Ивас с Алексом вслед за директором шагнули в вестибюль и… попятились. Рядом с Зинаидой Ивановной стояла мама Алекса, хмурый отец Женьки Кислицына и другие встревоженные родители.
- Извините, Михаил Иванович, - сказала учительница, - но я послала за родителями еще до нашего разговора. И вот…
Мальчишки пулей вылетели на улицу.
Новенькие
На следующий день девочки накинулись на мальчишек с расспросами. Но те хмурились, отвечали неохотно. Только Ивас был таким, как всегда.
- Ты чего скис? - хлопнув Алекса по плечу, сказал он. - Влетело дома? Ну и что? Зато как бабахнуло! Прямо бомба!
- Да нет. Меня почти и не ругали, - вздохнул Алекс. - Но папа сказал: "Теперь об "Орленке" и не заикайся".
- Ого! - присвистнул Толька. - Вот дает твой папулька! Ну, отлупил бы - и дело с концом. А то гляди-ка - велосипед!.. Может, передумает? А? Или мать упросит?
Алешка безнадежно покачал головой, и расстроенный Ивас, который так рассчитывал на Алешкиного "Орленка", плюхнулся на свою парту, толкнув в бок соседку Лиду Сарычеву:
- Чего расселась, как барыня!
Едва прозвенел звонок, в класс вошла Зинаида Ивановна, а за ней - две незнакомые девочки.
Все встали и молча рассматривали новеньких. Первая, с короткими, остриженными под мальчика темно-русыми волосами, высокая, широкоплечая, с округлым румяным лицом, оглядела класс и вдруг улыбнулась, будто приглашая всех сразу стать ее друзьями. Другая - почти на голову ниже, платьице болтается на худеньких плечиках. Волосы белые-белые и заплетены в две тоненькие косички с большими голубыми бантами. А лицо какое-то треугольное, бледное и испуганное. Губы девочки подрагивали, а длинные ресницы безостановочно хлопали, будто в глаз ей попала соринка.
- Это Оля Березко, - сказала Зинаида Ивановна. - А это Анечка Глушкова, - улыбнулась она, указав на беленькую. - Думаю, что вы их хорошо встретите и подружитесь.
Олю учительница посадила за одну парту с Тамарой Васильченко, а Аню - с Алешкой Жуковым.
Алешка сразу, чтобы показать, кто настоящий хозяин парты, прочно уселся на середине. Но Аня и сама не решилась бы сдвинуться хоть на сантиметр от края скамейки и сидела напряженная, глядя прямо перед собой на доску, где под датой "13 ноября" учительница писала условие задачи.
Тамара сама отодвинулась от новенькой и за весь урок не сказала ни слова. А Оле она сразу понравилась. "Какая красивая! Волосы черные, аж блестят. И в локоны завиваются. А глаза синие-синие. Вот бы мне такие волосы… и глаза тоже, - вздохнув, подумала Оля. - Только почему она все косится, будто сердится? Ну, ничего. Вот познакомимся, и все ладно будет…"
На перемене новеньких окружили девочки. Стали расспрашивать: Откуда приехали? Почему? Где учились?
Оля рассказывала охотно. Приехала из рабочего поселка на Урале, потому что папу пригласили работать сюда, на станкостроительный завод. Мама сразу согласилась и обрадовалась: ведь она родилась здесь, в их городе. А приехали поздно, в ноябре, потому, что ждали, пока освободится квартира в заводском коттедже. У них был очень дружный класс. Ее ни дома, ни в школе Олей не называли. "Зовите меня Аленка. Я уже так привыкла", - попросила Березко.
Аня отвечала на вопросы сбивчиво, изредка поднимая на девочек тревожные зеленоватые, как льдинки, глаза. Оказывается, раньше она жила на другом конце города, а недавно переехала с мамой на Барочную улицу.
Когда кто-то спросил ее о папе, Аня опустила голову, отошла к своей парте и проплакала всю перемену.
Войдя в класс, Зинаида Ивановна спросила, кто ее обидел.
- Никто. Это я так… Зуб заболел.
- Тогда пойди к врачу, - посоветовала учительница.
- Нет. Он уже совсем перестал, - улыбаясь, ответила Аня.
- Ты что, чокнутая? - тихо сказал ей Алешка. - Только ревела, а теперь смеешься.
- Не-е, - шепнула Аня, - это я… в общем, мама говорит, что я ужасно не-уравно-вешенная… Это после… - и смолкла. Глаза ее снова начали наливаться слезами.
- Точно. Псишка! - решил Алешка. - Надавать тебе как следует, так сразу реветь отучишься.
Третьим уроком было чтение. Учительница вызвала Жукова.
- Прошлый раз ты стихотворение не выучил. А теперь?
Алешка нехотя поднялся, вяло проговорил:
- Стихотворение Александра Сергеевича Пушкина "Осень", - и замолк. Будто пытаясь вспомнить, он хмурил лоб, чесал затылок и наконец сказал: - Я учил. Только вот первая строчка…
В классе засмеялись. Поднялось множество рук. Подняла руку и Аня. Учительница обвела глазами класс.
- Хорошо. Пусть поможет новенькая. Вы учили?
- Нет, но я знаю. Я всю "Родную речь" еще летом прочла, - ответила Аня и подсказала: - "Уж небо осенью дышало…"
Но и после подсказки Алеша не вспомнил. И Аня по просьбе учительницы прочла все стихотворение. В классе послышался одобрительный шепот, а Зинаида Ивановна сказала:
- Молодец. Вот тебе и первая пятерка.
- Ну, подожди, выскочка! - пригрозил Ане Алешка и, когда Аня уронила тетрадь и хотела поднять, опередил ее, топнул ногой.
Подошедшая учительница взяла из рук Ани тетрадь, увидела на белой страничке грязный оттиск Алешкиного кеда и вздохнула:
- И откуда, Жуков, в тебе эта злость?
На последнем уроке учительница задала нарисовать по памяти какое-нибудь животное.
- Ты кого нарисуешь? - спросила Тамара Алену.
- Конечно, собаку! Знаешь, я…
- Фу! - перебила Тамара. - А я нарисую кошечку. Ангорскую!
Алене стало обидно за собак, но она промолчала. А Тамара быстро набросала контуры и стала раскрашивать свою кошечку, больше похожую на клубок голубой шерсти, из которого торчали усы да выделялись огромные желтые глаза.
Алена тоже могла бы нарисовать просто собаку. Ведь никто тут не видел ее Журку. Но она напрягала память, ей хотелось, чтобы на рисунке Журка получилась такой же смешной, какой они с палой и мамой увидели ее этой весной, когда после долгой прогулки по тайге она выскочила на полянку.
Алена увлеклась и не заметила, как подошла учительница.
- Отлично. Прекрасная у тебя получилась кошечка, - похвалила она Тамару и взяла рисунок Алены. Брови ее удивленно взметнулись: - Ну и фантазерка! Разве такие собаки бывают?!
- Бывают, - сказала Алена. - Это наша Журка из поселка.
- Что за порода у нее такая невиданная?
- Порода у нее хорошая. Лайка называется, - ответила Алена.
С ближних парт повскакивали ребята. Послышался смех.
- И все лайки с зелеными ногами и животом? - улыбнулась учительница.
- И с красным маникюром?… С оранжевым носом?!. Павлин, а не собака! - кричали развеселившиеся ребята.
- Почему вы мне не верите? - оглядывая смеющихся одноклассников, удивленно спросила Алена. - Я ведь хотела, чтоб весело было. Потому и вспомнила, какая Журка тогда была. Мы с мамой и папой даже частушки про нее сочинили:
Журка лазила в овраг
Кручами опасными,
В красной глине замаралась -
Когти стали красными.
Журка мчалась по траве
Тропками знакомыми -
На ногах и на пузце
Стала шерсть зеленая.
Журке нравится искать,
Нюхать первоцветы.
От пыльцы стал нос ее
Солнечного цвета.
Ребята, слушая частушки, еще больше развеселились. А учительница сказала:
- Ну, ты нас, Березко, удивила! Никогда бы не поверила, что собака может стать такой.
Когда учительница отошла, Тамара сказала насмешливо:
- Ты, Алена, совсем как дурочка! У меня папа художник. Поняла? Я-то знаю, что таких разноцветных собак не бывает! Трава же не красится!.. Еще и Зинаиду Ивановну обманываешь.
- Ты же не видела, - хотела объяснить Алена. Но прозвенел звонок. Все начали собирать портфели. Тамара вскочила и, презрительно глянув на Алену, пошла к двери.
Пока строились, а потом одевались, мальчишки насмехались над Аленой, просили нарисовать разноцветного верблюда или обезьяну, толкали, наступали на ноги. Но она не разозлилась, не обиделась, только повторяла:
- Ну что вы, мальчики!.. Осторожней, пожалуйста!..
Во дворе мальчишки затеяли драку портфелями. Девочки с криком кинулись врассыпную. Алена не побежала. И когда Ивасечко больно стукнул ее по плечу, спросила удивленно:
- Ты что налетел, как кочет? Я-то тебя не трогала!
Он снова замахнулся. Но Алена подставила свой портфель. Бум! - Толик не удержал ручку, портфель вырвался и отлетел в сторону. Он подхватил его и ударил опять. Но портфель сшибся с Алениным и снова покатился по земле… Ивас налетал и справа, и слева, но ничего сделать не мог. Алена ни разу портфель не выпустила, а он то и дело поднимал свой, ставший уже мокрым и грязным.
- Гляди! Лапы у новенькой, как железные! - восхищенно сказал кто-то из мальчишек.
- Беги, Алена! Беги! - кричали издали девочки.
Ивас уже выдохся. Черные прядки волос прилипли ко лбу. Но он все налетал, хотел, чтобы новенькая сдалась, побежала.
И Алена побежала. Но не на улицу, к девочкам, а опять к школе. Там, загнав маленькую Аню в угол у высокого крыльца, Алешка Жуков колотил ее портфелем, приговаривая:
- Вот тебе!.. Вот тебе, выскочка!
- Перестань! Разве можно слабых обижать! - подбегая, крикнула Алена. - Стыдно!
Алешка замахнулся на нее. Но портфель вдруг вырвался у него из рук и, описав дугу, скрылся в колючих кустах.
Алена схватила Аню за руку и потащила к воротам.
После уроков
Алекс вошел в подъезд и замер: опять! Около их двери на стене было выцарапано: АЛЕШКА + ТОМК…
- Ну, Кислицын! Я тебе, - зло шепнул Алекс и стал на цыпочках подниматься по лестнице. Но противник был начеку. Затопали по ступенькам ноги, хлопнула дверь, и все стихло.
Алешка вернулся на первый этаж и, ругая Женьку Кислицына на все лады, принялся скоблить стену линейкой.
* * *
- Папочка! Ой, что у нас сегодня было! - со смехом сказала Тамара, вбежав в комнату, и принялась описывать урок рисования.
Чем дальше она рассказывала, тем больше серьезнело лицо папы. Наконец он положил кисти на столик, отошел от мольберта и, посмотрев рисунок Тамары, сказал:
- Ты огорчила меня, дочка.
- Почему? - удивилась Тамара. - Зинаида Ивановна поставила мне пятерку.
- Да я не только о твоем рисунке. Ну, пусть сначала о нем. Ты ведь рисовала Пушка́ тети Зины? Так? А разве он похож? Значит, ты ничего в нем не увидела или не запомнила. У тебя вышла кошка вообще. Понимаешь? Как тысячи других: голова, хвост, глаза. Кстати, это не глаза, а желтые пуговицы.
Папа сделал несколько штрихов карандашом. Глаза Пушка ожили, насторожились и смотрели уже куда-то вверх, будто следили за полетом мухи. Тамара восхищенно вздохнула:
- Ну, папа! Ты же художник!
- А ты моя дочка. И сама хочешь быть художником. Значит, учись видеть, запоминать. Но меня огорчило не это. Зачем вы осмеяли девочку, которая видит лучше вас и, как я понял, сумела показать свою Журку именно такой - смешной, необычной?… И еще: трава-то действительно красится. Ты обязательно познакомь меня с этой девочкой.
- Вот еще! - вспылила Тамара и выбежала из комнаты.
* * *
Алена открыла дверь своим ключом, сняла с гвоздика под календарем записку. Мама писала, где что лежит. Но есть не хотелось. Алена потянулась к приемнику, но передумала: слушать музыку тоже не хотелось. Может, сразу сделать уроки? Она разложила учебники, села к столу и задумалась.
Не таким представлялся ей первый день в новой школе… И вспомнился, теперь уже такой далекий, поселок в тайге. Прикрыв глаза, она ясно увидела родную маленькую школу, где ей был знаком каждый уголок. Перед ней, как в кино, проплывали лица ребят их класса, с которыми подружилась еще в детсаду.
Вспомнился кедрик, который папа выкопал в тайге и посадил под окном в тот год, когда Алена только родилась.
Росла Аленка, и кедрик рос. Аленка научилась ходить, говорить. А кедрик научился шуметь под ветром ветвями, стойко переносить удары пурги. Когда кедрик уже дотянулся до Аленкиного окна на втором этаже, он каждое утро здоровался с ней - тихонько стучал в стекло длинными зелеными иголками.
Однажды Аленка сказала маме:
- Почему деревьям не дают имена? Это неправильно!
- Их много. Разве всем придумаешь? - возразила мама.
- Ну и пусть! - не унималась Аленка. - А людей разве не много? Мы же только знакомым.
Мама согласилась. И они всем знакомым деревьям вокруг дали имена. Грустную осинку назвали Золушкой. Стройную елочку у входа в детсад - Балеринкой. Старый дуб у Дома культуры - Дедушкой. А кедрик под окном Аленка сама назвала Братиком… Ох как не хотелось с ним расставаться! Взять бы его с собой. Да разве увезешь?… Он уже вон какой вымахал…
А класс какой у них был дружный! Везде вместе. Зимой - на лыжах, на санях с высоченной Лысой горы катались. А летом - в тайгу за цветами, по грибы, по ягоды. Растянутся цепью на целый километр, идут, аукаются. А если кто вдруг не откликнется, сразу все бросают и ищут, пока не найдут. Мало ли что с человеком в тайге приключиться может!.. Назад возвращаются с полными лукошками, песни поют. Мальчишки дудок, свистулек наделают - целый оркестр. Аж лес гудит…
Вспомнила Алена и гордость поселковой школы - Федю из четвертого "А". Говорили, что он ста́тью в деда пошел. Тот в молодые годы мог вместо лошади впрячься в телегу с поклажей и катить ее хоть версту. Был Федя ростом с семиклассника, а в плечах - пошире. Он очень любил возиться с малышами. Повиснут на нем столько, что уже и цепляться некуда, повалить хотят. А он ничего, держит. Пыхтит и улыбается. А вот драчунов Федя терпеть не мог. Только начнут где мальчишки, как петухи, налетать друг на друга, он уже тут как тут. Возьмет за шиворот и растащит в разные стороны. Ну а если и после этого какой не уймется, поднимет Федя задиру за ремень, как собачонку, даст ладошкой раз по попе, так тот до вечера почесывается и в драку лезть в другой раз не очень-то торопится…
Вот бы такого Федю да в ее новый второй "Б"! Небось, угомонились бы драчуны. И Аленка подумала: "А что, если я… Нет, меня, конечно, с Федей и сравнивать смешно… Но и мальчишки тут помельче. Только очень уж задиристые. Да и папа ведь недаром говорит: "Ты у меня, дочка, сильная!" Так что же, я с ними драться буду?… Ясное дело, не буду. А тогда как же?… А вот как: не дам я им драться! Вот и все. Пусть хоть как на меня злятся, все равно - не дам!" - решила она и повеселела.
* * *
Барочная, одна из самых окраинных улиц города, протянулась по склону горы. И получилось так, что четная сторона улицы, где выстроились заводские дома, намного выше нечетной. Прямо от тротуара, на котором стояла Аленка, начинался крутой откос. Ниже откоса шла дорога. За дорогой - та, противоположная сторона улицы, застроенная маленькими частными домиками. Присев на корточки, Алена увидела, что тротуар как раз на уровне их крыш.
Если пойти по улице влево, то через три квартала увидишь школу. А если направо и потом чуть вверх по горе, то выйдешь к громадным белым корпусам станкостроительного завода, где работает папа.
Аленка прошлась по улице. Смотрит: из двора на противоположной стороне показалась Аня.
- Пошли со мной за хлебом! - крикнула ей Аленка.
- Хоро-шо-о! Идем. Только я тут на гору не влезу.
Так и шли: Аленка вверху по своей стороне, Аня внизу - по своей. Только на углу Аня поднялась по дороге, и они встретились.
- Погуляем вместе, и ты покажешь, где тут магазин. Ладно? - сказала, Алена.
- А я не знаю где, - пожала плечами Аня.
- Не знаешь? Ну вы же раньше нас сюда переехали.
- Все равно не знаю. Мама сама покупает.
- Чудно́! - удивилась Алена. - Это же самая наша работа - в магазин сбегать. Я еще в садике была, когда мама мне доверять стала. Ну ладно, язык до Киева доведет.
Булочную нашли быстро. Укладывая в прозрачный кулек покупки, Алена объясняла Ане:
- Кругленький, за четырнадцать копеек, папа очень любит. А батон и булочки к чаю.
- Смотри, кто пришел! - испуганно прошептала Аня.
Алена обернулась. У прилавка кондитерского отдела стоял Ивасечко. Крикливая продавщица недовольно говорила ему:
- Того пятьдесят грамм, этого! Брал бы, как все люди!
- А мне не надо больше! Понятно? - сердился Толька.
Он взял два крохотных кулечка с леденцами и ирисками, сунул одну конфету в рот хныкавшему малышу лет трех:
- На. Получай свою "фету". Да гляди не подавись!
Увидев девочек, Ивас подхватил малыша и выскочил из магазина.
- Вот бы мне такого братика, - вздохнула Алена.
Изогнувшись от тяжести, Ивас торопливо шагал впереди. Алена передала хлеб Ане и крикнула:
- Ивасечко! Давай помогу!
Ивас приостановился. Но лишь взял братишку на другую руку. Не оборачиваясь, хрипло прокричал:
- Еще чего?! Без сопливых обойдется! - и прибавил шагу.
- Видишь, какой? Ни за что обидит, - тихо сказала Аня.
- Это он от гордости, - вздохнула Алена. - Не хочет признаться, что тяжело… У нас тоже такие были.
Когда на Барочной Ивас нырнул во двор рядом с Аниным, она схватила Алену за руку:
- Как же я в школу ходить буду, если он рядом живет?
- Ну и что? Вместе ходить будем, - спокойно ответила Алена.
- Вот хорошо! - обрадовалась Аня. - Пошли ко мне, поиграем?
Но тут из калитки рядом в голубом красивом пальтишке, в голубых резиновых сапожках выпорхнула, как бабочка, Тамара:
- Девочки, вы Алекса не видели?
- А почему он тут должен быть? - удивилась Алена.
- Вы что, с луны свалились? - усмехнулась Тамара. - Он же вон в том пятиэтажном доме живет. Странно. Обещал выйти… Вы сегодня мультик смотрели? - и принялась рассказывать, то и дело повторяя: - Вы поняли?… Нет, вы поняли?
"Что она, совсем нас за дурочек считает?" - с досадой подумала Алена.