорошенькую тупую головку - все кончено. Я тебе ни хрена не должен.
Ее глаза превратились в две холодные щели, по обеим сторонам узкогубого рта образовались глубокие морщины. Оскалилась:
- Ты что о себе возомнил, черт возьми? - Плюнула - беловатый пенистый комок шлепнулся мне на грудь.
Я повернулся и пошел прочь.
- Ничего не кончено, Эш! Ты слышишь меня? Ничего не кончено!
8
- Сейчас получше? - Я задернул занавеску.
Доктор Макдональд сидела, нахохлившись, на краешке больничной каталки. Левый глаз почти заплыл, лоб и щека закрыты марлевой повязкой.
- Нет.
- Доктор сказал, что могло быть гораздо хуже. По краю прошло, честное слово.
Она хмуро посмотрела на меня:
- Больно очень.
- Я предлагал болеутоляющее.
- Я не беру таблеток от человека, которого почти не знаю… в смысле, там что угодно может быть - "отключка" или кетамин.
- "Отключка", кетамин? Можешь мне поверить - ты не в моем вкусе.
Доктор Макдональд слегка надула нижнюю губу, йотом напружинилась и спрыгнула с каталки.
- Место захоронения, - сказала она, сделав вид, что не услышала моих слов, - это какая-то глупость, я не имею в виду парк, парк - это не глупость, но закапывать в нем труп - вот это глупость. Доступ имеет сравнительно ограниченное количество людей, но вы только представьте - а что если кто-нибудь выглянет из окна и увидит, как вы закапываете большой пластиковый сверток? А кто такая Дженнифер?
Не твое сонливое дело - вот кто она такая.
Бросил пластиковый стаканчик с недопитым кофе в мусорное ведро.
Можно сказать, что за последние двенадцать лет Кэмерон-парк был местом совершенно заброшенным. Муниципалитет срезал бюджет на эксплуатацию, жителям сообщили, что теперь это входит в их обязанности, - тут-то все и накрылось.
По коридорам эхом загуляли обычные звуки отделения неотложной помощи: приглушенная ругань, рыдания какого-то юнца и пьяное пение.
- Когда делали поквартирный опрос, разговорились с одной старушенцией, которая прожила там лет шестьдесят. Говорит, что люди все время оставляют в парке мусор из своих садов.
- Ну, это говорит о том, что они поступают несознательно.
Доктор Макдональд хмуро посмотрела на пол. По потрескавшемуся линолеуму шли разноцветные прямые линии: желтая, синяя, красная, лиловая, белая и черная. Она поставила на черную линию одну ногу, потом вторую. Развела руки в стороны и пошла по ней, пошатываясь, как канатоходец по натянутой веревке.
Я показал рукой в другом направлении:
- Выход там.
Она продолжала идти.
- А в ту сторону - морг, да?
- Нет, в ту сторону - покойницкая. Слишком много смотрите американских сериалов.
- Звучит гораздо элегантнее - "покойницкая". Морг набит жертвами серийных убийц, а покойницкая - это то место, куда ты приходишь, чтобы попрощаться с двоюродной тетушкой Несси, ушедшей из жизни в почтенном возрасте девяноста двух лет.
- И все равно вы идете в неверном направлении.
- Иди но маленькой черной линии. - Она схватила меня за руку и радостно подпрыгнула. - Как Дороти в "Волшебнике страны Оз".
За угол и все дальше и дальше по больничным коридорам. Растрескавшаяся грязная краска, ободранные и помятые передки больничных каталок, пол в заплатках, заклеенных серебристой лентой, картины, разбавляющие беловато-розовую монотонность, - в основном портреты и пейзажи, выполненные школьниками…
Доктор Макдональд едва на них взглянула.
- Детектив-старший инспектор Вииибер - это из немецкого конечно же, но почему не произносится как "Вебер" или "Вейбер"… в смысле, я уверена, что он отлично знает, как произносить свое имя, но…
- Вебер позволит Смиту привыкнуть говорить "Виибер", это продлится недели две, а потом, специально для него, изменит произношение. Снова вздрючит за то, что его имя произносится неправильно, и все пойдет по новой. - Я улыбнулся. - Я видел, как Вебер подобным образом месяцами развлекался. Просто удивительно, как быстро подобные мелочи могут сломать человека.
Она пожала плечами:
- Кажется, слишком жестоко…
- Так ему и надо - он полный кретин.
Мы еще немного помолчали, наслаждаясь смешанной вонью дезинфектанта и тушеной цветной капусты.
Доктор Макдональд вдруг остановилась:
- В месте захоронения есть что-то очень значительное - не только в том, где оно находится, но и в самой природе захоронений. В смысле, вы видели тело Лорен Берджес? Он даже не побеспокоился положить ее голову туда, где она должна находиться, просто сгреб все в одну кучу, притащил в середину парка и закопал в неглубокой могиле.
За нами голос:
- Биин, биип!
Мы прижались к стене - мимо нас прогрохотала больничная каталка, толкаемая лысеющим санитаром с кривой улыбкой. За ними шла пара коренастых медицинских сестер, сплетничавших о каком-то враче, которого поймали, когда он самым непристойным образом мерил температуру пациентке. Парень на каталке выглядел так, как будто его выпотрошили, оставив только обтянутый восковой кожей костяк, сипящий в кислородную маску.
- Вам это не кажется странным? - Как только эта группа миновала нас, доктор Макдональд снова запрыгнула на черную линию. - Лично мне кажется, что кому-нибудь вроде Мальчика-день-рождения точно захотелось бы сохранить их как трофеи. Вот Фред и Розмари Вест начали закапывать своих жертв в саду только тогда, когда в их доме уже не оставалось места, им хотелось, чтобы они находились рядом, а Мальчик-день-рождения сваливает их, словно тачку обрезков с газона.
- Ну, может быть, он…
Тут зазвонил мой мобильный телефон. Я вытащил чертову штуковину из кармана и проверил дисплей: "МИШЕЛЬ". Вот ведь хрень… С кислой гримасой взглянул на доктора Макдональд:
- Я догоню.
Она пожала плечами и, покачиваясь, вышла в двустворчатую дверь. Так и не сойдя с черной линии.
Нажал на кнопку.
- Мишель.
Дважды за один день. Вот счастливчик.
- Я тебя видела в новостях. - Голос более резкий, чем обычно. - Кажется, Сьюзан была блондинкой, ты у же сменил ее на кого-нибудь помоложе? И она тоже стриптизерша?
- Я говорил тебе - Сьюзан не стриптизерша, она танцовщица.
- Она танцует с шестом. Это одно и то же.
- Пока, Мишель.
Но я не успел отрубить телефон.
- Нам нужно поговорить о Кета.
- Что она еще натворила?
- Почему ты всегда думаешь о самом плохом?
- Потому что ты звонишь только тогда, когда тебе хочется, чтобы кто-нибудь прочитал ей закон об охране общественного порядка.
По коридору прошаркала седоволосая женщина в ночнушке, катившая за собой капельницу на подставке.
- Это не… - Пауза - вполне достаточная, чтобы сосчитать до десяти, - и Мишель снова возвращается, и в ее голосе натужная жизнерадостность: - Ну, а как ты устроился?
Проковылявшая мимо старушенция хмуро взглянула на меня:
- Тут нельзя с мобильными телефонами!
- Полиция.
- Нечего в больнице по мобильному трепаться… - Бросила на меня еще один хмурый взгляд и ушла прочь.
- Эш? Я спросила, как…
- Уже три года прошло, Мишель. Может быть, стоит перестать задавать вопросы?
- Я только…
- Это дерьмовый муниципальный домишко в Кингсмит - канализация воняет, кто-то все время бросает мне в сад на задний двор собачье дерьмо, а сам сад представляет собой нечто вроде джунглей, между прочим. И бесполезный ублюдок Паркер все еще продавливает мой диван. Я устроился просто великолепно.
На другом конце линии молчание.
Как обычно. Она начинает, а в дерьме оказываюсь я.
- Прости, просто… Не хотел тебе грубить. - Я откашлялся. - Как твой отец?
- Я думала, мы больше не будем этого делать.
- Я ведь извинился, о’кей? - И так каждый раз, черт возьми. - Ну так что с Кети? Я могу поговорить с ней?
- Сейчас понедельник, без двадцати четыре, как ты думаешь, сможешь ты поговорить с ней или нет?
- Только не говори мне, что она.
- Аа, она в школе.
- А что, кто-то умер?
- Она хочет на месяц поехать во Францию.
- Что?
- Я сказала, что она хочет..
- Как она может поехать во Францию на целый месяц? - Я сделал пару шагов по коридору, повернулся и пошел в обратную сторону, сжимая в кулаке мобильный телефон. - А как же школа? Она там почти не появляется! Ради всего святого, Мишель, почему все время я должен быть злым полицейским? Почему нельзя…
- Это школа организует, по обмену, она будет жить во французской семье в Тулузе. В школе думают, что это поможет ей сконцентрироваться. - Снова вернулся резкий голос. - Я думала, что ты проявишь больше понимания.
- Они хотят упаковать ее на месяц туда, где мы не сможем приглядывать за ней. И тебя это совершенно не волнует?
- Я… - Вздох. - Мы уже все перепробовали, Эш. Ты прекрасно знаешь, что она собой представляет.
Я надавил пальцами на воспаленные глаза. Это не очень помогло.
- Она не самый плохой ребенок, Мишель.
Ради бога, Эш! Когда ты повзрослеешь? Она уже больше не твоя милая маленькая девочка с тех пор, как Ребекка бросила нас.
Потому что именно тогда все пошло наперекосяк.
Я толкнул двустворчатые двери и вышел в тихий коридор. В дальнем конце стояла доктор Макдональд - она прислонилась к радиатору отопления и смотрела в окно. Снаружи два крыла каслхиллской больницы формировали шестиэтажный каньон из грязного бетона. По небу расплескался кроваво-красный огонь, и низкие облака ловили последний свет умирающего солнца. Но доктор Макдональд не смотрела вверх - она смотрела вниз, в темноту. Прижала кончики пальцев левой руки к повязке на лице:
- Вы знаете, что в Олдкасле самый высокий уровень психических заболеваний в целом по стране, выше даже, чем в Лондоне… ну, в процентном отношении, конечно. Пятнадцать официально подтвержденных серийных убийц за последние тридцать лет. Пятнадцать, и это только те, о которых мы знаем. Многие утверждают, что это из-за инбридинга, но что более вероятно, это из-за фабрик по производству хлора. Инбридинг здесь не так чтобы очень распространен, правда?
Явно ей не доводилось бывать в Кингсмите.
- Если хотите, - предложил я, - познакомлю вас с Хитрюгой Дейвом Морроу. У него на ногах пальцы сросшиеся.