– Не прогулял. У Галки Жильцовой видел, – отозвался Андрей. – Не дитя – народный артист. Имей ввиду, Макс, Галка в тебя влюбилась.
– Больно надо...
– А еще Максим рассказывал про свои подвиги,-заметил папа.
– Как Транзистора вырубил, уже рассказал?
(Откуда он все знает?!)
– Не транзистор, а утюг, – вмешалась мама. – И не вырубил, а выключил. Хотя бы дома не бросайся своими словечками.
– Именно Транзистора,– спокойно разъяснил Андрей.– Мелкую шпану младшего переходного возраста. Именно вырубил. Точнее – расквасил нос и поставил фингал.
– Максим, ты дрался?– широко раскрывая глаза, спросила мама.
– А чего! Он сам сколько раз первый приставал! Если полезет, еще дам...
– Только не рыпайся первый,– посоветовал Андрей.– А то бывает: силу почуял и пошел на всех отыгрываться. Транзя с этого начинал.
– Я не Транзя, – небрежно сказал Максим.
Потом он пошел в их с Андреем комнату, чтобы посмотреть новую "Пионерскую правду". Но он сделал ошибку. Надо было сначала включить свет, а потом плюхаться на тахту. А он сразу плюхнулся, и вставать стало лень. За окнами ровно шумел теплый ветер. В комнате качались, как туман у крыльев самолета, сумерки. Какое уж тут чтение! И Максим стал лежать просто так.
...Когда вглядываешься в сумерки, в них можно увидеть разные картины. Великанов, старинные города, море с парусами... Максим уви– дел джунгли. И осторожно пошел среди синих пальмовых листьев, лиан и высокой травы. И вышел на поляну. Там стоял громадный серый слон. Максим попятился. Слон его увидел. Встал на задние лапы, выпятил жи– вот и не спеша побежал к Максиму. Максим – от него.
– Стой, стой!– затрубил слон голосом Ивана Савельевича.-Ты куда? Не бойся.
Максим вспомнил, что он теперь не трус, и остановился.
Слон подошел вплотную, и над Максимом нависло его брюхо – круг– лое и необъятное, как дирижабль, на котором в молодости летал Иван Савельевич.
– Ты куда?– повторил слон.– Какой хитрый! Купил, а теперь убега– ешь.
– Разве я вас купил? – осторожно спросил Максим.
– А как же! Ты же сам маму просил, вот она и разрешила.
– А куда мне вас девать?
– Все говорят "куда девать", – печально вздохнул слон. – Раз ку– пил – думай.
– А чем вас кормить?
– Все говорят "чем кормить"... Ирисками, конечно!
– Ладно, – сказал Максим. – Во дворе за гаражами как-нибудь уст– рою...
– Нет уж... – опять вздохнул слон. – Лучше я здесь буду. А ты в гости приходи. Ириски не забудь...
Максим обрадовался и хотел сказать, что не забудет, но раздался резкий звонок...
Максим открыл глаза. Слон пропал, и опять была синяя от сумерек комната.
Снова зазвонили. Мама, видимо, открыла. Максим услышал:
– Вы к кому, мальчики?
– Здрасте. Скажите, пожалуйста. Максим здесь живет?
– Да... Но уже поздно. Кажется, он приткнулся где-то и спит.
– Не сплю! – сказал Максим и выскочил на свет. Потому что он уз– нал голоса. В дверях стояли Олег, высокий Максим и Вадик.
– Мы за тобой, – сказал высокий Максим. – У нас все готово. Мама охнула:
– Что у вас готово на ночь глядя?
– Одна интересная штука,– торопливо сказал Максим.– Надо испы– тать. Да, ребята? Главное, что ветер...
Мама, видимо, приготовилась твердо заявить, что никуда Максим не пойдет, и... встретилась с его взглядом. И наверно, поняла, что се– годня Максим стал гораздо взрослее, чем вчера. Она оглянулась на па– пу, вздохнула и снова посмотрела на ребят.
И тогда маленький большеглазый Вадик сказал:
– Да вы не волнуйтесь, пожалуйста. Мы его проводим назад.
Мама тихонько засмеялась и махнула рукой.
– Только не больше чем на полчаса.
Над потемневшей травой в синем вечернем воздухе трепетало треу– гольное крыло-распущенный по ветру главный парус. Он показался Мак– симу живым.
– Садись,– сказал Олег.– Держись за трос. А как услышишь "отдать тормоза" – дергай эту штуку. – И он положил Максимкину ладонь на де– ревянный рычаг.
Рычаг был гладкий и теплый.
Максим устроился, как на скамейке, на узкой доске позади левого колеса. Правой рукой ухватился за проволоку – она тянулась к доске от верхушки мачты. Там, над мачтой, над верхним дрожащим углом пару– са, переливалась белая звезда. Словно кто-то высоко-высоко подвесил граненую елочную игрушку и ее раскрутило ветром.
А больше звезд не было, вечер еще не потемнел. На западе догорал желтоватый чистый закат.
Однако дальние дома и заборы уже смешались в темную массу. И те– перь неясно было, большая здесь площадка или маленькая и далек ли будет путь. И от этой неясности да еще от ожидания появилась легкая тревога.
В зарослях слева от футбольных ворот помигал и зажегся яркий фо– нарик (и Максим вдруг вспомнил Таню и "Гнездо ласточки").
– Сейчас! – крикнул маленький Вадик. Он сел впереди, а высокий Максим – сбоку, у правого колеса.
Олег встал за яхтой.
– На стаксель-шкотах... – сказал он негромко.
– Есть на стаксель-шкотах! – очень звонко откликнулся Вадик. И маленький треугольный парус – впереди главного – натянулся и мелко задрожал.
– На гика-шкоте...
– Есть на гика-шкоте! – сказал высокий Максим.
Большой парус перестал полоскать и упруго выгнулся под напором ветра. Максим через проволоку ощутил его тугую вибрацию. Яхту качну– ло. Максим глотнул от волнения.
– Отдать тормоза!
– Есть!– крикнул Максим и поднял рычаг. Что-то щелкнуло под ко– лесом. Олег подтолкнул яхту и прыгнул на заднее сиденье. Они двину– лись. Сначала тихо. Мягко тряхнуло на кочках. Еще, еще... Скорость быстро нарастала, и яхта зазвенела натянутыми тросами. Ломкие стебли захлестали Максима по ногам. Потом он почувствовал, что его плавно приподняло. Левое колесо оторвалось от земли! Максим тихо крикнул: он решил, что сейчас они опрокинутся. Но яхта легко бежала с креном на правый борт, а левое колесо, замедляя вращение, летело над вер– хушками травы.
И стало совсем не страшно. Весело стало! Чтобы уберечь ноги, Максим подобрал их повыше, а потом, словно подчиняясь радостной ко– манде, вскочил на доску!
Он вцепился в тонкую оттяжку мачты и летел над травами – прямо туда, где светил фонарик. Теплый ветер бил его в левое плечо и рвал у локтей широкие рукава рубашки.
Это был полет! Это была песня!
И кажется, что летели они долго-долго...
Фонарик мелькнул слева.
– Садись! – крикнул Олег. – Поворот!
Максим присел на корточки. Он едва удержался – так его кинуло к мачте. Гик с пришнурованным нижним краем паруса пронесся над голо– вой. Паруса хлопнули и натянулись опять. Левое колесо запрыгало по земле. Яхта побежала мимо футбольных ворот. Впереди опять горел фо– нарик.
– Тормоз!-крикнул Олег.-Жми!
Максим локтем навалился на рукоять.
Яхта остановилась так резко, что мачта качнулась вперед, а Мак– сим не удержался и мимо колеса кубарем скатился в траву. Его тут же подхватили и усадили на земле.
– Целый? Живой?
– Как огурчик!-весело сказал Максим.
– В следующий раз так не жми. Надо плавно...
Это сказал не высокий Максим и не Олег. И не Вадик. Это подошел мальчик с фонариком. Фонарик он небрежно вертел в руке, и луч упал на его лицо. И Максим быстро встал. Слегка болело от удара забинто– ванное колено. Только это была чепуха. Он все равно встал и радостно засмеялся. Он сразу понял, что это Венька. Потому что щуплый боль– шеглазый Вадик был непонятным образом удивительно похож на брата – круглолицего, с мягким светлым чубчиком, который так весело вставал от ударов медных тарелок.
– Это ты! – сказал Максим.
– А это ты! – весело отозвался Венька. – Я сразу понял, когда сказали, что Максим...
Что еще говорить? Все было так хорошо: и ребята, и ветер, и тра– ва, и яркий фонарик. И переливчатая звезда над мачтой, и трепещущий парус. Максим сказал:
– А я купил слона. Его кормят ирисками...
И Венька не ответил: "Все говорят..."
Он обрадовался. Он сказал:
– Вот молодец!