- Начальству привет! - бойко приветствовал её Дима. - Занимаемся, значит, производительным трудом, создаём материальные ценности… А где же руководящая роль бригадира школьной бригады?
- Не зубоскаль, - отмахнулась Таня. - Как будто ты утят не получил…
- Представь себе, уже разделался. Вчистую, - весело отозвался Дима.
- Это как? - удивилась Таня. - И ты отказался от своей нормы, как Стрешнев с Канавиным…
- Нет, зачем отказываться? Я не анархист какой-нибудь. - И Дима объяснил, что он просто уговорил заняться утками бабку Спиридониху. За небольшую плату, конечно. А когда придёт время, он передаст колхозу свою законную норму - двадцать откормленных утят.
- Хочешь, я и твоих сосватаю? - предложил он Тане. - Бабке всё равно делать нечего… Ну, а за хлопоты подкинешь ей потом что-нибудь…
- Очередной ход конём, - усмехнулась Таня. - И до чего же ловкий и пройдошистый парень ты, Клепиков!
В деревне Дима постоянно что-то обменивал и перепродавал, в классе всегда находил школьников, которые охотно давали ему списывать сочинение или решённую задачку, в поле на прополке, непонятно как, перевыполнял нормы выработки, хотя и работал обычно ленивее других.
- А что, разве плохо я с бабкой придумал? - похвалился Дима. - Не губить же мне свою молодую жизнь из-за этих пискляков. А теперь - смотри, завидуй! - он картинно ударил себя в грудь кулаком, - вольный казак, свободный гражданин республики!
- Номер с бабкой не пройдёт, гражданин республики! - хмурилась Таня. - Да и тебе не советую…
- Эх, Татьяна, зря ты с этими утятами связалась, - с сожалением вздохнул Дима.
- Почему зря?
- Возня одна, хлопоты. Да и сама ты много потеряла.
- Что я потеряла? - насторожилась Таня.
- Да вот хотя бы Федьку Стрешнева. Был у тебя дружок закадычный, можно сказать, рыцарь без страха и упрёка, только что твой шлейф не носил да серенады не распевал под окном. А как ты его на комитете отчитала, так он теперь твой супротивник на всю жизнь.
- Почему противник? - опешила Таня. - Я же про дело говорила, про общественное…
- А всё равно он слово дал, что никогда тебе этого не простит… Я сам слышал. Ты смотри, какую я штуку достал…
Димка вытащил из кармана небольшую фигурку, вырезанную из корня дерева; на непомерно вытянутой шее сидела небольшая девчачья головка с курносым носом и широко открытым ртом. Димка повертел проволочную ручку, и прилаженная с задней стороны фигурки маленькая трещотка издала сухой, деревянный треск.
Побледнев, Таня выхватила фигурку девочки-трещотки.
- Где взял?
- Парамонова поделка. Он ею сегодня ребят забавлял. Вот уж хохотали они… Только, по-моему, Парамон не сам придумал, а по Фединой подсказке…
Таня в замешательстве отошла в угол. Фигурка, казалось, жгла ей руку. Выдвинув ящик комода, она поспешно сунула её под бельё.
- Ладно, Татьяна, не плачь, не рыдай, - ухмыльнулся Димка. - Одна не останешься. Есть и другие ребята на свете. А нужно будет, мы этого Стрешнева поприжмём. - Он кивнул на утят. - Накорми ты этих обжор поскорее, да двинем в кино. В "Коммунаре", говорят, знатную картину показывают.
Предупредив, что зайдёт под вечер, Дима пошёл к двери. Таня схватила какие-то тетради и книжки и сунула их Диме в руки:
- Передай Стрешневу… И чтоб ноги его здесь не было…
Удовлетворённо хмыкнув, Дима небрежно сунул тетради и книжки за пазуху и вышел на улицу.
Что там ни говори, а он ловко провёл разговор о Федьке Стрешневе, и теперь ему, пожалуй, можно будет почаще заглядывать в дом к Фонарёвым.
Глава 13
А в это время Варвара Степановна сидела в кабинете директора школы. Корзина с попискивающими утятами стояла около натопленной печки.
С недоумением поглядывая на корзину, Алексей Маркович маршировал в своих начищенных скрипучих сапогах по кабинету. Он то и дело вытягивал руки из карманов синих просторных галифе и начинал усиленно жестикулировать, словно делал очередной доклад с трибуны, но потом, спохватившись, вновь засовывал руки в глубокие карманы.
- Та-ак!.. Очень даже красиво! - говорил он. - Пошли на поводу у отсталой, несознательной колхозницы. Можно сказать, у первой склочницы в деревне. И срываете план развития общественного птицеводства. Да вы понимаете, уважаемая Варвара Степановна, что вы натворили?
Звягинцев с сожалением посмотрел на учительницу. Как-никак, а она не работала в родниковской школе два года и многого, конечно, не знает. А знать полагалось бы то, что они - головной отряд колхоза и всегда действуют на переднем крае.
Вот и сейчас, когда Кузьма Егорович выступил с передовым почином, разве школа могла стоять в стороне?
- А вы, уважаемый Алексей Маркович, отдаёте себе отчёт в том, что наделали? - в тон ему спросила учительница. - А если завтра половина учеников не явится на уроки?
Долго спорили Варвара Степановна со Звягинцевым. Она многого не понимала в поведении директора.
Работал он старательно, не жалея сил, с утра до позднего вечера был в школе, и целый день ученики и преподаватели слышали, как поскрипывали его тяжёлые сапоги, словно напоминая каждому, что директор на посту, он бодрствует, всё видит и слышит.
С председателем колхоза директор школы жил дружно, охотно выполнял все его приказы и распоряжения. Не очень считаясь с детьми, он без конца придумывал всякие мобилизации, авралы, штурмы, выводил колонны школьников на субботники в поле и на фермы. Осенью ребята неделями выкапывали из грязи картошку, перебирали под дождём свёклу, сгребали солому, оставшуюся в поле после обмолота хлеба. И всё это выдавалось за трудовое обучение.
И вот новая затея директора - мобилизация на "утиный фронт". Это же кустарщина, недомыслие, насмешка над трудовым обучением, способная отбить у ребят всякую охоту к труду.
Обо всём этом Варвара Степановна сейчас и сказала Звягинцеву.
Не успел тот ответить, как, широко распахнув дверь, в кабинет ввалился Кузьма Егорович Фонарёв. Полушубок на нём был распахнут, рыжая шапка сбилась на затылок.
- С приездом, Варвара Степановна, - кивнул он учительнице, - вас-то мне и нужно.
Звягинцев поспешно встал ему навстречу - председатель был нечастый гость в школе.
- Вы что ж, товарищи-педагоги, задний ход даёте? - недовольно заговорил Фонарёв, - Вызвались школой утят выхаживать - и на попятную. - И он сообщил, что у него в правлении только что побывали колхозницы и потребовали забрать у ребятишек утят. - А всё с вас началось, - обернулся он к учительнице. - Зашли к этим скандалистам Стрешневым и, вместо того чтобы вправить им мозги, объяснить, что к чему, разжалобились и забрали утят с собой. Так, что ли?
- Так, Кузьма Егорович, - подтвердил Звягинцев и показал на корзину с утятами. - Вот они…
- Значит, всё в точности. Ну что ж, братья-педагоги, коль взялись за утят, где хотите с ними нянчитесь, а у меня помещения больше нет.
- А о чём думал хозяин колхоза, когда брал с инкубатора тысячи утят? - спросила Варвара Степановна.
- О вас думал, о школе. О помощниках своих верных. Я, можно сказать, ничего для вас не жалею. Хвалю, поощряю, в передовики двигаю. Пианино вам подарил… Думал, и вы меня выручите, когда нужно.
- Да мы ж с великой охотой, - торопливо заговорил Звягинцев. - Всех ребят на ноги подняли, всех мобилизовали. Теперь пеняйте на Варвару Степановну. Это она всё поломала… У неё, видите ли, другая точка зрения…
- Что это за точка?
- Я уже говорила вам, Кузьма Егорович… - напомнила Варвара Степановна. - Нельзя на школьниках свои хозяйственные дела строить. У ребят свои планы есть: им учиться надо наукам, труду. И не по старинке, как при царе Горохе, а на новом учиться, на передовом. А чья это забота? Наша с вами.
- Может, вы меня ещё в свой штат зачислите, учителем сделаете, чтобы я с ребятишками цацкался? - съязвил председатель.
В это время в дверь постучали, и в кабинет вошли Евдокия Стрешнева и Григорий Иванович Шугаев.
- А вот кстати и сам секретарь заявился, - обрадовался Фонарёв. - Давай, брат, просвети учительницу…
- Степановна, - обратилась Евдокия к учительнице, - погорячились мы давеча с Прохором. Пусть уж утята в избе поживут… Всё-таки живность. Жалко их. Да и ребятам моим в школе проходу не будет.
- То-то, критиканша! - переглянувшись со Звягинцевым, ухмыльнулся председатель, - Нашумела, наскандалила, а теперь опамятовалась. Только вот Варвару Степановну с толку сбила…
Евдокия выпрямилась и в упор посмотрела на председателя:
- А я и ещё пошумлю… Придумал тоже - уток на дому выращивать. А завтра ребятишки поросят притащат, потом телят…
- Да, с утятами и впрямь конфуз получился, - обратился к председателю Григорий Иванович. - Взбудоражили всю школу, родители недовольны, шумят, жалуются…
- Так я ж насчёт уток слово в области дал, - заартачился Фонарёв. - Нельзя нам теперь отступать.
- А вы бы перед тем, как слово давать, с народом поговорили, - заметил Григорий Иванович, - с коммунистами посоветовались. А то всё "я" да "я". Считаться ни с кем не желаете, Кузьма Егорович. Разве наши люди добра себе не хотят? Наверное, вместе что-нибудь дельное и придумали бы. Вот Стрешневы сарай предлагают использовать под птицеферму.
- Какой сарай? - не понял Фонарёв.
- Да наш сарай, наш, - с досадой пояснила Евдокия. - Пустой стоит, никому не нужный. Утеплите его - вот вам и утятник на зиму. И другие не пожалеют.
- А кто их чинить будет? - взмолился Фонарёв. - Нету у меня свободных людей, нет…
- А ты ребятишек попроси, поклонись им.
Варвара Степановна с удивлением посмотрела на Стрешневу - вот так критиканша!
- А что, Кузьма Егорович, это уже выход. И, пожалуй, очень разумный, - обратилась она к председателю. - Не пропадать-же утятам, в самом деле? Пусть только колхоз обеспечит школу стройматериалами и кормами, а остальное ребята всё возьмут на себя. Починят сарай, подготовят звено утководов.
- Ну что же, действуйте, - обрадовался председатель. - Чем можем - поможем.
- Но только с одним условием - правильно Евдокия Васильевна сказала, - придётся вам, Кузьма Егорович, к школьникам обратиться, поговорить с ними по-хорошему. Объяснить, как это важно - вырастить тысячи уток, зажечь ребят, увлечь… Тогда они горы своротят… А может быть, - Варвара Степановна улыбнулась, - и признаться перед ребятами не мешает, что колхоз не подготовился к приёму утят…
- Это как так? - ощетинился Фонарёв. - Перед учениками себя высечь?
- Бывает и это полезно, - вмешался в разговор Григорий Иванович. - Ведь школьники всё понимают. Так что собирайте сегодня же, Кузьма Егорович, правление колхоза, там всё и обдумаем.
Глава 14
На другой день после заседания правления колхоза члены ученической бригады собрались в школьном зале - всех занимал вопрос с утятами. По приглашению Варвары Степановны пришли в школу учителя, Григорий Шугаев и Прохор Стрешнев.
Приодевшийся по-праздничному, Прохор Михайлович неловко потоптался у дверей школьного зала, не зная, куда девать свои задубевшие руки.
- Знакомьтесь… - Учительница представила школьникам Прохора Михайловича. - Ваш новый преподаватель. Будет руководить производственной практикой по машиноведению.
- А мы уже знаем, - отозвались ребята.
Варвара Степановна объяснила ребятам, что с утятами произошло недоразумение: ни колхоз, ни школа не подготовились к их встрече. Но теперь выход найден.
Надо будет срочно построить ферму, перевести туда утят и выращивать их по всем правилам зоотехнической науки, как это делается в соседнем колхозе "Коммунар".
На ферме должны работать только добровольцы - те, кто интересуется птицеводством и хочет от души помочь колхозу. Так что желающие поработать в "утином звене" пусть записываются у бригадира Тани Фонарёвой.
Правда, фермы ещё нет, есть только старые сараи, которые надо переделать. Но тут уж всё зависит от школьных строителей, которым придётся поработать ударно.
- Добровольцы-строители, ко мне! - объявил учитель физики Пётр Акимович. - А ну-ка, тряхнём стариной! Помните, как мы мастерскую строили, школу ремонтировали?
- Молодым трактористам на птицеферме тоже дело найдётся, - поднимаясь, сказал Прохор Михайлович. - Будем на тракторе корма подвозить, подстилку, воду. И во время стройки трактор потребуется.
И запись началась.
После того как собрание закончилось, к Варваре Степановне подошла Таня Фонарёва. Лицо её было бледно, губы плотно сжаты, на лбу пролегла резкая чёрточка. "Эге, а девочке-то нелегко, видно", - подумала учительница.
- Варвара Степановна, - проговорила Таня, - не могу я больше бригадиром быть. Ребята не доверяют мне… Чуть ли не бойкот объявили. Освободите меня.
- Вот те раз… - удивилась учительница - Какой же это бойкот? Верно, комсомольцы на комитете тебя крепко покритиковали, но из бригадиров тебя никто не отстранял. А потом, почему ты мне жалуешься? Обратись к членам бригады - они же тебя избирали.
- А если они не понимают меня. Я же хотела как лучше сделать… чтобы школу прославить.
- Что ты, Таня! - вмешалась в разговор Люба Конькова. - Ребята не зря сердятся… Ты ведь была неправа. Надо понять это.
- Нет уж, спасибочко! Пусть другие командуют, а я посмотрю, что у них получится, - сухо сказала Таня.
Варвара Степановна грустно покачала головой.
Вчера - и уж в какой раз! - она вновь разговаривала с Кузьмой Егоровичем о поведении Тани. Девочка становится чёрствой, заносчивой, не терпит никаких замечаний, всё больше и больше отдаляется от товарищей.
- Вы, Варвара Степановна, не мудрите. Дочкой я доволен. Способна, смекалиста, ко мне уважительна. И в школе на первом счету. Чего мне, родителю, желать ещё…
- А я вот смотрю, что Таня все ваши повадки повторяет, и меня тревога берёт. Вырастет она вторым Кузьмой Фонарёвым, вашим подобием… Кому от этого радость?
- Это уж вы того… далеко заезжаете, - осклабился Кузьма Егорович. - Мне ведь ваш характерец тоже не чай с мёдом. Друг друга нам не переучить. И Татьяну вы мне не смущайте…
- Послушай, девочка… - заговорила сейчас учительница. - Ты вот у нас всё командуешь, руководишь, проявляешь инициативу, а до самой работы у тебя руки не доходят. На фермы ты почти не заглядывала, в поле за тяпку не бралась, к трактору не подходила. А почему бы тебе не потрудиться сейчас вот хотя бы на утиной ферме. Подбери девчат, будь у них за старшую.
Таня вспыхнула:
- С утятами нянчиться?
- А что? Дело почётное, ответственное. Сама понимаешь, как колхозу нужна сейчас наша помощь. Подумай, девочка.
- Правда, Таня, - оживилась Люба. - Давай возьмемся. Я уже говорила с девчонками - хорошее звено подбирается.
- А как же с бригадой? Кто меня заменит? - помолчав, спросила Таня.
Варвара Степановна сказала, что бригадирство можно пока передать заместителю, Феде Стрешневу, а весной будет видно…
Таня прикусила губу. Честно говоря, она думала, что учительница будет её упрашивать не уходить из бригадиров, скажет, что Таня незаменимый человек, а она вдруг предлагает ей заняться утятами. А Таня и дома-то не очень долюбливает этих прожорливых пискляков.
- Хорошо, я подумаю, - сдержанно сказала Таня, направляясь к двери. - Только у меня никакого призвания к птицеводству нет. Да и не умею я…
- Уменье, скажем, - вещь наживная, - усмехнулась учительница. - Я ведь тоже не специалист по уткам. Давайте вот к соседям сходим. Посмотрим их птицеферму, поучимся.
На экскурсию в рогачёвский колхоз "Коммунар" школьники пошли в этот же день. К ним присоединился и Прохор Михайлович.
Идти до Рогачёва было недалеко, километра два, - колхоз "Коммунар" и родниковский колхоз "Буревестник" были соседями, и их поля, луга, пастбища граничили друг с другом. Между колхозами протекала речка Можайка - неторопливая, в густых лозняковых зарослях, в причудливых петлях и тихих заводях.
В Рогачёве у правления колхоза экскурсантов встретил сам председатель Просеков. Подтянутый, чисто выбритый, он сдержанно улыбнулся и вполголоса признался Варваре Степановне, что волнуется перед ребятами больше, чем перед взрослыми.
- Вы знаете, совсем от детей отвык.
- Ничего, Василий Андреевич, тряхните стариной. Надеюсь, что урок у вас будет наглядный, активный!
Обратившись к ребятам, Просеков сказал, что цифирью он им докучать не будет, а если кого интересуют показатели колхоза, тот может получить их в конторе, а они немедля начнут с осмотра хозяйства.
В первую очередь пошли смотреть утятник. Тысячи белых уток разгуливали в просторных, побелённых известкой, тепло натопленных помещениях.
Всюду стояли кормушки и поилки. Кормили уток строго по часам, как детишек в детском саду. Каждый раз к сухим кормам прибавляли молодые побеги овса и ячменя, которые выращивали в теплице. Корма подвозили в утятник на тракторе.
Затем школьники осмотрели тракторную мастерскую, молочную ферму с доильной установкой, механизированную свиноферму, где машины помогали свинаркам и готовить корма, и развозить их по кормушкам, и убирать навоз.
После экскурсии Варвара Степановна и Прохор Михайлович прошли вслед за Просековым в правление колхоза. Разговор зашёл о планах ученической бригады, о предстоящем родительском собрании в школе.
- Придём на собрание всем правлением, - пообещал Просеков. - И всячески, Варвара Степановна, поддержим вас. Нельзя, конечно, школьников по старинке учить: тяпка, ручной труд - отсталая агротехника. Надо, чтобы ребята к новому привыкали…
- Ребячья бригада очень рассчитывает на помощь коммунарцев, - сказала Варвара Степановна. - Пусть ваши мастера-хлеборобы почаще к нам в школу приходят. С опытом, с советами, с помощью. Да вот ещё что, - вспомнила она, - много мы у вас сегодня хорошего увидели, а одно заведение вы нам так и не показали. Стороной провели. А я всё же приметила. На двери замок, дорожку снегом завалило. Догадываетесь, о чём я говорю?
- Догадаться нетрудно, - нахмурился Просеков. - А только своей агрохимлабораторией мы пока похвалиться не можем. Купить купили, деньги ухлопали, а руки не доходят, специалистов умелых нет… Так лаборатория и стоит без дела, как музейная редкость.
- А удобрения, между прочим, на глазок в почву вносим, - заметил Прохор Михайлович. - И мы у себя в колхозе, и вы у себя. Вот и получается, как у незадачливой хозяйки, - в одном месте пересол, в другом недосол.
- Василий Андреевич, - вкрадчиво заговорила учительница, - а может, свою лабораторию вы нам доверите… школьной бригаде. Мы второй год опыты с удобрениями проводим. Вот полюбопытствуйте на свободе… - Варвара Степановна положила перед председателем папку с дневниками наблюдений членов школьной бригады.
- Ловко же вы ко мне подъехали, - покачал головой Просеков, глядя на учительницу и Прохора Михайловича, - Заранее, что ли, договорились?
- Зачем заранее? - усмехнулась Варвара Степановна, - Просто ребята нас единомышленниками сделали. А ведь от них не отмахнёшься. - И она спросила, правда ли, что в колхозе сегодня состоится партийное собрание.
- Да. Сегодня на вечер назначено, - подтвердил Просеков.
- Вот и отлично, - сказала учительница. - Давайте наш разговор на собрании продолжим. Думаю, что коммунаровцы нас поддержат.