В книгу входят небольшие повести и рассказы о жизни сельских ребят, о пионерских и юннатских делах.
Содержание:
-
Повести 1
-
Хорошо рожок играет 1
-
Васька-транзистор 10
-
Под чужим именем 17
-
Делегат 24
-
-
Рассказы 40
-
Мамаев омут 40
-
По грибы 42
-
Сердитый Кузька 43
-
-
Примечания 44
Алексей Иванович Мусатов
Мамаев омут
Повести и рассказы
Рисунки В. Панова
Повести
Хорошо рожок играет
1
До сих пор не могу понять, как я попал в пастухи. Лето, каникулы, думалось мне, книжки побоку, купание в Пружанке, щедрая рыбалка, грибные походы, поездки в ночное - словом, полная свобода, раздольная жизнь! И вдруг на тебе - подпасок! И у кого? У деда Авдея Прошечкина, который взялся в этом году пасти колхозное стадо телят.
И всё началось с того, что меня однажды затащил к себе Митька Савкин, сухонький, егозливый, пучеглазый мальчишка - "мелкий частик", как мы его называли. Он угостил меня свежей редиской с огорода и взахлёб принялся расписывать прелести пастушьей жизни: всё лето на воле, под открытым небом, родители далеко, наставлениями не допекают, полная свобода от скучных домашних обязанностей. Делай, что твоей душе угодно: хочешь - пали целый день костёр и пеки картошку, хочешь - лови карасей в бочагах или собирай землянику на вырубке.
А сладкий горох в поле, помидоры, яблоки в колхозном саду - всё это рядом, бери, не стесняйся: пастухам всё разрешается.
Ещё Митька сказал, что пастух теперь, как пишут в газетах, "заглавная фигура в животноводстве", всюду ему почёт, уважение, да и заработать за лето можно неплохо. Будешь сыт, пьян и нос в табаке, как говорит дед Авдей. И, загибая пальцы на левой руке, принялся подсчитывать, сколько он за прошлое лето, когда вместе с дедом Авдеем пас частных коров, загнал грошей и какие купил обновки.
Я даже растерялся от такого Митькиного напора:
- Это всё хорошо, а мокрогубые… орда телячья? Её же пасти надо…
- Ха-ха! - выдохнул Митька. - А Ураган зачем? Он же учёный, дрессированный, хоть сейчас в цирк! Ему только знак подай - любую животину утихомирит. А первым делом, первым делом… - Прищурившись, Митька достал из-под кровати что-то похожее на толстое верёвочное кольцо и потащил меня на улицу.
Проулком мы прошли за огород. Митька, словно волшебник, взмахнул правой рукой - и верёвочное кольцо, как живое, развернулось на зелёной лужайке длинным шевелящимся кнутом.
О, какой это был завидный и редкостный кнут! Он начинался резной, узорчатой рукояткой с выжженными калёным железом таинственными знаками и инициалами. От рукоятки шла толстая, словно девичья коса, основная часть кнута, хитроумно сплетённая из крепких, просмолённых верёвок. Чем дальше к концу, кнут становился всё тоньше и тоньше, пока не завершался острым мышиным хвостиком-хлопушкой из конских волос.
- Показываю! Объясняю! - предупредил меня Митька. - Телёнок заворачивает к клеверищу. Что требуется? Остановить его, вернуть в стадо.
Он отвёл правую руку назад, потом с силой выбросил её вперёд - гибкое, змеевидное тело кнута почти неуловимо мелькнуло у него над головой, и гулкий хлопок волосяной хлопушки разорвал воздух, словно Митька выстрелил из пугача.
- Полдень! Гоню телят на водопой, - продолжал выкрикивать Митька, оглушительно щёлкая кнутом.
Потом, войдя в раж, он состриг кончиком кнута островок золотых глазастых одуванчиков, а следующим взмахом сорвал с куста лозняка несколько зелёных веток.
- Всё! Шабаш! В стаде полный порядок, - удовлетворенно заявил Митька и протянул мне рукоятку кнута. - Можешь попробовать.
Как тут было удержаться! Я давно уже мечтал о таком кнуте и не раз подлаживался к деду Авдею, чтобы тот разрешил пощёлкать. Но старик только отмахивался, говорил, что кнут "струмент" тонкий и не каждому даётся в руки.
Сейчас, осторожно взяв кнут, я попробовал повторить все Митькины движения. Получилось довольно сносно: кнут щелкал громко и внушительно, хотя волосяная хлопушка дважды обожгла мне щёку.
- Ничего, научишься, - успокоил Митька. - Я, когда начинал, чуть ухо себе не срезал, - Он свернул кнут в толстый бублик и протянул мне ладонь: - Значит, по рукам. Двинули в пастухи… На всё лето. Втроём.
- Это кто же? Дед Авдей да мы с тобой?
- Дедушка само собой. А ему ещё подпаски в помощь нужны. Три человека. Стадо-то ой-ой - под двести голов! Вот он и подбирает: я, ты да ещё Андрюха Сергачёв.
Я был сражён, как говорится, под самый дых, наповал. Разве не с Андрейкой, моим закадычным дружком, договорились мы всё лето провести вместе? И чего мы только с ним не напридумывали: добраться до истоков речки Пружанки, пожить в лесном шалаше, порыбачить в торфяных болотах, покопаться в Иваньковском городище, где счастливчики до сих пор находят что-нибудь исторически ценное: наконечники стрел, лезвия ножей, обломки древних чаш. Мы уже видели, как наши находки экспонируются в витрине краеведческого музея, и под каждой этакая скромненькая подпись; "Найдено учениками Ольховской средней школы А. Сергачёвым и П. Теряевым".
В глубокой тайне нами был составлен план похода, разработан маршрут, припасены сухари, соль, спички, а Андрейка даже утащил у брата компас, хотя стрелка его почему-то упрямо не желала показывать на север.
- Да не можем мы с Андрюшкой… Мы слово друг другу дали, - пролепетал я, едва не выдав нашего сговора.
- Известное дело, - ухмыльнулся Митька. - Тайна у вас великая, под семью замками. Знаете вы с Андрюхой да сова… да ещё людей полсела. В Иваньковском городище копаться собрались. А только твоя мамаша уже давно про этот секрет расчухала. И подрядила тебя в подпаски к деду Авдею… Чтоб ты летом пустяками не занимался.
- Меня… в подпаски? - изумился я.
- Ага… И тебе прибыльно, и матери спокойно. Да и Андрюха от городища вроде отказался…
- Как отказался?
Я ничего не понимал.
- Приходи вот сегодня на пионерский сбор, - предложил мне Митька, - всё и узнаешь.
Я вспомнил, что среди животноводов давно уже шёл разговор о телятах. За зиму и весну они подросли, в загончике около фермы им стало тесно, они рвались на волю, на зеленые лужайки, на подножный корм. А пастухов в колхозе - раз-два и обчёлся. Все уже заняты: кто коров пасёт, кто овец, кто свиней. Один свободный пастух остался - дед Авдей Прошечкин. Но две сотни бестолковых, озорных телят ему не под силу - нужны помощники.
Тётя Катя Чашкина, заведующая фермой, обратилась к парням, к девчатам: не пойдёт ли кто в подпаски к деду Авдею, - но все заняты, все при деле, да и не к лицу вроде молодым людям за мокрогубыми телятами бегать. Тогда тётя Катя решила взяться за пионеров. И вот сегодня вместе с дедом Авдеем она пришла на наш пионерский сбор и произнёсла чуть ли не целую речь. Вы, мол, ребята, первые наши помощники на ферме, шефы над телятами: зимой поили, кормили их, на ноги ставили, а теперь пришло время на пастбище выгонять, привесы нагуливать, выхаживать в рослых тёлочек да бычков упитанных.
Повскакали тут с мест девчонки, те, что зимой над телятами шефствовали, закричали: "Нас в подпаски посылайте, нас…" А дед Авдей только головой покачал: не девчоночье это дело - в пастухах ходить. Тут мальчишки нужны да чтоб спорые были, резвые да выносливые. Вот вроде Митьки Савкина.
А сам всё к пионерам присматривается - на ком бы глаз остановить. И все ребята к Андрейке Сергачёву обернулись. Так уж повелось в отряде: как где провал или прорыв какой, требуется ли вожатый к первоклашкам, надо ли срочно скворечники изготовить или школьную изгородь починить - всегда он первым оказывается.
При этом никто Андрейку не называет, не назначает и он вроде на всё соглашается по своей охоте.
Вот и сейчас председатель совета отряда, толстенькая, щекастая Зина Лобачёва, объяснила ребятам, что посылать в подпаски в обязательном порядке они никого не имеют права - дело это добровольное, по желанию. А сама тоже всё время на Сергачёва поглядывала и даже рассказала историю о том, как Андейка уже работал "подпаском деда-мороза", помогал матери-овчарнице пасти прошлой зимой овец по снегу - овцы дышали свежим воздухом, нагуливали аппетит, подкармливались ветками деревьев.
И тогда Сергачёв поднялся с места, помял в руках кепку и негромко сказал:
- Ладно, ребята… Раз надо, так надо…
Дед Авдей крякнул, оглядел плотную Андрюшкину фигуру, с довольным видом погладил куцую бородёнку.
- Сергачёв, значит… Ничего, этот сгодится. По матери знаю. Только мне тебя да Митьки мало, ещё два помощника требуются.
- Тогда Петьку Теряева возьмите, дружка моего, - предложил Андрей, посмотрев на меня. - Мы с ним вместе зимой овец пасли.
Я вполголоса напомнил Андрею про наш летний поход, про Иваньковское городище, но он только покачал головой и шепнул мне:
- Пойми… Это же пионерское задание. Надо кому-то телят пасти.
- И меня в пастухи запишите, - подал голос долговязый Вовка Костылев. - Я уже и кнут сплёл.
- Правильно, дедушка, - шепнул ему Митька. - Бери их. Ребята безотказные, работать умеют. Я их знаю.
- Ладно, можно зачислить, - согласился Авдей и кивнул тёте Кате: - Оформляй их как положено. И пусть готовятся: одёжка там, обужка, кнуты… чтоб всё как надо… На днях телят выгонять будем.
2
Телят выгоняли чуть свет. Провожать их пришли завфермой тётя Катя Чашкина и телятницы с девчонками-шефами. Заявились и наши с Андрейкой матери.
Ожидая, пока подойдёт дед Авдей, тётя Катя пересчитала в загончике около фермы телят, поговорила о чём-то с телятницами, потом обратилась к нашим матерям. Она сказала, что я, Вовка и Андрейка просто молодцы, что согласились помогать деду Авдею пасти телят. Молодняк породистый, цены ему нет, за ним нужен глаз да глаз, а ребята мы не какие-нибудь шалопуты, а серьёзные, толковые ребята, и на нас можно вполне положиться. Да и подзаработаем мы, подпаски, за лето неплохо, справим к осени новую обувку, одежду, матерям поможем, младшим сестрёнкам и братишкам.
- Уж куда там! При таком кормильце-поильце хоть сейчас на пенсию переходи. - Мать весело взглянула на меня и, обернувшись к тёте Кате, призналась: - Главное, парень хоть при деле будет. И Авдей за ним присмотрит, не даст вольничать. Он ведь, мой-то, что удумал? На всё лето из дома улизнуть, в городище копаться. Целую торбу сухарей у него нашла, соли мешочек, спички… А теперь я хоть спокойна буду…
К тёте Кате приблизилась сухонькая, согнутая в крючок Вовкина бабушка и протянула ей что-то завязанное в белый платок:
- Не побрезгуй, Екатерина Ивановна!
- Что это? - растерялась тётя Катя.
- Да подарочек тебе, свеженькие… только что из-под несушек. Ты уж прими. Превеликое вам с дедом Авдеем спасибо, что Вовку моего непутёвого призрели… В подпаски взяли. - И она словоохотливо принялась объяснять, как лихо её внуку сидеть в школе за партой, как учение не идёт ему на ум и как ему сейчас самое время привыкать к пастушьему делу.
Тётя Катя с досадой сунула узелок с яйцами в руки Вовкиной бабке и встретилась взглядом с Зиной Лобачёвой:
- Это что ж, Зина? Неучей в пастухи-то посылаем…
- Так Вовка же добровольно вызвался, - в замешательстве начала было Зина, но тут к телятнику подошли дед Авдей и Митька.
Они были при полном параде. Старик в жёстком брезентовом дождевике, который гремел, словно листовое железо, в сапогах, смазанных дёгтем, кнут, свёрнутый в толстое кольцо, перекинут через плечо. На Митьке тяжёлые лыжные ботинки и тёплый стёганый ватник. Знаменитый его кнут свисал с плеча и змеился по росистой траве, оставляя тёмный след. За Митькой трусил Ураган, а вернее, всем известный в деревне пёс Кутька, лохматый, взъерошенный, с обрубленным хвостом.
Оглядев наши с Андрейкой лёгкие ботинки и курточки, дед Авдей покачал головой:
- Не по форме одеты, пастыри, не по форме. Не на прогулочку идём, не цветочки-ягодки собирать. Всякое может случиться: и жара, и холод, и ливень с градом.
- Это мы пока, временно… Справим потом… - пообещал Андрейка.
Особенно не понравились деду наши кнуты, которые мы наспех сплели из концов верёвок.
- Телятам на смех. Лучше уж вы хворостинами да палками запаситесь.
Зато он похвалил Вовку Костылева, который был в сапогах и тёплой фуфайке, а кнут его, пожалуй, ничем не уступал Митькиному.
К пастуху подошла тётя Катя:
- Ну что ж, Авдей Силыч. Принимай по счёту телят, и ни пуха вам, ни пера. Хорошей пастьбы, больших привесов!
- Это уж как пить дать, - заверил Авдей. - Моё слово твёрдое, кремень-камень. Будет вам жирок, будет и мясо. Готовь премии, хозяйка.
- Было бы дело сделано, а за нами не пропадёт, - пообещала тётя Катя.
Авдей вошёл в загон, пересчитал телят, хотя это было и нелегко - телята скакали, резвились, перебегали с места на место, - потом оглядел телятниц и распорядился:
- Посторонних прошу разойтись!
- Это мы-то посторонние? - обиделись женщины.
- А кто телят нянчил да пестовал?
- Вот проводим, распрощаемся - тогда и командуй!
- Ну-ну, - снисходительно согласился Авдей. - Милуйтесь, целуйтесь… И кончики. В последний чтоб раз. Я в стаде чужого духа не потерплю. - Он кивнул Митьке, и тот открыл ворота изгороди.
Потом Авдей заученным движением, словно кинжал из ножен, выхватил из-за пояса лубяной пастуший рожок, приложил к губам и выдул задорный, игривый мотивчик, что-то вроде: "Хорошо рожок играет, разговаривает… Выгоняйте вы скотину на широкую долину…"
- Артист! - улыбнулась тётя Катя. - Прямо спектакль разыгрывает.
Авдей наконец выдул последнюю призывную ноту и сунул рожок за пояс.
Но сигнал к выгону почему-то не произвёл на телят особого впечатления. Они не устремились к выходу из загончика, а только умерили свою резвость и сгрудились около открытых ворот телятника.
- Выгоняйте! - скомандовал нам дед Авдей.
Митька, щёлкая кнутом и пронзительно свистя, ворвался в загон. Ураган зашёлся истошным лаем, мы с Андреем принялись размахивать хворостинами.
- Э-эй, мокрогубые! Пошли, пошли!
Телята не выдержали такой атаки и ошалело заметались по загону. Задрав хвосты, они с тревожным мычанием бегали по кругу или носились от изгороди к изгороди, сталкивались, толкались, опрокидывали друг друга, но выскочить за пределы загона никто не решался.
- Так, Авдей Силыч, дело не пойдёт, - вмешалась тётя Катя, останавливая расходившихся подпасков. - Совсем запугаете молодняк… Тут добром да лаской нужно. Ну-ка, бабы, девчата, поманите их по-своему!
Телятницы и девчонки-шефы оттеснили пастушат в сторону и принялись ласково звать телят по кличкам: Ночка, Незабудка, Ромашка, Находка, Черныш, Буян, Клеверок. Для каждого нашлись и корочка хлеба и кусочек жмыха.
Успокоившись, телята потянулись за своими няньками, незаметно вышли из ворот загона и побрели вдоль наезженной полевой дороги.
Дед Авдей шёл впереди стада, Андрейка - с правой стороны, Вовка - с левой, мы с Митькой подгоняли телят сзади.
Часа через полтора, миновав берёзовую рощу и заросли молодых ёлочек, потом заболоченный кочковатый лужок, мы перевалили через крутой взгорок и по сигналу тёти Кати остановили телят на берегу Пружанки, среди кустарников и полян с пёстрым разнотравьем.
- Вот и ваши угодья, - сказала Авдею тётя Катя. - Ты эти места и сам хорошо знаешь - до самого Владычина можно пасти.
- Да-а, места не дюже богатые, - покачал головой Авдей. - Справа река, лес, слева посевы поджимают. Не очень-то разгуляешься…
- Да нет, кормов вроде хватит… Только расходуйте их с толком. И телят не обижайте.
В стороне от реки, в берёзовых перелесках, мы заметили просторный загон, обнесённый недавно ошкуренными слегами, а чуть поодаль новенькую брезентовую палатку.
Тётя Катя объяснила, что это наш летний лагерь. В загон же мы должны пригонять телят на ночёвку, а сами в свободное время можем отдыхать в палатке.
Заглянув в палатку, мы увидели деревянные топчаны, на них тугие матрацы, набитые соломой и покрытые шерстяными одеялами, посредине столик, на нём два фонаря "летучая мышь".
- А что, братцы, лафа! - обрадовался Митька. - И крыша над головой, и постели мягкие… Жить можно! Чур, моё место у входа!
Мы с Андреем посмотрели друг на друга. "Значит, телята будут жить в этих перелесках до самой осени, - подумал я, - а вместе с ними и наш брат, подпасок".
Вот так выбрали мы работёнку на всё лето! До колхоза не менее пяти километров. Ни тебе в кино сходить, ни в футбол сразиться, ни в город съездить…
Заметив, что мы скисли, девчонки принялись нас утешать. Зина Лобачёва сказала, что мы ведь не просто пастухи, а вроде как шефы над телятами, выполняем важное-преважное задание. И пионеры, конечно, нас не забудут, по любому сигналу явятся на выручку, а если потребуется, могут даже подменить нас в качестве подпасков.
- Ладно, топайте по домам! - с досадой махнул на них рукой дед Авдей. - Ещё с горном да с барабаном заявитесь сюда. Не допущу, так и знайте!
В этот день мы пасли стадо телят все вместе. Дед Авдей показывал нам, как пускать стадо развёрнутым строем, как заворачивать его то в одну сторону, то в другую, как гонять на водопой.
Потом, когда пригнали телят в лагерь на ночёвку, он сказал:
- Пасти будем по очереди. С утра одна пара - Митька с Вовкой, после полудня - Андрюха с Петькой. Главное, чтоб слухать меня во всём. Глазом моргнул, бровью повёл - замри, в лепёшку расшибись, но сделай. Меня в стаде нет - слухай Митьку. Его наказ - мой наказ. Освободились - шастай домой, к мамкам-бабкам, на горячие пироги-пышки. Не желаете - здесь прохлаждайтесь, дело ваше…