"Альбатрос" решили делать один, общий. И так дела хватало всем. Одну только обтяжку крыла пришлось делать три раза. Наклеят папиросную бумагу, а она где-то легла складкой. Все! Не годится. Обрывай бумагу, счищай наждачной шкуркой клей с тонюсеньких нервюр и кромок, и делай заново.
А думаете, просто выстрогать прямую, как стрела, фюзеляжную рейку? Да так, чтобы она нигде ни на один миллиметр не была ни толще, ни тоньше! А точно по шаблону изогнуть нервюры? А соединить намертво кромки крыла или стабилизатора?
Если бы не дядя Коля, который учил их делать все это, так они, может, модель бы и не закончили. Зато получился "Альбатрос" такой аккуратный, красивый - прямо огромная белоснежная птица.
Но самое большое терпение потребовалось друзьям, когда начали учить "Альбатроса" летать. Три дня ждали, когда утихнет ветер. И вот наконец-то: ветерок чуть шевелит листья деревьев. Значит, то, что надо: два-три метра в секунду.
Испытывать решили на Длинном косогоре, у хижины. Ивас стал, против ветра, поднял планер над головой и слегка толкнул его. "Альбатрос", едва вырвавшись из рук, задрал нос кверху и стал валиться на хвост. Но Алекс успел его подхватить.
Посоветовались, немного отодвинули крыло назад. Снова запустили. Теперь - новое дело: "Альбатрос", чуть пролетев по прямой, стал, резко разворачиваться вправо.
Поправили руль направления и - снова в воздух. На этот раз, модель планировала полого. Ивас решился:
- Можно. Алекс, давай леер.
Алекс зацепил колечко за крюк на рейке "Альбатроса", размотал: метров двадцать нитки и по команде Иваса "Пошел!" побежал против ветра. Модель стала набирать высоту.
- Летит! Летит! - закричали девочки.
Но тут произошло что-то странное. "Альбатрос" затрясся, как в лихорадке, и резко пошел вниз. Мальчишки бросились к нему, но не успели. Спасибо еще, что он ударился о ветку Ракиты, а уже потом свалился на землю. "Альбатрос" распорол о ветку обшивку правого крыла и стабилизатора.
- На сегодня отлетался, - грустно сказал Алекс.
- Ничего, - утешала мальчишек Алена, - завтра обклеим. И полетит как миленький!
Когда уже стали расходиться, Аня напомнила:
- Ребята, вы не забыли? У меня же завтра день рождения. Я вас жду. Ладно?
День рождения
Солнечный луч просверлил дыру в низком облачке, пронзил оконное стекло, ажурную занавеску и упал на подушку ослепительным круглым пятнышком. Оно не спеша заскользило по белому, заиграло золотом в легких волосах, коснулось и сделало прозрачно-розовым ухо и наконец уютно устроилось на тугой загорелой щеке.
Аня проснулась с ощущением тепла и счастья. И, еще не открыв глаза, подумала: как интересно! Весь год ей было все восемь и восемь… и даже вчера было только восемь, а сегодня вот проснулась - и ей уже сразу девять лет. Хорошо!
Она открыла глаза. Какое утро за окном! И солнышко. А что это такое на стуле? Ой! Спортивный костюм! Голубой, как у Алены. Со змейкой. И полосочки тоже беленькие… Смотри-ка, и шорты! С поясом, с большими карманами. Купила все-таки мама, хоть и говорила, что это мальчишеская одежда. Красота! Теперь можно во что хочешь играть! Хоть бегай, хоть прыгай, хоть лезь через забор.
- Анечка, что ты так рано? Поспи еще, - заглянув в комнату, сказала мама.
- Спасибо, мамочка-а! - закричала Аня. Подпрыгнув, чмокнула, маму в щеку и, обняв за талию, закружила по комнате.
- Ой, Аня! Я так и упасть могу, - смеясь говорила мама.
- Ну что, я сильная? Сильная? - допытывалась Аня.
- Сильная, сильная, - согласилась мама. - Только отпусти, пожалуйста. Там у меня дел столько. И тесто ждет.
- А ты говоришь - спать. Вот умоюсь и приду тебе помогать!
Через пять минут она была уже на кухне.
- Что нужно делать, мамочка?
- Ну что ты можешь? - по привычке отмахнулась мама.
- Все, что скажешь! Мы с Аленой и борщ украинский, и второе готовили. Дядя Коля знаешь как хвалил!
Мама с недоверием покачала головой. Но когда через некоторое время возвратилась на кухню, увидела: вымытые фрукты красиво уложены в вазах, картошка и лук почищены и Аня большим кухонным ножом сноровисто режет морковь тонкими кружочками. Мама испугалась, но не отняла нож, а сказала:
- Анечка, у нас мелкая соль кончилась. Сходи купи.
- Так я купила уже. В шкафчике стоит, - ответила Аня.
- Ну тогда чаю…
- Мамочка, разве ты не видела? Я большую пачку купила. Ты меня, наверно, просто хочешь выпроводить? - продолжая ловко орудовать ножом, спросила Аня.
Мама постояла минуту, не зная, сердиться ей или радоваться. Рассмеялась и, отложив нож в сторону, обняла Аню:
- Ах ты, моя хозяечка! И все-то она помнит, все понимает.
Когда все было готово и остался только торт, мама все-таки выпроводила Аню из кухни:
- Скоро гости придут, а ты не готова.
Едва Аня переоделась, как залаял Джек. Она побежала к калитке. Никого. Зато в почтовом ящике лежало письмо. "От Мити!" - обрадовалась она. Присела на крылечке и вскрыла конверт.
"Здравствуйте, ребята! - писал Митя. - Я уже в санатории, кругом горы, лес и целебный воздух. Очень красиво. Главный врач сказал, что я хорошо поправляюсь и скоро мне разрешат ходить. А еще сказал, что через три месяца, когда поедешь домой, ты будешь уже играть в ловитки. Вот здорово будет! У нас есть учителя и так, и по физкультуре. Мы немного учимся. Когда приеду, пойду в четвертый класс, в нашу школу. Напишите про Джека. Я за ним соскучился. А запятые и другие дам проверить Надежде Владимировне, а то я не знаю как. Пишите мне письмо. Мне будет радостно. А еще хорошо - вы дружные пять человек. Я приеду, буду шестой. До свиданья! Пришлите вашу карточку. Я буду всем ребятам показывать. Митя".
Снова залаял Джек. Послышались голоса, и на дорожке сада появились гости. Руки Ани сразу оказались полны цветов и подарков.
Митиному письму обрадовались и решили завтра же пойти вместе фотографироваться.
Пока мама накрывала стол под раскидистым тутовым деревом, ребята устроились на длинной скамейке под орехом, лакомились фруктами и разговаривали.
- Знаете, что я вычитал в журнале "Здоровье"? - сказал Алекс. - Первый период человеческой жизни делится на три отрезка: до семи лет - детство, от семи до пятнадцати - отрочество, а с пятнадцати уже начинается юность.
- Вот это да-а! - удивился Ивас. - А нам все: дети, дети!
- И правда, выходит, что мы уже давно не дети, а это… отроки, - подхватила Алена.
- А мама меня все маленькой считает, - отозвалась Аня. - Я скажу, что я уже отрок… ша! Да? - Обернулась она к Тамаре.
- Я не знаю этого слова, - честно призналась Тамара.
- …вица, - сказал Алекс, - отроковица. Я в словаре прочитал. Только там написано, что это устаревшее слово.
- Ну, хитрые! - возмутился Ивас. - Какое же оно устаревшее? Тогда и мы, выходит, поустарели все? Это они нарочно, чтоб нас детками звать! Законное слово. Пусть так и напишут… Да! Ребята! Я же вам не сказал! Вчера мама пришла с работы такая веселая. Говорит, полторы нормы дала и совсем не устала. Она алмазным резцом работала! Ей аж два таких резца дали!
- Дорогие гости, прошу к столу, - пригласила Галина Петровна.
Аня в два приема погасила девять витых свечек на именинном торте, и пир начался.
- Ну, ребятки, вы тут гуляйте, а я схожу к соседке за выкройкой, - вскоре сказала мама, поднимаясь из-за стола.
А когда часа через полтора она вернулась, стол был убран, посуда помыта. Под тарелкой с оставленным для нее куском именинного торта лежала записка:
"Мамочка, мы пошли погулять. Аня".
* * *
На Длинном косогоре все действовало на них успокаивающе. Все надежно, знакомо и мило. Ракита укроет от палящих лучей. Хижина - от ненастья. Над головой чистое голубое небо с неторопливо плывущими белыми парусниками облаков. И тишина, в которой лишь голоса птиц, стрекотание кузнечиков да чуть слышный шелест Ракиты.
Но тишина Длинного косогора не только успокаивала. Она и будоражила, возбуждала интерес ко всему, что вокруг. Ведь куда-то мимо них летят поезда. В окнах вагонов мелькают лица незнакомых людей. Кто они?… А что там, за синей дымкой горизонта?… Да и само голубое небо - не край. Они знают уже, что где-то там, над головой, в невообразимой дали - никем не открытые загадочные миры, которые рождаются, живут и угасают…
А сколько интересного и непонятного тут, совсем рядом. Сколько тайн вокруг.
- Тихо как! - сказал Алекс. - И печет. Сейчас такие сильные восходящие потоки воздуха…
- Да-а, - вздохнул Ивас. - Сейчас бы запустить нашего "Альбатросика"…
Алена переглянулась с девочками и засмеялась.
- Ты чего? - удивился Ивас.
- Так берите и запускайте, - спокойно ответила Алена.
- А крыло? Забыли?
- Крыло и стабилизатор мы вчера заново обклеили. А папа центровку поправил.
- Ну-у-у?! - Ивас уже был на ногах. - Где он? Я побежал!
- Зачем бежать? - засмеялась Тамара. - Я его утром в хижину принесла.
- Леер! Алекс, давай скорей леер! Мы его сейчас!..
Пролетев метров пятнадцать на уровне роста Иваса, "Альбатрос" стал медленно набирать высоту.
Задрав головы, друзья следили за его полетом.
- Как летит!.. Как здорово летит!
- Теперь начнет снижаться, - тихо проговорил Алекс.
- Зато он уже пролетел сколько! - откликнулась Аня.
Но тут началось такое, чего не ожидал никто. Оказавшись над каменистой площадкой, в центре которой виднелись развалины пирамиды, "Альбатрос", чуть накренясь влево, сделал большой пологий круг. Поднялся еще немного, сделал второй круг, третий и, будто кто тянул его за невидимую ниточку, спиралью пошел вверх прямо к белому облачку, плывущему над косогором.
- Улетит! Как же мы его найдем?! - забеспокоилась Тамара.
- "Альбатросик", лети!.. Пусть летит до седьмого неба! - закричала, захлопала в ладоши Аня.
"Альбатрос" стал совсем маленьким. Вот уже превратился в крохотный флажок, почти точку, и вместе с облачком поплыл над Манькиным спуском, над корпусами станкостроительного завода и растаял вдали над громадными трубами ГРЭС.
- Улетел, - прошептал Алекс.
Друзья переглянулись, не зная, смеяться им или горевать. И вдруг, вслед за Аленой, радостно закричали: "Ура-а-а!"
- Жаль, пацаны не видели. Скажут, что вру, - пожалел Толик.
- Так построим другой! Еще лучше этого, - предложила Алена.
- Ясно, построим! Правда, Алекс? - обернулся Ивас к своему помощнику.
- Ага. Только побольше этого, - согласился Алекс. - И не просто планер, а с резиновым мотором. А потом… мне папа сказал: когда научишься хорошо, привезу тебе из Москвы бензиновый моторчик.
- Ребята. Скоро наш поезд, - напомнила Алена.
- Так чего ж мы сидим? - вскочил Ивас.
И они побежали по заросшему травой волнистому спуску. Остановились на гребне каменной волны. Из-за поворота показался синий поезд с длинным, во весь состав, красным лампасом.
Друзья приветливо замахали руками.
- Ребя-та! - перекрикивая шум поезда, сказала Алена. - Хотите, я у него что-то спрошу?
- Так он те-бе и отве-тит! - усмехнулся Ивас.
- А вот по-смот-ришь! - И Алена крикнула: - Ска-жи, ку-да ты е-е-е-де-е-ешь?
Поезд стремительно летел, а ответа все не было. Лишь когда, грохоча на стыках, мимо пронесся последний вагон, из-за поворота невидимый уже электровоз ответил:
- У-у-у-у-у-у-у-у!
- Вот и ответил: "В Мос-кву-у-у!" - перевела Алена.
Примечания
1
Грязная русская свинья! (нем.)