- А ты, значит, не хочешь, чтобы серийные убийцы выглядели глупцами.
- Дело не в этом. Дело в том, что… Не знаю, как это сказать. - Я снова повернулся к окну. - Что-то в этом не так.
- Может быть, ты пытаешься представить серийных убийц в лучшем виде, чем они есть на самом деле? - спросил Неблин. - Хочешь наделить их действия каким-то особым смыслом?
Я упрямо продолжал не обращать на него внимания. Машины на улице медленно двигались по наледи, покрывшей проезжую часть. Я надеялся, что одна из них собьет какого-нибудь пешехода.
- Ты смотрел вчерашние новости? - спросил Неблин.
Он вынуждал меня заговорить, поднимая мою любимую тему. Я молчал, глядя в окно.
- Это кажется немного подозрительным, - продолжал он. - Репортер сообщил, что у него есть улика, которая может вывести на убийцу, а потом был убит за час до того, как собирался поведать об этой улике миру. Мне кажется, он вышел на след.
"Ах, какая глубокая мысль, Шерлок. В десятичасовых новостях именно об этом и говорили".
- Мне бы не хотелось говорить об этом, - сказал я.
- Тогда, может быть, мы поговорим о Робе Андерсе? - предложил Неблин.
Я повернулся и посмотрел на него.
- Кто вам сказал об этом?
- Мне вчера позвонил школьный психолог, - ответил Неблин. - Насколько мне известно, он говорил об этом только со мной и с Робом. После разговора с тобой ему снились кошмары.
Я улыбнулся.
- Это не смешно, Джон. Это признак агрессии.
- Роб агрессивен не меньше меня, - сказал я. - Он с третьего класса такой. Если хотите увидеть признаки агрессии, последите за ним несколько часов.
- Агрессия - это нормально для пятнадцатилетнего подростка, - заметил Неблин. - Я беспокоюсь, когда агрессия исходит от пятнадцатилетнего социопата, одержимого убийством, еще и потому, что до сих пор ты демонстрировал неконфронтационное поведение. Что произошло, Джон?
- Понимаете, в городе действует серийный убийца, который похищает части тел своих жертв. Вы должны были слышать - об этом передавали в новостях.
- И присутствие убийцы так повлияло на тебя?
Монстр за стеной зашевелился.
- Я оказался очень близко, - сказал я, - ближе, чем когда-либо прежде, к моему исследованию убийц. Я читаю книги, рыщу в Интернете и читаю о серийных убийцах ради… нет, не ради удовольствия, вы знаете, что я хочу сказать… но все это так далеко. Они реальны, и их реальность - часть очарования. А это происходит у нас под боком. Серийные убийцы должны быть реальны где-нибудь в другом месте, но не здесь.
- Ты боишься его?
- Я боюсь быть убитым, - ответил я. - Пока что все три жертвы - взрослые мужчины, и я думаю, он и дальше будет держаться этой тактики. Значит, я в безопасности. И мама, и Маргарет, и Лорен тоже.
- А твой отец?
- Моего отца здесь нет, - сказал я. - Я даже не знаю, где он.
- Но за него ты не боишься?
- Нет, - ответил я не сразу.
Так оно и было, но кое о чем я умалчивал и чувствовал, что он это понимает.
- Что-нибудь еще?
- А должно быть что-то еще? - спросил я.
- Если не хочешь об этом говорить, не будем, - сказал Неблин.
- А если будет нужно?
- Тогда и поговорим.
Иногда психотерапевты так раскрывают душу, что диву даешься, как у них вообще получается что-то утаить. Я смотрел на него, взвешивая все за и против, - стоит или нет заводить разговор, который все равно неизбежен. В итоге я решил, что вреда от него не будет.
- Мне на прошлой неделе приснилось, будто этот убийца - мой отец.
Неблин никак не отреагировал, но спросил:
- Что он делал?
- Не знаю, приехал даже не ради меня.
- Тебе хотелось, чтобы он забрал тебя с собой после убийства? - спросил Неблин.
- Нет, - ответил я, ерзая на стуле. - Я… хотел, чтобы он забрал меня с собой туда, где он больше не сможет убивать.
- И что случилось потом?
Мне вдруг расхотелось говорить о том, что было потом, хотя я сам начал этот разговор. Знаю, я противоречил сам себе, но сны, в которых ты убиваешь своего отца, могут оказывать подобное действие.
- Может быть, поговорим о чем-нибудь другом?
- Хорошо, - ответил доктор и сделал запись в блокноте.
- Можно посмотреть, что вы написали? - спросил я.
- Конечно. - И он передал мне блокнот.
Главная причина: убийца в городе.
Не хочет говорить об отце.
- Что за "главная причина"?
- Главная причина, по которой ты напугал Роба Андерса. Есть еще и другие?
- Не знаю, - ответил я.
- Если не хочешь говорить об отце, может, поговорим о твоей матери?
Монстр за стеной зашевелился. Я привык думать о нем как о монстре, но на самом деле это был я сам. Или, по крайней мере, темная часть меня. Вы, вероятно, думаете, что быть вместилищем монстра жутковато, но, поверьте мне, гораздо хуже, когда этот монстр - ваш собственный мозг. Если называешь его монстром, то как бы немного дистанцируешься от него и чувствуешь себя лучше. Не намного, но и это уже что-то.
- Моя мать - дура, - сказал я. - Она не пускает меня в морг. Уже месяц.
- До прошлого вечера в городе почти месяц никто не умирал. Зачем тебе в морг, если нет работы?
- Я часто ходил туда - подумать. Мне там нравилось.
- У тебя нет другого места, где можно было бы посидеть и подумать?
- Я езжу на Фрик-Лейк, - ответил я. - Но там теперь холодно.
- Фрик-Лейк?
- Клейтон-Лейк. Там много всяких чудиков. Но я практически вырос в этом морге, и она не имеет права не пускать меня.
- Раньше ты говорил, что всего лишь несколько лет помогал матери, - продолжал доктор Неблин. - В морге есть еще что-то, к чему ты привязан?
- Этот репортер погиб вчера вечером, - сказал я, не обращая внимания на его вопрос. - И мы, вероятно, получим его - они, конечно, повезут домой хоронить, но сначала могут прислать к нам на бальзамирование. Я должен увидеть это тело, а она не хочет меня пускать.
Неблин помолчал.
- Зачем тебе его видеть?
- Чтобы узнать, что он думает, - ответил я, глядя в окно. - Я пытаюсь его понять.
- Убийцу?
- С ним что-то не так, а я никак не могу сообразить, что именно.
- Так, - сказал Неблин. - Мы можем поговорить об убийце, если ты этого хочешь.
- Правда?
- Правда. Но когда мы закончим, ты ответишь на любой вопрос, который я задам.
- Какой вопрос?
- Узнаешь, - ответил Неблин, улыбаясь. - Так что тебе известно об убийце?
- Вы знаете, что он забрал почку у первой жертвы?
Неблин склонил голову.
- Я этого не знал.
- Никто этого не знает. Так что никому не говорите. Когда труп привезли в морг - у него отсутствовала почка. Все тело было располосовано, но почку отрезали довольно ровно.
- А что со второй жертвой?
- У того он взял руку, - сказал я. - Живот располосовал, но не выпотрошил - большинство внутренностей остались на месте.
- А у третьего он забрал ногу, - закончил Неблин. - Интересно. Значит, органы, собранные в кучку в первый раз, были делом случая - он не исполняет ритуал над убитым, просто забирает части тела.
- Именно это я и сказал маме, - всплеснул я руками.
- И после этого она тебя вышвырнула?
Я пожал плечами:
- Наверное, для нее это прозвучало жутковато.
- Меня интересует то, как он оставляет тела, - сказал Неблин. - Не забирает их и не прячет. Просто оставляет - пусть другие найдут. Обычно это означает, что серийный убийца вкладывает в свои действия какой-то смысл, хочет, чтобы мы нашли тело и прочли его послание. Но если верно то, что ты говоришь, он не выставляет тела напоказ - быстро наносит удар и исчезает, проводя с убитым как можно меньше времени.
- Но что это значит? - спросил я.
- Прежде всего то, что он, возможно, ненавидит то, что делает.
- В этом есть смысл, - кивнул я. - Я об этом как-то не подумал.
Я мысленно назвал себя дураком за то, что сам не догадался. Почему мне не пришло в голову, что убийца, возможно, и не получает удовольствия от убийства?
- Но он изуродовал лицо репортера, - вспомнил я, - так что у него был еще какой-то мотив, кроме как прикончить его.
- У серийных убийц, - сказал Неблин, - мотив нередко носит эмоциональный характер: убийца может быть рассержен, разочарован, смущен. Не впадай в ошибку и не считай, что социопаты лишены чувств, - чувства у них как раз очень обострены, они просто не знают, что делать со своими эмоциями.
- Вы сказали, что ему не нравится убивать, но пока он брал что-то на память у всех трех жертв, - стал я рассуждать. - Тут нет логики: зачем брать что-то на память о событии, которое не хочешь запоминать?
- Над этим стоит подумать, - сказал Неблин, делая запись в блокноте. - Но теперь пришло время задать вопрос тебе.
- Хорошо, - сдался я, вздыхая и отворачиваясь от окна. - Давайте ваш вопрос.
- Скажи, что делал Роб Андерс, перед тем как ты стал угрожать ему убийством.
- Я не угрожал ему убийством.
- Ты говорил о его смерти в угрожающем смысле, - сказал Неблин. - Давай не будем придираться к мелочам.
- Мы собрались в спортзале на дискотеку, и он задирал меня - дразнил, выбил у меня стакан… А когда я говорил с другим человеком, он подошел и стал цеплять меня по-настоящему, а я знал только два способа избавиться от него: или ударить, или напугать. У меня есть правило: не трогать людей. Поэтому я его напугал.
- У тебя нет правила насчет угрозы убийством?
- Прежде не было, - сказал я. - Теперь появилось.
- А с кем ты говорил?
- Какое это может иметь значение?
- Мне просто любопытно, с кем ты говорил.
- С одной девочкой.
Монстр за стеной издал низкий недовольный рык.
Доктор Неблин наклонил голову.
- Имя у нее есть?
- Брук, - ответил я, неожиданно почувствовав неловкость. - Просто девчонка. Она сто лет живет на моей улице.
- Хорошенькая?
- Для вас она слишком мала, доктор.
- Давай я спрошу по-другому, - сказал он, улыбаясь. - Тебя к ней тянет?
- Мне казалось, мы говорили о Робе Андерсе, - заметил я.
- Это я из чистого любопытства, - сказал он, делая запись в блокноте. - Ну, мы в любом случае на сегодня почти закончили. Хочешь поговорить о чем-нибудь еще?
- Да нет.
Я выглянул в окно: между зданиями осторожно пробирались автомобили, словно жуки в лабиринте. В восточном направлении - прочь из города - проехал фургон телеканала "Файв лайв ньюс".
- Похоже, он их напугал, - сказал Неблин, проследив за моим взглядом.
Возможно, он прав… Постой-ка. Вот оно. Вот то звено, которого мне не хватало.
Убийца напугал их.
- Это не серийный убийца, - неожиданно сказал я.
- Нет? - переспросил Неблин.
- Все не так, - ответил я. - Так не может быть. После убийства он не убежал - оставил тело на всеобщее обозрение, облив его этой дрянью. Он не пытался скрыть преступление, он хотел, их напугать. Неужели вы не понимаете? У него была причина!
- А ты думаешь, что у серийных убийц нет причин?
- Нет у них причин, - подтвердил я. - Просмотрите сводки по преступлениям, и вы не найдете ни одного серийного убийцы, который убивает кого-то, потому что тот слишком близко подобрался к его тайне. Большинство из них будут из кожи вон лезть, чтобы привлечь к себе внимание. Им нравится шумиха вокруг них. Половина серийных убийц пишет письма в газеты.
- А разве славу нельзя толковать как причину?
- Это не одно и то же, - возразил я. - Они убивают не потому, что просто хотят привлечь к себе внимание, - им нужно внимание именно как убийцам. Они хотят, чтобы люди знали, что они делают. Убийство остается основной причиной - главной потребностью, которую убийца пытается удовлетворить. А у этого типа есть что-то еще. Я не знаю, что это, но оно существует.
- А как насчет Джона Уэйна Гейси? - спросил Неблин. - Он убивал геев, потому что хотел их наказать. Вот тебе и причина.
- Лишь немногие из тех, кого он убил, были настоящими геями, - сказал я. - Вы много о нем читали? Гомосексуализм являлся не причиной, а только поводом - ему нужно было убивать кого-то, а утверждение, что он наказывает грешников, ослабляло чувство вины.
- Ты что-то слишком разволновался, Джон, - заметил Неблин. - Давай, пожалуй, закончим на этом.
- У серийных убийц нет времени убивать любопытствующих репортеров, потому что они слишком заняты убийством тех людей, которые отвечают их представлениям о жертве: стариков, детей, блондинок из колледжа, кого угодно, - сказал я. - Почему этот действует иначе?
- Джон… - начал Неблин, но продолжать не стал.
Я почувствовал, что у меня закружилась голова, как если бы я дышал чистым кислородом. Доктор Неблин правильно сказал - пора заканчивать. Я набрал в грудь побольше воздуха и закрыл глаза. Для этого еще будет время. И тем не менее я чувствовал приток энергии, в ушах у меня стоял звук бегущей воды. Этот убийца был какой-то не такой, какой-то новый.
Монстр за стеной с храпом втянул воздух, в котором чувствовался запах крови.
Глава 7
Бродягу я впервые увидел у кинотеатра. В Клейтоне иногда появляются бродяги - люди, которые приходят в город в поисках работы, еды или денег на автобусный билет, чтобы доехать до следующего городка, - но этот был какой-то особенный. Он не побирался, не пытался с кем-нибудь поговорить. Просто смотрел. Наблюдал. Никто так внимательно и долго не наблюдает за людьми, кроме меня, а у меня серьезные эмоциональные проблемы. Я решил, что за человеком, напоминающим меня, стоит присмотреть: он может быть опасен.
Мои правила не позволяли мне следовать за ним или даже искать его, но в течение нескольких следующих дней этот человек мне показался не раз: он сидел в парке, смотрел, как детишки на парковке скатываются с сугробов и забираются на них, стоял у бензоколонки, курил, смотрел, как люди заправляют автомобили. Он словно оценивал нас, сравнивал с каким-то представлением в его голове. Я ждал, что полиция его задержит, но он не делал ничего противозаконного. Просто был здесь. Большинство людей - в особенности если они, в отличие от меня, не читают ради удовольствия книги с психологическими портретами убийц - проходили мимо, не замечая его. Он обладал какой-то странной способностью смешиваться с окружающей средой даже в таком небольшом приятном местечке, как округ Клейтон, и большинство людей просто его не замечали.
Когда несколько дней спустя в новостях сообщили об ограблении, я в первую очередь подумал о нем. Он был внимателен, анализировал увиденное и достаточно долго наблюдал за жителями города, чтобы понять, кого имеет смысл грабить. Был ли он только грабителем или кем-то еще - вот вопрос, который требовал ответа. Я не знал, давно ли он в городе; если достаточно давно, то он вполне мог оказаться Клейтонским убийцей. Невзирая на все свои правила, я должен был узнать, что он предпримет теперь.
Это было все равно что стоять на краю утеса и пытаться убедить себя прыгнуть вниз. Я установил для себя правила не с бухты-барахты (они помогали мне воздержаться от поступков, которых я не хотел совершать), но это был особый случай. Если тот тип был опасен и если нарушение правила могло его остановить - а ведь правило это, в конце концов, не входило в число самых важных, - то это хорошо. Это правильно. Я целую неделю боролся с собой и в результате пришел к выводу, что если смотреть вперед, то лучше нарушить одно правило и понаблюдать за бродягой. Может быть, я даже спасу чью-нибудь жизнь.
Перед Днем благодарения у меня не было уроков, и, хотя утром в морг привезли тело Теда Раска, мама отказалась принять мою помощь, так что я был свободен. Отправившись в город, я бродил около часа, пока не увидел его - бродягу. Он сидел на автобусной остановке у скобяной лавки. Я пересек улицу, зашел в ресторанчик "Френдли бургер" и сел за столик у окна, чтобы наблюдать за ним.
По сложению он вполне мог быть Клейтонским убийцей - не громадный, конечно, но крупный. Он производил впечатление достаточно сильного человека, чтобы свалить с ног Джеба Джолли. С длинными и неопрятными каштановыми волосами, доходившими ему до подбородка. В округе Клейтон такие типы были не редкость, в особенности зимой, когда стояли холода: длинные волосы не давали ушам замерзнуть. Конечно, лучше иметь шапку, но, я думаю, у бродяг не богатый выбор.
Дышал он коротко в отличие от других людей на улице, вокруг которых медленно клубились облачка пара. Это означало, что он нервничает. Не высматривает ли он жертву?
Пришел и уехал автобус, а бродяга остался на месте. Он наблюдал за чем-то на другой стороне улицы - на другой от него, то есть на той, где был я. Я огляделся: слева от бургерной находился книжный магазин "Твейн стейшн", а справа - охотничий магазин Эрла. Бродяга смотрел на него, что само по себе не предвещало ничего хорошего. На улице перед магазином стояли машины, одна из которых показалась мне знакомой. У кого из известных мне людей есть белый "бьюик"?
Когда из охотничьего магазина вышел мистер Кроули, нагруженный всевозможными рыболовными снастями, я понял, почему эта машина показалась мне такой знакомой, - она почти все время стояла в пятидесяти футах от моего дома. Если заставляешь себя не думать о людях, трудно запомнить даже такие очевидные детали.
Когда бродяга поднялся и затрусил через улицу к мистеру Кроули, я понял, что ситуация резко изменилась. Я должен это услышать. Я вышел на улицу, присел у своего велосипеда и стал делать вид, будто снимаю цепь. Я даже не пристегивал его ни к чему, но велосипед стоял рядом с какими-то трубами, и я решил, что ни Кроули, ни бродяга не обратят на меня особого внимания.
- Рыбку ловить будете? - спросил бродяга.
На вид ему было лет тридцать пять - сорок. Он сказал что-то еще, но я был слишком далеко и не услышал. Тогда я повернул к ним голову.
- Это для подледного лова, - сказал мистер Кроули, поднимая бур. - Озеро замерзло неделю или две назад, и теперь лед, наверное, уже достаточно крепкий - ходить можно.
- Что вы говорите! - воскликнул бродяга. - Я сколько ходил на подледную рыбалку в свое время - и ни одной поклевки.
- Так мы коллеги? - спросил мистер Кроули, оживляясь. - Тут людей, которые занимаются подледным ловом, можно по пальцам пересчитать - Эрлу пришлось заказывать бур специально для меня. Сегодня такой холод, наверняка даже на коньках никто не приедет кататься - все озеро будет мое.
- Вы так думаете? - спросил бродяга.
Я нахмурился - что-то в его голосе меня насторожило. А если он собирался ограбить дом мистера Кроули, пока тот будет рыбачить? Может, последовать за ним на озеро и убить его там?
- Вы заняты? - поинтересовался мистер Кроули. - Когда ты один на озере, это тоска зеленая, так что я не откажусь от компании. У меня есть лишняя удочка.
"Кроули, ты идиот".
Брать с собой этого типа куда бы то ни было - настоящая глупость.
"Может, у Кроули болезнь Альцгеймера?"
- Это так любезно с вашей стороны, - сказал бродяга. - Но мне не хотелось бы показаться навязчивым.
И о чем только думал мистер Кроули? Я уже хотел подбежать к нему и предупредить, но передумал. Может быть, у меня просто разыгралось воображение?