- Какие уроки, тетя Вера? - радостно ответили ей. - Завтра - санитарный день. Послезавтра - воскресенье.
- Скоро папа придет. Вот обрадуется! - сказала Алена.
Мальчишки переглянулись. Алекс помрачнел, глаза его беспокойно забегали. А Ивас предложил:
- Давайте этот ящик расколотим, а остальные - завтра.
- Конечно. Рабочий день давно закончен! И куда только профсоюз смотрит? - раздался за спиной громкий голос.
Ивас обернулся. От калитки шел широкоплечий мужчина в коротком полупальто и серой кубанке.
- Привет! Решили меня без работы оставить? - улыбнулся он. - Ну, давайте знакомиться. Аню и Тому я уже знаю. А вас…
- Алеша… Жуков, - опустив глаза, представился Алекс.
- Юрия Павловича сын?… Похож. - И Николай Степанович, как взрослому, пожал Алексу руку. - А ты чей будешь? - повернулся он к Ивасу. - Постой. Да я тебя уже у проходной видел.
- Ивасечко. Толик, - ответил Ивас. - Мама у меня токарем.
- Антонина Васильевна? - улыбнулся Николай Степанович. - Хорошая у тебя мать, Толик. Если хваткой в нее пойдешь, знатный из тебя мастеровой получится!
Толик заулыбался, что-то хотел ответить, но так и не нашел подходящих слов.
- Ну, ребятки, первая смена кончилась. Отдыхайте. Спасибо за помощь. Сейчас я во вторую заступлю.
- И мы с вами хотим! - выпалил Толик.
- Мы не устали, - поддержали его Алекс и девочки.
- Ну что с вами делать, - развел руками Николай Степанович. - Тогда так: я начинаю, а вы заканчиваете. Принеси-ка, Аленка, мой большой молоток.
Николай Степанович не торопился. С интересом, как живого оглядел ящик со всех сторон. Положил набок. Tax! Tax! - дважды стукнул молоток - и стенка ящика отскочила. Еще два точных удара - и легко отвалилась вторая. Дно ящика отлетело будто само собой. А потом пошел стучать молоток играючи: тик-так-тук-ток-тэк! Будто музыкант пробежал молоточками по ксилофону, - отлетая, зазвучали дощечки нотами гаммы: соль-фа-ми-ре-до!
Ребята заворожено глядели на работу Аленкиного отца.
- Вот это да-а-а! - вскрикнули мальчишки, когда, издав басовый звук, отлетела последняя дощечка.
- Как красиво! Пять нот. Квинтет, - тихо сказала Тамара.
- Ну вот, братцы, - улыбнулся Николай Степанович. - Теперь вооружайтесь клещами и выдергивайте гвозди. Только не спешить: торопливость - плохой помощник.
Впятером накинулись с клещами и молотком на дощечки. Хотелось сделать это немудреное дело так же красиво и быстро. Да где там! Пока разделались с одним ящиком, Аленкин отец успел разбить еще три. А когда закончил последний, принялся за ту же работу, что и они. Теперь гвозди, как прежде доски, слушались его беспрекословно. Их будто магнитом тянуло под клещи. А оттуда, описав сверкающую дугу, гвозди один за другим падали точно в фанерный ящичек на земле. Мальчишки даже поспорили: пролетит или не пролетит?
Нет, до конца работы ни один гвоздь не пролетел мимо.
- Вот мастер! - шепнул Ивас Алексу. - Недаром его наш директор завода аж с самого Урала выписал!..
"Глаза боятся, а руки делают!"
Сопровождаемый Алексом, Ивас осторожно нес перед собой тяжелый фанерный ящичек. Каких только гвоздей там не было! И совсем маленькие, и побольше, и огромные, как зубья граблей. Да разве только гвозди! А сколько разных шурупов, винтиков от ящиков, в которых присылали на завод приборы, болтиков с гайками, стальных пластинчатых и спиральных пружинок, вертушек и еще каких-то замысловатых металлических штучек. Вот повезло! С этими железками да с теми прекрасными досками, которые они с Аленой спрятали за сараем, не только халабуду, а что угодно сделать можно!
- Я знаешь как перепугался, - признался Алекс.
- А то! - усмехнулся Ивас. - Я как увидел его - ну, думаю, сейчас ка-а-ак схватит за шкирку!
- А он ничего, - сдержанно похвалил Алекс.
- Кто? Дядя Коля? - переспросил Ивас. - Сам ты "ничего"! Он мастер! Понял? Мама говорит, что настоящий мастер - это как народный артист!.. А смелый, как черт! Видал, как тогда он на Манькином спуске через доты?! А-а-а! То-то!
Алекс не возражал. Ему самому Аленкин отец понравился.
- Так, выходит, что Алена ему ничего про то… ну на Манькином спуске, не сказала?! И про Аню? И про то, что в школе?
- Гля, он только понял! - насмешливо сказал Ивас. - Алена - девчонка мировая! Язык проглотит, а не пожалуется!..
Когда Толик вошел в дом, там уже зажгли свет. Шурка в своем уголке строил из кубиков крепость. Мама жарила на плите пирожки; с капустой и разговаривала с дядей Климом, своим младшим братом, о работе.
- Такая твердая сталь пошла, ужас! - говорила она. - Резцы так: и садятся. Даже моего запаса не хватает. За день несколько раз приходится затачивать. А время идет. Хорошо токарям на Московском станкостроительном - давно алмазными резцами работают.
- Известное дело - столица! - откликнулся дядя Клим. - Самый лучший инструмент прежде им попадает.
Толик, хотя уже в который раз слышал от мамы об этих удивительных резцах, не удержался:
- Мам, а ты их сама видела?
- На картинке только, - вздохнула мама. - И ничего в нем особенного. Резец как резец. Только на конце крошечка алмаза вкраплена.
- И здорово режет? - надеясь услышать новые подробности спросил Толик.
- А то! Из-под такого резца деталь выходит зеркальная! Девятый класс чистоты. Если после шлифовать станешь - только испортишь!..
Они поужинали. Дядя Клим ушел домой. Мама потушила свет. Шурка уже давно сладко посапывал. А Толик долго еще ворочался, думал о чудесном резце, после которого сталь становится, как зеркало, строил планы, как добыть для мамы такой.
* * *
Ивас с Алексом пришли к Алене и на следующий день, и в воскресенье. Надо было обсудить вопрос, где строить халабуду. Излазили закоулки дворов, но подходящего места не нашли. А пока решили собрать материал в одном месте. Только вот где?
- Давайте я у папы спрошу, - вдруг предложила Тамара.
Побежала домой и вскоре вернулась.
- Идите, папа вас ждет.
К удивлению Иваса, дядя Сережа, Тамарин папа, оказался сговорчивым и веселым дядькой. Узнав, в чем дело, он огладил свою черную бороду, подмигнул Ивасу и повел в глубину двора.
- Вот, сложите в сарай, - сказал он. - Я уже сам подумывал: а не переселиться ли мне сюда на лето из моего дворца?
Ребята посмотрели на маленький, покосившийся от времени деревянный домик Васильченко, который дядя Сережа назвал дворцом, потом на массивный высокий сарай с толстыми стенами, сложенными: из белого камня-ракушечника, и засмеялись.
Они перенесли в сарай отобранные доски, а потом каждый день пополняли запасы строительных материалов то куском фанеры или: толя, то рейкой, найденной на стройке. Все пригодится.
Тамарин сарай стал для них чем-то вроде клуба или штаба. Здесь тихо и так хорошо думается. Родители сюда не заглядывают. Лишь иногда через широкую дверь сарая видно, как выйдет в сад с: этюдником дядя Сережа, сядет в отдалении, порисует и уйдет, помахав на прощание рукой.
Тамара с удовольствием исполняла роль хозяйки: то угостит невкусным пирогом, то чаем с чудесным хрустящим хворостом, который любила делать ее мама.
* * *
После той, первой, встречи Ивас с восхищением смотрел на отца Алены и старался как можно чаще попадаться ему на глаза. Однажды, после ожесточенного боя на улице, они с Алексом заскочили во двор Алены.
- А-а, вояки прибыли! - приветствовал их Николай Степанович. - Ну, кто кого?
- Конечно, мы, дядя Коля! - доложил Ивас. - Всех разогнали!
- Значит, победа? А покажите-ка свое прославленное оружие.
В прошлом году Ивас выменял у Женьки Кислицына на десяток пробок обломок пластмассового меча. Без ручки он никуда не годился. А Толик надел на лезвие медную трубку, расплющил ее молотком - получился большой кинжал с медной рукояткой.
- Сам рукоятку делал?… Молодец, прочно, - похвалил дядя Коля. - Только что ж она у тебя такая?… Надо бы украсить.
- А как? - заинтересовался Ивас.
- В музее был? Видел, как там рукоятки оружия разукрашены?
- Ясно, видел. Так то в музее!
- Ну и что? Все равно люди же делали. И ты сделай!
- У-у-у-у, дядя Коля. Я так не сумею.
- Пусть не так. Но чтоб красиво было. - И, видя, что Ивас сомневается, дядя Коля добавил: - Короче, договоримся так. Я сделаю одну сторону рукоятки, а ты - другую. Идет?
- Конечно, идет! - обрадовался Ивас. - А когда?
- Да хоть сейчас. Вот только Алешин пистолет посмотрю.
- Он поломанный, - уныло предупредил Алекс. - Папе в мастерской сказали: починить нельзя. У них нет такой пружины.
- Красиво сделано, - сказал дядя Коля, любуясь лучевым пистолетом. - Ну а насчет пружины… сейчас мы… по-смот-рим. - Пока он говорил это, отвертка крутнула винт, щечка рукоятки отскочила, и на ладонь упала пружинка с отломанным колечком. - Не мастера попались твоему папе, а пенкосниматели безрукие! - рассердился он. - А ну-ка, ребята, разожгите примус.
Когда примус загудел, дядя Коля взял поломанную пружинку плоскогубцами и сунул в пламя. Конец быстро накалился и стал вишневым. Не выпуская ее, дядя Коля взял другой рукой круглогубцы, крутнул размягченный конец - получилось колечко. А через минуту он вынул из банки с водой уже охлажденную синюю пружинку. Она была точно такой, как до поломки, только чуть короче. Дядя Коля вставил ее на место, щелкнул курком - из ствола вырвался тонкий луч света.
- Работает!.. Как новый! - закричали мальчишки.
- А вы дадите из него пострелять? - подходя, спросила Алена.
- Хоть каждый день! - пригласил счастливый Алекс.
- Ну а теперь возьмемся за твой кинжал, - сказал дядя Коля. - Вот смотри. Я набросал рисунок. Подойдет?
Все склонились над листком.
- Вот такая будет?! - поднял недоверчивые глаза Ивас.
- Если постараемся, - улыбнулся дядя Коля. - Да ты не робей. Знаешь, как мастера говорят? "Глаза боятся, а руки делают!"
Он зажал в тиски с мягкими алюминиевыми нагубниками рукоятку кинжала. Опилил ее личным напильником с мелкой насечкой. Прочертил стальной чертилкой тонкие косые линии так, что, перекрещиваясь, они образовали маленькие ромбики. Провел по линиям граверным резцом, который резал медь, как масло, и ромбики вдруг сразу стали выпуклыми. Наметил кернером точки, где будут просверлены отверстия и вставлены вороненые заклепки с красивыми восьмигранными головками. А в центре рукоятки, в оставшемся незаштрихованным кружке, другим резцом вырезал две красивые переплетающиеся буквы "А" и "И" - Анатолий Ивасечко.
- Ну вот, - сказал дядя Коля, - моя сторона вчерне готова. А когда закончишь свою, мы все окончательно отделаем.
Целую неделю Ивас после уроков ходил к дяде Коле. Становился у слесарных тисков и осторожно проводил на меди линии, намеченные мастером. Работал он не граверным резцом: у него для этого не хватило бы и силы в руках, и умения. Дядя Коля дал ему другой инструмент - надфиль, крохотный напильничек, похожий на ножик. И вот этим самым надфилем Толик пропиливал треугольные канавки. Работа шла медленно: чуть дрогнет рука - и все испортишь. Получилось не так чисто, как у дяди Коли, но он похвалил:
- Ничего. Рука у тебя твердая. И глаз точный. Ну а терпению со временем научишься.
Когда рукоятку отделали начисто, закрасили канавки черным лаком; вставили фигурные заклепки и начистили до блеска, получилась такая красота, что Ивас не мог отвести глаз и боялся браться за рукоятку кинжала.
При торжественной сдаче изделия присутствовали все девочки и даже Аленина мама.
- Прямо как в музее! - выразила общее одобрение Тамара.
А когда Ивас тайком принес кинжал в школу, за ним ребята табуном ходили. Женька Кислицын, у которого он когда-то выменял этот жалкий обломок меча, теперь предлагал ему за кинжал новый пистолет "маузер", пять коробок пистонов и совсем еще хорошую игру "Хоккей". Но Ивас только смеялся:
- Нашел дурака! Непродажный кинжальчик! Понял? Сам сделай такой, а тогда и хвастайся!
Хижина
После первого апреля учебный год покатился к концу, как детский мячик с горки. Замелькали дни все быстрее и быстрее. Прошла лишь неделя, как отзвучали оркестры Первомая, а город уже превратился в цветник. Медовый запах акаций вливался в распахнутые окна классов. Черные, белые, русые головы то и дело поворачивались к окнам: уже скоро… всего несколько дней, и начнутся каникулы.
Никогда Алена не ждала их с таким нетерпением. Это юг, что ли, на нее так подействовал? Там, где среди громадных гор затерялся их маленький поселок, тайга еще только проснулась. А в падях и сейчас лежат серые сугробы. Будут, конечно, и цветы, и запайки, но это потом, постепенно. А здесь - все сразу: теплынь, и небо, и солнце. И цветы. Да еще такие, каких она в жизни не видела: огромные деревья-цветы, деревья-букеты, над которыми с восхода до заката гудит пчелиный хор. От всего этого поневоле голову потеряешь.
* * *
Постройку халабуды решили начать сразу после Первомая. Осталось только найти место. Ивас с Алексом излазили все окрестности и такое место нашли.
Дворы Иваса, Дарьи, Тамары и других соседей, огороженные глухими заборами, задами выходили к пятиметровому обрыву. За ним шел крутой косогор, который через полсотни метров тоже заканчивался обрывом. У его подножия начинался второй, длинный косогор, сбегавший волнами до самого полотна железной дороги. Вот тут-то, в начале длинного косогора, у единственного на всем склоне деревца, и решили они строить. Красота! Ни с улицы, ни со дворов халабуду не сможет увидеть никто. Сюда, через такие препятствия, никто не ходил. Тут никогда не пасся скот. По косогору росли никем не потревоженные травы и десятка два невысоких кустов.
Все было отлично. Вот только как добираться сюда, да еще со стройматериалами? С крутого обрыва из дворов Иваса или Тамары не соскочишь. Был только один путь. Земляные валы, которые спускались от дворов к железной дороге, пересекал еще один вал, поперечный. Будто вздыбилась когда-то земляная волна и пошла наискось, наперекор своим братьям, да так и застыла островерхим гребнем навечно. И гребень этот, единственная дорога через обрыв, начинался как раз за Дарьиным двором.
В пятницу после уроков собрались в Тамарином сарае.
Наконец прибежал запыхавшийся Алекс:
- Можно! Дарья с бутылкой за постным маслом пошла!
Ребята приласкали Джека. А чтобы он не скучал, оставили ему в подарок две хороших косточки. Быстро пробежали двор, залезли на крышу Аниного сарая, втянули туда лестницу, опустили по другую сторону забора, слезли по ней на землю и оказались перед узким гребнем, пересекавшим обрыв.
Тамара и Аня попятились.
- Ну что вы, девочки, - сказала Алена. - Вон как Толик с Алешей перешли спокойно. А мы что, хуже?… Ну ладно, я страховать вас буду.
Она опоясалась прыгалкой, велела Тамаре и Ане взяться за длинный конец и идти за ней следом. Так, в одной связке, девочки и перешли на первый косогор. Второй обрыв был уже не таким крутым, к тому же по нему наискосок шли выступающие из земли глыбы желтого ноздреватого ракушечника, которые образовали ступенчатую дорожку, где можно было даже разминуться.
Когда спустились вниз, к началу второго косогора, Алена обвела глазами открывшийся вокруг простор и захлопала от восторга в ладоши:
- Ой, мальчики, какие же вы молодцы!
- И деревце есть! - обрадовалась Тамара. - Давайте назовем его Ракита? Красиво! Как в стихах: "В чистом поле под ракитой богатырь лежит убитый".
- И тут будет наш дом с окошечком! Правда? - сказала Аня.
Мальчишки провели их по склону до самой железной дороги, показали прошлогодние птичьи гнезда в кустах, изъеденный ветрами громадный камень, чугунные крышки над колодцами трассы ТЭЦ. Уходить никому не хотелось. А когда все же вернулись в сарай и уселись на досках, Тамара потребовала:
- Алекс, придумай что-нибудь! Что ж ты молчишь?
- Конечно. Не будем же мы ждать каждый раз, пока Дарья уйдет. Я-то тут живу, а вам как? - сказала Аня.
Польщенный вниманием девочек, Алекс сказал солидно:
- Чтоб никто не узнал про нашу тайну, можно подземный ход…
- Ты что, экскаватор?! - сердито перебил его Ивас. - От Тамарки до середины Дарьиного двора рыть? Пуп надорвешь!
- Мальчики, а давайте просто потайной? - предложила Алена. - У нас в поселке, чтоб мне вокруг квартала к подружке не бегать, папа взял и проделал проход в Лидином заборе. О нем только мы знали и ходили в гости, когда захотим.
- Во! Понял?! А ты говоришь - подзе-емный! - передразнил Ивас.
В ближайшие два дня потайной ход был сделан. Из широкой доски за Аниным сараем они вырвали все гвозди, кроме одного верхнего. Хорошо получилось. Потянул доску вправо - в заборе появится узенькая калитка. Шагнул в нее - и ты уже на дорожке через обрыв. Отпустил доску - и она сама станет на место. Потом такие же потайные ходы сделали в заборах Иваса и Тамары.
В воскресенье утром, когда Дарья и ее муж Костя отправились на базар продавать лук и редиску, ребята, оставив Аню дежурить на улице, перетаскали из Тамариного сарая весь материал на Длинный косогор. А после обеда сразу приступили к делу.
Начальником стройки выбрали Иваса, потому что в прошлом году в их дворе плотники ставили два сарая, и Толик видел, как они работают.
- А какие размеры? - спросил Толик.
- Ясно, какие, - ответила Алена. - Чтоб все поместились.
Толик велел всем сесть рядышком и кольями отметил длину халабуды. Ширину решили делать по величине досок от больших ящиков, а высоту - по росту Иваса.
- Сперва надо сделать основу, - сказал Толик.
Они вкопали в землю четыре толстые рейки - это угловые столбы. Потом прибили к ним горизонтальные рейки потоньше - это, как сказал Толик, у плотников называется "обвязка". Пока делали обвязку, стемнело, и тогда поняли, как наработались: ноги гудели, руки дрожали от усталости.
Использовали для дела каждый свободный час. И вот двадцать пятого мая закончили последнее - покрыли крышу толем.
Ане больше всего понравилось окошко из багетной рамы.
- Сюда бы еще стеклышко, - вздохнула она.
- Стекло будет! - весело сказал Ивас.
Они спустились по склону и оттуда полюбовались своей постройкой. Хорошо получилось. Как настоящий дом.
- И все равно никакая это не халабуда! - заявила Тамара.
- Ну и не шалаш! - возразил Ивас.
- Правильно, - сказала Алена. - Это и не халабуда, и не шалаш а знаете что? Замечательная получилась хижина!
- Как в книжке! - воскликнула Аня. - "Хижина дяди Тома"!