Я узнал об этом за завтраком - передали по телевизору. Первая смерть привлекла некоторое внимание публики за пределами города исключительно в силу жестокости этого убийства, но вторая - не менее жестокая, чем первая, и гораздо более публичная - заинтересовала одного городского репортера и его съемочную группу. Они заявились на место убийства, к ужасу шерифа округа Клейтон, и передавали на весь штат размытые, снятые издалека изображения расчлененного тела. Вероятно, кому-то удалось снять труп до того, как полицейские укрыли его и оттеснили зевак подальше.
Теперь уже сомнения остались позади. Это был серийный убийца. Мама вышла из соседней комнаты, даже не успев до конца накраситься. Я посмотрел на нее, она - на меня. Никто из нас не произнес ни слова.
"С вами в прямом эфире Тед Раск из Клейтона. Этот обычно тихий городок сегодня стал местом воистину жестокого убийства - второго убийства такого рода за последний месяц. Вы смотрите эксклюзивный репортаж "Файв лайв ньюс". Со мной здесь шериф Мейер. Скажите, шериф, что известно о жертве?"
Седоусый шериф Мейер нахмурился и раздраженно посмотрел на репортера, направлявшегося в его сторону. Раск был известен своей склонностью к мелодраме, и по гримасе шерифа даже я видел, что тот недоволен присутствием телевизионщиков.
- В настоящий момент мы не хотим причинять ненужное беспокойство семье жертвы, - сказал шериф, - как и вводить в необоснованный страх обитателей нашего округа. Мы высоко ценим сотрудничество в поддержании спокойствия и нераспространении слухов или дезинформации об этом происшествии.
Он ушел от вопроса. Но хотя бы не сдался Раску без боя.
- Вам уже известно, кто жертва?
- При нем были документы, но мы пока - до оповещения семьи - не хотим разглашать эту информацию.
- А убийца? - не унимался репортер. - У вас есть какие-либо предположения о его личности?
- В данный момент без комментариев.
- Поскольку это убийство произошло вскоре после предыдущего и очень похоже на него по почерку, как вы считаете, они могут быть связаны?
Шериф на мгновение закрыл глаза. По телевизору было видно, как он тяжело вздохнул. Прежде чем начать говорить, Мейер помолчал.
- В настоящее время мы не хотим обсуждать почерк преступника, чтобы сохранить тайну следствия. Как я уже сказал, мы высоко ценим сотрудничество и спокойствие всех, кто не желает распространять слухи об этом происшествии.
- Спасибо, шериф, - сказал репортер, и на экране снова появилось его лицо. - Повторю еще раз, если вы только что включили телевизор: мы находимся в округе Клейтон, где убийца нанес удар. Возможно, он сделал это уже во второй раз, оставив после себя мертвое тело и охваченный ужасом город.
- Глупый Тед Раск, - заметила мама, направляясь к холодильнику. - Меньше всего городу сейчас нужна паника в связи с появлением массового убийцы.
Массовое и серийное убийства - вещи абсолютно разные, но мне в тот момент не хотелось устраивать дискуссию.
- Думаю, нам здесь меньше всего нужны убийства, - осторожно произнес я. - А паника была бы не многим лучше самих убийств.
- В таком маленьком городе паника может быть ничуть не лучше убийств. А то и хуже, - сказала мама, наливая молоко в стакан. - Людей охватывает страх, они начинают уезжать. Или запираются по вечерам в своих домах. Бизнес вести все труднее, а напряжение растет. - Она отпила молока. - И тут появляется какой-нибудь идиот, который принимается искать козла отпущения, и тогда паника очень быстро превращается в хаос.
"Мы не можем показать вам тело крупным планом, - сказал с экрана Раск, - потому что оно искалечено, вид совершенно жуткий, к тому же полиция нас туда и близко не подпускает. Но кое-какие подробности у нас есть. Никто, похоже, не видел убийцу, но те, кто видел тело вблизи, сообщают, что крови на месте преступления гораздо больше, чем в прошлый раз. Если это тот же убийца, то он стал еще свирепее, что может быть плохим предзнаменованием".
- Не верю своим ушам - неужели он это говорит? - воскликнула мама, складывая руки на груди. - Сегодня же напишу им письмо.
"На земле, рядом с телом, есть масляное пятно или что-то в этом роде, - продолжал Раск. - Возможно, натекло из двигателя автомобиля, на котором скрылся убийца. По мере поступления новых сведений мы будем сообщать их вам. С вами Тед Раск на телеканале "Файв лайв ньюс", мы ведем эксклюзивный репортаж под названием "Смерть разгуливает в самом сердце Америки"".
Я вспомнил пятно, которое видел за прачечной, - черное и маслянистое, как подгоревшая грязь. Было ли нынешнее масляное пятно рядом с телом жертвы той же природы? В этой истории имелись какие-то подводные камни, и я был исполнен решимости их выявить.
- Главный вопрос при составлении психологического портрета, - начал я, пристально глядя на Макса, который был занят обедом, - это не "что делает убийца", а "что делает убийца такого, чего он не должен делать".
- А я, парень, думаю, что это оборотень, - сказал Макс.
- Никакой не оборотень.
- Ты смотрел сегодня новости? "У убийцы разум человека и свирепость зверя". Что еще это может быть?
- Оборотней не существует.
- Скажи это Джебу Джолли и тому, которого убили на двенадцатом шоссе, - сказал Макс с набитым ртом. - Что-то разорвало их на части, и сделал это не какой-то там серийный убийца.
- Легенды об оборотнях, скорее всего, и появились из-за серийных убийц, - возразил я. - И о вампирах тоже. Люди, которые преследуют и убивают других людей, и есть серийные убийцы. Тогда еще не было психологии, вот и пришлось придумать безумных монстров, чтобы все объяснить.
- Откуда ты это взял?
- Сходи на сайт crimelibrary.com, - сказал я. - Я тебе о чем говорю - если хочешь понять серийного убийцу, нужно задать вопрос: что делает убийца такого, чего он не должен делать?
- Зачем тебе понимать серийного убийцу?
- Что? - не понял я. - А почему бы тебе… ну хорошо, слушай: мы должны понять, почему он делает то, что делает.
- Ничего мы не должны, - сказал Макс. - Для этого существует полиция. Мы учимся в школе и должны понять, какого цвета бюстгальтер у Марси.
И зачем я трачу время на этого парня?
- Ты посмотри на это с другой стороны, - предложил я. - Скажем, ты большой любитель… что ты любишь больше всего?
- Марси Дженсен, - ответил он. - А еще Halo, Зеленого Фонаря и…
- Зеленый Фонарь… - сказал я. - Это же комиксы. Ты любишь комиксы. Представь, что в город приезжает новый автор комиксов.
- Здорово, - отозвался Макс.
- Точно, - продолжал я. - И он работает над новой книгой, а ты хочешь узнать, что это будет. Здорово?
- Я же только что сказал, - ответил Макс.
- Ты бы все время думал об этом и пытался угадать, что он делает, сравнивал бы свои догадки с догадками других, и тебе бы это нравилось.
- Конечно.
- Вот так и со мной, - сказал я. - Новый серийный убийца - это как автор комиксов, работающий над новой книгой прямо здесь, в городе, и я пытаюсь его вычислить.
- Ты свихнулся, - решил Макс. - Нет, ты правда больной на голову, дурдом по тебе плачет.
- А мой психотерапевт говорит, что со мной все в порядке, - сказал я.
- Бог с ним, - отмахнулся Макс. - Так в чем главный вопрос?
- Что делает убийца такого, чего он не должен делать?
- Откуда мы знаем, чего он не должен делать?
- Если исходить из того, что его цель - убийство, все, что ему технически нужно сделать, - это нажать спусковой крючок. Самый простой способ.
- Но он же разрывает их на части, - заметил Макс.
- Тогда у нас есть первый пункт: он подходит к жертве и нападает на нее с близкого расстояния. - Я достал блокнот и записал эту мысль. - Это, вероятно, означает, что он хочет хорошо рассмотреть свою жертву.
- Зачем?
- Не знаю. Что еще?
- Он нападает вечером, в темноте, - сказал Макс, который начал наконец соображать. - И хватает их, когда поблизости никого нет.
- Это, наверное, как раз из того, что он должен делать. Ведь если он хочет убить собственными руками, ему не нужно, чтобы кто-то его увидел.
- А это важно для нашего списка?
- Пожалуй. Правда, ни один убийца не хочет, чтобы его видели, так что это вовсе не уникальная особенность.
- Все равно запиши, - сказал Макс. - Не только же твои мысли должны быть записаны.
- Хорошо, - согласился я, взял ручку и записал: "Он не хочет, чтобы его видели". - Он не хочет, чтобы кто-то узнал, кто он такой.
- Или что он такое.
- Или что оно такое - без разницы, - кивнул я. - Так, давай дальше.
- Он потрошит свои жертвы, - продолжал Макс, - и собирает потроха в кучку. Это вообще что-то. Мы могли бы называть его Кишкоукладчик.
- Зачем ему складывать их кишки горкой? - спросил я.
Мимо нашего стола прошла девчонка, которая как-то странно на нас посмотрела, и я понизил голос:
- Может быть, он хочет провести какое-то время с жертвой, получить удовольствие от того, что сделал.
- Ты думаешь, он их потрошит, когда они еще живы? - спросил Макс.
- Не думаю, что это возможно, - ответил я. - Я хочу сказать, может быть, он наслаждается убийством уже после его совершения. Есть знаменитая фраза Теда Банди…
- Кого?
- Теда Банди. Он убил около тридцати человек по всей стране в семидесятые годы. Для него и придумали понятие "серийный убийца".
- У тебя в голове столько всякой дряни, Джон!
- Так вот, - продолжал я, - в интервью, которое он дал перед казнью, Тед сказал, что после убийства, если есть время, жертва может стать для тебя всем, чем ты только захочешь.
Макс помолчал.
- Знаешь, я больше не хочу говорить об этом.
- Почему? Минуту назад ты как будто не возражал.
- Минуту назад мы говорили о кишках. Это противно, но не страшно. А теперь что-то чересчур…
- Но мы только начали разбираться, - возразил я. - Это же психологический портрет серийного убийцы - тут все чересчур.
- Мне не по себе, - сказал Макс. - Не знаю. Я в туалет.
Он встал и ушел, бросив еду. Значит, собирался вернуться.
Я не то чтобы расстроился. Но почему я не могу просто поговорить с кем-нибудь? О том, что меня волнует? Может, я действительно ненормальный?
Да, так и есть.
Глава 5
Всего в нескольких милях от нашего дома было озеро. Называлось оно довольно предсказуемо для округа Клейтон - Клейтон-Лейк, но мне больше нравилось название Фрик-Лейк. Оно было около мили в ширину и несколько миль в длину. И ни одной пристани. На топких берегах рос тростник, а вода каждый год покрывалась ряской, поэтому там никто не купался. Через месяц-другой озеро покроется льдом, и туда будут ходить кататься на коньках и на подледную рыбалку. Вот и все - в другое время года делать там было нечего.
По крайней мере, я так думал, пока не встретил фриков.
Честно говоря, я не знал, фрики они или нет, но догадывался, что с ними что-то не так. Увидел я их год назад, когда понял, что больше ни минуты не могу оставаться дома с мамой. Я сел на велосипед и помчался куда глаза глядят. Не к озеру - я просто ехал, а оно оказалось на пути. Я проехал мимо машины, в которой сидел какой-то тип. Машина была припаркована у дороги, а этот тип смотрел на озеро. Потом я увидел еще одну машину. А через полмили - пустой пикап: водителя в нем не было, и куда он подевался - неизвестно. Еще через сотню ярдов я увидел женщину - она стояла, прислонясь к капоту, ни на что не смотрела, ни с кем не разговаривала, просто стояла.
Что все они там делали? Озеро было самое обычное - что на него смотреть? Делать там тоже было нечего. Я сразу подумал, что здесь что-то незаконное: торговля наркотиками, тайные любовные связи, сбрасывание трупов в озеро. Но вряд ли там было что-то такое. Думаю, они приехали к озеру по той же причине, что и я, - чтобы скрыться от мира. Это были фрики.
С тех пор я ездил на Фрик-Лейк каждый раз, когда хотел побыть один, что случалось все чаще и чаще. Фрики всегда были там - иногда новые, иногда те же самые. Рассыпавшиеся вдоль дороги, словно нитка бус. Мы никогда не разговаривали, абсолютно чужие люди, и глупо было бы думать, что это не так. Мы приезжали сюда, проводили время, размышляли каждый о своем и уезжали.
Макс после выходки за обедом весь день держался от меня подальше, а после школы я поехал на Фрик-Лейк, чтобы подумать. Золотая осень кончилась, листья начали чернеть, а трава на обочине стала жесткой и безжизненной.
- Что убийца сделал такого, чего он не должен делать? - сказал я вслух, положил велосипед на землю и стал греться на солнышке.
Машины я видел, но они были далеко, и никто не мог меня услышать. Фрики уважали частную жизнь.
"У первого он взял почку, а что у второго?"
Полиция хранила молчание, но скоро тело должны были привезти к нам в морг. Я подобрал камешек и бросил его в озеро.
Посмотрел на ближайшую машину, которая была припаркована в нескольких сотнях ярдов. Старая белая машина, водитель смотрел на воду.
- Может, ты и есть убийца? - тихо произнес я.
Сегодня в разных местах дороги было человек пять-шесть. Сколько времени пройдет, прежде чем сбудется мамино пророчество и горожане начнут обвинять друг друга? Люди боятся всего необычного, а у того, кто необычнее всех, все шансы вытащить выигрышный билет в этой лотерее охоты на ведьм. Может, это один из фриков, который приехал сегодня на берег озера? Что они с ним сделают?
Все знали, что я фрик. Может быть, они обвинят меня?
Второе тело доставили в морг восемь дней спустя. Мы с мамой почти не говорили о моей социопатии, но я учился изо всех сил, чтобы сбить ее со следа, - пусть думает о моих хороших качествах, а не о плохих. Это, похоже, сработало, потому что, когда я вернулся домой из школы и обнаружил, что они занимаются трупом второй жертвы, мама не остановила меня, увидев, что я надеваю фартук и респиратор и собираюсь им помочь.
- Чего нет? - спросил я, стоя с бутылками в руках перед мамой, которая заливала в насос формальдегид.
У Маргарет было всего несколько органов - они лежали на краю бокового стола, и она деловито вонзала в них троакар, отсасывая содержимое вакуумным насосом. Я предположил, что остальные органы уже внутри. Мама накрыла тело простыней, и я не хотел рисковать, заглядывая под нее, пока она рядом.
- Ну?.. - спросила мама, заливая жидкость в насос и глядя на метки.
- В прошлый раз не было почки, - сказал я. - Что теперь?
- Все на месте, - сказала она, усмехнувшись. - Ты уж не обвиняй каждый раз Рона - не всегда же он что-то теряет. Но я говорила с твоей сестрой насчет документов. Сказала, что она должна читать их внимательнее и сообщать мне обо всех особенностях, которые обнаружит. Я иногда просто не знаю, что делать с этой девчонкой.
- Но… ты уверена? - спросил я.
Убийца непременно должен был что-нибудь взять.
- Может быть, желчный пузырь, а Рон решил, что у жертвы он был удален, и не обратил на это внимания?
- Джон, Рон и полиция, а еще и ФБР, о чем я непременно должна тебе сказать, больше недели обследовали тело. Судмедэксперты разглядывали его в микроскоп, пытаясь найти хоть что-нибудь, что помогло бы им выйти на этого психа. Если бы какой-то орган отсутствовал, они бы непременно заметили.
- Он течет, - сказал я, показывая на левое плечо трупа.
Простыня пропиталась ярко-синим химическим веществом с прожилками свернувшейся крови.
- А я думала, что все перекрыла, - забеспокоилась мама, надевая крышку на емкость с формальдегидом и протягивая ее мне.
Она откинула простыню, обнажив культю руки, - та была туго перевязана, но ткань уже стала багровой. Руки не было.
- Вот черт! - воскликнула мама и бросилась за бинтами.
- У него нет руки, - посмотрел я на маму. - Я же спрашивал, не пропало ли у него что-нибудь, а ты ни слова не сказала про руку.
- Что там у вас? - спросила Маргарет.
- Убийца забрал его руку, - сказал я, приближаясь к телу и стягивая с него простыню.
Брюшина и на этот раз была распорота, но не с такой свирепостью, как у прошлой жертвы, - порезы были меньше, как и их количество. Этого фермера - судя по бирке, его звали Дейв Берд - не выпотрошили. Внутренние органы не вынули и не собрали в кучу.
- Чем это ты занимаешься? - сердито спросила мама.
Она выхватила у меня простыню и накрыла тело:
- Имей уважение к мертвым.
Я слишком много говорил и знал, что слишком много говорю, но остановиться не мог.
- Я думал, он что-то делает с органами, - сказал я, - но он их просто перебирал, чтобы найти то, что ему нужно. Он их не раскладывал как-то по-особенному, не играл с ними или…
- Джон Уэйн Кливер, - одернула меня мама, - что за бред ты несешь?!
- Это изменяет весь его психологический портрет, - сказал я, жалея, что не могу замолчать.
Мое открытие меня слишком взволновало.
- Дело не в том, что он делает с телами, а в том, что забирает. Выпотрошить человека - это самый легкий способ найти почку, это не посмертный ритуал…
- Посмертный ритуал? - переспросила мама.
Маргарет положила троакар и посмотрела на меня. Я чувствовал, как они сверлят меня взглядом и понимал, что попался. Сказал слишком много.
- Ты не хочешь все объяснить? - спросила мама.
Мне нужно было как-то сгладить впечатление, но я зашел слишком далеко.
- Я просто говорил, что убийца не играет с телами, - сказал я. - Что в этом такого?
- Ты был возбужден, - обвинительным тоном сказала мама. - Тебе доставило удовольствие это мертвое тело и то, как его распотрошили.
- Но…
- Я видела радость на твоем лице, Джон, и, я думаю, доводилось видеть ее и прежде. А вызвало ее мертвое тело - настоящий человек, у которого была настоящая семья и настоящая жизнь. И ты все никак не можешь этим насладиться.
- Нет, это не так…
- Вон! - сказала мама хрипловатым голосом, означавшим, что спорить не имеет смысла.
- Что?
- Вон! - повторила она. - С этой минуты я запрещаю тебе появляться в морге.
- Ты не можешь это сделать! - закричал я.
- Я тут хозяйка и к тому же твоя мать, - сказала она. - А тебя все это слишком увлекает, и мне не нравится, как ты себя ведешь и что говоришь.
- Но…