И эхо снова отвечало:
- …е-ел!
Через несколько мгновений они стояли перед мамой: рубашки и штаны изодраны, колени в ссадинах, руки в царапинах, оба грязные, потные, взлохмаченные…
Только что, когда мама была напугана их длительным отсутствием, у нее было одно жгучее желание - увидеть их. Она очень тревожилась: не случилось ли с ними что-нибудь? Может, свалились где-то со скалы на берегу? Почему так долго не возвращаются? Где блуждают? Почему не откликаются?
Но едва увидела их, целых и невредимых, - успокоилась. Посмотрела на них пристально.
Мальчишки опустили глаза.
- Хороши! - сказала мама, смерив их с головы до ног долгим, полным горечи взглядом.
И принялась ругать, рассерженная не на шутку.
- Значит, вот вы как! Принесли мне хворосту!
- Мы принесли, - пробормотал Миликэ.
- Очень много! На растопку только и хватило, а не для того, чтобы приготовить обед.
Мама не могла их простить.
- Отныне ни шагу без моего разрешения. Все утро промучилась, собирала хворост. Воду принеси, обед сготовь - все сама! Для того я поступила сюда на все лето на работу, чтобы нервничать из-за вас? Вон в каком виде явились! Для этого я вас сюда привезла? - спрашивала их мама, расставляя на столе тарелки.
Мальчишки стояли рядом, не решаясь вымолвить слово. Миликэ царапал ногтем скамью, Тинел с интересом поглядывал на плиту: он здорово проголодался.
- Идите умойтесь и переоденьтесь, чтобы Теофил Спиридонович не застал вас такими растрепами… и в этой рвани. Стыд и позор!
Тинел и Миликэ кинулись умываться.
Спустя несколько минут они появились в одних трусиках.
- Не нужна нам одежда. Будем так ходить.
- Давно бы так.
- С утра было прохладно, - заметил Миликэ.
- Вы и пропали с самого утра! - ответила мама, и Миликэ больше не проронил ни слова.
- С минуты на минуту могут прийти. Неси, Миликэ, скорее хлеб.
Мама нарезала хлеб, а из-за деревьев, на тропинке, по которой утром археологи ушли на раскопки, раздались оживленные голоса и смех…
"…И приплыла с низовьев Днестра, рассекая волны, зеленая лодка, словно лист с ковра, а в лодке сидели два брата, два богатыря, сильные и смелые, не имеющие себе равных на целом свете. Они гребли и пели… Нет, не пели - их мог услышать лесной дракон. А они пришли сюда для того, чтобы одолеть дракона, наводящего на всех ужас в этих местах…" - еле слышно шептал Тинел.
С закрытыми глазами, ежась под полосатым одеялом на раскладушке, мальчик шептал сказку…
Все были еще на ногах, а его и Миликэ отправили спать, потому что они - малы еще. И по старой привычке Тинел, прежде чем уснуть, принялся придумывать себе сказку. Когда он был совсем маленький, мама рассказывала ему сказки, потом Лина читала из книг… Однажды вечером сестра заявила:
- Спи так. Уже большой. Сойдет и без сказки…
И он стал сам придумывать себе сказки.
"…Два богатыря направили лодку к берегу, выпрыгнули из нее, привязали к раките и вошли в лес. Шли, а перед ними склонялись ландыши, кусты шиповника и дубы и спрашивали их:
- Кто вы и откуда прибыли в наши края?
А они отвечали:
- Мы два богатыря.
- И вам не страшно, что можете здесь пропасть? В черной пещере, в глубине леса, живет дракон и всех мучает. Он топчет ногами цветы, вырывает с корнем деревья, людей берет в рабство.
- Мы для того и пришли сюда, чтобы его одолеть.
И кланялись им в пояс цветы и кусты, и деревья…
Нашли храбрецы пещеру. Слышно было, как в ее глубине дышит уснувший дракон.
- Кто войдет первый? - спросил младший брат.
- Я, - ответил другой.
- Почему ты?
- Потому что я старше!
- Только на два года! А по силе мы равны! - отрезал младший.
- Я старше! - настоял другой.
- Бросим жребий! - предложил младший…"
До Тинела донесся голос Теофила Спиридоновича:
- Валентина, тебе не кажется, что твои ребята не спят? Вроде слышу их разговор…
Мама вошла в палатку, прислушалась. Вышла.
- Тебе показалось. Спят.
Миликэ и вправду уснул. Но Тинел только притворился спящим. Ему еще предстояло идти на дракона.
Но вдруг он зевнул, почувствовал, что веки слипаются, и прошептал:
- Ладно, завтра я тебя одолею…
И уснул.
Глава II
Валентина Александровна, то есть мама, и Теофил Спиридонович дружили с детства. Когда-то жили забор в забор, учились вместе в школе, даже на одной парте сидели. Потом Теофил Спиридонович закончил институт и стал археологом, а мама - бухгалтером на одном заводе в Кишиневе. Но они остались друзьями навсегда.
Часто мама рассказывала детям о разных случаях из своего детства и школьных лет, и в каждом воспоминании присутствовал Теофил Спиридонович, в те времена просто Филикэ, сорванец почище, чем Миликэ и Тинел, вместе взятые.
Ребята любили Теофила Спиридоновича. Потому что чувствовали - и по его улыбке, и по шутливому взгляду, - что в душе его еще живет тот мальчишка, о котором рассказывала мама.
Однажды вечером, когда Теофил Спиридонович пришел к их родителям и предложил маме, как сказал он, "высокий пост повара в археологической экспедиции" с правом взять с собой детей, оба в один голос крикнули "ура".
А мама, смеясь, сказала:
- Гениальная мысль. Я как раз все думала, как бы отдохнуть вместе с детьми. Не хочется ехать в санаторий, а их оставлять без присмотра.
- Хотя это тебе не помешало бы, - вмешался папа.
- И так весь год не вижу детей. Я на работе, они в школе. Даже поговорить некогда с ними. Хоть теперь буду видеть их целый день, а вечером отдохнем вместе. Принимаю предложение.
До отъезда оставалось еще несколько дней, и Лина стала лихорадочно готовиться. Брала книги для чтения у друзей и из библиотек, - что еще делать на отдыхе, если не читать?
Мама только улыбалась, а папа изредка говорил:
- Дай бог!
Миликэ и Тинел думали, что отъезда ждать - не дождаться, но оставшиеся несколько дней пролетели быстро…
И вот они сидят в машине, асфальт струится под колесами, а навстречу им уже наплывает оргеевский лес.
Вдруг Тинел увидел на опушке леса медведя. В следующее мгновение он понял, что медведь каменный.
- Миликэ на прогулке, - заметил Тинел с притворным безразличием и попал в точку: Миликэ рос коренастым круглолицым крепышом.
Брат обиделся, но постарался не выдать обиды, только подумал: "Если встретится каменный дикий кабан, я скажу: "Тинел на прогулке".
Кабана не было, среди зелени возник олень с ветвистыми рогами, - он величественно смотрел на машины, сновавшие по шоссе. Миликэ притворился, что не заметил его. Не сравнивать же ему Тинела с эдаким красавцем! Не дождется!
Дорога была очень красивая - из-за каждого поворота открывался новый, неожиданный вид. Но вот ребята оказались на берегу Днестра…
Солнце давно взошло, но еще не вынырнуло из-за леса. Чувствовалось, как оно медленно и упрямо поднимается с ветки на ветку, вот-вот вскарабкается на косматую гриву - бросит с ее высоты свой обжигающий луч на спрятанный в зеленой прохладной долине лагерь.
Мальчики толкались в очереди у умывальника.
Лина помогала маме: подкладывала хворост в плиту.
Теофил Спиридонович, сидя перед своей палаткой на чурбане, приводил в порядок бумаги, делал какие-то записи.
Не замеченная и не увиденная никем, возле плиты появилась Аникуца, держа в руке голубой бидон.
- Доброе утро! - раздался ее тоненький голос. - Я принесла вам молока, Валентина Александровна!
- Вот спасибо, хлопотунья!
Мама, переливая молоко из бидона в кастрюлю, велела мальчикам:
- Бегите к колодцу, принесите свежей воды для чая. Только быстренько!
Мальчишки уже схватили ведро.
- Чай из колодезной воды? - заметила девочка удивленно. - Родниковая лучше. Слаще.
- А откуда взять родниковой? Мы не знаем, где родник, - сказала мама.
- Знаем! - Тинел с ходу остановился, выдернув в руки Миликэ ведро.
- Далековато, - заметил Миликэ.
- Есть другой, поближе, - вмешалась Аникуца. - Могу доказать. Вон там! - и чиркнула пальцем вверх по тропинке, что терялась в гуще леса. И пошла вперед.
Мальчики заспешили за ней.
Аникуца шла быстро и легко, словно ее нес ветер.
"Настоящая коза!" - подумал Миликэ с досадой. Он шел за девочкой, чуть не задыхаясь.
- Что ты так торопишься, Аникуца? - крикнул Тинел, опередил Миликэ и догнал Аникуцу. Ему, тоненькому, было легко поспевать за ней. Черные глаза его озорно блеснули:
- Не так быстро! А то Миликэ похудеет!
Миликэ зыркнул на него сердито, протянул руку, чтобы дать щелчка, забыв, что время щелчков миновало: Тинел вырос и стал быстроногим. Миликэ опустил руку и подумал: "Ладно, все равно я тебя догоню, когда будем возвращаться. Вниз мне будет легче…"
Вскоре перед ними открылась солнечная поляна, ровная, вся поросшая травами и цветами. В центре ее возвышались два дерева. Одно было с круглой, как шар, кроной, другое - высокое, стройное.
- Как оно называется? - показал Тинел на круглое дерево.
- Кизиловое.
- А, вот оно какое, - проговорил мальчик, разглядывая диковину.
- Да, и растут на нем желуди, - пошутила Аникуца.
Тинел предпочел не ответить.
- А то, другое?
- Вяз.
- Вяз, - повторил Тинел. Он не помнил, чтобы видел когда-нибудь вяз.
- А где родник? - спросил Миликэ.
- Вот он! - Аникуца сделала несколько шагов в сторону кизилового дерева и наклонилась над какими-то камнями, поросшими травой и зеленым мхом.
И мальчишки наклонились и увидели перед собой небольшой, не очень глубокий колодец, с такой прозрачной водой, что, казалось, в нем воды и нет вовсе: каждый камушек на дне и все камушки, из которых были выложены стены, ясно виднелись, а у самой неподвижной поверхности воды, среди камней, рос водяной цветок с гладкими, полными сока листьями, на которых просвечивали прожилки.
Колодец дышал покоем и прохладой.
- Это что за цветок? - спросил Тинел шепотом.
- Цветок родника, - ответила Аникуца тоже шепотом. Посмотрела Тинелу в глаза и добавила: - или, может быть, Родниковой Феи.
- У родника есть фея?
- Каждый родник должен иметь фею.
- И она приходит пить родниковую воду?
- Ну да.
- Когда? Ночью, что ли?
- Зачем ночью? Что она - привидение?!
- А когда?
- Утром, до восхода солнца, думаю…
- Мама тебе сказала?
- …Мы разве не по воду пришли? Нас ждет мама! - Рядом с ними появился Миликэ. Он ходил проверить, не созрели ли кизиловые ягоды. Теперь без лишних слов наклонился к колодцу, намереваясь окунуть в воду ведро. Достаточно было наклониться, чтобы зачерпнуть воды.
- Нельзя! - запротестовала Аникуца. - Смотри, здесь есть кружка. Возьми, пожалуйста, кружку.
Миликэ подчинился, взял кружку и принялся лить воду в ведро. Ему, конечно, больше пришлось бы по душе, если бы Тинел наполнял ведро, а он, Миликэ, разговаривал с Аникуцей, послушал, что она еще расскажет. Но вышло как раз наоборот.
"Ладно, завтра заставлю тебя наполнять ведро, не волнуйся!" - подумал Миликэ и немного успокоился.
- А куда течет родниковая вода? - спрашивал между тем Тинел.
- К вашему лагерю. Смотри-ка, проходит вот здесь, в этих кустах, потом течет между деревьями, потом попадает в ложбинку и идет как раз мимо вашего умывальника…
- А я-то думал, откуда такая пропасть воды? - удивился Тинел наивно.
Миликэ наполнил ведро.
- Пошли!
Аникуца направилась в другую сторону поляны: она шла домой.
- Завтра придешь? - крикнул Тинел вслед девочке.
- Конечно! Я же принесу вам молока! - Она быстро оглядела их, словно что-то взвешивая, и добавила: - Надо было вам прийти с двумя бидончиками, а не с ведром, - и скрылась в лесу.
"Много ты знаешь", - подумал Миликэ.
Они взялись за ведро с двух сторон и пошли по узкой тропинке, спотыкаясь о кочки, скрытые густой травой.
"Когда остановимся, чтобы передохнуть, я дам тебе щелчка", - подумал Миликэ, заранее радуясь своей проделке.
Пока шли по ровной поляне, было еще терпимо, когда же начали спускаться по тропинке, поняли, что влипли.
Спуск был крутой, тропинка - извилистая, вода из ведра выплескивалась, и нельзя было остановиться, чтобы перевести дух.
- Иди ты первый, - предложил Миликэ, потому что, только он сделал несколько шагов по тропе, как его сандалии оказались полными воды. Вода к тому же была холодная, как лед.
Тинел подчинился и пошел первым. Но скоро оба убедились, что стало хуже и тяжелее нести. Особенно для Миликэ: вся тяжесть досталась ему. Единственным утешением было то, что и у Тинела сандалии тут же промокли насквозь.
"На таком склоне, наверно, хорошо спускаться на салазках, а не нести полное ведро", - подумал Тинел.
Им казалось, что руки у них отрываются от самых плеч: правда, чем ближе лагерь, тем легче становилось ведро.
Когда они очутились перед мамой мокрые, грязные пуще вчерашнего, воды в ведре оставалось чуть на донышке!
- Молодцы, ничего не скажешь! - сказала мама. - Чай я вскипятила из колодезной воды. Быстро умойтесь и идите к столу.
"Знала Аникуца, что говорит", - подумал Миликэ и сказал маме:
- Завтра принесем воды в бидончиках. Увидишь, как быстро.
Как настоящие землеоткрыватели, Миликэ и Тинел пошли не в ту сторону леса, где побывали вчера, а в противоположную: по тропинке, вьющейся к обрывистому берегу Днестра, между скал, которые возвышались то тут, то там в тени лесных опушек.
Они очень удивились, когда спустя некоторое время набрели на маленькое озерцо, поросшее со всех сторон вербами, камышом и тростником.
Вдруг Миликэ застыл на одной ноге, даже перестал дышать.
Тинел проследил за его взглядом и заметил на камышинке крупную стрекозу с длинными прозрачными крыльями.
Миликэ смотрел на нее завороженно.
Стрекоза, казалось, не видит его и не подозревает, какая опасность ей грозит.
Миликэ тихо-тихо протянул руку, чтобы поймать ее, подался вперед, приготовился… но в последнюю секунду стрекоза взлетела, грациозная и легкая, и застыла на другом стебельке, который тут же закачался над голубой водой.
В зеркале озера появилась еще одна стрекоза.
Тинел сказал:
- Лови ту, из воды.
- Сам лови.
- Тебе же нужно!..
- Мне нужна эта. Молчи и не шелохнись! - цыкнул Миликэ. Он внимательно посмотрел вокруг, заметил другую стрекозу, еще больше и красивее той.
- Или эта…
Миликэ снял с головы бумажный шлем и с ним в руке осторожно, неслышно, как ему казалось, стал приближаться к стрекозе.
Та будто не замечала его. Может, она уснула на солнце?.. Кто знает!
Еще одно движение и… красавица взлетела.
- Вот хитрюга!
- Миликэ - храбрый зверобой, хотя хромой он и слепой! - запел Тинел тут же сочиненную песенку, и даже сделал несколько движений и прыжков какого-то дикарского танца.
Миликэ окончательно рассердился. Он и так был раздражен поведением хитрых стрекоз, а тут еще Тинел…
- Сейчас получишь щелчка! - и ринулся к Тинелу. Но юркий братишка не стоял на месте в ожидании расправы, он побежал, не выбирая тропинки. Миликэ - за ним.
Оба остановились в каком-то овраге, еле переводя дыхание: дальше Тинелу некуда было бежать.
- Смотри, рукавичка! - Тинел застыл, пораженный, и показал пальцем куда-то вверх.
Над их головами, прикрепленная к гибкой веточке, качалась бело-серая рукавичка.
- Кто ее потерял?
- Черномор!
- Нет, без шуток! И почему она зацепилась за ветку? Кто-то подбросил ее?
- Это гнездо! - догадался Миликэ, хорошенько разглядев рукавицу. - Из нее писк слышен. Там птенцы.
- Правда, - округлил глаза Тинел, прислушиваясь. - Гнездо…
- Давай снимем его с ветки, - предложил Миликэ.
Тинел нахмурился.
- Зачем?
- Поиграем.
- Что это за игра? - удивился Тинел.
- Сейчас увидишь.
- Как с крабом? - бросил в его сторону быстрый взгляд Тинел. - Не разрешаю! Перестань!
…Целая история была с этим крабом. В прошлом году Миликэ и Тинел вместе с мамой поехали в Севастополь к дяде, маминому брату. Вместо с двоюродными братьями и сестрами, с мамой и дядей пошли к морю. В то время, как все купались, плавали и барахтались в зеленых волнах, Тинел заметил, что Миликэ не купается, а очень внимательно рассматривает морскую воду.
Тинел тихонько подошел.
Миликэ как раз вытаскивал из-под камня большого краба, который отчаянно дрыгал клешнями, стараясь вырваться из его руки.
- Поймал! - торжествовал Миликэ.
- Зачем поймал? - спросил его Тинел.
- Играть с ним будем.
- Я не хочу с ним играть.
- Твое дело. Я сам буду.
И Миликэ опустил краба на камень, на котором сидел недавно, свесив ноги в море. Краб тотчас направился к воде, переваливаясь, словно маленький смешной, но очень ловкий танк.
- Смотри, как он идет, смотри, как он идет! - кричал Миликэ в восторге.
В самом деле, краб передвигался не вперед, как все живые существа, а вбок - то направо, то налево, как будто танцевал. Но как только он добирался до края камня, Миликэ хватал его и снова усаживал как можно дальше от воды. А краб, едва освобождался из тисков руки Миликэ, сразу же быстро-быстро пускался бежать, перебирая ногами, и всегда направлялся только в сторону моря.
- Как только он их не путает? - хохотал Миликэ.
Тинел хмуро смотрел на него. И молчал. Ему не нравились такие игры. Он и прежде, бывало, видел Миликэ с разными жуками и никогда не принимал участия в его играх.
Миликэ знал, что Тинел недоволен, и нарочно играл. Кроме того, игра ему нравилась. Он опять схватил краба и унес его как можно дальше от моря, шагов на двадцать. Тинел шел следом. Миликэ остановился. И Тинел остановился. Миликэ пустил краба в траву.
Краб тут же двинулся к морю, будто был связан с ним невидимой ниткой.
- Смотрите, пожалуйста! - удивился Миликэ. - Он знает одну дорогу - домой!
Потом огрызнулся на Тинела:
- Что ты так смотришь на меня? Я не имею права играть?
Тинел ничего не ответил. Он все время молчал и теперь глядел на него потемневшими глазами, со сжатыми губами. Он не умел прятать своих чувств.
- Ну, хватит! - заявил наконец Миликэ, пресытившись игрой. - Теперь иди домой.
Тинел обрадовался, думая, что Миликэ намеревается отпустить пленника в море. Где там! Миликэ спрятал краба в своем рюкзаке. И отправился купаться.
Тинел знал, что мама возмутилась бы поступком Миликэ, если б узнала, как мучал он беднягу-краба, но Тинелу не нравилось ябедничать. Поэтому он прокрался к рюкзаку, вытащил пленника и побежал к каменной плите, возле которой Миликэ недавно вытащил его из воды. И пустил краба в море.
В одну секунду тот скрылся в плотной зеленой волне.
- Иди к своим детенышам, - шепнул ему Тинел и убежал, чтобы Миликэ его не заметил.