Ренка в знак примирения ткнулась мягким носом в папину шею. К ним подошел пожилой мужчина из второго подъезда.
- Товарищ Бикбаев, можно у вас ножовку попросить? Мы с женой по вашему образцу тоже такую скамейку сделаем.
Когда он, помахивая ножовкой, скрылся в подъезде, папа ткнул Ренку в бок пальцем и подмигнул хитрым темно-карим глазом:
- Видала?… Вот только не знаю, на их скамейку нам можно будет садиться или нельзя?
- Ну, пап! - сморщилась Рената.
- Ладно, ладно. Я шучу…
К вечеру следующего дня против каждого подъезда стояли новенькие скамейки. А Рената с близнецами, с Клавой и Соней бегали от одной к другой: пробовали - чья скамейка лучше. Рената все же думала, что лучше всех та, которую они сделали с папой самыми первыми.
Сад
Последнее воскресенье апреля. День выдался ясный, солнечный. Десятка два мальчишек и девчонок с лопатами и совками в руках собрались во дворе у третьего подъезда. Вовка с Женькой то и дело бегали за угол дома и смотрели на дорогу. Наконец они закричали: "Едет! Едет!" Головы всех собравшихся, как по команде, поднялись кверху.
- Те-тя Ли-да! Едет! Едет! Можно начинать? - хором закричали они.
На балкон второго этажа выбежала круглолицая веселая тетя Лида - председатель домового комитета. Ребята закричали еще громче. Она замахала маленькими, как у девочки, ручками:
- Слышу! Хватит! Слышу! Можно начинать!
Все ринулись к четырем подъездам дома.
- Откуда начнем? - спросил Вовка.
- Давайте сверху, - предложила Рената, - а то пока сгустятся.
И они наперегонки побежали по лестнице. Рената подпрыгнула и коснулась белой кнопки звонка у своей квартиры:
- Мамочка, приехали!
- Идем, донька, идем! Папа уже переоделся.
И тут Рената вдруг вспомнила: а как же кино? Еще позавчера папа поручил ей купить билеты на двухсерийный взрослый фильм. Рената выстояла длинную очередь и купила два билета на 11 часов.
- Мама, вы же в кино опоздаете!
Мама улыбнулась:
- Ничего, донька. Мы просто пойдем в другой раз.
- А билеты? Я целый рубль заплатила! Они же пропадут. И ты так хотела с папой посмотреть это кино. Что ли, не жалко?
- А что поделаешь. Мы же не знали тогда, что воскресник будет. Кино мы в другой раз посмотрим. А воскресник ведь из-за нас не перенесут. Не расстраивайся. Это же очень весело - воскресник.
До кнопки звонка соседней квартиры Рената не допрыгнула. До черного кружочка доставала, а до кнопки - никак!
- Вова и Женя, станьте вот так, коленка к коленке. А я позвоню.
Рената сняла тапки, встала на коленки близнецов и дотянулась до звонка. Дверь открыла соседка тетя Таня.
- Тетя Таня! Там уже деревья привезли. Скорее. А то не достанется!
- Идем, Рена… Коля, пошли! Ребята зовут, - крикнула она в глубь квартиры.
У следующей двери Рената и Вовка подставляли коленки, а Женька звонил. Потом звонил Вовка. После него - сестры Каблуковы.
Через десять минут во дворе уже было полно народу. Ренатин папа и высокий мужчина в очках мигом открыли борта грузовика. Осторожно, чтобы не повредить корни, брали с машины тоненькие топольки, раскидистые, с темно-красной корой вишенки, крепкие, будто отлитые из металла, трехлетние деревца ореха. Мама и соседка тетя Таня принимали у них саженцы и передавали дальше. Деревья-малютки, как по волнам, плыли из рук в руки к уже приготовленным для них ямкам. Папа говорил, наверное, что-то веселое, потому что мама и тетя Таня громко смеялись.
Рената тоже смеялась. И думала, что воскресник - это очень здорово. И ей уже совсем не было жалко тех билетов в кино, которые пропали.
Из магазина вышли две молоденькие продавщицы.
- Ох ты! Красота какая. Мы тоже сейчас! - и убежали. Вскоре все свободные продавцы и сам директор принялись за дело. Приехала большая машина-поливалка. Пожилой шофер дядя Вася поливал из шланга только что посаженные деревья. Рената услышала, как рядом заспорили два дяденьки.
- Дайте мне! Дайте посадить этот тополек, - просил директор магазина у высокого мужчины в очках. - Шустрый вы. За третье деревцо ухватились.
- А что, завидно? - улыбнулся высокий.
- Видите ли, дорогой товарищ, один какой-то ученый сказал: если человек за всю свою жизнь не посадил ни одного дерева… и еще что-то там не сделал… В общем, дрянь он, а не человек… А мне, знаете, как-то до сих пор не приходилось. Уступите мне этот тополечек! Ямку-то я выкопал…
- Ну, что ж, действуйте! Искупайте свой грех перед природой, - согласился мужчина в очках. - Тем более что я их посадил не одну тысячу. До войны в лесопитомнике работал.
Ребята сновали во всех направлениях. Собирались кучками. Обсуждали что-то. И снова бросались врассыпную. Они поддерживали деревца, пока корни засыпали землей, собирали камни, носили колья.
Рената обернула мягким байковым лоскутом тоненький ствол вишенки. Шпагатом привязала ствол к крепкому колу, вбитому папой.
- Пап! Теперь ветер не сломит ее, правда?
- Правда, Ренка… Вишенку не сломит. А вот тем деревцам тоже колья нужны. Беги и организуй еще штук двадцать.
- Ага, пап! Мы быстро. Мы хоть сто штук принесем! - И Рената побежала к товарищам…
* * *
Вечером друзья сидели на скамейке возле первого подъезда и любовались своим садом.
- Клава, а почему ваша мама не пришла деревья сажать? - спросила Рената. - Она же сказала: "Приду".
- Не знаю, - ответила Клава. - А папа в Москву уехав.
- А тебе что? Тебе больше всех надо? - накинулась на Ренату Сонька.
- Что ли, спрашивать нельзя? - удивилась Рената.
- Они и двор убирать не выходили, - сказал не то Женька, не то Вовка. - Все выходили, а они со своей мамочкой попрятались.
- Сам ты, дурак, прятался! Нас дома не было.
- И были! Твоя мать на балкон выходила. Я видел. А за дурака я тебе как дам палкой!
Сонька взвизгнула и отбежала от скамейки.
- Женя, не дерись, - Рената перехватила палку.
- А чего ж она. И я не Женька, а Вовка.
- Обманываешь! Я заметила. У тебя на штанах вон дырка зашита.
- Нет, Вовка! Давай поспорим?! - Он пощупал штаны и обернулся к брату: - Женька! Ты опять мои штаны стащил! Свои порвал, а теперь…
- А ты сам первый их схватил, когда одевался!
- Хитренький! Значит, опять на мой стул подсунул.
- А знаете что-о-о?! - перебила их спор Сонька. Она сделала такое таинственное лицо, что все разом спросили:
- Что-о-о?
- А у нас сберкнижка есть!
- Поду-у-маешь! - разочарованно сказали близнецы. - У нас тоже есть. Мы с мамой ходили деньги по ней получать.
- А у вас, Ренка, есть? - ехидно спросила Сонька.
- А зачем? У нас деньги в туалетный столик кладут, когда получка.
- Тю-у-у! - презрительно протянула Сонька. - У каждого должна быть сберкнижка. У нас аж три! У мамы. У меня. И у Клавки. Мама говорит, что у каждой порядочной семьи должна быть на книжке хоть тысяча.
- А что ли, мы не порядочные?! - спросила Рената.
- А, думаешь, порядочные? У вас и телевизора нет. И холодильника нет. И серванта тоже нет!
- А зато… зато у нас есть это… аж два шкафа с книгами! Большущих! - защищалась Рената.
- Тю-у-у, - присвистнула Сонька, - разве книжки много стоят! - Сонька торжествовала победу. Наконец-то она поддела Ренку. Пусть не задается.
Глаза Ренаты метались с одного лица на другое, ища поддержки. Но близнецы молчали. У них дома были и сберкнижка, и холодильник с телевизором. Клава что-то жевала губами и смотрела в сторону. На щеках Ренки выступили красные пятна. Что сказать? Как доказать, что они, Бикбаевы, порядочные?! И вдруг вспомнила:
- А папа говорит: не в деньгах счастье! Вот! И еще директор магазина сказал: кто ни одного дерева не посадил, значит, он дрянь, а не человек!
- А ты, а ты… - задохнулась от злобы Сонька, - и директор твой дурак! И отец - дурак! И мать - дура! - и ударила Ренку по лицу.
Этого Рената выдержать уже не могла. Еще никогда в жизни никто не посмел так обзывать папу и маму! Ренка вскочила и крепким кулачком ткнула в Сонькину физиономию. Сонька взвизгнула, закрыла лицо руками и кинулась в сторону. Споткнулась о лежавшую на земле лопату. Растянулась на асфальте и тонким пронзительным голосом заорала на весь двор:
- Ма-ма-а-а! Ой, ой, ма-мо-о-о-чка-а! Ой, глаз, глаз! Выбила-а!
Клава перепугалась и побежала поднимать сестру.
- Беги! Ренка, беги! - закричали близнецы.
Ренка во весь дух пустилась по пустырю и спряталась за трубами. Сердце у нее бешено колотилось. А вдруг правда глаз Соньке выбила? Что будет? Она долго сидела за трубами. Прислушивалась. Вот зашелестела прошлогодняя сухая трава. Идет кто-то! Ренка сжалась в комочек.
- А здорово ты ей трахнула!
Рената подняла голову:
- Ой, Женя! Я ей правда глаз выбила? Правда?!
- Ну-у-у-у! Какой глаз! Только нос расквасила. И чего ты меня все Женькой зовешь? Вовка я!
- Так у тебя же штаны целые!
- Подумаешь, штаны! Я свои у Женьки отобрал. Правильно ты Каблучихе дала! Я бы ей еще не так дал. Там что было! Народу собралось. Каблучиха ревет как резаная. Мать ее орет: "Пусть попадется, я ей голову оторву!.. В милицию оттащу!.." А я своей маме рассказал всю правду. А мама приказала громко рассказать. И я рассказал. И про сберкнижки… И как Сонька обзывала. И тебя стукнула первая… Тут все как стали ругать Каблучиху. А домкомша сказала: "Вот видите. Ваша Соня сама во всем виновата". Мать как схватит Соньку за шиворот. Домой побежала, отлупила Соньку. Клавку зачем-то… Стоят они на балконе и ревут на всю улицу…
Космонавты
Близнецы Вовка и Женька, присев на корточки, выглядывали из прошлогоднего бурьяна, что рос на пустыре. Там, где обычно проходят футбольные баталии, собрались большие мальчишки. Руками размахивают, спорят.
- Чего они придумали? - прошептал Вовка. - Глянь. У Пугача шлем летчицкий! Может, опять ракету пускать будут? Давай узнаем?
- Давай. Только сперва ты пойдешь, а потом я.
- Почему опять я?
- А ведь ты ему тогда почти полкоробки пистонов подарил.
- И ты бы подарил! Жадина ты, Женька! И всегда за меня прячешься.
- Вы что тут делаете? - подбегая к ним, спросила Рената.
- Хочешь, посмотрим, что Пугач придумал?
Рената, которая столько слышала о Пугаче, но ни разу его в глаза не видела, с готовностью ответила:
- А то нет?!
Втроем они направились к футбольному полю. В кругу ребят стоял широкоплечий, крепкий мальчишка в закатанных до колен черных штанах, в синем распахнутом кителе, из-под которого виднелась матросская тельняшка. На макушку черной, стриженной под машинку головы лихо сдвинут кожаный летный шлем. Лицо, руки, ноги мальчишки были коричневыми.
"И где он успел так загореть?" - подумала Рената.
Мальчишка в шлеме обернулся и увидел их. Сунул руки в карманы. И, виртуозно сплюнув под самые ноли близнецов, спросил:
- Ну, чего притопали?
- А мы, Коля, посмотреть… Во что вы играете, - расхрабрился Вовка.
Пугач поддернул штаны, подмигнул дружкам и ответил:
- А мы это… в космонавтов.
- А нам можно? - спросила Рената.
- А чего ж, валяй! Терешкова тоже женщина… Только сначала нужно испытание пройти.
- Какое? Какое? - подались вперед близнецы.
- А вот полезете через эту трубу…
Ренка посмотрела. Труба широкая. Пролезть в нее - ерунда. Но увидела, как ухмыляются приятели Пугача, и подумала: "Что-то они очень веселые".
- А зачем? - спросила Рената.
- Зачем-зачем! - передразнил Пугач. - Это же не простая труба, а аэрофи… аэроти… аэро-ди-нами-чес-кая труба, - насилу выговорил он длинное заковыристое название. - Все космонавты в таксой трубе испытываются.
- А тогда что? - спросила Рената.
- Тогда играть с нами будешь. Полезешь?
- Нет. Играть хочу. А в трубу не могу, - Рената посмотрела ша свою светло-серую шерстяную кофточку и только что выглаженные мамой шорты, - запачкаюсь.
- Испугалась, чис-тю-ля! Слабо?! Ну и отваливай, - процедил сквозь зубы Пугач.
- Пугач! Я полезу! Я не боюсь, - выскочил Вовка. - Только тогда, раз я первый, я буду Гагариным!
- Валяй! - весело согласился Пугач.
Как только Вовка сунул голову в трубу, Женька, не желая отстать от брата, закричал:
- И я! И я хочу Гагариным! Я еще лучше пролезу! - и тоже исчез в другой трубе.
- Быстрей! Быстрей! - кричали дружки Пугача. - Кто первый - тот Гагарин! Давай! Жми!
- Начать вращение! - скомандовал Пугач. - Дайте им состояние невесомости.
Мальчишки ухватились за трубы и стали их перекатывать.
- Право - два оборота! - кричал Пугач.
Трубы покатились вправо.
- Стоп! Лево - три оборота!
Женька с Вовкой заскользили внутри труб, пытаясь сохранить нормальное положение. Но трубы вращались все быстрее. Близнецов швырнуло на бок, перевернуло на спину, снова бросило на живот. Потом трубы покатились в обратном направлении. Стукаясь коленями, локтями, окончательно потеряв представление, где низ и где верх, близнецы призвали на помощь маму:
- Ма-а-а-а… О-о-о-о… те-е-е-е, - неслось из труб.
Тогда Пугач махнул рукой:
- Прекратить испытание!
Ошалев от страха, братья вывалились из труб, на четвереньках поползли в разные стороны и уселись на земле, тараща глаза.
- Гля!.. Два Гагарина!.. Космонавты!.. Вот дурачки! - кричали, хохотали, хватаясь за живот, мальчишки, тыча в близнецов пальцами.
Пугач глянул на Ренку. Она не смеялась. Черные широкие брови ее сошлись в одну линию. Пальцы сжались в кулаки. Кольке сразу почему-то стало невесело.
- Цыть, вы! Чего ржете?! - крикнул Пугач дружкам и подошел к близнецам, которые наконец поднялись на ноги: грязные, с растрепанными волосами. Белые чубы, руки коленки и курточки были перемазаны ржавчиной и сажей. Пугач сказал им примирительно: - У вас еще слабый вести-бю-лярный аппарат. Потренироваться надо.
- Ага! Мы будем… тренироваться, - сказал Вовка. - У нас в подвале пустая бочка есть. Правда, Женька?!
Женька не успел ответить. От большого дома донесся крик мамы:
- Во-ва-а-а!.. Же-ня-а-а-а!
И растрепанные близнецы, спешно приводя себя в порядок, поплелись к дому, навстречу неминуемой расплате…
И все-таки Ренке понравился Колька Пугач. Смелый, видно, да еще и выдумщик. Она целую неделю после этого надевала свой черный лыжный костюм. Но у труб никого не было. Пугач испытанием космонавтов больше не занимался.
Колька Пугач
В свои одиннадцать неполных лет Колька Пугач был признанным вожаком всех дворовых ребят. Крепкий, коренастый, он при случае мог постоять за себя, да так, что даже мальчишки старше его на два-три года предпочитали с Пугачом не связываться. И жаловаться на него было некому. Отец Кольки умер еще семь лет назад. Мать целыми днями на работе. А на дверях квартиры постоянно висел здоровенный замок.
Прежде, когда Колька был поменьше, весь мир для него был заключен внутри их огромного двора на улице Красной, сплошь застроенного одинаковыми четырехквартирными домами. Еще до войны построил их кооператив трамвайщиков, поэтому уличная ребятня называла всех жителей двора трамвайщиками.
Всех мальчишек Колька с раннего детства привык делить на "своих", что жили в их дворе, и "чужих". Он очень гордился своим двором. Да и как не гордиться, если в нем одних только пацанов и девчонок было с полсотни. Попробуй, затронь кого!..
Ребята росли. Двор становился тесен. А через дорогу раскинулся огромный пустырь с развалинами каких-то не то складов, не то сараев. С незапамятных времен он был огорожен двумя рядами колючей проволоки и считался запретным.
Посовещавшись, пацаны из Колькиного двора решили: на запрет наплевать. Чего место даром пропадает!.. В проволоке сделали проходы. И на пустыре, чуть расчистив его от камней, устроили футбольное поле. Теперь владения трамвайщиков вплотную придвинулись к Трубной улице, которая примыкала к противоположной стороне пустыря.
С ранней весны и до поздней осени не затихали на пустыре футбольные бои между трамвайщиками и трубниками. Иногда вошедшие в азарт болельщики вступали в рукопашную друг с другом. Или с позором выгоняли судью, если он подсуживал одной из команд. Но эти мелкие недоразумения быстро забывались, и уже через день-два проводилась "контровая" игра, которую судили справедливые судьи с улицы Гайдара.
Крупные неприятности начались прошлым летом, когда поспели яблоки в хозяйских садах на Трубной улице. Кто-то ночью обнес чуть ли не половину деревьев. Пострадавшие подняли шум на весь город:
- Это Пугач со своими архаровцами! Больше тут некому!
Несколько раз приходил участковый. Излазил все сады. Опросил мальчишек с Красной, а Пугача и Рыжего даже водил с собой в отделение милиции. И, хотя все поиски оказались безрезультатными, рассерженные хозяева с Трубной улицы стали звать Пугача и его компанию арестантами. Пугачевцы в долгу не остались: окрестили пацанов с Трубной собачатниками и куркулями, а при случае не прочь были надавать им по шее. Отношения накалились.
Неизвестно, чем бы это кончилось. Но осенью на пустыре вдруг началась стройка, и у ребят появились новые заботы. Могучие МАЗы навезли горы кирпичей и железобетонных плит. Экскаваторы вырыли огромные ямы. И против Колькиного двора, через дорогу, стали, как в сказке, расти два громадных пятиэтажных дома…
Хотя от пустыря осталась только половина, хотя Колькин двор от него отгородили новые дома, трамвайщики по-прежнему считали пустырь своей собственностью. Тут они играли в футбол и в чилики, производили рискованные опыты по изобретению и испытанию пороха, занимались самыми важными мальчишескими делами, требующими простора и тайны… По вечерам ребята все так же собирались тут в полуразрушенной хатке, которую почему-то забыли сломать строители, рассказывали страшные истории или намечали маршруты дальних походов за город. Заводилой всех игр был Колька Пугач, главный выдумщик и мастер на все руки. Колька все любил делать сам. Своими руками. Делает, делает - не получается. Бросит с досады. Посердится. Подумает. И опять за свое. Глядь - и вышло! Он и мастерскую сделал сам. В прошлом году выпросил у мамы правую половину сарая, соорудил перегородку из кусков фанеры, досок от ящиков, громадных кусков ржавого железа. Покрасил желтой краской.