- Мне давно нужно было сделать это. Я запрещаю тебе здесь появляться… Маргарет тоже не будет тебя пускать, и Лорен я предупрежу. Пора тебе обзаводиться нормальными увлечениями и настоящими друзьями. И я не желаю слышать никаких наглых возражений на сей счет!
- Ма!
- Ни-ка-ких! - повторила она. - Ступай.
Мне хотелось ее ударить. Хотелось бить стены, столы, мертвого фермера, схватить троакар и сунуть его в глупую физиономию матери, выкачать мозг из ее головы…
"Нет. Успокойся".
Я закрыл глаза. Я нарушил слишком много правил. Я не должен даже думать о таких вещах. Не должен позволять ярости брать верх. Я закрыл глаза и медленно стащил респиратор и перчатки.
- Извини, - сказал я.
Нет, я не мог просто уйти, чтобы никогда не возвращаться, я должен был драться и…
"Нет. Успокойся".
- Извини, - снова сказал я.
Снял фартук и вышел через заднюю дверь. Подумаю об этом потом. Сейчас важнее всего мои правила.
Мне нужно удержать монстра в четырех стенах.
Я ненавидел Хеллоуин. Это так глупо - никто по-настоящему не боялся, все ходили по городу измазанные бутафорской кровью, или с резиновыми ножами, или, что хуже всего, в костюмах, которыми и напугать-то невозможно. Считалось, что на Хеллоуин по земле бродят духи зла, - в эту ночь друиды сжигали детей в плетеных клетках. Какое это имело отношение к одежде в стиле Человека-паука?
Интерес к Хеллоуину я потерял в восемь лет. Приблизительно в то же время начал читать про серийных убийц. Это не значит, что я перестал наряжаться на Хеллоуин, просто перестал выбирать себе костюм. Мама сама каждый год покупала мне что-нибудь, я это безразлично надевал и забывал обо всем до следующего года. Когда-нибудь мне придется сказать ей об Эдде Гейне. В детстве мать одевала его как девочку. Большую часть своей взрослой жизни он убивал женщин и делал одежду из их кожи.
Можно было предположить, что Хеллоуин в этом году удастся. Ведь в городе появился настоящий демон - с клыками, когтями, все как полагается. Это должно было сыграть свою роль. Но никто еще не знал о демоне, к тому же он убил только двоих, и люди не прятались по подвалам, молясь о спасении, наоборот, все собрались в школе, в спортивном зале, и делали вид, что с удовольствием танцуют. Даже не знаю, что хуже.
Школьные дискотеки - страшное дело, а мама заставляла меня не пропускать ни одной. Так продолжалось и в старших классах, но я надеялся, что хотя бы танцы станут лучше. Ничего подобного. Дискотека на Хеллоуин оказалась особенно нелепой. Собрались какие-то нескладные, неуклюжие мутанты в маскарадных костюмах, встали по периметру спортивного зала, по стенам заплясали разноцветные огонечки, а завуч стал крутить по школьному радио прошлогодние песни. В рамках инициативы "обзаводиться настоящими друзьями" мама, как всегда, заставила меня идти на праздник, хотя в качестве жеста доброй воли позволила самому выбрать костюм. Я знал, что ей это очень не понравится, и выбрал костюм клоуна.
Макс был армейским командиром - пришел в отцовском камуфляжном мундире, с физиономией, разукрашенной коричневой краской. Еще, несмотря на запрет приносить оружие в школу, он прихватил пластмассовое ружье, но директор отобрал его при входе.
- Вот козел! - сказал Макс, грозя кулаком директору в другой конец зала. - Пойду и выкраду его, собака, вот увидишь. Как думаешь, отдаст он мне ружье?
- Ты только что назвал меня собакой?
- Старина, клянусь, я верну ружье, а он об этом даже не узнает. Отец научил меня кое-каким хитростям - он даже не поймет, что я там был.
- У тебя не тот камуфляж, - сказал я.
Мы стояли где обычно, притаившись в углу, и я смотрел на поток людей, которые перемещались от стен к столам с закусками и лимонадом и обратно.
- Мой отец получил этот мундир в Ираке, - сказал Макс. - Он самый что ни на есть настоящий.
- Тогда будет в самый раз, если мистер Лейтон спрячет твое ружье в Ираке, - заметил я. - Но мыто на школьной дискотеке на американском Среднем Западе. Если не хочешь, чтобы он тебя засек, надо одеться как жертва автокатастрофы. Сегодня много таких. Или нарисовать дырку от пули на лбу.
Дешевое бутафорское кровавое месиво в тот день пользовалось популярностью - им украсила себя едва ли не половина парней в зале. Если вы думаете, что два жестоких убийства в округе должны были сделать людей более деликатными, то ошибаетесь. Хорошо хоть никто не оделся как выпотрошенный автомеханик.
- Это было бы смешно, - согласился Макс. - Так и оденусь завтра вечером, когда будем ходить по домам и клянчить конфеты, - они в штаны наложат от страха.
- Ты будешь ходить по домам и клянчить конфеты? - услышали мы чей-то смеющийся голос.
Это был Роб Андерс, проходивший мимо с двумя приятелями. Они все меня ненавидели с третьего класса.
- Двое малюток пойдут по домам клянчить конфеты - отличная развлекуха для малышей.
Хохоча, они пошли своей дорогой.
- Я пойду только из-за младшей сестренки, - проворчал Макс в спину уходящим парням. - Мне нужно вернуть ружье - с ним этот костюм намного круче.
Он поплелся к дальней двери, оставив меня одного в темноте. И тогда я захотел пить.
На стол с закусками и лимонадом нельзя было смотреть без слез: поднос с вялыми овощами, несколько пончиков и кувшины с яблочным соком и спрайтом. Я налил себе стакан сока и тут же его выронил: кто-то толкнул меня сзади. Стакан упал в кувшин, обрызгав мне рукав.
Раньше я уже составлял список людей, которых рано или поздно собирался убить. Теперь это было против моих правил, но иногда мне очень не хватало этого списка.
- Это ты и есть - Оно? - произнес девчоночий голос.
Я повернулся и увидел Брук Уотсон, девчонку с моей улицы. Ее наряд напомнил мне мою сестру, одетую в стиле восьмидесятых.
- Что? - переспросил я, выуживая стакан из кувшина.
- Клоун из "Оно" Стивена Кинга, - пояснила Брук.
- Нет, - ответил я, выжимая рукав и промокая его салфеткой. - А того клоуна звали, кажется, Пеннивайз.
- Не знаю, я эту книгу не читала, - сказала она, глядя мне в глаза. - Дома у меня ее нет, но я видела обложку, поэтому решила, что ты одет, как он…
Вела она себя странно, словно… Я не мог сказать наверняка, что она собой представляет. Объясняя реакции людей, которых хорошо знал, я понимал, что они чувствуют, но Брук была для меня как закрытая книга.
И сказал первое, что пришло в голову.
- Ты панк?
- Что?!
- Ну, как называют этих людей из восьмидесятых? - спросил я.
- Ах это!
Она рассмеялась. У нее был красивый смех.
- Вообще-то, я - это моя мама… Ну то есть это ее одежда. Она носила ее в старших классах. Наверное, надо говорить, что я Синди Лопер или что-то в этом роде, потому что одеться как твоя мать - просто глупо.
- Я одет почти как моя мать, - сказал я. - Но меня беспокоит, что скажет мой психотерапевт.
Она снова рассмеялась, и я понял: она думает, что я шучу. Вероятно, это к лучшему, поскольку рассказ о второй части костюма моей матери (гигантский нож мясника, протыкающий голову) напугал бы ее до смерти. Брук была довольно хорошенькая: длинные светлые волосы, сияющие глаза, а когда она улыбалась своей открытой улыбкой, на щеках появлялись ямочки. Я улыбнулся в ответ.
- Привет, Брук, - сказал Роб Андерс, приближаясь к нам с коварной ухмылкой. - Что ты разговариваешь с этим сопляком? Он все еще клянчит сладости у соседей на Хеллоуин.
- Правда? - сказала Брук, глядя на меня. - Я тоже собиралась пойти, но сомневалась… Это так увлекательно, хотя мы уже старшеклассники.
Может быть, я не понимал эмоции Брук, но что касается смущения, то я слишком хорошо знал это чувство и ошибиться не мог: Роб Андерс просто излучал смущение.
- А… ну да, - промямлил он. - В этом и правда что-то есть. Может, там и встретимся.
Я неожиданно почувствовал желание воткнуть в него нож.
- Да, Джон, а что насчет этого клоунского одеяния? - сказал он, переключая внимание на меня. - Ты собираешься для нас пожонглировать или, может, с разбегу врежешься в машину?
Он рассмеялся и повернул голову, чтобы посмотреть, смеются ли ребята. Но они болтали с Марси Дженсен - она была котенком, и этот костюм не оставлял сомнений, почему Макс вдруг так заинтересовался ее бюстгальтером. Роб внимательно посмотрел в ее сторону и резко отвернулся:
- Ну так что, клоун? Чего лыбишься?
- Ты классный парень, Роб, - сказал я.
Он смотрел на меня в недоумении:
- Чего?
- Ты классный парень, - повторил я. - И костюм у тебя отличный. Мне особенно нравится эта дырка от пули.
Я надеялся, что теперь он уйдет. Говорить приятные вещи людям, которые бесят, - это одно из моих правил, так я старался понизить градус кипения, но теперь уже не знал, надолго ли меня хватит.
- Ты что, издеваешься? - спросил он, смерив меня разъяренным взглядом.
У меня не было правила на тот случай, если человек, которому я сделал комплимент, не уходит.
- Нет, - ответил я, пытаясь импровизировать.
Но меня уже несло. Я не знал, что еще сказать.
- Я думаю, ты лыбишься, потому что умственно отсталый, - сказал он, подходя ближе. - Чмо! Счастливый клоун.
Он вывел меня из себя.
- Ты… - Нужно было найти нужные слова. - Я слышал, ты отличился вчера на контрольной по математике. Молодец.
Больше мне ничего не приходило в голову. Вообще-то, надо было уйти, но… я хотел поговорить с Брук.
- Слышь, ты, чудик, - сказал Роб, - эта вечеринка для нормальных людей. Фрики - дальше по коридору. В сортире с психами. Почему бы тебе не отправиться туда?
Вел он себя нагло, но пока не переходил к действиям - типичное поведение пятнадцатилетнего подростка, который строит из себя мачо. Я просто кипел - убить его был готов, но заставлял себя успокоиться. Я выше этого. И выше его. Он хотел меня напугать? Сейчас узнает, что такое страх.
- Я улыбаюсь, потому что представляю себе, как выглядят твои кишки.
- Что? - переспросил Роб и рассмеялся. - Ты такой крутой, да? Ты мне угрожаешь? Думаешь, сможешь меня напугать, щенок?
- У меня клинический диагноз "социопатия". Ты знаешь, что это такое? - спросил я.
- Это означает, что ты фрик, - сказал он.
- Это означает, что для меня ты имеешь не больше значения, чем картонная коробка, - уточнил я. - Ты ничто - мусор, который пока никто не удосужился выбросить. Ты что-то еще хочешь мне сказать?
- Заткнись! - ответил Роб.
Он все еще продолжал изображать из себя крутого, но я видел, как спесь с него слетает. Он не знал, что сказать.
- Коробка хороша тем, - продолжал я, - что ее можно открыть. И хотя снаружи на нее смотреть - скука смертная, внутри может быть что-то интересное. Так что когда ты говоришь все эти глупые, скучные слова, я представляю себе, каково это будет - распороть тебя и посмотреть, что внутри.
Я молчал, глядя на него, он тоже не сводил с меня глаз. Он испугался. Я позволил ему как следует прочувствовать свой страх и снова заговорил:
- Но дело в том, Роб, что я не хочу тебя резать. Я не хочу быть таким. Поэтому у меня есть правило: каждый раз, когда мне хочется кого-нибудь распотрошить, я говорю ему что-нибудь приятное. Вот почему, Роб Андерс с Карнейшн-стрит, двести тридцать два, я говорю, что ты - классный парень.
У Роба отвисла челюсть, он как будто собрался что-то ответить, но закрыл рот и отступил, сел на стул, глядя на меня, потом встал и вышел. Я все это время смотрел на него, не отрываясь.
- Я… - начала Брук, о который я совсем забыл. - Интересный способ ты изобрел, чтобы от него отделаться.
Я не знал, что сказать: она не должна была этого слышать. Ну почему я такой идиот?
- Ерунда, - пробормотал я. - Слышал где-то такое… в кино, кажется. Кто бы мог подумать, что его это так напугает?
- Да, - сказала Брук. - Мне пора… было очень приятно поговорить с тобой, Джон.
Она неопределенно улыбнулась и пошла прочь.
- Старина, это было нечто, - сказал Макс.
Я повернулся к нему, удивившись:
- А ты когда подошел?
- Я почти все время был здесь, - сказал он, отходя от стола с закусками. - И это было нечто. Андерс практически в штаны наложил.
- И Брук тоже, - сказал я, глядя в том направлении, куда она ушла.
Но там были только толпы людей в темноте.
- Ну и ну! - усмехнулся Макс, изображая удар. - И это после того, как она хотела тебя склеить.
- Склеить?
- Ты что не заметил? Да ты просто слепой. Она хотела пригласить тебя танцевать.
- С какой стати ей приглашать меня?
- А с той, что здесь дискотека, - сказал Макс. - И еще потому, что ты втрескавшийся клоун - ты же просто искришься. Но я очень удивлюсь, если она еще хоть раз с тобой заговорит. Это было нечто.
Следующим вечером мы с Максом и его сестренкой Одри пошли по соседям клянчить сладости. Сначала посетили ближайших. Его мать нервничала - она шла за нами с фонариком и баллончиком со слезоточивым газом. Когда мы закончили обход квартала, она отвезла нас туда, где жил я. И когда мы заявились к мистеру Кроули, он покачал головой.
- Не стоит ходить так поздно, - сказал он, нахмурившись. - Сейчас, когда объявился этот убийца, тут небезопасно.
- На улице включено все освещение, - возразил я. - К тому же горят фонари на крылечках. И нас провожает взрослый. А в новостях передали, что полицейские наряды усилены. Здесь сегодня, наверное, безопаснее, чем где-то еще.
Мистер Кроули скрылся за дверью, громко откашлялся и вернулся.
- Не бродите слишком долго, ты меня слышишь?
- Мы будем осторожны, - пообещал я, и мистер Кроули протянул нам конфеты.
- Не хочу, чтобы этот город жил в страхе, - сказал он печально. - Раньше жизнь здесь была такая счастливая!
Он снова закашлялся и закрыл дверь.
То, что казалось смешным при свете дня, - бутафорские кровь и протезы - в темноте приобретало зловещий вид. Ужасающий. Убийца снова был у всех на уме, и люди нервничали: эффект от дурацких, купленных в магазине страшилок вытеснил реальный страх смерти. Такого замечательного Хеллоуина еще не было.
Глава 6
"Тед Раек ведет эксклюзивный репортаж из Клейтона для канала "Файв лайв ньюс". Этот тихий и спокойный городок все глубже погружается в пучину ужаса, который здесь называется Клейтонский убийца. Многие местные жители боятся выходить из дома по вечерам, а некоторые - и при свете дня. Несмотря на это всеподавляющее чувство страха, надежда все же остается. ФБР и полиция, которые ведут расследование, сделали удивительное открытие".
Было шесть часов вечера, и я смотрел новости. Мама сказала, что пятнадцатилетние мальчишки не смотрят новости, если только они не чокнутые, но, поскольку у нас не было "Корт-ТВ", меня интересовали только местные новости. И потом, серийный убийца по-прежнему оставался главной новостью, а репортажи Теда Раска стали самым популярным в городе шоу, несмотря (а может быть, благодаря) на его склонность к мелодраме. За окном шел проливной ноябрьский дождь, а на экране телевизора разгорались страсти.
"Как вы помните из моего первого репортажа об убийстве местного фермера Дэвида Берда, - продолжал Раск, - рядом с местом преступления было обнаружено какое-то маслянистое вещество. Сначала считалось, что это след автомобиля, на котором скрылся убийца, но исследования, проведенные судмедэкспертами, показали, что это вещество органического происхождения. Источник, пожелавший остаться неизвестным, сообщил, что ФБР удалось обнаружить в этом веществе ДНК, о которой сегодня рано утром стало известно, что это ДНК человека, но, к сожалению, это все. Данная ДНК не соответствует ни ДНК одной из жертв, ни ДНК кого-то из подозреваемых, ни ДНК кого-нибудь из пропавших без вести местных жителей, ни вообще какой-либо ДНК из имеющихся в базе данных штата. Должен обратить ваше внимание на то, что база данных ДНК, на которую мы ссылаемся, очень ограниченна. Это довольно новая технология, и в городских базах крайне мало данных более чем пятилетней давности. Без федеральной базы ДНК, сопоставимой с базой отпечатков пальцев, эта конкретная ДНК, возможно, никогда не будет идентифицирована".
Раск держался так высокомерно, как будто мог заработать журналистскую премию на одной харизме. Мама по-прежнему его ненавидела и отказывалась смотреть репортажи. Она говорила, что еще немного - и люди начнут показывать пальцами на подозреваемых, начнутся суды Линча. Напряжение в городе росло, и ожидание третьего убийства нависло над нами как грозовая туча.
"Пока полиция проводила экспертизу места преступления, - продолжил Раск, - наша команда вела собственное расследование и нашла кое-что любопытное: нераскрытое преступление, совершенное в Аризоне более сорока лет назад, когда было обнаружено серое вещество, очень похожее на то, которое мы имеем в данном случае. Поможет ли это поймать убийцу? Мы сообщим кое-что новое обо всем этом сегодня в десять вечера. С вами был Тед Раск на "Файв лайв ньюс". Сара?"
Но в десять часов Тед Раск не появился на экране. До него добрался Клейтонский убийца. Оператор нашел Теда после половины девятого в проулке за мотелем, где его выпотрошили, одной ноги не было. На лицо и голову выплеснули огромное количество едкого черного вещества. Видимо, оно было горячим, поскольку на коже образовались красные пузыри - настоящий омар.
- Говорят, ты терроризируешь ребят в школе? - спросил доктор Неблин.
Я проигнорировал его вопрос - смотрел в окно, думал о теле Раска. Что-то с ним… не так.
- Не хочу использовать диагноз как оружие, чтобы пугать людей, - сказал Неблин. - Мы с тобой делаем это для того, чтобы ты смог стать лучше, а не для того, чтобы размахивал своей патологией перед лицом других людей.
Лицо. На лицо Раска выплеснули какую-то грязь… Для чего? Это казалось унизительным - такого убийца не делал никогда прежде. Что происходит в городе?
- Ты игнорируешь мои вопросы, Джон, - заметил Неблин. - Думаешь о вчерашнем убийстве?
- Это было не простое убийство - серийное, - ответил я.
- Разве есть разница?
- Конечно, - сказал я, поворачиваясь и глядя ему в глаза.
Я чувствовал себя так, будто он огорчил меня своим невежеством.
- Ведь вы психотерапевт, должны в этом разбираться. Просто убийство… это что-то другое. Обычные убийцы - это пьяницы или обманутые мужья, у них есть свои причины, чтобы убивать.
- А у серийных убийц таких причин нет?
- Убийство - это само по себе причина, - сказал я. - Внутри серийного убийцы есть какой-то голод или пустота, и он, убивая, заполняет эту пустоту. Назвать это убийством… значит упростить случившееся. Само это слово начинает звучать глупо.