Миссис Матерсон хмыкнула, повернулась к нему спиной и крикнула Дану. Хорошо хоть, в дом не завела, подумал Рой. Вскоре послышались шаги, и в дверном проеме показался сам Дана в длинной голубой пижаме (в которую мог бы поместиться медведь средних размеров). По центру его поросячьего лица красовалась нашлепка из бинта, крест-накрест прихваченная снежно-белым пластырем. Заплывшие глазки смотрели из двух лиловых синяков.
Рой опешил. Неужели можно одним ударом кулака такое натворить?
- Глазам своим не верю, - прогундосил Дана.
- Не беспокойся. Я просто тебе кое-что принес. - Рой протянул письмо с извинениями.
- Что это? - подозрительно спросил Дана.
- Вскрой и посмотри.
За спиной Даны появилась его мать.
- Кто это такой? - спросила она. - Чего ему надо?
- Ничего, - пробурчал Дана.
- Ваш сын на днях пытался меня задушить, - ответил Рой. - А я его ударил.
Дана насупился, зато его мать развеселилась:
- Эй, Дана, неужто вот этот шкет так тебя разукрасил?
- Я пришел извиниться. Там в письме все написано. - Рой ткнул пальцем в конверт, который Дана сжимал в руке.
- Дай гляну. - Миссис Матерсон потянулась за письмом, но он отскочил и скомкал бумагу.
- Убирайся, Пастушка, - прорычал он. - Мы с тобой в школе разберемся.
Когда Рой вернулся к машине, мама спросила:
- Почему эти двое на крыльце так сцепились? И кто они такие?
- В пижаме - парень, который душил меня в автобусе. А рядом - его мать. Дерутся за мое письмо с извинениями.
- Ох! - Миссис Эберхард завороженно следила через ветровое стекло за схваткой на крыльце. - Хоть бы не покалечили друг друга. А то они оба вон какие крепыши.
- Ага. Мам, так мы едем домой?
Глава пятая
Рой расправился с домашним заданием за час. Когда он спустился вниз, мама как раз говорила с отцом по телефону. В "Южной тропе" решили Дану Матерсона не наказывать - из-за его разбитого носа. Наверное, школьная администрация опасалась, как бы родители Даны не обратились в суд.
Когда мама начала рассказывать папе о схватке на крыльце матерсоновского дома, Рой выскользнул через заднюю дверь, вывел из гаража велосипед и спустя двадцать минут уже подъезжал к остановке на углу. Оттуда он легко восстановил маршрут своего пятничного забега.
Добравшись до гольф-клуба, он пристегнул велосипед к фонтанчику для питья и побежал в ту сторону, где в него попали мячом. День давно перевалил за середину, но все равно стояла жара, и игроков на поле было мало. Рой бежал быстро, слегка пригнувшись, прикрывая голову рукой - на всякий случай. Он сбавил темп только у шеренги сосен-казуарин, за которыми тогда исчез босоногий.
За соснами начинались заросли бразильского перца и еще каких-то кустов - на вид совершенно непроходимая чащоба. Рой двинулся по краю, пытаясь найти проход или хоть какие-нибудь человеческие следы. Времени до темноты оставалось немного, так что стоило поторопиться. Наконец он отчаялся найти тропинку и полез напрямик, прикрывая лицо от царапучих веток.
Постепенно заросли поредели, а земля под ногами пошла под уклон. Вдруг он оступился, упал и заскользил вниз по наклонной канавке, как по туннелю.
Внизу царил полумрак, воздух был прохладный, пропахший землей. Рой увидел кучку золы, обложенную почерневшими камнями, - явное кострище. Встав на колени, он исследовал утоптанную землю. Нашлось с полдесятка одинаковых отпечатков, все от одной и той же пары босых ног. Рой поставил ногу рядом с одним из следов: примерно его размер.
Не раздумывая, он крикнул:
- Эй! Ты здесь?
Тишина.
Рой медленно двинулся вдоль канавки, выискивая новые следы. Под сплетением стеблей он нашел три полиэтиленовых мусорных мешка с перевязанными горловинами. В первом мешке оказался обычный мусор: бутылки из-под газировки, консервные банки, обертки от чипсов, яблочные огрызки. Во втором лежала стопка одежды: аккуратно сложенные мальчишеские футболки, джинсы, трусы.
Ни носков, ни обуви, отметил Рой.
Третий мешок был полупустой. Рой развязал узел и заглянул внутрь: в мешке явно что-то было, но он никак не мог понять что.
Недолго думая Рой перевернул мешок и вытряс содержимое. На землю вывалилось что-то вроде клубка толстых коричневых веревок.
Потом веревки зашевелились, и Рой вскрикнул.
Потому что это были змеи.
Да еще какие - головы треугольные, как у зеленого гремучника (Рой видел гремучников в Монтане), а туловища толстые, грязно-коричневые. Похоже, мокасиновые змеи. Страшно ядовитые. У гремучих змей на хвосте трещотки - чтобы отпугивать врагов. А у этих хвосты почему-то расцвечены серебристоголубыми блестками, будто над ними поработал дизайнер. Вот это было самое странное.
Рой заставил себя стоять неподвижно, пока у его ног неторопливо распутывался клубок рептилий, которые то и дело высовывали раздвоенные языки. Одни мокасинки разворачивались во всю длину, другие лениво сворачивались кольцами. Рой насчитал девять штук.
Дело плохо, подумал он.
Он чуть не подпрыгнул, когда сзади, из кустов, раздался голос:
- Не шевелись!
- Я и не собираюсь, - пробормотал Рой. - Честное слово.
Когда они жили в Монтане, Рой как-то ходил в пеший поход на Абсарокский хребет, что над рекой Йеллоустон. Это была школьная экскурсия - четыре учителя и человек тридцать ребят. Рой нарочно пристроился в самом хвосте и незаметно отбился от группы. Свернув с протоптанной тропы, он поднялся, петляя вправо-влево, по склону лесистого хребта. Он решил перевалить через хребет и тихо спуститься вниз, обогнав свою экскурсию. Вот у них будут физиономии, когда они доплетутся до лагеря - а он уже дремлет у ручья.
Он торопливо взбирался по склону между высокими широкохвойными соснами. Под ногами валялись сухие ветки, но Рой очень старался не шуметь, чтобы туристы на тропе его не услышали.
Как оказалось, с бесшумностью он перестарался. Выбравшись на поляну, он наткнулся на здоровенную медведицу-гризли с двумя медвежатами. Трудно сказать, кто оторопел больше.
Рой давно мечтал увидеть гризли - не в зоопарке, а в дикой природе, - но школьные приятели советовали выкинуть эту мысль из головы. В Йеллоустонском парке еще куда ни шло, а на воле точно не получится. Многие всю жизнь прожили на Западе, а живого гризли в глаза не видели.
И вот он стоял метрах в тридцати от живых гризли. На другом конце поляны три медведя фыркали, пыхтели и поднимались на задние лапы, присматриваясь.
Рой хотел достать из рюкзака газовый баллончик, который ему положила мама. Но потом он вспомнил, как надо себя вести при встрече с медведем. У медведей плохое зрение, поэтому лучше всего молчать и не двигаться. То есть стоять совершенно тихо и неподвижно.
Что он и сделал.
Мамаша-медведица косилась на него, ворчала и принюхивалась. Потом она резко рыкнула, будто кашлянула, и медвежата послушно бросились в лес.
Рой судорожно вздохнул, но с места не сдвинулся.
Медведица поднялась в полный рост и оскалила желтые клыки, будто сейчас набросится.
В душе Рой трясся от страха, но все равно стоял неподвижно. Медведица пристально вглядывалась. Потом в ее позе что-то изменилось - видно, она решила, что опасности нет. Еще несколько напряженных мгновений, и вот она уже опустилась на все четыре лапы и, фыркнув на прощанье, заковыляла вслед за медвежатами.
Рой не двигался.
Он не знал, ушли медведи совсем или следят за ним из-за деревьев. Неподвижный как статуя, он простоял на горном склоне два часа двадцать две минуты, а потом его нашел учитель.
В общем, у Роя прекрасно получалось не двигаться, особенно когда страшно. Сейчас у его ног ползали девять ядовитых змей, и ему было очень страшно.
- Вздохни поглубже, - посоветовал голос сзади.
- Пытаюсь, - ответил Рой.
- Теперь шагни назад, очень медленно, на счет "три".
- Может, лучше не надо? - сказал Рой.
- Раз…
- Погоди минутку.
- Два…
- Ну пожалуйста! - взмолился Рой.
- Три.
- Не могу!
- Три, - повторил голос.
Рой на резиновых ногах качнулся назад. Его схватили за футболку и утянули в заросли. Он приземлился в грязь, и ему тут же нахлобучили на глаза какую-то шапку, а руки завели за спину и, прежде чем он успел хоть что-то сообразить, дважды обмотали запястья веревкой и привязали к стволу: пошевелив пальцами, Рой ощутил гладкую клейкую кору.
- Эй, в чем дело?
- Это ты мне скажешь, в чем дело. - Голос переместился и звучал прямо перед ним. - Ты кто? Чего сюда приперся?
- Меня зовут Рой Эберхард. Пару дней назад я ехал в школьном автобусе и видел, как ты бежишь.
- Не знаю, о чем ты.
- Точнее, я тебя видел два раза, - сказал Рой. - И мне стало интересно. Ты был такой… сосредоточенный, что ли.
- Это был не я.
Укротитель змей говорил низким хриплым голосом - как дети, когда хотят казаться взрослее.
- Это был ты. Но я не собираюсь тебя доставать, честное слово! - сказал Рой. - Сними с меня эту шапку, чтобы мы могли друг друга увидеть, хорошо?
Сначала было слышно только дыхание. Потом змеелов произнес:
- Давай-ка мотай отсюда. Прямо сейчас.
- А как же змеи?
- Это мои змеи.
- Да, но…
- Они далеко не расползутся. Я их опять поймаю.
- Я не о том, - сказал Рой.
- Не бойся, я тебя выведу. Делай, что я скажу, и останешься цел.
- Ну ты и упрямый, - пробормотал Рой.
Змеелов отвязал его и помог подняться на ноги.
- Вообще, ты молодцом, - похвалил он. - Многие бы уже штаны намочили.
- Это мокасинки? - спросил Рой.
- Они самые. - Змеелову, кажется, понравилось, что Рой знает название его змей.
- Там, где я раньше жил, было полно гремучек. - Рой пытался завязать разговор. Может, бегун передумает и снимет с него шапку? - Никогда не слышал про мокасинок с искорками на хвосте.
Шапка была черная или темно-синяя, сквозь нее пробивались только пятнышки света. Рой спотыкался на каждом шагу, но провожатый не давал ему упасть. Они вышли из зарослей: воздух потеплел, а земля под ногами стала ровной. Запахло ухоженным газоном, как на поле для гольфа.
Наконец они остановились, и мальчик начал развязывать узлы на запястьях Роя.
- Не оборачивайся, - велел он.
- Как тебя зовут?
- Никак.
- Так не бывает. У каждого есть имя.
Мальчик хмыкнул.
- Кто как зовет - кто Рыбохватом, кто похуже.
- Но ты же не тут живешь, да?
- Тебе-то какое дело? Может, и тут.
- Совсем один? А твои родители? - спросил Рой и получил легкий подзатыльник.
- Много вопросов задаешь.
- Извини.
Рой почувствовал, что его руки уже свободны, но на всякий случай все равно держал их за спиной.
- Не оборачивайся, пока не досчитаешь до пятидесяти, - велел мальчик. - А то как-нибудь проснешься, а у тебя в кровати здоровенная мокасинища. Уловил?
Рой кивнул.
- Молодец. Тогда давай считай.
- Один, два, три, четыре… - Рой начал считать вслух. Досчитав до пятидесяти, он сорвал шапку с головы и обернулся. Он стоял один посреди поля, усеянного мячами для гольфа.
Босоногий опять исчез.
Рой добежал до своего велосипеда и помчался домой. Ему было не страшно, а наоборот, очень любопытно. Даже любопытней, чем раньше.
Глава шестая
На следующее утро за завтраком Рой спросил, считается ли противозаконным, если ребенок его возраста не ходит в школу.
Мама сказала:
- Ну, я не знаю, есть ли такой закон, но вообще-то…
- Конечно, есть, - вмешался отец. - Закон об уклонении от обязательного школьного образования - вот как он называется.
- За это сажают в тюрьму? - спросил Рой.
- Обычно просто возвращают в школу, - сказал мистер Эберхард и полушутя добавил: - Ты, случайно, не собираешься школу бросать?
Рой сказал, что не собирается, со школой у него все в порядке.
- Ну вот, - вздохнула миссис Эберхард. - Ты, наверное, беспокоишься из-за встречи с этим Матерсоном. А я ведь говорила, что твое письмо резковато…
- Нормальное письмо. - Отец развернул газету.
- Если оно такое нормальное, то почему Рой так нервничает? И откуда эти разговоры про то, чтобы бросить школу?
- Ничего я не нервничаю, - сказал Рой. - И школу не собираюсь бросать. Просто…
- Просто что?
- Ничего, мам.
О встрече с Рыбохватом, босоногим бегуном, Рой решил не рассказывать. Раз отец стоит на страже закона, он, наверное, обязан докладывать кому-то о любых нарушениях этого закона. Даже о детях, которые не ходят в школу. Незачем создавать парню лишние проблемы.
- Послушайте, что пишут в газете, - сказал мистер Эберхард. - "В понедельник утром на строительной площадке на улице Ист-Ориоль хулиганы изуродовали полицейскую машину. По словам представителя полиции, находившийся в машине патрульный заснул".
- Заснул на дежурстве? - Мама покачала головой. - Безобразие. Уволить надо этого разгильдяя.
- Смешно, - сказал Рой.
- Дальше будет еще смешнее, - усмехнулся отец. - "Инцидент произошел незадолго до рассвета. Неизвестный любитель розыгрышей подкрался к патрульной машине, "Форд Краун-Виктория" две тысячи первого года, и с помощью баллончика-распылителя закрасил все стекла черной краской".
Представив себе эту картинку, Рой фыркнул - даже молоко потекло по подбородку.
Мистер Эберхард, сдержанно улыбаясь, продолжал:
- "Начальник городской полиции Мэрл Дикон отказался сообщить имя уснувшего патрульного. Этот полицейский, по его словам, входит в особую группу наблюдения, которая занимается преступлениями против собственности в восточной части города. Дикон сказал, что патрульный только что переболел гриппом и принимал лекарства, вызывающие сонливость". - Отец поднял глаза от газеты. - Лекарства, как же!
- Что там еще написано? - спросила мама.
- Сейчас посмотрим… пишут, что это третье происшествие за неделю на этой стройплощадке. Там строят блинную "Бабушки Паулы".
- О, так в Кокосовом Заливе будут "Блинчики бабушки Паулы"! - заулыбалась мама. - Чудесно!
Рой промокнул подбородок салфеткой.
- Пап, а что за происшествия?
- Подожди, сейчас. - Мистер Эберхард пробежал глазами продолжение статьи. - Вот: "В прошлый понедельник неизвестные злоумышленники вырвали разметочные колышки. Четырьмя днями позже хулиганы снова проникли на участок и запустили в три переносных туалета живых аллигаторов. По данным полиции, животные при поимке не пострадали и позже были выпущены в ближайший канал. Задержания не производились".
Миссис Эберхард встала и начала убирать посуду.
- Аллигаторы! - сказала она. - Господи, надо же такое придумать!
Папа сложил газету и бросил ее на кухонную столешницу.
- В этом городке становится интересно - правда, Рой?
Рой взял у папы газету. Что-то он уже слышал про улицу Ист-Ориоль. Читая статью, он вспомнил. Остановка, где садилась Беатриса Липс и где он впервые заметил того бегуна, находится на Вест-Ориоль - значит, Ист-Ориоль - это ее продолжение в другую сторону от Главной улицы.
- Интересно, а большие аллигаторы? - спросил Рой. - Тут не написано.
Отец хмыкнул.
- Думаю, важен не размер, а сам факт.
- Я прочел твой рапорт, Дэвид, - сказал капитан полиции. - Желаешь что-нибудь добавить?
Полицейский Делинко, сидевший чуть ли не по стойке "смирно", скорбно покачал головой. Что тут добавишь?
- Дэвид понимает, насколько все серьезно, - сказал сержант.
- Да уж, - крякнул капитан. - Шеф пересказал мне пару звонков и электронных сообщений. Ничего хорошего. Ты газету-то читал?
Делинко кивнул. Он читал ее раз десять. И каждый раз у него внутри все переворачивалось.
- Ты хоть заметил, что твоей фамилии там нет? - спросил капитан. - Мы не сдали тебя газетчикам.
- Да, сэр, - сказал Делинко. - Спасибо вам. Я очень сожалею, что так вышло, сэр.
- Ты понял, как шеф Дикон объясняет случившееся? Возражений нет?
- По правде говоря, сэр, у меня не было гриппа. И я не принимал никаких лекарств…
- Вот что, Дэвид, - перебил его сержант. - Если начальник полиции сказал, что у тебя был грипп, - значит, у тебя был грипп. И если он сказал, что ты уснул в машине из-за лекарства, - значит, из-за лекарства. Ясно?
- Ясно, сэр.
Капитан взял в руки желтый листок.
- Это счет из автомастерской на четыреста десять долларов. Они убрали эту черную дрянь с твоих окон. Целый день провозились.
Делинко был уверен, что счет за ремонт капитан вручит ему, но он ошибся. Вместо этого капитан вложил счет в личное дело, лежавшее перед ним на столе.
- Не знаю, что мне с тобой делать. - В голосе капитана слышались нотки родительского разочарования. - Просто даже не знаю.
- Простите, сэр. Это больше не повторится.
- Капитан, я должен вам сообщить, что Дэвид дежурил на этой стройплощадке добровольно и безвозмездно, - вмешался сержант. - И он поехал туда очень рано, в личное время.
- В личное время? - капитан почесал подбородок. - Ну что ж, похвально. Дэвид, могу я спросить, зачем тебе это было нужно?
- Я хотел поймать злоумышленников, - ответил Делинко. - Потому что знал, как это важно для вас и для шефа Дикона.
- И все? А какие-то личные мотивы у тебя были?
Теперь будут, подумал Делинко. После того как меня выставили идиотом перед всем городом.
- Нет, сэр, - ответил он.
Капитан переключился на сержанта:
- Все равно его придется как-то наказать, хотим мы того или нет. Очень уж шеф из-за этой истории разозлился.
- Придется, - согласился сержант.
У Делинко екнуло сердце. Любое дисциплинарное взыскание автоматически записывается в личное дело. И когда речь пойдет о повышении, эта проклятая запись может все испортить.
- Сэр, давайте я оплачу этот счет, - предложил он. Четыреста десять долларов при его зарплате - деньги немалые, но чистый послужной список того стоит.
Капитан сказал, что это, во-первых, ни к чему, а во-вторых, вряд ли такое наказание удовлетворит шефа.
- Посадим тебя перебирать бумажки и отвечать на звонки, - решил он. - На месяц.
- Ничего, Дэвид, месячишко потерпишь, - сказал сержант.
- А кто будет наблюдать за "Бабушкой Паулой"? - спросил Делинко.
- Не волнуйся. Перебросим кого-нибудь с ночной смены.
- Я понял, сэр.
Целый месяц сидеть за столом как на привязи! Ну, могло быть и хуже. Могли вообще отстранить от работы. Если есть что-то хуже, чем сидеть на телефоне в полицейском управлении, так это сидеть дома.
Капитан поднялся, давая понять, что разговор окончен.
- Дэвид, если такое случится еще раз…
- Не случится. Обещаю.
- …тогда ты точно увидишь свою фамилию в газете.
- Да, сэр.
- В заголовке. Между словами "ПОЛИЦЕЙСКИЙ" и "УВОЛЕН". Ты меня понял?
У Делинко все сжалось внутри.
- Понял, сэр, - тихо сказал он.