- Я слушаю! - Лена требовательно смотрела на мужа.
- Да так, немного пришлось подраться, - обречённо глядя на сдобную булочку и стараясь говорить как можно спокойнее, произнёс Иванов.
- Немного? - голос супруги зазвучал громче. - Да ты сутки провалялся без сознания! С твоим контуженым позвоночником тебе только драться! Скажи спасибо, что я умею ставить уколы и знаю, что колоть. У тебя вон всё пальто в крови! А в кармане я нашла нож! После твоего такого появления я две ночи не могу глаз сомкнуть! Вчера и сегодня лекции в институте пропустила. Сашка, не зли меня - говори, что случилось!
При слове "нож" Иванов весь напрягся, ожидая дальше самого страшного прямого вопроса. Но Лена замолчала.
- Спасибо! - Иванов понял, что булочку всё-таки не осилит, и положил её на тарелку. Завтрак закончился.
И что он мог рассказать супруге? Что по уши увяз в криминале, что теперь имеет дело с преступниками, рэкетирами, бандитами и прочей нечистью? Что постоянно рискует своей жизнью, а теперь ещё и жизнями близких и дорогих ему людей? А о том, что произошло на остановке, вообще, надо забыть и никогда не вспоминать. Нет, всего этого жене знать не стоило!
- Встречное предложение, - Иванов взял тёплую податливую руку супруги в свою и мягко пожал. - Расскажи мне о институте. Давно мы с тобой не беседовали так - по душам. Как идёт твоя учёба?
От него не ускользнул вспыхнувший взгляд жены. Но она ответила спокойно, хотя в её тоне Иванов уловил упрёк:
- Всё твоя дурацкая работа - на нас с Наташкой не остаётся времени! - но тут же в её голосе зазвучали тёплые заботливые нотки: - Саша, не скрывай от меня ничего. Ты же знаешь, я всегда с тобой и за тебя!
Иванов молчал. Она была права: человека ближе, чем Лена, у него на всём свете не было. Хотя нет… Был ещё человек.
- Знаю, - после короткой задумчивости сказал Иванов. - Ты вытащила меня с того света после Чечни. Ты родила мне дочь. Я благодарен тебе за всё, и я тебя люблю, Ленка! - Он поднял глаза и посмотрел в глаза жене. - Ты уж прости меня…
- За что? - она не понимала, и это непонимание пугало её.
- Я принёс в наш дом беду, - тихо и обречённо выдавил Иванов, не смея больше смотреть в чистые и ясные глаза близкого человека.
- Какую беду? Что произошло, Саша? - Она старалась поймать его ускользающий взгляд.
Иванов не хотел перекладывать на хрупкие плечи молодой женщины страшный груз случившегося, но и врать ей он тоже не хотел. Надо было решать. Он снова поднял взгляд:
- На остановке на меня напали четверо. Похоже, местная "братва". Троих я убил…
- Убил?!.. - в этом восклицании прозвучал весь ужас случившейся реальности.
- Пойми, у меня не оставалось выбора. Они бы убили меня, - ровным голосом твёрдо произнёс Иванов, глядя в широко раскрытые глаза жены. - А теперь нам надо где-то спрятаться, отсидеться какое-то время. Те, кто их послал, меня здесь найдут. Будет лучше, если вы с дочкой на время уедете к бабушке.
- А ты? - в голосе жены звучала тревога.
- Пока дела не отпускают, - пожал здоровым плечом Иванов. - Кое-что надо закончить. Закончу - приеду к вам.
- Саша, мы тебя не бросим! - решительно произнесла Лена. - Тем более в таком состоянии.
- Спасибо. Твоими заботами я скоро поправлюсь. - Иванов с немым укором и благодарностью смотрел на супругу. Он знал, что спорить с ней бесполезно. - А где мои вещи?
- Я их в коридоре сложила.
- Можно мне посмотреть?
- Конечно. Давай помогу.
Лена поднялась и направилась из кухни, но Иванов удержал её, поймав за руку:
- Я сам.
В коридоре, глядя в зеркало на стене, Иванов себя не узнавал: разбитое лицо опухло, кожа местами свезена, на весь лоб - бинты. Но глаза и нос целы. А вот красивому финскому пальто повезло меньше - оно было порвано в нескольких местах и испачкано так, что даже после химчистки в нём на люди уже не выйти. Особенно сильно выделялись запачканные кровью рукава. Осмотрев одежду, Иванов решил, что нужно срочно расставаться с этим удобным пуховиком как с возможной уликой.
Он достал из кармана пальто нож. Блестящую сталь острого как бритва лезвия до половины длины покрывала коричневая корка - успевшая засохнуть кровь. Брезгливо поморщившись и кинув пальто в коридоре на пол, Иванов прошёл в ванную и, пустив из крана теплую воду, с помощью мыла и губки с нескрываемым отвращением, будто это была грязь, стал тщательно смывать чужую кровь с лезвия. Потом, вытерев металл насухо полотенцем, Иванов ещё некоторое время рассматривал смертоносное оружие, любуясь его формами и красотой линий без излишеств. Видимо, этот нож был изготовлен настоящим мастером: само движение застыло в металле, казалось, что Иванов держит на ладони кусочек молнии. И он смотрел на холодное оружие с трепетным чувством страха, восхищения и благодарности. Иванов убивал врагов, но это было на войне, и он выполнял свой долг. А теперь он впервые в мирной жизни был вынужден воспользовался ножом, чтобы защитить себя. Но чувства раскаяния Иванов не испытывал - напали на него, а этот кусочек стали спас ему жизнь.
"Спасибо тебе!" - обращаясь к оружию, как к человеку, мысленно произнёс Иванов.
Он вынес нож в комнату, вложил в кожаный чехол и, открыв дверь шкафа, засунул его глубоко за сложенное на полке аккуратными стопками постельное бельё. Затем оттуда же достал пистолет в армейской кобуре, повертел его в руках, проверил патроны, глушитель и хотел уже вернуть на место. Но в этот момент в комнате появилась Лена.
- Может, обратимся в милицию? - увидев оружие в руке Иванова, она пыталась скрыть возникшее волнение, но у неё это плохо получилось. - К нам же приезжал этот офицер… из Москвы… Алексей.
- Пока сам не разберусь - никакой милиции, - ответил Иванов, решительно пряча пистолет обратно в шкаф.
- Надеюсь, он тебе не понадобится, - услышал Иванов у себя за спиной почти шёпот.
- И я на это надеюсь. - Повернувшись, он посмотрел на жену: - Поверь, всё скоро наладится. А пока будет лучше, если мы уедем подальше отсюда. Начнём новую жизнь. А я постараюсь больше не доставлять вам с Наташкой хлопот. Вот только отлежусь немного и всё.
- Новую жизнь? А ты сам в это веришь? - Лена смотрела на мужа взглядом мудрой женщины. Иванов не ответил, лишь, посмотрев на жену, вздохнул:
- Не повезло тебе с мужем. Давай сейчас соберём самое необходимое. Вечером, как стемнеет, я подгоню машину к подъезду.
- Куда поедем? - тихо спросила супруга.
- Сейчас решим, - глядя в глаза, улыбнулся Иванов и взял Лену за руку.
Она грустно улыбнулась в ответ, видимо, что-то хотела сказать, но передумала, осторожно высвободила свою руку и произнесла уставшим голосом:
- Ладно, Саша. Я пошла готовить тебе ванну. Как только помоешься, поработаю доктором - нужно поменять бинты. А если будешь себя хорошо вести, сделаю массаж.
- Какой массаж, Ленка?! - запротестовал Иванов. - Я еле дышу. До меня пальцем притрагиваться нельзя - всё болит.
- А я говорю, что массаж тебе будет полезен!
- А я говорю - нет! - попытался сопротивляться Иванов. Но Лена была уже в ванной и, похоже, не слышала.
- Саша, ты же знаешь, я умею делать массаж. Будь спокоен - тебе понравится, - заверила вышедшая из ванной комнаты раскрасневшаяся жена. - Теперь полезай, мойся, только защелку не закрывай - я принесу полотенце и халат.
Иванов пытался протестовать, но его возражения не принимались.
- Саша, может быть, мне приятно ухаживать за любимым мужчиной. Делай, что я говорю. Пожалуйста…
- Спорить с тобой - занятие неблагодарное. Ладно, обещаю не сопротивляться! - сдался Иванов.
- Голову не замочи! - услышал он напутствие.
Она вошла в ванную, когда размякший побитым телом Иванов лежал в теплой воде.
- Поднимайся, Саша, будем мылиться! - Лена скинула халат и осталась в черном ажурном гарнитуре, который, откровенно подчеркивал её формы. Иванову нравилась полуобнажённая жена. Особенно её стройные ноги. За три года замужества Лена похорошела, и уже не была той похожей на мальчика худой девчонкой, с которой Иванов весенней ночью случайно повстречался на кухне армейского общежития. Теперь это была интересная привлекательная женщина. После рождения дочери откровенной женственностью налились все её формы, особенно грудь, и эта полнота очень шла ей. Лена даже решила сесть на диету. Но Иванов, зная её слабости, начисто руша все начинания жены, подкармливал Лену сладким.
- А ты красивая! - выдохнул он, не решаясь подняться из воды.
- Уже говорил. Вставай, не стесняйся. Что я, мужиков голых не видела? - Лена по-хозяйски намыливала мочалку.
- И где это, интересно знать, ты их видела? - Иванов с подозрением прищурился на супругу.
- В морге! - парировала та. - Поднимайся!
- Ну, спасибо! Вот сравнила! - Иванов медленно встал в ванной. Что ему оставалось делать? Сейчас он был наполовину беспомощным, и материнская забота жены была очень своевременной.
Лена стала легко тереть ему спину мочалкой. В тех местах, где проступали синяки, она останавливалась и прикладывала ладонь, и Иванов чувствовал, будто её нежная рука забирает часть боли. Когда она дошла до самого больного места на груди, Иванов перехватил руку жены и ласково сжал кончики пальцев. Она отняла их не сразу. Потом спросила:
- Может, надо потуже перевязать грудь?
- Нет. Такой перелом сам заживет, - заверил Иванов, глядя супруге в глаза. - Хорошая ты у меня.
- Все-таки я думаю, что тебе нужно показаться специалисту, - улыбнулась Лена.
- Ленка, если я ещё жив, значит, всё в порядке, - возразил Иванов, укладываясь обратно в ванну по самую шею. - Специалист у нас ты.
После ванны Иванову в постель был подан чай. Потом - перевязка и обещанный массаж. Супруга, действительно, умела его делать.
После ванной и массажа Иванов почувствовал себя гораздо лучше. Он лежал и млел в гостиной на разложенном диване и, глядя на сидевшую рядом в распахнутом халате разгоряченную после массажа жену, ощущал прилив страстной благодарности ей за всё. Иванов взял её пальцы и ласково поцеловал их.
- Спасибо тебе, - тихо произнёс Иванов.
- Выздоравливай, - Лена по-матерински погладила его по голове.
Когда после госпиталя три года назад Лена неожиданно появилась в его жизни, Иванов снова обрёл смысл своего существования. И с тех пор всегда, когда Лена была рядом, она притягивала его ощущением чего-то светлого, чистого и надёжного. Рядом с ней Иванов обретал веру в хорошее.
Послышалось лёгкое шлёпанье босых ног по полу, и на пороге спальни появилось пухленькое двухгодовалое создание в пижаме и с распущенными русыми волосами.
- Привет, Натали! - Иванов почувствовал прилив радости, который он всегда испытывал при виде дочурки. - Долго же ты позволяешь себе спать!
- Пливет, - протирая кулачком заспанные глаза, проворчало милое видение в пижаме, совсем не выговаривавшее букву "р". - Пап, у тебя головка болит?
- Да, понимаешь, ударился вот… - стал оправдываться Иванов.
- Ты чего там босиком?! - прикрикнула на дочку жена. - Полы холодные. Давай быстро к нам!
Ребёнок с радостью кинулся на кровать к родителям, и Иванов предусмотрительно посторонился. Наташка, устроившись между папой и мамой, потрогала пальчиками свежие бинты на голове отца и заботливо поинтересовалась:
- Болит?
- Уже нет, - улыбнулся Иванов и поцеловал дочку в пухленькую щеку.
- Колючий! - скукожилась Наташка.
- А хочешь, я тебе "козу" сделаю? - Иванов нацелил на Наташкин пупок два расставленных пальца. - Коза, коза…
Дочь, прижавшись к матери, залилась в счастливом смехе.
- Иванов, ты мне друг? - прервала их идиллию Лена.
- Друг, - занимаясь с ребёнком, ответил Иванов.
- Тогда скажи, я тебе нужна?
- Ты мне нужна, - растягивая слова, подтвердил Иванов и весело посмотрел на жену.
Уловив в её взгляде лёгкое недоверие, он повторил громче:
- Ты мне очень нужна, Ленка!
- Скажи, что ты меня любишь?
- Люблю, - Иванов старался казаться серьёзным.
- С выражением скажи!
Иванов перевёл взгляд на дочь:
- Наташа, маме от нас нужно, чтобы мы о ней никогда не забывали. Давай скажем маме, что мы её любим.
- Давай, - согласилась дочка.
- Ма-ама, мы тебя лю-юбим! - нараспев протянул Иванов. Наташка не успела сложить все слова в предложение, и у неё получилось только "Мама" и "любим".
- Скажи так, чтобы я поверила! - настаивала жена, упрямо глядя на Иванова.
- Ленка, я тебя очень люблю! - закричал Иванов почти во весь голос.
- И я люблю! - постаралась не отстать на этот раз Наташка.
- И я вас очень люблю! - засмеялась Лена и стала целовать дочь.
- Так, я не понял, что тебе было нужно-то? - Иванов, изобразив на лице возмущение, обнял жену здоровой рукой и стал оттаскивать её от Наташки.
- Не уезжай больше от нас никогда! - между игривыми поцелуями, предназначаемыми дочери, попросила Лена.
- Эй-эй, там… Поаккуратнее с вашей любовью! - продолжал возмущаться Иванов. - Почему никто не целует меня? Я вам что, совсем не нужен? - он старался "ревновать" очень натурально. - Прошу соблюдать субординацию! Кто в доме хозяин?
- Я! - осыпая поцелуями шею и плечи барахтающейся Наташки, воскликнула Лена.
- Ответ не принимается! - строго произнёс Иванов. - Попробуем ещё раз. Кто здесь главный?
- Я! - игриво уворачиваясь от маминых поцелуев, заливалась смехом Наташка.
- Правильно! - ничего не смог возразить на это Иванов. - Тогда скажи, дочка: а кто у нас заместитель папы по хозяйственной части?
- Мама! - без подготовки выпалила Наташка.
- Тоже правильно! - засмеялся довольный Иванов.
- Поняла! Это значит, что мне надо идти кормить мою драгоценнейшую дочь и готовить вам обед, мой светлейший господин! - со смехом подхватила супруга и, легко увернувшись от мужниного шлепка, соскочила с дивана и быстро пошла на кухню. - Феодалы! Рабовладельцы!
- Без халата тебе лучше! - Иванов блаженно улыбнулся вслед жене и осторожно взял на руки барахтающую ногами дочку.
Пока супруга хозяйничала, Иванов, обложив сидящую на кровати Наташку куклами, включил телевизор на местном канале и поудобнее улегся рядом с играющей дочерью. Он ждал программу новостей.
Как и предполагал Иванов, в очередном телевыпуске не было сказано ни слова о тройном убийстве на остановке. Это являлось плохим знаком и значило только одно - предстояла "разборка" на криминальном уровне.
Вскоре Лена позвала дочь к завтраку. Иванов, соблюдая осторожность, подхватил Наташку на руки и отнёс на кухню.
Оставив жующую дочку на попечении матери, Иванов вышел в зал к телефону и набрал номер.
Состоявшийся короткий разговор его не удовлетворил, и даже расстроил. Некоторое время Иванов сидел рядом с телефонным аппаратом на диване и, не мигая, смотрел в одну точку на полу. Потом он поднял трубку и набрал другой номер.
- Да? - ответил мягкий женский голос на дальнем конце провода.
- Юля? - решил убедиться Иванов, хотя и узнал этот голос.
- Да, - снова ответила трубка.
- Это Иванов. Здравствуй. Тебе удобно сейчас говорить?
- Здравствуй, Саша. Слушаю, - тон её голоса стал более тёплым.
- Мне нужна твоя помощь, - решил не тянуть Иванов. - Приюти меня с женой и дочкой на пару дней. Сможешь? Не удивляйся. Всё очень серьёзно.
- Ну… - протянула трубка, - не знаю. На сколько дней?
- Дня два-три, не больше. Мне нужно уладить кое-какие дела. А меня основательно вывели из строя, можно так сказать.
- Лариса знает?
- Если ещё не знает, то скоро узнает. Информация о происшествиях распространяется быстро. Сейчас меня волнуют жена и дочь. Выручи. С ними я связан по рукам и ногам! А довериться больше никому не могу.
- Приезжайте. Когда вы будете у меня?
- Сегодня, как стемнеет.
- Ладно.
- Спасибо!
В трубке раздались короткие гудки.
Иванов стал набирать следующий номер…
- План такой, - бодро сообщил Иванов супруге, войдя на кухню, - вечером, как стемнеет, я иду за машиной в гараж, и поедем. В моё отсутствие с вами побудут ребята из "Боевого Братства". Они и проводят нас до места. А сейчас надо уже начинать сборы.
- Саша, а куда мы поедем? - почти неслышно спросила Лена, занимающаяся кормлением Наташки.
- Мы поедем к одной хорошей женщине. - Иванов заметил, как сверкнули глаза жены. - Она, можно так сказать, мой коллега по работе. Ты удивишься, Лена, но эта женщина работает в прокуратуре. Повторяю, мы - только друзья.
Жена ничего не ответила, лишь посмотрела на мужа глубоким долгим взглядом.
- Мы на машине поедем кататься? - вовремя задала вопрос дочь, и Иванову не пришлось дальше оправдываться.
- На папкиной машине, - улыбнулся своей спасительнице Иванов.
- Ула-а! - захлопала в ладошки Наташка. - А когда?
- Когда на улице наступит ночь и станет темно, мы и поедем кататься. Натали, я покажу тебе красивый вечерний город!
- Поедем сейчас! - потребовала дочка.
- Днём город не такой красивый, как вечером, - убедительно покачал головой Иванов. - Вечером обязательно поедем! Если будешь хорошо кушать и слушаться маму.
За окном опустились ранние зимние сумерки, когда неожиданно ожил дверной звонок. Соблюдая осторожность, Иванов отворил деревянную дверь и приник к глазку во второй - металлической. На освещённой лестничной площадке он рассмотрел троих мужчин в гражданской одежде. Узнав двоих из них, Иванов открыл замки.
- Здорово, Саня! - с порога поприветствовали гости, рассматривая при свете лампочки побитого хозяина. - Ого! Видать сильно тебя помяли!
- Заживёт, - поморщился Иванов. - В подъезде никого не видели?
- Я поднимался на лифте, - по военному коротко доложил первый вошедший, - а ребята по лестнице. Мы никого не встретили.
- А на улице?
- Наши парни в сопровождении во второй машине у подъезда сидят. Если что - сообщат по рации, - успокоил гость. На вид он был постарше остальных.
- Ладно, - вздохнул Иванов. - Раздевайтесь, проходите на кухню.
- Лена, - крикнул он жене, - напои ребят чаем!
Двое прошли на кухню, а тот, который вошёл первым, остался с Ивановым в коридоре.
- Давай, рассказывай, - приготовился слушать гость.
- Пошли в гостиную, Виталий, - предложил Иванов.
Свой финский пуховик, сложив и плотно умяв, Иванов перемотал скотчем. Получилось что-то вроде котомки. Это очень удобное и теплое пальто Иванов купил в магазине всего два месяца назад и расставаться с ним не хотел, но обстоятельства заставляли помнить об осторожности.
Надев кожаную лётную куртку и спрятав в нагрудном кармане пистолет, Иванов внимательно, как бы прощаясь, оглядел квартиру, осторожно, с помощью жены, натянул на перебинтованную голову спортивную шапочку и, поцеловав Лену в щеку, вышел на лестничную площадку, плотно прикрыв за собой тяжёлую металлическую дверь. Двое сопровождающих уже ждали его в подъезде. Виталий остался в квартире с Леной и Наташей.