- Что странно? - спросила Эля, подходя к чугунной ограде вокруг памятника. Вся могила заросла травой, и было ясно, что известного мордовского писателя давно никто не навещал.
- Странно то, что здесь, под землей, лежит человек, который когда-то написал интересные книжки… Двадцать с лишним лет человека нет на свете, а его книги все живут, их читают, но никто, наверное, не задумывается, что могила автора вся в траве, надгробный камень покосился и надпись на нем почернела…
- Ничего странного здесь нет, все там будем. Гляди, Роберт, там какие-то листы валяются, возле памятника, видишь? Давай почитаем, что там написано.
Я поднял два желтых грязных листа, и на одном было напечатано: "Она любила его, любовь эта была эгоистична и зла, но он этого не замечал или, может быть, просто не хотел замечать. Ему с ней было хорошо. Он был счастлив…"
Дальше текст размывался и ничего, кроме отдельных слов, нельзя было прочесть.
- Интересно, - сказала Эля, - откуда это здесь?
- Вероятно, страницы из его рукописи. Или, может, принес кто-то из молодых авторов, надеясь получить таким образом талант и вдохновение от мертвого писателя.
- Что, есть такая примета?
- Нет, то есть не знаю… Это я сам только что придумал.
- Ты - фантазер, Роберт.
- Да, я такой. Иногда мне в голову такая ерунда приходит, что сам удивляюсь. Например, сейчас я хотел бы посмотреть на останки этого писателя. Интересно, что осталось от человека за двадцать два года?
- Думаю, один скелет. Почему тебя это интересует?
- Не знаю.
- Ну, тогда откопай гроб и смотри себе на здоровье.
- Слишком утомительно. Вот если бы у меня был такой приборчик, чтобы смотреть сквозь стены и землю, тогда я просто навел бы его на могилу и смотрел на экран. Может, там, в гробу, его и нет.
- Как это нет?
- Очень просто. Бывает же такое, когда опускают в могилу заколоченный гроб, ставят памятник и все такое, а потом, когда могилу вскрывают, выясняется, что гроб пуст.
- И для чего это делают? - спросила Эля.
Я неопределенно пожал плечами, хотя знал, для чего это делают. Эля, наверное, впервые за все время нашего знакомства смотрела на меня как на ненормального. А меня вдруг понесло и понесло. Думаю, никогда в жизни Эле еще не приходилось выслушивать подобную чушь о пустых гробах, в которых валяются включенные кассетники, о звездах, которые видны ночью из могилы, и приборчике, чтобы смотреть сквозь стены и землю. Эля меня совсем не понимала, потому что ничего не знала ни про мою бывшую соседку и "приборчик" ее папаши, ни про музыку в лесу, ни про пустой гроб, в котором я ночевал под открытым небом, прямо под нахальными звездами…
Эля не задавала вопросов. Рассказывать все это самому и объяснять было бы слишком долго, да и, честно говоря, сейчас мне не хотелось этого делать. И могилу девочки с родинкой на левой щеке, Элиной одноклассницы, умершей от белокровия, мне тоже расхотелось видеть.
Чего мне хотелось, так это увидеть свою возлюбленную, прижаться губами к ее нежным розовым соскам и всему остальному. Обнять ее и, задыхаясь от счастья, никогда не выпускать из своих объятий.
От мысли, что она сейчас не лежит в гробу на жалком деревенском погосте, а наслаждается жизнью вместе со своим красавчиком брюнетом, мне сделалось тоскливо и по-настоящему плохо. Мне захотелось совершить попытку суицида номер два - подойти к чугунной ограде и долбиться головой об острый угол до тех пор, пока мозги не вылетят. Лишь бы не думать о ней, о том, что, возможно, я никогда ее не увижу, свою ласточку, и не скажу ей слов любви, полных нежности.
Я подумал, что на хрен мне не нужна такая жизнь, где каждый день будет наполнен пустотой, одиночеством и ожиданием. Зная, что она никогда не придет, я все равно буду ждать ее. Даже сумасшедший секс с самой Хизер Козар не сможет отвлечь меня от мысли о ней. Я люблю ее. Она нужна мне, только она одна…
Эля, видимо, поняла, что со мной творится неладное, взяла меня за руку.
- Тебе нехорошо, Роберт?
- Немного голова закружилась. Уже проходит.
- Нужно уходить отсюда. Эта кладбищенская атмосфера действует так угнетающе. Кресты и все эти могилы на меня тоже нагоняют смертную тоску… Да еще похоронная музыка, слышишь?
Я кивнул. Бб-ум! Бб-ах? - раздавалось вдалеке громыхание тарелок, свидетельствующее, что похороны проходят с шиком и вместе с траурной процессией к вырытой могиле бредут унылые музыканты. И от этого громыхания мне сделалось еще тоскливее.
4
Так и не найдя могилу Маши, умершей от белокровия, мы собрались уходить, и вдруг, недалеко от могилы Никула Эркая, наткнулись на могилу Андрея Баулина, моего старинного приятеля, такого редкостного подонка, что о нем стоит рассказать подробно.
Мы дружили лет шесть назад, он был моим ровесником, но выглядел старше - здоровенный бугай с черными пронзительными глазами и неизменной ехидной улыбочкой на лице. И сейчас, с фотографии на дешевом памятнике, он смотрел, ехидно улыбаясь, как и прежде.
Познакомились мы в техникуме на первом курсе, куда я пришел после восьмого класса, и лично я никогда не считал его товарищем и уж тем более другом, но одно время он зачастил ко мне - приходил каждый вечер, вытаскивал меня из дому, и мы шлялись по улицам.
Иногда мы заходили в гости к его подружке, девятнадцатилетней девчушке, хрупкой, маленькой, настоящая Дюймовочка рядом с ним, и она, хотя и была старше своего кавалера почти на четыре года, была с ним очень робка, преданно смотрела большими наивными глазами, а он всегда издевался над ней, обзывал ее при мне и других самыми грязными словами, говорил, когда мы собирались уходить, что сейчас спешит на свидание к другой, и мне всегда было ее очень жаль. Наверное, она любила его, а вот ему было на нее наплевать, и он говорил мне про нее всякие гадости. Правда, ее он неизменно называл малышкой. Представляете? Обнимет ее, скажет ласковым голосом "моя малышка" и тут же, ехидно улыбаясь, добавит: "Да ты - тварь!"
Однажды он притащился ко мне, как обычно, вечером, пьяный, в руках у него была спортивная сумка. Мы вышли в подъезд, и он, раскрыв сумку, вытащил из нее огромный охотничий нож в чехле. Еще в сумке лежала одежда.
"Видишь? - спросил Андрей, вытягивая нож из чехла и показывая мне огромное лезвие. - Завалю эту сучку и уеду из этого проклятого города. Айда со мной…"
Мы пошли к ней, но дома ее не было, и он всю дорогу молчал и не переставал пьяно ухмыляться. Я всегда чувствовал себя рядом с ним неполноценным созданием, а в тот момент и вовсе - так оробел, что слова сказать не мог. В технаре Андрей имел репутацию крутого, в дни стипендии избивал за мастерскими робких деревенских парней и отбирал у них деньги. Его многие побаивались и знали, что в драке он становится настоящим зверем. Поэтому, шагая с ним по вечерним саранским улицам, я неодобрительно посматривал на сумку с ножом и не сомневался, что он сможет ее убить. От таких придурков, как он, всего можно ожидать.
Потом мы отправились к ее бабушке, дверь нам открыла глухая старуха, у которой вместо звонка загоралась в комнате лампочка. Старуха сказала, что ее нет, но Андрей не поверил; отпихнув бабушку в сторону, прошел прямо в ботинках в квартиру и убедился, что глухая старуха не врет.
Тогда Андрей вдруг обрадовался и сказал, что знает, где ее искать. И мы поехали на железнодорожный вокзал, где проверили все окрестные кафешки, а потом нашли ее в сквере напротив вокзала. Она, вся какая-то несчастная, в одиночестве сидела на скамейке, в руках бутылка пива, возле ног - огромная сумка.
"И куда это собралась, моя малышка?"
Она отвернулась и даже не ответила на приветствие. Лицо у нее было в синяках, словно у какой-нибудь алкашки.
"Куда собралась, я спрашиваю?" - повторил Андрей, опускаясь на скамейку рядом с ней, и его тон не предвещал ничего хорошего.
"В Сызрань, к родственникам", - ответила она, непривычно шепелявя, и я увидел, что впереди у нее почти все зубы выбиты. Рот она прикрывала ладошкой, так же, как и я раньше, улыбаясь, прикрывал свои клыки. Мне стало ясно, чьих рук это дело.
"Почему, тварь, мне ничего не сказала? Я же здорово переживаю за свою малышку. Или я должен бегать везде и искать тебя? Ну, скажи мне, тварь!"
Андрей положил свою сумку на колени и открыл ее.
Все, подумал я, сейчас он выхватит свой тесак и перережет ей горло. Как уже говорил, от него этого можно было ожидать. Псих редкостный. Но я не пытался остановить его. Стоял рядом с ним, как истукан, и ждал, когда он перережет ей горло.
Почему-то он не стал этого делать и даже не продемонстрировал ей свой нож. Просто обнял ее и спросил вкрадчивым голосом:
"От меня хотела уехать? Навсегда?"
Она заплакала, кивнула и прижалась лицом к его плечу.
"Идем домой", - сказал он ей, и они отправились домой в обнимочку, в руках у них были сумки, он нес ее огромную с вещами, она несла его спортивную с ножом. Я успел спросить, за что он избил ее, а он ответил, что просто так.
Распрощался я с ними уже ночью, и она всю дорогу смотрела на Андрея влюбленными глазами, а он ехидно улыбался и подмигивал мне, кивая на свою спортивную сумку. На душе у меня было очень мерзко, и в тот день я последний раз видел своего приятеля живым. Через два дня он выкрал из сейфа у отца, тот был охотником, двустволку и сперва застрелил тестя старшего брата, а потом застрелился сам. Всю башку он разнес себе двенадцатым калибром, а я на похороны почему-то не ходил и подружку Андрея с тех пор так и не видел.
Случайно наткнувшись на его могилу, я удивился словам, которые вместе с фотографией украшали дешевый памятник: "Смерть вырывает лучших…" По-моему, что-то из Высоцкого и, хотя о покойниках нельзя говорить плохо, все-таки этих слов он не заслуживал. Для кого он был лучшим? Для своей девчонки, над которой издевался? Или для своих родителей, которым причинил столько горя? Думаю, никто, кроме несчастной подружки, не любил его. Все только ненавидели и побаивались Андрея.
Торжественное громыхание тарелок приближалось.
Эля не понимала, чего ради я, оставив одну могилу, прицепился к другой.
Я подумал, что, может быть, стоит предложить Эле заняться сексом на цветнике перед памятником. Полусгнивший Андрей внимательно слушал бы в своем трухлявом гробу, как Эля волнующе стонет, а потом я выбросил бы свой яд прямо на его фотографию и памятник, и надпись: "Смерть вырывает лучших…" Я не стал этого делать и, не удержавшись от кощунства, просто помочился на жалкую ограду, и моча, стекая по ней, впиталась в землю, а потом мы поехали домой.
5
Мне не хотелось оставаться одному, но Эле нужно было куда-то по своим делам, и она, пообещав, что приедет вечером, и высадив меня у подъезда, укатила на своем мрачном автомобиле. Ни Емели, ни его приятелей у подъезда не наблюдалось.
Паук был дома, сидел в своей паутине, а я первым делом заглянул в комнату, потом на кухню и уже после этого к нему в ванную.
- Ее нет, - сообщил я пауку. - Не приходила и, может быть, не придет никогда. Неудивительно, потому что она для меня мертва.
Я залез в ванну, включил воду и стал смотреть на ее белье, размышляя, одеть его или нет для того, чтобы сладко поонанировать. Мои размышления прервал условный стук в дверь.
Пришла тетя и, как в прошлый раз, в руках у нее были тяжеленные сумки с провизией для любимого племянничка дезертира.
- Опять лысый, - заявила она вместо приветствия. - Черт страшный. - Тетя была в своем репертуаре.
- А чего ты хотела? Чтобы у меня за пару дней коса отросла?
Она ничего не ответила и принялась выгружать из сумок свои свертки и запихивать их в холодильник.
- Совсем, что ли, ничего не ешь? Все на месте лежит.
- Ем, - сказал я.
- Или аппетита нет от твоих любовных переживаний?
- Есть аппетит, - соврал я.
- Дурак ты, разум потерял совсем. Знаю, как выбить блажь из твоей лысой башки.
- И как же? - полюбопытствовал я, думая, сказать тете или нет о том, что приходил голубоглазый брюнет, бизнесмен с мобильником на дне кармана, и уверял меня, что моей возлюбленной нет в живых, - дескать, автомобиль колесом проехал ей прямо по голове и теперь она лежит на кладбище. (Потом я представил себе такую картину: я - бизнесмен, торчу у себя в офисе, и обстановка приводит в шок каждого клиента. Вместо стола и шикарного кожаного кресла посреди кабинета стоит ванна, в которой воды чуть-чуть, на дне, и голый бизнесмен с бритой башкой лежит в этой ванне, сжимая в руке телефонную трубку и показывая посетителям огромные клыки. Над ванной - огромная, словно рыболовная сеть, паутина, и в ней торчит огромный паук, на которого возложены обязанности секретарши).
- Очень просто, - сказала тетя, и картинка в моем мозгу исчезла. Я подумал, что ей ничего не нужно говорить о визите голубоглазого бизнесмена. Может быть, она уже и так все знает и, возможно, именно ей, тете, принадлежит идея лжезахоронения. Теперь же она хочет просто подстраховаться и для этого придумала какой-то новый план. И уж тем более не стоило рассказывать ей, что я раскопал могилу и роб был совсем пуст.
Я внимательно взглянул на тетю, и она, не выдержав моего змеиного взгляда, отвернулась. Потом тихо произнесла:
- Ты меня слушаешь, что ли?
- Очень внимательно.
- Не заметно.
- Так что же за способ выбивания блажи? Может, опять отправимся в церковь и будем торчать в длиннющей очереди, пока в рот не засунут ложку с кагором после противных старушенций.
- Нет, у меня есть знакомый психиатр, очень хороший специалист. Он тебя посмотрит, поговорит с тобой и даст какие-то советы, выпишет, может быть, какие-нибудь витаминки, и…
- Нет уж, спасибо, - отказался ваш покорный слуга от тетиного предложения. - Я здоров, и витаминки мне не требуются. И от того, что ты называешь блажью, вылечиться нельзя. Это - любовь. Настоящее чувство.
- Значит, не пойдешь со мной?
- Нет.
- Это очень хороший специалист.
- Ну и что ж? Когда меня забирали в армию, в военкомате тоже был хороший специалист. На каждого призывника он смотрел подозрительным взглядом и сам был похож на психа ненормального. Этот придурок спросил у меня, как расшифровывается РСФСР, и я, шутки ради, ответил, что не знаю. Тогда он покачал головой, сказал мне: "Российская Федеративная Республика, дурья башка", а потом написал в карточке "годен". Если он признал меня годным к строевой службе, значит, я здоров.
- Он ничего не знал о твоей проблеме.
- У меня нет никаких проблем.
- Упрям ты, как баран. Договариваться с психиатром или нет? Очень хороший специалист. Он может и на дом приехать.
- Не стоит беспокоить, хотя…
- Что?
- Пусть приедет и побеседует с пауком. Может быть, у него какие-то проблемы. Последнее время он замкнулся в себе и целыми днями молчит.
- Шутишь?
- Да.
- Сатана в тебя вселился. Болезнь это.
- Нет, - сказал я. - Это любовь.
Тетя в сердцах плюнула на пол и ушла, не попрощавшись и хлопнув дверью. Ушла кормить своего Хрюшу и безымянных кур.
Я обратно развалился в ванне и минут сорок слушал одну и ту же песню в исполнении Джорджа Майкла. Когда песня заканчивалась, меломан, который живет на третьем или четвертом этаже, перематывал ленту и ставил песню сначала. Б. Моисеева и остальных своих любимых исполнителей сегодня он почему-то игнорировал.
Я не возражал и, когда в сотый раз начинался припев, выключал воду и подпевал:
- "Наверно, я сошел с ума…"
6
Часов в семь приехала Эля, и в этот-то вечер все и началось. Вместо того, чтобы сразу раздеться, завалиться на тахту и заняться одновременным оральным сексом, мы решили посмотреть какой-нибудь фильм. Сперва хотели поставить кассету с ужастиком и долго перебирали в стопке зловещие названия. "Фантазм", "Лепрекон", "Восставшие из ада", "Ночь страха", "Телемертвецы", "Отрубленные головы", "Невеста Дьявола", "Байки из склепа", "Дом с привидениями" и другие, подобные им.
Все эти фильмы Эля видела, и тогда я предложил посмотреть комедию. "Хорошо", - сказала Эля, и я поставил кассету, которая валялась на полу за подставкой для телевизора. "Не может быть" - старая и очень смешная комедия, и исполнители замечательные: Вицин, Куравлев, покойный Савелий Краморов… Очень хорошие раньше снимали комедии, и артисты были хорошие, таланты, не то что сейчас, и жаль, что нет в живых всех этих бедолаг: Миронова, Никулина, Моргунова и добродушного Папанова. Честно, очень жаль…
Я нажал "плей", но после того как прошли титры, мне не стало веселее, потому что вместо комедии началась какая-то эротика, быстро перешедшая в порнуху, и сперва я не мог сообразить, что это такое, а потом понял, увидел: это она, моя возлюбленная, и голубоглазый брюнет, ее кавалер. Видимо, они установили включенную видеокамеру напротив тахты и принялись спокойненько заниматься на ней любовью, записывая все это на пленку.
Меня в холодный пот бросило, когда я увидел, что они вытворяют на тахте, той самой, на которой сейчас мы устроились с Элей. Такое разнообразие поз и ласк не в каждой крутой порнушке встретишь. Был даже момент, где она, моя сладкая, лизала его противный, волосатый зад, и все это крупным планом. Наверное, все это они снимали только для себя, и мне стало ясно, что искал бизнесмен, когда приходил сообщить, что она умерла. Он искал эту кассету и не нашел ее, потому что она валялась на полу.
Мне стало тошно до невозможности, в глазах даже потемнело, но вместе с тем я почувствовал и возбуждение. Пусть она занималась развратом с другим, но ведь это была именно она, и именно ее родное тело я видел сейчас на экране. Маленькие розовые соски, пухлый лобок с узкой полоской светлых волос, родинка на левой щеке и даже шрам на коленке… Все это было сейчас передо мной. Крупным планом ее раздвинутые ноги, и между ними голова бизнесмена. Потом ее раздвинутые ягодицы, и снова его голова, его мерзкий язык, слизывающий ее выделения, словно яблочный сок… А вот и его волосатый зад, украшенный огромной шишкой геморроя, и ее нежный, как у кошки, язычок…
Потом я услышал ее голос, она тихо спросила этого подонка:
"Может, хватит?", а он бодро ответил, что это только начало. Она вела себя скованно и стеснительно, а этот развратный тип чувствовал себя в своей тарелке…
Я нажал на "стоп" прежде, чем Эля успела сообразить, что вся эта любовная сцена снималась в этой комнате, на этой тахте…
- Интересно, - протянула Эля, - а говорил, что будем смотреть комедию.
- Наверное, перепутал кассеты, - ответил я.
- Порнушка - тоже ничего. Может быть, посмотрим ее? По-моему, отечественное производство и снималось все на любительскую камеру. Занятное зрелище.
- Муть какая-то. Ничего занятного. Не хочу смотреть это.
- Как хочешь, Роберт. А что тогда поставишь?
- Что угодно, только не эту дурь… Вот хотя бы "Отрубленные головы"…
- Я говорила, что видела этот фильм. Он скучный. И мы собирались посмотреть комедию, правда?
- Правда, но, честно говоря, не могу вспомнить, куда подевалась кассета с фильмом "Не может быть". Да и видик что-то закапризничал, ленту не хочет отдавать, - принялся я врать. - Лучше давай покатаемся. Если у тебя есть время.