Я побежала за колесом, но как его было догнать…
- Оно прыгнуло в крапиву! - кричу я.
- Ну и что, трусиха! Вытаскивай скорей!
- Сам вытаскивай оттуда!
- Да видишь же, я от машины не могу уйти - грохнется.
Что было делать? Я зажмурила глаза и полезла в крапиву, но ничего в ней найти не могла, а ноги мои и руки будто сто комаров искусали. Я выскочила из канавы.
- Кусается!
- Вот еще уродик! Иди скорей сюда, держи.
Валёнка сам полез в крапиву, но тоже не сразу разыскал в ней колесо.
- Больно? - спросила я, когда он вернулся. - Ерунда.
Но он только храбрился. Скоро его ноги и руки стали покрываться красными пузырями. Валёнка делал вид, что не обращает внимания на боль, и только сопел, прилаживая колесо. Я с трудом удерживала на весу "ВН-11". Наконец Валёнка выпрямился и сказал:
- Всё в порядке. Авария ликвидирована.
Мы направились дальше. Теперь керосиновоз хоть и двигался, но кренился еще больше, чем раньше, и всё время норовил съехать в канаву. Валёнка еле удерживал машину. От усилий он раскраснелся, вспотел и уже не смотрел на меня так важно, как час назад. Я шла рядом с керосиновозом и тянула банку в другую сторону, чтобы она не выскочила из проволок и не свалилась.
- Ничего, - успокаивал сам себя Валёнка. - На первой скорости дойдет.
Но только он это сказал, как случилось самое страшное. Раздался грохот. Я едва успела отскочить в сторону, а керосиновоз "ВН-11" в одно мгновение как-то осел и сразу же развалился. Колеса оторвались и побежали кто куда. Банка упала на землю. Пробка выскочила - и в пыль толстой струей полился керосин.
Валёнка кинулся к банке и стал ее поднимать. Штаны его сразу же покрылись темными жирными пятнами, а на майке зажелтел керосин. Я побежала собирать колеса и стаскивать их в одно место. Подняв банку, Валёнка печально посмотрел на то, что осталось от керосиновоза.
- Дотащим так. Потом отремонтирую, - сказал он. - Я понесу бак и раму, а ты бери всё остальное.
- Не буду. Я и так вся искусанная и измазанная… И потом, ты мне и покатать не давал.
Валёнка молчал. Наверное, он понимал, что всё-таки зря передо мной задавался.
- Ну и ладно. Сам понесу, - сказал он. Валёнка взял в одну руку бак, а другой ухватил колеса и потащился с ними к дому. При этом он кренился вправо не меньше своего развалившегося керосиновоза. Это банка с керосином перетягивала Валёнку.
- Говорила, бери меньше! - кричала я ему вдогонку.
Валёнка не оборачивался. На секунду я остановился передохнуть и опять поплелся дальше. Мне стало его жалко. Я как могла связала проволокой остатки "ВН-11" и поволокла их по земле вслед за Валёнкой. За мной поднимался такой столб пыли, что со всех дач стали кричать, чтобы я перестала безобразничать.
Но всё-таки я дотащила железины до нашей территории. Весь мокрый, Валёнка ждал меня у ворот. На крыльце нас встретил папа. Он посмотрел на Валёнку и кучу лома и сразу всё понял.
- Здорово, - сказал он. - Значит, керосиновоз не выдержал. Видимо, расчет был неточен.
Валёнка молчал, ни на кого не глядя.
- Бывает, - продолжал папа. - Хорошо, что все части целы, можно будет сделать новую машину, верно, Валёнка?
Насупившись, Валёнка нюхал свои прокеросиненные руки и майку. Наверное, думал, что ему долго придется мыться, чтобы керосиновый запах перестал напоминать о всех огорчениях с усовершенствованной конструкцией "ВН-11".
Одни втроем
От мамы пришла телеграмма с парохода. Там было сказано: "Прошли Швецию. Как-то вы там одни? Целую, мама".
А мы были вот как.
Мы уже трое суток жили одни с папой. Утром, когда лучи солнца лежали на полу нашей комнаты, показывая, как он плохо подметен, мы все трое, еще в одних трусиках - так мы и телеграмму читали, - уселись на кроватях, и папа повел такой разговор.
- Интересно, - сказал он, тоскливо посмотрев на свою пишущую машинку, которая скучала в запылившемся футляре возле его кровати, - когда же я буду работать? Пока что весь день уходит на разные хозяйственные дела. Надо что-то придумать…
Он встал и заходил взад и вперед по комнате в своих широченных, как у футболиста, трусах.
- Конечно, ничто никогда и никому сразу на дается, - продолжал папа. - В каждом деле имеются свои трудности и свои сложно разрешимые проблемы. - Папа остановился и внимательно, сквозь очки, посмотрел на Валёнку. - Но при желании всё преодолимо. Знаете ли вы, например, что такое на войне, в полевых условиях, проблема бани?
Валёнка закивал головой, будто и в самом деле что-то знал.
- Сколько нужно воды и всего прочего, чтобы вымыть целую роту бойцов! - Папа опять прошелся по комнате и снова остановился. - Или, скажем, вовремя накормить солдат, если у тебя в походе отстала кухня… Что ты тут будешь делать, Шурик?.. Или - есть всё, а нет соли и ее нигде не купишь? Ну, что делать, а?
Я пожала плечами. Откуда я знала, что тогда делать.
- Вот тут-то и нужна военная находчивость. Знаешь ли ты, - папа ткнул Валёнку пальцем в грудь, - что на фронте порой всё решает солдатская изобретательность.
Ох, уж лучше бы папа не говорил этого Валёнке!
- Так вот, дорогие друзья! - Папа поднял вверх палец. - И мы должны преодолеть все трудности и, как говорится, войти в нормальную колею.
А разных трудностей, или, как их называл папа, проблем, у нас, хоть мы без мамы жили всего три дня, с каждым часом прибавлялось.
Одной из них была проблема кормления Бума и Курнавы.
Сперва мы об этом как-то не думали. Но скоро Буму и Курнаве сделалось обидно, что о них забыли, и они стали напоминать о себе.
Курнава принялась бегать за мной по пятам и мяукать. Она, наверное, хотела сказать, что тоже живет в этом доме и пора о ней побеспокоиться. А Бум не скулил. Он просто всё время сидел на задних лапах и смотрел нам всем в рот такими глазами, будто говорил: "И неужели у тебя хватит совести съесть этот кусок колбасы, когда перед тобой твой любимый верный пес, который может умереть от голода?" Мы с Валёнкой отламывали по половинке бутерброда и потихоньку кидали Бумке. Он ловил на лету то, что ему бросали, торопливо проглатывал, а потом снова поднимался на задние лапы и смотрел на нас так, будто ничего не получал. Мы кидали ему еще и еще… От мамы нам бы за такие штуки здорово влетело, но папа в это время смотрел в газету и ничего не замечал. Тогда Бум, осмелев, стал требовать подачки и от папы и до тех пор перед ним пританцовывал и облизывался, пока папа не намазывал кусок булки маслом и не давал ему. Курнаве, той без мамы очень понравилось пить молоко с накрошенными в него кусочками батона. Правда, она старалась вылакивать только молоко, а булку оставляла на блюдце. Вылакав молоко, Курнава поднимала на меня свои зеленые глаза со зрачками-семечками и будто старалась сказать: "Очень вкусно, но мало. Наливай еще". Скоро стало понятно, что Курнава за день способна выпить столько молока, сколько выпивали мы вдвоем с Валёнкой. Куда столько в нее помещалось?! Тогда папа задумался.
- Собаку и кошку надо чем-то кормить, - сказал он. - Не вспомните ли вы, чем их кормила мама?
И в самом деле, при маме Бумкина миска и блюдечко Курнавы всегда были наполнены какой-то едой и ни собака, ни кошка ни к кому не приставали. Вообще в эти дни, когда нужно было что-то сделать, начинали думать о том, как это делала мама, и, вот беда, - не всегда вспоминали. Просто как-то делала - и всё.
- Бумка ел свой суп, - сказал Валёнка.
- А Курнаве мама варила рыбу, - вспомнила я.
- Этого еще мне недоставало! - воскликнул папа. - Кошке варить уху! У кого хватит времени!
- Лучше ей купить копчушек, - посоветовал Валёнка. - Она их ест, даже очень любит. Я знаю.
- А Бумке дешевой колбасы, - сказала я. - Он ее обожает.
Папа согласился, и с этого дня наши домашние звери стали получать свой дачный паек. Правда, дешевая колбаса в магазине бывала редко, но Бум не разбирался и с удовольствием ел и свиную, и ветчинную. Курнаве покупали сырую рыбу. Папа успокоился, потому что больше всего он боялся, что ему придется что-то готовить и для них. И так он едва вырывал время, чтобы постучать на своей машинке.
В нашей жизни тоже были новости.
Однажды утром папа, очень довольный, пришел с рынка с большой книжкой, обернутой в желтую бумагу. Он сказал, что ему случайно повезло и он купил книгу "О вкусной и здоровой пище".
- Это как раз то, чего нам не хватало, - заявил папа. - Нынче все проблемы решаются с помощью науки. Вот и нам эта научная книга поможет освободиться от забот бабы Ники, - объяснил он.
Он снял обертку и стал листать книгу. Там были яркие разноцветные картинки со всякими тортами, салатами, целыми рыбами, очень красиво уложенными на блюда.
- Будем действовать согласно последним достижениям кулинарной техники, - произнес папа. - Что бы нам приготовить такое вкусное, Шурик?.. Ага, вот супы… Посмотрим. "Щи из свежей капусты". Отлично! - Папа немного почитал и покачал головой: - Нет, что-то слишком сложно. Поглядим дальше.
Папа сел к столу и углубился в книгу. Время от времени он бормотал про себя: "Из квашеной капусты…" Нет, лучше "из квашеной с головизной". Да, но новое дело! Где-то еще нужно доставать головы осетровой рыбы!.. Нет. Нужно что-нибудь попроще. Ага, вот, вот!.. "Борщ украинский", - папа радостно заулыбался. Он очень любил украинский борщ, который готовила мама.
- Шурик, бери карандаш! - закричал он мне. - Сейчас мы с тобой сделаем, как это называется… раскладку. Садись и пиши… Итак, что тут сказано? "Сварить мясной бульон и процедить его". Это мы можем сделать. Значит, во-первых - вода и мясо… Затем - коренья, потом нужно свеклы. Дальше… Какой-то еще жир? Гм, свиной… Затем - томат-пюре. Можно еще хлебный или свекольный квас. Где мы его возьмем? Я думаю, Шурик, это излишества? Ведь мы можем обойтись и без свекольного кваса, а? Я кивнула головой.
- Дальше! - продолжал изучать книгу папа. - Потом лук и… - он вздохнул, - "и смешать его с поджаренной мукой, Затем довести до кипения". Кого довести до кипения?! Ну, хорошо. Пиши еще: "Нарезать картофель крупными кубиками"… Почему именно кубиками, а если прямоугольниками? Так, дальше… "Лавровый лист, горький перец и душистый горошек…" Потом нужно заправить всю эту историю растертым чесноком и помидорами, нарезанными дольками. Ага, знаешь, как арбуз режут! Погоди, еще не всё. Затем нужна сметана и мелкая зелень петрушки… Сколько у тебя получилось, Шурик? По-моему, считая соль, восемнадцать наименований. И всё это надо как-то очищать, варить, смешивать, поджаривать, цедить… - Папа вынул платок и вытер пот со лба.
- Нет, Шурик. Без предварительной подготовки нам с тобой этого борща не осилить, - сказал папа и стал перелистывать книгу.
Я была рада, потому что всё равно ничего толком не успела записать. Папа листал книгу, а я сидела с, карандашом и ждала. Вдруг прибегает Валёнка. Просунул голову в окно и кричит:
- Папа, у нас спор. Борька Скутальковский говорит, что вокруг Марса ракетные спутники летают, а мы с Нолькой смеемся. Откуда они могут быть, там и людей-то нету. Мамонты их, что ли, сконструировали?
- Там и мамонтов нет. Одни каналы, - вставляет Нолька. Он появился в окне рядом с Валёнкой. А над ним торчит голова самого Борьки.
- Есть там искусственные спутники, - заявляет Борька. - Я в газете читал. Летают. И может, уже тысячу лет.
Валёнка и Нолька как захохочут. А папа говорит:
- Действительно. Имеется такая гипотеза, то есть, значит, предположение.
Валёнка и Нолька как будто по грецкому ореху проглотили. Рты раскрыли и спрашивают:
- Откуда же, без людей…
- Они там, возможно, были, но переселились на другие планеты.
Валёнка с Нолькой даже свистнули:
- Вот это да! Куда ж они улетели?
- Трудно сказать, - говорит папа. - Это, конечно, еще не проверено. Подождите. Я сейчас к вам выйду.
Он захлопнул книгу о здоровой пище и пошел к мальчикам. У стены нашего домика лежал притащенный откуда-то Валёнкой старый лист фанеры. С одной стороны он был оклеен порванными обоями, а с другой - чистый.
- Найдите-ка мне кусочек уголька, - попросил папа.
Валёнка и Нолька бросились за углем и притащили его столько, что, наверное, хватило бы поставить самовар.
Папа нарисовал на фанере Солнце и Землю, Луну и Марс и еще какие-то планеты.
- Солнечная система огромна, - сказал папа.
Тут он стал рассказывать удивительные вещи. Оказалось, что про другие планеты люди еще очень мало знают и только теперь, как объяснил папа, наука начинает постигать некоторые тайны вселенной.
Папа сказал, что, возможно, есть люди и на других планетах. Может быть, такие же, как и мы, а может быть, и непохожие на нас, но разумные существа.
- Наверное, у них головы как скафандры водолазные, - сказал Нолька.
- Почему именно как скафандры? - удивился папа. - В свое время люди думали, что на землях, которые они открывали, например в Африке или на океанских островах, живут чудовища, а оказались такие же люди, только другого цвета кожи.
Пришли Чики и тоже стали слушать. Потом прибежала Танечка с пирогом во рту. Скоро вокруг папы собрались все ребята, которые жили на нашей территории. Даже маленькая Маргаритка с мишкой в руках пришла. И хотя она ничего не понимала, но нам не мешала и смотрела на кружки, которые рисовал папа. А папа всё рассказывал и рассказывал. Он сказал, что если Луну окружить земным воздухом, то, возможно, на ней вырастут леса и сады, и появятся моря и реки, и там будет замечательный климат, и люди в будущем, возможно, будут летать на Луну отдыхать, как сейчас ездят на Кавказ и там можно открыть лунный "Артек" для пионеров.
- Вот здорово! - воскликнул Валёнка.
- А дачи там будут?
Это крикнул Люсик. Мы все обернулись. Ну и спросит же человек! Оказалось, он давно стоял по ту сторону забора и слушал всё, про что рассказывал наш папа. Папа улыбнулся и говорит:
- Возможно, что и будут. Но, надеюсь, частники к тому времени переведутся.
- Там будет Лунная советская республика, - говорит Валёнка.
Тут на папу со всех сторон посыпались вопросы.
- А детей на Луну будут пускать? - кричат Чики.
- А сколько дотуда ехать?
- И по радио можно будет с одной планеты на другую всякие новости передавать, верно? - умничает Борька Скутальковский.
- А мы дождемся, чтобы на Марс полететь? - перебивает всех Нолька.
Такой шум поднялся, даже Бум залаял. Будто он тоже забеспокоился и захотел узнать, есть лги на Луне собаки и маленькие они или большие.
- Вы еще успеете, - сказал папа, - и всё проверить, и, очень может быть, на другие планеты слетать.
Папа вспотел и стал платком лоб вытирать.
- Ну, вот и всё, друзья, А теперь, - он перевернул фанерный лист и снова прислонил его к дому, - вернемся на землю и будем заниматься своими делами. Пойдем, Шурик. У нас с тобой еще много дел на земле.
Мы пошли в дом и, как взглянули на часы, так и ахнули. Оказалось, время уже к обеду, а мы еще научную книгу о пище не дочитали. Но папа подумал и говорит:
- Может быть, сегодня мы лучше пойдем обедать в столовую? Это очень даже хорошо, и сэкономим время. А об ужине и завтрашнем дне решим позже. Да, собственно, уже и идти пора. Зови скорее Валёнку!
И мы пошли в столовую. Но столовой в поселке, где мы жили, не было, а была только чайная. Раньше я думала, что там все пьют чай. Но оказалось, что чай в чайной никто не пьет, а сидят там дядьки с рынка и пьют пиво из больших стеклянных кружек.
Мы уселись за стол, покрытый клеенкой, и папа принялся читать напечатанный как стихи список кушаний, который назывался "меню". Он был напечатан на машинке, но так бледно, что папа два раза снимал и протирал свои очки. Наконец он спросил:
- Кто станет протестовать против щей с мясом? Я думаю, что никто.
С чего бы нам протестовать против щей с мясом?
- Так, а на второе, м-мм… - замычал папа. - Вот. Бараньи отбивные и затем компот.
Он отложил меню в сторону и взялся за газету. Газеты папа почему-то всегда читал с конца. Он прочитал всю последнюю страницу, но к нам никто не подходил. Потом явилась старушка в халате о тряпкой. Она сказала: "Извините, побеспокою…", вытерла клеенку, оставив на ней разводы, похожие на волны, и ушла. Мы еще немного подождали. Потом папа отложил газету и строго посмотрел на буфетчицу, которая наполняла кружки пивом из захлебывающегося пеной крана.
- Скажите, пожалуйста, - обратился к ней папа. - Сюда кто-нибудь подойдет?
- Подойдет, - ответила буфетчица. - Нужно же покушать и официантке, Она тоже человек.
Папа не стал спорить. Он только пожал плечами. Кто же не знал, что официантка человек.
- Клавочка, тебя ждут! - крикнула буфетчица.
- Иду-у-у, - послышалось из-за перегородки за буфетом, и вскоре появилась тетенька, которую звали Клавочка. Она была ростом выше нашего папы и такая толстая, что едва проходила между столиками. На животе Клавочки был приколот маленький, будто кукольный, передничек.
- Уже выбрали? - спросила она у папы.
- Да, пожалуйста. - Папа объяснил, что мы выбрали.
- Щи - все, - сказала Клавочка. - Бараньих тоже нет.
- Гм, так вы бы вычеркнули, - посоветовал папа.
- Я бы вычеркнула, да у меня карандаш потерялся, - объяснила официантка.
Папа снова стал читать меню. Клавочка ждала.
- Ну, тогда три лапши с курятиной и по шницелю! - весело скомандовал папа.
- Лапша кончилась, а про шницеля сейчас узнаю.
Толстая Клавочка закачалась между столиков и уплыла за перегородку. Потом она вернулась и сказала:
- Из обеденных только молочный суп остался. Обед у нас до двух. Вторые порционные берите… Свиные хорошие.
- Давайте что хотите, только побыстрей! - Папа больше уже не смотрел в меню.
Пришлось нам с Валёнкой есть молочный суп, который раньше нас и за утренник в цирке заставить есть было невозможно. Папа его, конечно, тоже терпеть не мог, но делал такой вид, будто всё время только и мечтал о молочном супе. Свиные отбивные оказались такими жирными, что мы с Валёнкой едва съели по половине. Потом мы проглотили компот и еще выпили бутылку лимонада.
- Неплохо, конечно, было бы снести эти котлеты Бумке, - сказал папа, - но, пожалуй, неудобно. Лучше мы ему что-нибудь купим.
Папа позвал Клавочку и расплатился с ней.
- Спасибо, - сказал он.
- Спасибо вам, - сказала Клавочка.
Мы вышли из чайной. Идти было тяжело. Хотелось спать. Домой шли не торопясь.
- Это недопустимо, чтобы в поселке, где летом столько отдыхающих, была единственная чайная, - сказал папа, когда мы отошли подальше. - Просто стыд.