При мне она с ним на "вы", а без меня зовёт Петенькой, я слышала.
- Пётр Сергеевич, мы, к сожалению, не сможем придти. Валечка заболела. Да. Представьте себе, в школе отравилась. Нет, помощь не нужна. Что? Как вы сказали? Да что вы! - мама вдруг заливается розовой краской.
Что там такое, интересно?
Она ещё немного слушает Петра Сергеевича, а потом кладёт трубку. Мама глядит на меня, и вид у неё ненормальный: виновато-растерянный.
- А он сюрприз устроил… - она улыбается, как маленькая девочка, которую застукали за поеданием конфет. - Представляешь, в гости Генриха пригласил, дирижёра того джаз-банда…
- Мам, ты иди. Я дома побуду, телик посмотрю. Мне уже лучше, правда…
* * *
- Бабушка, мы бедные, да?
- С чего ты это взяла? - Лиза, кажется, удивлена. Глаза у неё круглые и ясные, какие-то младенческие, хотя и морщины вокруг…
- Ну, мама всё время жалуется, говорит, что папа мало зарабатывает.
Бабушка молчит какое-то время.
- Единственное богатство - это жизнь, - говорит она, доставая из ридикюля помаду и рисуя на своём лице ярко-красные губы. - А деньги - тюрьма. Впрочем, их отсутствие - тоже тюрьма.
- А как тогда жить, чтобы не в тюрьме? - мне вдруг становится страшно.
- Очень просто. Гораздо проще, чем всем вокруг кажется. Можно, например, уйти жить в пещеру. Или пойти на берег, раздеться и бегать с ветром наперегонки.
- Голыми?!
- Ну почему же голыми? В костюмах новорождённых. Новорождённые, они ведь все - свободные.
Мне кажется, вокруг Лизы тянется невидимая ниточка, отделяющая её от всех остальных.
* * *
Я - принцесса! Самая настоящая, и никакой температуры у меня больше нет! Зато у меня есть свой собственный замок! С колоннами, с высоченными потолками и хрустальными люстрами! И главное - во всём этом замке я одна одинёшенька!
Раскинув в стороны руки, я кружусь по папиному дому, по блестящему паркету, по огромным пустынным сумрачным комнатам, в каждой из которых наряжена ёлка. На тёмных окнах мерцает иллюминация, и среди её огней я чувствую себя настоящей Золушкой в ожидании своего прекрасного принца! Скоро пробьёт полночь и появится он! Он - с которым так здорово ночи напролёт висеть в Сети, иногда до самого утра, пока не проснётся мама… Или молчать за одной партой, и на уроках по живописи, и там, в сквере…
И с которым почему-то так страшно увидеться сегодня.
Я спотыкаюсь о порожек, вскрикиваю и прихожу в себя.
- Тормоз! - скорей бегу в Наташину комнату. Времени без четверти двенадцать.
Наташина комната - это один сплошной гардероб. От пола до потолка - всё полки, полки, полки, почти как в плацкартном вагоне. Только вместо людей - их оболочки. Платья, юбки, блузки, джинсы, туфли, сапоги…
Я стягиваю с себя старый велюровый костюм, в котором сбежала из дома, и надеваю платье.
- Вот это - шифоновое, как у принцессы! С розочкой на груди!
Платье почти как раз, шуршит у ног, ниспадая воздушными кремовыми складками. Не хватает только хрустальных туфелек. А вот и они! Достаю с нижней полки пару серебряных босоножек, отделанных маленькими прозрачными стёклышками, и смотрюсь в широкое полотно зеркала.
Я похожа на розовый зефир с ножками. Приторный и жирный.
Сбрасываю с себя шифон, как лягушачью кожу. Лучше вон то - маленькое чёрное!
Но для маленького чёрного я слишком большая и белая. Платье - просто барби-сайз!
С трудом расстёгиваю сзади молнию, она заедает, кое-как выпутываюсь из платья и срываю с плечиков первый попавшийся серый топ. Неважно! Вот - к нему подходящие джинсы, почти по размеру. Обязательно ремень - как учила Наташа. Что ещё? Туфли на каблуке! Те самые, которые были на Наташе, когда я увидела её в первый раз, с открытым носком. Хорошо, что хоть нога у нас одинаковая!
Теперь макияж. Всё-таки круто, что я владею рисунком и композицией! Фёдор Николаевич сейчас бы мною гордился.
Снова смотрюсь в зеркало. Я не принцесса. Звезда с обложки журнала "TEEN'S"!
Дело осталось за малым - накрыть стол (Дина сказала, у нас будет фуршет), поздравить маму в двенадцать часов и ждать прихода гостей.
Ждать Максима!
Глава 15
Форэва!
Первой пришла Дина - сразу после двенадцати, я только успела поговорить с мамой. Вернее, Дина влетела, ворвалась с горой пакетов, как целая орава орущих тинэйджеров:
- Валька! С Новым годом! Кто-нибудь уже пришёл? - Она скинула с себя мокрую беленькую шубку (на улице шёл дождь), расцеловала воздух вокруг моего лица, обдав ароматом из новой коллекции, и заозиралась по сторонам. - А у вас тут гламурненько! То, что доктор прописал! - розовощёкая, со светлыми локонами и длинными накрашенными ресницами Дина походила на заводную куколку.
- В каком смысле?
Но Дина уже разглядывала мой наряд. Сама она была… в маленьком чёрном платье и красных замшевых сапожках. Всё это шло ей гораздо больше, чем мне.
- Вау! Ты где такую "Арманю" брала, в Штатах?
Я не поняла, что именно из моих шмоток (вернее, Наташиных) так восхитило Дину, поэтому промолчала и повела её осматривать дом.
- Как ты шариками тут всё апгрейдила! - оценила Дина. Холл и гостиную я украсила синими и золотыми воздушными шарами, которые купила в магазине подарков. Стол тоже сервировала в сине-золотых тонах: скатерть, салфетки, из серванта достала старинный кобальтовый сервиз. А ёлку в гостиной мы нарядили ещё вместе с папой, до его отъезда. Она была до самого потолка и вся-вся белая - я такую видела только в парижских витринах по телевизору.
- Круто-круто! Мы с тобой такую авто-пати (это так называемая вечеринка после вечеринки с английского after party) устроим! Слушай, у меня тут шампусика три бутылки. Не "Кристалл", конечно, но покатит. По мелочи тут ещё - конфеты, мандарины…
Торт "Наполеон" - матушка для миссис Робинсон состряпала. Мы же, типа, к Роби всем классом на скулбасе срулили. Чай с молоком, все дела - в английских традициях, - Дина прыснула. - Куда это всё девать? Ой, совсем забыла! - Она выудила из пакета пачку длинных дамских сигарет. Попробуем, а? Я ещё ни разу взатяг! Валь, ты что молчишь? Валь?!
А на меня вдруг накатила волна какого-то дикого восторга. От всего от этого: от орущей Динки - красивой, мокрой, вдохновенной! От того, что дождь на дворе, Новый год и с минуты на минуту ко мне завалят мои одноклассники, в этот мой супер-пуперский дом! Что совсем скоро я увижу Максима (своего бойфренда!), даже от вида этих дурацких сигарет в нарядной белой пачке… И я крикнула:
- Динка! Ты понимаешь! Мы же первый раз вот так вот одни! Ночью, новогодней ночью! И целый дом - наш! Только наш! Ты чуешь, Динка? - у меня не хватало слов, чтобы выразить весь свой восторг. Я захлёбывалась радостью, как захлёбывался лаем соседский Бобик, когда хозяйка спускала его с цепи. Я подскочила к музыкальному центру и врубила Кэти Перри.
- Чую! - орала Динка. Она запрыгнула на диван и швырнула в меня подушку. - Ещё как чую! Диджей, врубай на всю!
От музыки уже дребезжали в окнах стёкла и цокали друг о дружку ёлочные шары.
- Я тебя так люблю, Динка! Ты самая лучшая подруга в мире! У меня ещё никогда такой не было!
- И я тебя люблю, Валька! Я тебя просто обожаю! You are the best! - вопила Динка, подкидывая думочки к самому потолку. - Давай накатим!
- Давай! - тоже ором подхватила я. - Ты умеешь открывать?!
- Нет! А ты?!
- И я нет!
- Всем привет! - на пороге стоял Чижевич с блуждающей по лицу улыбкой. - Девчонки, вы чего? Уже напились? Happy New Year, короче!
В ушах у него болтались какие-то африканские кольца, как у папуаса, а сам он был в смокинге. Мы просто сползли, вернее, упали на диван и заржали, как ненормальные.
- Ааа, накурились! - догадался умный Чижевич, чем вызвал у нас новый приступ хохота.
Сразу после Чижевича пришли Настя с Анной-Марией в одинаковых платьях и с одинаковыми причёсками.
- Вы эти самые? - тут же не задержалось за Диной. - Клоны, что ли?
- Ну Дииина! Мы у стилиста были!
Потом завалились Женёк с Андрюхой, Тима, Тоха, Игорь из параллельного, Полина с Гелей - все с кучами еды: родители расстарались.
Народ всё прибывал - мокрый, весёлый, шумный. Все обнимаются, девчонки целуют меня в щёчку, помадой перемазали. А ведь в школе они, то есть мы, совсем не такие. С некоторыми мы вообще не общаемся, с Анной-Марией, например. А она вон подарок принесла, улыбается, дружелюбно вроде. Может, из-за того, что сегодня праздник?..
От этого галдежа, грохота музыки, визга девчонок и хрипловатого ржача парней в моём доме (в моём собственном доме!) мне стало так здорово, что захотелось взять и остаться в этом мгновении. Навсегда-навсегда. Форэва!
Господи, не дай мне умереть от счастья!
* * *
Половина второго. На кухне дымят паровозы. Это наши мальчики пускают носами кольца, у кого больше. В нос ударяет сладковатая волна - кто-то принёс траву. Я чувствую себя чужаком в собственном доме.
Музыка разжижает пространство - в динамиках новый трек Тимати. Пафосный, такой, как надо - это Чижевича дисочки:
- Зацени, а?
Тоха одобряет. Он навинтил на пальцы суши, которые принесла Настя, это кольца у него. Колбасится перед полутёмным зеркалом.
Свет потушили. Вернее, мы его и не включали: темнота - друг молодежи и тэ дэ и тэ пэ.
Поля с Гелей извиваются, как ящерицы, в мини-юбках, руками машут. Стараются перед Строевым, прямо какой-то батл устроили. Зря они, что ли, в школу тектоника ходят уже три месяца?
А он всё-таки пришёл к нам, к малолеткам, этот Ванечка. Развалился на диване - очки в пол-лица, бейсболка, дизайнерская цепь - пялится на девчонок. А Поля с Гелей не здесь - они где-то! Точнее, на пятипалубной яхте, уже причалили к лазурным берегам Сан-Тропе. Топ-модели по-русски отдыхают.
А Максима всё нет.
Чижевич усадил Анну-Марию на коленки, шепчет ей что-то на ухо. Аня хохочет - красиво, запрокинув голову. На зуб приклеила брюллик, "потому что Новый год". Откидывает с лица тёмную прядь:
- Чижик, налей мне шампанского!
Дина злится, я по глазам вижу. Но вида не подаёт, плевать она хотела. Ходит туда-сюда, как тигрица по манежу в поисках жертвы, а Женёк за ней. Толстый, в зимней шапке, штаны зависли где-то между полом и задницей. На этой неделе он её бойфренд - позвал в "сп", а Динка взяла и согласилась. Просто так, ради прикола и чтобы Аньке с Чижевичем отомстить.
- Женёк, отвали! - морщится Дина. - Ты это, салюты принёс?
- Сейчас Макс придёт - всё будет. Бабахнем нипадецки!
А Максима всё нет.
Андрюха залез по-хозяйски в папин бар и барменит за стойкой.
- Дюш, мне мохито! - пробиваясь через рэповую завесу, кричит Дина. - Валечка, принеси мяту! Куда ты ром льёшь, очумел? Мне безалкогольный!
Иду на кухню за мятой. Неужели он не придёт? Родители не отпустили? Но он же обещал. А почему не звонит? Смартик в кармане джинсов молчит. Судорожно проверяю: может, пропущенный вызов? Нет.
В кухне пусто и дымно. Куряки срулили к остальным - зажигать! Распахиваю окно, потом холодильник. На верхней полке стоит Динин "Наполеон" с дыркой в центре. Кто-то выел из него сердцевину - вон столовая ложка вся в креме.
Мне становится ужасно смешно. Вспоминается что-то смутное: толстая серая мышь в синих штанах в картонной коробке от торта. Кажется, это из Лизиного "Кота Леопольда"…
На кухню заходит грустный Женёк - его отбрили по полной. Думаю, это он сожрал торт, больше некому.
- У тебя есть поесть? Мне эти суши с мандаринами уже вот тут!
Я опять смотрю в холодильник:
- Будешь сосиски?
- Давай. А их солить надо?
- В смысле?
- Ну, когда варишь - надо или нет?
- Не надо, - я набираю в кастрюлю воду из кулера и включаю плиту. - Закипит, бросишь.
- Аригато. А ты чего такая?
- Какая?
- Ну, убитая. Грузишься? - Женёк швыркает носом.
- Я не гружусь, - выдавливаю из себя полусантиметровую улыбку. Это даётся с трудом. - А тебе Максим не звонил?
- Макс? Да он скоро будет. У него с предками несрастон, как обычно. А у вас что, типа, любоф и всё такое?
- Так он тебе звонил?!
- А то! Эй, ты куда сорвалась?
А я уже несусь из кухни по коридору, три ступеньки вниз, налево, через холл… Надо глянуть в зеркало, мало ли! Помадой измазали, может, нос блестит… Впопыхах налетаю на кого-то, падаю, приземляюсь вроде на руки, но сильно ушибаю колено.
- Не видишь, куда прёшь? - злобно кричу я от досады и боли.
- Сори, я не хотел.
Поднимаю глаза и вижу какое-то нереальное количество крохотных розовых бутонов. А за ними - Максима с испуганным лицом.
Жизнь становится так офигительно прекрасна, что я едва ли способна с этим справиться.
* * *
- Это он что, тебе подарил, да? Такие красиииивые! И ножки толстенные!
Кто-то из девчонок принёс букет из холла и уже поставил его в вазу.
- А что там в пакетике? Ой, девочки, духи! У меня у мамы такие же - дорогущие! - девчонки облепили меня, как комары.
- Духи и розы - что может быть оригинальнее? - говорит Дина с хорошо скрытой иронией. Это она умеет.
Мы сидим в Наташиной спальне. Вернее, сижу только я - в подушках, с негнущейся, как у старого Буратино, ногой. Девчонки крутятся вокруг, охают, ахают, рассматривают мою комнату. Они думают, что это моя комната. И моя мама на тумбочке в рамке.
- А это твоя мама, да? Как фотомодель! - Полина берёт Наташину фотографию.
Я переоделась в юбку, и на коленке красуется бордовый синяк. Скоро он станет синим, как ему и положено.
Максим проводил меня на второй этаж, устроил на кровати, а сам побежал за льдом.
Пока мы поднимались, он всё молчал, придерживал меня за талию, а я держалась за его шею. Сердце у меня колотилось так громко, как, наверное, куранты вместе с Биг Бэном в новогоднюю ночь. У него тоже колотилось, я не слышала, но понимала. Я держалась за Максима и думала, что если бы я случайно не упала, то это надо было бы сделать специально. Так в сериалах поступают разные коварные обольстительницы.
- Тебе больно, да? - спрашивает Настя, и брови у неё становятся домиком.
- Ничего, сейчас пройдёт, - я морщусь.
Дина нашла где-то бутылёк с йодом и теперь щедро поливает им моё колено.
- Ты куда столько? - говорит Анна-Мария. - Хватит, кожа сгорит!
- У тебя мозг есть, нет? Надо же всех бацилл убить! - парирует Дина и опрокидывает на меня бутылёк. На Наташином бежевом покрывале образуется уродское чёрное пятно.
- За-ши-бись!
- А ты под руку побольше лезь! - злится Дина. - Иди вон лучше к своему Чижевичу, он тебя уже заждался, наверное. Всё, девочки, двигайте на выход! Нам с Валечкой надо поговорить.
У девчонок недовольные лица: охота же обсудить такую новость! Матвеева с букетом! Как это так? И почему они ещё не в теме? Но Динино слово - закон. Даже для Анны-Марии с её угольками оно - закон. Так уж повелось в нашем классе. Девчонки выходят из спальни, как битые палкой собаки.
- Ну ты, мать, сильна! - говорит Дина, в сапогах забираясь ко мне на кровать. - Быстро ты Максика окрутила! У меня и то в своё время не вышло. Как у тебя-то получилось? - в её голосе искреннее недоумение.
Мне не нравится, как она это говорит. И как на меня смотрит - с пренебрежением. Как будто я и не человек, а урод какой-то. Как будто в меня и влюбиться нельзя. У меня от её слов по сердцу словно бритвочкой провели - тихонько так, раааз! И тут же злость накатила. И я опять увидела, какое у неё противненькое красивенькое личико с вечной этой улыбочкой. Мне хочется сказать Дине какую-нибудь гадость, так и подмывает, но тут в комнату заходит Максим.
- Ладно, голубки, я сруливаю, - говорит Дина. - Меня там Ванечка ждёт!