Зарычав от ярости, Шеридан кинулся к нему, одним прыжком покрыв расстояние между ними и вытянув перед собой руки, с явным намерением уничтожить насмешника. Грантли слегка запрокинул голову и издал странный звук, напоминавший сдержанный рокот. Когда их взгляды встретились, он открыл рот и - дунул. Отнюдь не сильно. Примерно так, как задувают свечку, но на огромного Шеридана это произвело невероятное действие. Он пронзительно вскрикнул и прижал Дрожащие руки к глазам в попытке облегчить жгучую боль, причиненную бесовским дыханием. Грантли заговорил, и его голос ни на йоту не утратил почтительности, произнося слова утешения:
- Это всего лишь временное неудобство, сэр. Не стоит беспокоиться.
Постепенно Шеридан перестал переминаться с ноги на ногу, опустил руки и уставился покрасневшими глазами на своего мучителя:
- Кто вы такие, черт бы вас побрал? С ума сойти можно - кто вы или что вы?
Грантли печально улыбнулся и посмотрел куда-то поверх правого плеча своей жертвы. Кэролайн наблюдала за Марвином. Красавчик, образец возлюбленного, бродяга с большой дороги… Он стоял, прислонясь к стене и бездумно глядя на открытую дверь, и казалось, что безмятежное спокойствие на этом прекрасном лице ничто не может поколебать, равно как и зажечь страстью эти ясные синие глаза. И тогда Грантли ответил:
- Мы то же самое, что и вы, сэр, если с вас снять шелуху. - Затем его голос изменился, и он снова превратился виновного, внимательного, безупречного дворецкого. - С вашего позволения, сэр, я бы предложил вам пойти к себе и лечь в постель. Вы пережили тяжкое испытание. Если хотите, отец может проводить вас.
- В гробу я вас видал! - прорычал Шеридан. - Будь вы психи, звери или монстры, я все равно с вами разделаюсь. На вашем месте я бы меня убил.
Они дружно покачали головами.
- Мы не можем этого сделать, сэр, - пояснил Грантли. - Вы нам нужны.
Шеридан ринулся прочь из столовой и загрохотал башмаками вверх по лестнице. Кэролайн осталась сидеть на стуле и по-прежнему наблюдала за Марвином, который вернулся к своим обязанностям и убирал со стола. Один раз он с легкой улыбкой взглянул на нее, и она чуть не заплакала от счастья.
Шеридан заперся в спальне.
Грантли с отцом принялись протирать мебель в столовой: один с небрежной легкостью, а другой - с множеством гримас, скаля беззубые десны. Кэролайн побрела вслед за Марвином через весь дом в ухоженную часть сада.
Шедмок (теперь это название прочно засело в ее памяти) нес лопату с тяпкой и не обращал на Кэролайн ни малейшего внимания, несмотря на то что она время от времени жалобно всхлипывала, даже головы не повернул, когда она, споткнувшись о втоптанный в землю кирпич, растянулась на земле во весь рост.
Возделанный сад, точнее, огород занимал примерно двадцать квадратных футов и выделялся среди заросшего сорняками пространства, как оазис в пустыне. Место было тщательно обработано, ухожено и представляло собой аккуратные ряды холмиков, окруженные канавками. Марвин положил лопату и тяпку на землю, снял пиджак и закатал рукава рубашки. Кэролайн смотрела на него преданно, как щенок в ожидании доброго слова или хотя бы легкого свиста. Не дождавшись ни того ни другого, она решила привлечь к себе внимание, робко тронув его за плечо:
- Я хочу помочь. Пожалуйста, позвольте мне.
Он вежливо улыбнулся. Всего лишь слегка раздвинул губы, но она восприняла это, как Лазарь глоток воды.
- Мадам, вы очень любезны. Если хотите, прокопайте тяпкой канавки - я был бы вам очень признателен. Только, пожалуйста, не переутомитесь.
Кэролайн схватила тяпку - орудие труда, доселе виденное ею только в витрине скобяной лавки, - и принялась усердно тыкать ею землю между холмиками. Марвин смотрел на ее усилия с явным беспокойством:
- Мадам, пожалуйста, поосторожнее с молодыми побегами. Они только-только прорастают, и любая небрежность может погубить их.
- Я постараюсь. - Она была счастлива, что он наконец заговорил с ней, но опасалась, что эта радость улетучится прежде, чем успеет созреть. - Я и не знала, что в это время года что-то растет.
- Я развожу только многолетники, мадам.
Кэролайн присмотрелась к ближайшему холмику и заметила маленькие белые ростки, только-только проклюнувшиеся из земли. Белые, мягкие на вид, может, ростки тюльпанов, может, лука.
- Что это? - спросила она.
- Трупаты, мадам.
- Что такое "трупаты"? Овощи?
Он снисходительно улыбнулся ее невежеству и покачал головой:
- Не совсем, мадам. Я думаю, их можно назвать плото-овощами. Они требуют особого ухода. На начальной стадии я применяю костное удобрение, а потом через равные промежутки поливаю их кровяной смесью. Но самое важное - это правильно нарезать посадочный материал. Если нарежешь слишком мелко, плоды окажутся жилистые и несъедобные. Нарежешь слишком крупно, - тут он пожал плечами, и Кэролайн залюбовалась мальчишеским воодушевлением, осветившим его лицо, - тогда оно вырастет рыхлое и безвкусное. Вы увлекаетесь садоводством, мадам?
- О да! - воскликнула Кэролайн. - Прошу вас, расскажите еще. Я могу слушать вас часами.
Теперь на его лице играла дивная улыбка. Вся его ледяная сдержанность пропала, и он весело болтал, как заядлый филателист, встретивший просвещенного почтальона.
- Здорово, я так рад. Видите ли, отец с матерью, а уж дед тем более - завзятые охотники. Они свысока смотрят на огромное удовольствие, которое получаешь от выращивания и сбора плодов земли. Иногда они меня несколько раздражают, и я боюсь, что не сумею сдержать себя и натворю что-нибудь ужасное. Но на самом деле земля так щедра. Она дает гораздо больше, чем получает.
- О да, вы правы, - охотно согласилась Кэролайн, обеими руками стискивая его руку. - У вас, что называется, "зеленые руки".
Марвин нахмурился, и молодая женщина вздрогнула. Неужели она сказала не то, что надо?
- Вовсе нет. Зеленые руки только у давно умерших. У тех, кто созрел для посадки.
Она выпустила его руку и замотала головой, отрицая очевидное, переполненная отчаянием и страхом. Благодаря его красоте и броской внешности она сочла его обычным, несколько застенчивым юношей, из которого может выйти замечательный любовник. Теперь она знала наверняка, что он не менее, если не более ужасный монстр, чем его старшие родственнички, но самое ужасное заключалось в том, что это ее не только не оттолкнуло, но, наоборот, еще больше притягивало к нему. По крайней мере, притягивала эта мальчишеская увлеченность.
- За последние пятнадцать лет здесь появлялось трое новых владельцев, но они не вполне подходили. Они не созревали до нужной кондиции, а именно это и важно. А отец с дедом такие противные. Их интересует только эссенция, которая дает нам жизненные силы, да еще как дренировать их, и никто не слушает меня, и выдают мне только всякое барахло - старых, больных, пересушенных…
Тут с глаз Кэролайн словно упала пелена, и она увидела ужасную правду. Она повернулась и побежала к дому, а вслед ей звенел юношеский голос:
- Пожалуйста, не уходите. Не переношу, когда от меня уходят, это меня серди-и-и-и-и…
Последнее слово перешло в некое подобие протяжного свиста. То был не настоящий свист, а так, распад гласных, намек на то, что может последовать. Кэролайн помчалась еще быстрее.
Вначале Шеридан не захотел ее впускать.
- Ты на их стороне! - прокричал он из-за перегороженной двери. - Не пытайся убедить меня в обратном. Я видел, как ты пялилась на этого молодчика и ничего не сделала, чтобы их остановить. Ничегошеньки!
- Пожалуйста, Шеридан. Впусти меня. Мы должны помочь друг другу. Господи, если бы ты только знал.
- Я могу чем-нибудь помочь, мадам?
Кэролайн чуть не вскрикнула, когда сзади раздался тихий голос, - Грантли собственной персоной, важный, почтительный, стоял в нескольких футах от двери.
- Дверь. - Она прислонилась к стене и выпалила первое, что пришло в голову: - Дверь… заклинило.
- Позвольте, мадам.
Он уперся своей огромной ладонью в левую половинку двери и, помедлив несколько мгновений, сильно надавил. Дверь распахнулась, и раздался грохот гардероба, отлетевшего к боковой стене. Шеридан сидел на кровати, трясясь от страха. Грантли поклонился:
- Простите за вторжение, сэр. Но должен вам сообщить, что миссис Грантли через полчаса будет готова и придет зевать. Полагаю, что здесь будет удобнее.
Шеридан издал какой-то странный звук, нечто среднее между визгом и криком, и Грантли предпочел принять это за согласие и снова поклонился:
- Благодарю вас, сэр. Весьма обязан.
Он удалился, и откуда-то снизу донеслось приглушенное рычание - низкий, нетерпеливый звук, не то угроза, не то вопрос. Кэролайн подбежала к мужу и стиснула его руку:
- Надо попытаться сбежать отсюда. Шеридан, послушай меня, я пока еще в своем уме, но, помоги мне бог, если я опять увижу Марвина, я потеряю опору. Пожалуйста, сделай что-нибудь.
Он стряхнул ее руку и только злобно оскалился, словно один из тех. Кэролайн закрыла глаза и рухнула на постель. Муж сначала разглядывал ее, а потом скривил губы и стукнул кулаками по прикроватной тумбочке:
- Я не побегу. Слышишь? Я не собираюсь бежать от шайки дегенератов. Если бы я сбегал от таких, я бы никогда не достиг того, чего достиг. Все это сплошное надувательству. Грантли не первый, кто умеет плеваться огнем или кислотой, а старик не последний, кто умеет прикрепить к языку проволоку. Тебе приходилось бывать на ярмарке? Но второй раз я не попадусь. За битого двух…
Кэролайн подняла голову и закричала на него:
- Прекрати морочить голову самому себе! Это монстры. МОНСТРЫ! Другая порода - отбросы эволюции - существа, о которых мы знаем, но в которых боимся поверить. Помни об этом и не притворяйся, что тебе не страшно. Вспомни, как, бывало, мелькнет в толпе какое-нибудь этакое лицо; как внезапно войдешь в странное помещение; как заслышишь вой в ночи; как какая-нибудь жуткая тварь выглянет из-за угла. Разум старается подавить все эти воспоминания. Ну, скажи теперь, если осмелишься, конечно, что ты не веришь в них.
Он сел рядом с ней на кровати и внезапно превратился в усталого пожилого человека, забывшего, что значит расслабиться.
- Может, ты и права, не знаю. Я встречал многих монстров, но вряд ли смог бы отличить их друг от друга. Но если все обстоит так, как ты говоришь, какой смысл бежать? Они обитают повсюду. Тайное общество клыка и когтя, шерсти и зубов. Некуда бежать.
Так они сидели, глядя, как утро переходит в день, и впервые за четыре гида мирно беседовали. Отчаяние сломало бастионы раздоров, заполнило рвы насмешек и освободило равнину терпимости.
- Я не могу бороться с собой, - прошептала Кэролайн. - Он, ты знаешь, о ком я… в нем что-то есть, что так и притягивает меня.
Они замолчали и хранили молчание до тех пор, пока легкий стук в дверь не вернул их к пережитому ужасу и заставил Кэролайн приглушенно вскрикнуть. Дверь открылась, и вошел Грантли:
- Прошу прощения, сэр, мадам. Миссис Грантли готова зевнуть.
Шеридан Кроксли вскочил на ноги и, заметив в дверях за плечом дворецкого бородатую личину, попятился к окну.
- Я вас предупреждал, - спокойно сказал он. - Я буду защищаться.
- Это было бы нежелательно, - учтиво заметил Грантли. - Мы отнюдь не хотим причинять вам неудобства, да и в любом случае сопротивление бесполезно. Пожалуйста, сэр, постарайтесь понять, мы ведь только хотим помочь вам. Помочь проявить свои возможности.
Миссис Грантли вошла в комнату - никогда еще она не выглядела более гротескно. Она шла странной, скованной походкой. Глаза ее сверкали, с холодной сосредоточенностью ядовитой змеи уставившись на испуганного человека. Так она и приближалась к нему неестественной походкой, а он не делал ни малейшей попытки защищаться, просто стоял и ждал, как загипнотизированный кролик. Нижняя губа у него отвисла, глаза вылезали из орбит, на бледном лице, словно полосы на мраморе, проступили кровеносные сосуды. И вот они уже стояли лицом к лицу, плечом к плечу, бедром к бедру, словно любовники, готовые к объятиям. И тогда мэдди зевнула.
Рот у нее раскрылся так широко, что нижняя челюсть уперлась в шею, а верхняя губа завернулась вокруг кончика носа; рот ее превратился в зияющую пещеру, где потемневшие зубы мерцали, как два ряда изъеденных непогодой надгробных камней. Зевок - грохочущий раскат - начался где-то ниже ее пышного бюста, затем поднялся выше и превратился в сотрясающий тело рев. Ее плечи содрогались, ягодицы и ноги дергались, руки молотили воздух, словно ветви на ветру, - и только голова сохраняла неподвижность. Потом рев смолк. Прекратился резко, словно сработал потайной выключатель, и тотчас же остановились все телодвижения. Обе фигуры стояли неподвижно, как статуи. Кроксли представлял собой воплощение застывшего ужаса. Мэдди стояла, как жуткий автомат, готовый выполнить заданную программу. Затем она резко наклонилась и прижала разинутый рот ко рту Шеридана Кроксли. Кэролайн услышала шипение выдоха, и Шеридан весь затрясся, прежде чем рухнуть без сознания. Миссис Грантли подняла его, словно младенца, и положила бесчувственное тело на кровать.
Дворецкий вздохнул с облегчением:
- Умоляю вас, мадам, не расстраивайтесь. Мистер Кроксли недолго пробудет в бессознательном состоянии. Когда он снова придет в себя, вы сразу же обнаружите, как он изменился. Моя жена извлекла из него то, что вы называете душой, и этот джентльмен сможет развиваться далее так, как позволяют ему природные наклонности, - без малейшего препятствия в виде угрызений совести.
Супруги задумчиво смотрели на всхлипывающую Кэролайн, и Грантли укоризненно покачал головой:
- Вам не о чем беспокоиться, мадам. В наши намерения не входит - как бы это сказать? - обездушивание вас. Обычно мы и не прибегаем к этому. Но мистер Кроксли может оказать нам неоценимую услугу - если мне позволено высказать такое дерзкое утверждение. Нам давно уже хотелось иметь своего представителя в сфере высшего бизнеса. Когда ваш муж полностью созреет - а я напомню вам, мадам, что его лизнул шедди, на него дунул мок и зевнула мэдди, - он станет одним из нас и сможет представлять наши интересы, ко всеобщему удовлетворению. Мы сумеем даже продвинуть его в парламент. Было бы неплохо иметь нашего представителя среди членов кабинета министров. У нас есть несколько заднескамеечников, но это совсем не одно и то же.
- Что… что вы собираетесь сделать со мной? - спросила Кэролайн.
Грантли улыбнулся и поправил галстук.
- Не всегда разумно задавать наводящие вопросы, мадам. Скажем так, вы тоже принесете пользу.
Они вышли, и Кэролайн осталась ожидать пробуждения своего обездушенного мужа.
Солнце уже садилось, когда Шеридан зашевелился, сел на постели и огляделся с несколько озадаченным видом. Кэролайн не заметила никаких изменений в его внешности, хотя в глазах появилось мрачное выражение, что обычно служило признаком дурного настроения.
- Что тут, черт возьми, произошло?
- А ты не помнишь?
- Если бы помнил, не спрашивал. Мы здесь сидели и чего-то боялись. Ах да, потом появился Грантли с этой своей женой. Она по-своему весьма привлекательна.
- Эта… это существо… Привлекательна?!
- Ясное дело, женщина никогда не согласится с привлекательностью другой женщины. Ладно, убирайся отсюда. Мне как-то не по себе, может, я еще посплю.
- Но, Шеридан, - взмолилась Кэролайн, - нам не следует расставаться. Это… эта женщина зевнула на тебя и…
Шеридан уставился на нее, и в его глазах появился зловещий блеск, как у собаки, загнавшей в угол чужака и готовой наброситься на него. Холодный, недобрый взгляд следил за каждым ее движением, и вскоре она почувствовала, как ее охватывает невыразимый страх, который заставил ее броситься к двери и, спотыкаясь, побежать вниз по лестнице.
Марвин находился в столовой и, взглянув на вошедшую Кэролайн, встретил ее упреком, хотя явно обрадовался ей:
- Почему вы убежали? Я было подумал, что наконец-то обрел того, кто интересуется садоводством. Я был так расстроен, что едва не рассердился. А я бы никому не советовал сердить меня.
Несмотря на страх и все то, что Кэролайн узнала, она снова ощутила на себе действие его непонятного, животного магнетизма, и внезапно Марвин представился ей деревом, одиноко растущим в пустыне безумия. Она подбежала к нему, схватила за руку и прижала его мягкую ладонь к своей щеке:
- Я так напугана. Пожалуйста, помогите мне.
Он удивился, даже встревожился:
- Но почему, мадам? Я вовсе не сержусь.
- Пожалуйста, не называйте меня "мадам". Я боюсь вашего отца - и остальных. Они сделали с моим мужем что-то ужасное.
Он кивнул едва ли не с удовольствием:
- Полагаю, они его обездушили. Теперь он станет одним из нас и ему будет гораздо лучше. Неужели вы хотите, чтобы вас тоже обездушили?
- Нет! - Она отчаянно замотала головой и попыталась прижаться к его груди, но он отстранился:
- Ну и прекрасно. Не помню, чтобы женщин подвергали обездушиванию. Отец обычно дренирует их, а я сажаю то, что осталось, в своем саду. Из женщин вырастают самые лучшие трупаты. Полагаю, что именно это ожидает и вас.
- Не-е-ет! - закричала она и принялась трясти его в припадке страха, но, подобно глубоко укорененному дереву или валуну, вросшему в землю, он даже не шелохнулся. - Не позволяйте им сделать это со мной. Пожалуйста… пожалуйста, защитите меня, и я буду вас слушаться, сделаю все, что вам будет угодно. Все, что угодно.
Какое-то время он раздумывал над ее предложением. Потом склонил голову набок и спросил:
- Все, что угодно? Даже поможете мне работать в саду целыми днями?
- Да. Я стану помогать вам, помогать.
- Поможете мне сажать маленькие частицы и кусочки? Прореживать? Пересаживать? Поливать? Срезать? Крошить? Готовить смесь?
- Да-да, о господи, конечно да.
Он одобрительно кивнул:
- Замечательно. Вы меня очень порадовали.
- Так вы защитите меня от них?
Прекрасные синие, такие невинные глаза смотрели прямо на нее.
- Если они попытаются дренировать вас, я рассержусь.
- Да, но вы защитите меня?
Он насупился, и Кэролайн вздрогнула.
- Я же сказал. Я рассержусь.
Марвин отвернулся и пошел прочь с тем обиженным и возмущенным выражением лица, какое бывает у мальчишек, когда кто-то усомнится в их честном слове. Кэролайн чувствовала себя, как мышь, которая спасается в мышеловке от стаи злонамеренных котов. Она уселась в кресло и зажмурилась. В ее сознании тут же всплыли все эти жуткие слова: "Дренировать, обездушить, мок, шедди, мок, шедмок, лизнуть, зевнуть, дунуть, свистнуть…" Голос безвременно усопшего мистера Баркера навязчиво шептал:
Дрожишь ты и трепещешь, словно лист, -
Надежды нет, когда звучит шедмока свист.
Кэролайн хихикнула, поджала губы и попыталась свистнуть. Что такого ужасного может заключаться в свисте? С другой стороны - тут ее пробрала дрожь, - кто бы мог подумать, каким ужасом оборачиваются такие простые действия, как лизнуть, зевнуть или, упаси господи, дунуть.
- Чем ты тут занимаешься?