Заперли старики избу, на улицу вышли. Ни рощицы в селе, ни деревца, закидало избы снегом - сугроб за сугробом - никакой приятности для глаза нету. А на той стороне реки - тайга дремучая стоит.
Ну, перешли старики через великую реку Обь, что земли сибирские разрезает от самого Алтая до холодных морей северных, видят: на самой опушке маленькая нарядная елочка.
- Далеко, старая, нам и ходить не надо, - гляди, какая красавица растет…
Старуха посмотрела на елочку и согласилась…
- Лучше ее нам не сыскать, руби давай. В лесу-то снегу много, нам, пожалуй, туда и не пройти…
Отоптал старик снег вокруг елочки, чтобы у самого корня срубить, и только замахнулся топором, а елочка как вздрогнет всем своим маленьким телом, будто спросонок, да как заговорит человеческим голосом:
- Ой, дедушка, милый дедушка, не губи ты меня, сиротинку. Стою я на самом краю леса, ветры меня крутят, пурга забижает. Пожалей меня. Весной-то солнышко чуть поднимется над рекой, всегда мне первой улыбается, жалеет меня, золотыми руками ласкает… А срубите - солнышку скучно будет, не увидит оно свою елочку и в тучи скроется.
Опешил старик и говорит:
- Жалко… Она как ребенок…
Поглядела старуха, и в самом деле, елочка на ребенка похожа: кудрявенькая такая стоит смирнехонько, будто ласки материнской просит.
- Не губи ты ее, старик, пойдем другую сыщем…
Идут они дальше, смотрят: сосенка молодая стоит.
- Давай, - говорит старик, - сосенку вместо елочки срубим. Вон она какая прямая да разлапистая…
Только он это проговорил и хотел уже топор из-за пояса вынуть, как из-под сосенки выскочил зайчишка беленький, сел против стариков и говорит:
- Милые дедушка и бабушка! Не рубите вы мою сосенку. Под ней ненастной осенью я спасаюсь от дождя и холодного ветра, под ней сейчас я устроил себе домик с двумя входами. Теперь ни злому волку, ни хитрой лисице меня не поймать: они станут караулить у одного входа, а я в другой выскочу и убегу…
Жалко стало старухе зайчишку:
- Не будем, старик, нарушать его домик, пусть живет зайчишка. Лес-то не клином сошелся, найдем себе елочку…
Ну, дальше пошли… Видят, молодой кедрачик стоит, лапами пушистыми помахивает.
- Что ж, - говорит старик, - и кедрачик нам пригодится. Вон он какой красавчик!..
И только было за топор взялся, а белочка-пушиночка скок-поскок, с сучка на сучок, с ветки на ветку, на вершинку уселись и начали просить:
- Милые дедушка и бабушка! Не губите вы молодой кедрачик, он скоро вырастет, шишечки на нем созреют, я орешков наберу и вам принесу.
Дедушка Силан откашлялся и спросил:
- Не уснули еще?
- Нет, дедушка, - хором ответили ребята. - Мы сидим и слушаем…
- Ну, если сидите, так засвети, Ванюшка, лампу, я при огне доскажу.
Ванюшка вскочил, зажег лампу, и тогда дедушка увидел, что все гости сидят на кровати и смотрят в его сторону.
- Поглянулась моя сказка? - спросил он, опуская ноги с лежанки.
- Поглянулась, дедушка, - сказал Малыш. - Я такой никогда не читал.
- И не прочитаешь, потому что она еще никем не записана… Ну, слушайте дальше…
…Долго ходили старики по лесу и все никак не могут срубить себе елочку, и, может быть, ночь застала бы их там, если бы не наткнулись на Михайла Ивановича - медведушку.
Шли они, шли, видят, лежит буреломина, а вокруг нее густой-густой ельничек.
- Тесно им будет, когда вырастут, - говорит старик, - одну срубим, остальным вольготнее будет расти…
Достал он топор и только стал отаптывать снег, как из-под буреломины голос - громкий такой да сердитый:
- Кто, - говорит, - там ходит, сон мой тревожит?! Вот как встану сейчас да возьму…
Больше не слышали старик со старухой, что сказал медведушко, - откуда и прыть в ногах взялась! Не заметили, как через Обь-речку перемахнули, как до избы добежали. Пиратка им навстречу кинулся, лает, прыгает от радости…
- Подожди, Пиратка, не до тебя…
Упали они дома на голбец, отдышаться не могут.
- Ну, была бы нам баня, - говорит старик, - попарил бы нас елочкой Михайло Иванович, ежели бы растревожили…
Старуха смолчала. Горько ей, что не пришлось под Новый год елочку зажечь.
Ночь пришла. Легли они спать на печи. Старик намаялся, сразу уснул, а старуха понять не может - будто она и спит и будто все ясно видит, как днем: стоит посреди избы елочка, снежком опушенная, звездочками украшенная, а вокруг нее Пиратка на задних лапках крутится, пляшет.
- Гляди-ко ты, елочка сама к нам в гости пришла…
Обрадовалась старуха, с печи слезла и давай елочку наряжать - ленточки разноцветные навешивать, картинки, игрушки, даже девичьи бусы свои прицепила. Совсем елочка нарядная стала.
"Надо старика разбудить, - думает старуха, - пусть полюбуется на елочку".
Только повернулась она, глядь-поглядь, а перед ней не елочка стоит, а маленькая девочка: личико у нее беленькое, светлое, голова в льняных кудряшках, платьице зеленое шелковое, глаза голубые, искорками горят, вокруг тоненькой шейки бусы огоньками переливаются.
- Вот чудо-то! - шепчет старуха от удивления.
- Я не чудо, - говорит девочка, - а ваша дочь Еля…
Обрадовалась старуха, кинулась, хотела обнять, к сердцу прижать доченьку свою родимую… А Пиратка: гав!.. гав!.. гав!.. - и разбудил старуху. Глянула она на то место, где только что стояла ее дочь Еля, а там Пиратка сидит: одно ухо кверху поднял, другое опустил и лапой морду трет, будто умывается.
- У-у… оглашенный! - обругала его старуха. - Сна на тебя нету, разбудил… А сон-то какой был славный…
Не могла больше уснуть старуха. Закроет глаза и видит: дочь Еля по избе крутится, игрушками позванивает и тонким детским голоском песенку поет…
…Когда пришла весна, сел старик в лодку и в лес через реку Обь поплыл. Выкопал там маленькую елочку, посадил под окном и говорит:
- Расти теперь, красуйся, чтобы нам, старикам, зимой за тобой в лес не ходить…
Увидали ребята-школьники дедушкину елочку, позавидовали. Так-то красиво раскинула она свои веточки! Собрались, обсудили да на лодках через реку в лес поплыли. Много разных деревьев накопали: кто сосенку, кто березку, кто елочку, кто черемуху, кто серебристую тополинку - на островах-то тополей много-много росло. И зазеленело село на великой реке Оби - любо-дорого!..
Дедушка Силан умолк на минуту, потом спросил:
- Не пора ли спать, ребятки, время-то, однако, за полночь?
Погас огонек в лесной избушке, затих дедушка на лежанке, затихли и ребята, прижавшись друг к другу, как родные братья…
Ночь покрыла землю тишиной, высоко в небе серебряной лодочкой плывет ущербная луна, а по лесу ходит дедушка Мороз, звездочки, как фонарики, на каждое дерево вешает, хрусталиками звонкими убирает, детям сказку зимнего леса рассказывает…
Вани но хозяйство
Утро подкралось незаметно и заглянуло в застывшие окна лесной избушки. Все еще спали. Дедушка легонько похрапывал, словно беседовал с кем-то, а под лоскутным одеялом спокойным, безмятежным сном спали ребята.
Заяц всю ночь путешествовал по избе в поисках корма, грыз осиновые дрова, а теперь сидел под елкой и дремал. Он еще не успел забыть свои привычки: днем спать, а ночью путешествовать.
Не слышно было щебета Ваниных любимцев, только из-под печки доносилось непонятное журчанье, будто бы там протекал ручеек…
Дедушка проснулся первым. Не поднимаясь, чтобы не разбудить ребят, он взглянул на них и снова затих. Почему-то припомнилось свое далекое-далекое детство - родная Белоруссия. Земли было много, но она была чужая, вековечные леса стояли вокруг деревни, но они принадлежали помещику, а в доме родителей часто не было дров, чтобы затопить печку. Маленький Силан с ранних лет начал помогать родителям - пасти помещичий скот. В осенние холода, босой, в заплатанной рубашонке, он ходил за стадом, не зная как согреться. А когда коровы ложились отдохнуть, он подваливался под бок какой-нибудь Красавке, прятал голые ноги под живот и тоже засыпал. Часто плеть управляющего ходила по его спине за этот короткий сон или за недогляд…
Дедушка Силан вздохнул, как бы перевернул страницу своей жизни.
Женившись, он не захотел больше работать на помещика. Его потянула к себе богатая, но страшная Сибирь, куда часто шли люди не по доброй воле, а в кандалах. Покойная жена была под пару ему, он никогда не видел ее слез. А плакать было от чего. Земли сибирские в те годы были беспредельны, а зацепиться Силану на них нечем было. Долго кочевал по рабочим баракам на строительстве сибирской железной дороги, появились дети, а твердого места в жизни все еще не было.
Много было пройдено, испытано, пережито… В постоянных скитаниях и в нужде - умерли дети…
Когда устроился лесником, словно окошко в мир открылось, свет увидел. Здесь родился последний сын Михаил, вырос, а когда умерла мать - женился…
"А теперь вот нет ни сына, ни снохи, только Ванюшка остался… - думает старик. - Его-то жизнь другое солнце будет освещать…"
…Проснулись Ванины питомцы - щегол и чечетка. В избушке еще было сумрачно. Они сидели на верхних ветках елки, усердно чистили носиками свои перышки и быстро-быстро потряхивали крылышками, словно бы те смялись и запылились за долгую ночь.
Этот необычный шуршащий звук разбудил Малыша. Он открыл глаза и стал наблюдать за птицами. Неожиданно где-то внизу зажурчала и забулькала вода. Малыш приподнялся, но никого не увидал. Щегол запикал и сейчас же перелетел на спинку кровати. Какое-то мгновенье он присматривался - никогда под одеялом он не видел столько людей.
- Пи-кун… - зашептал Малыш, протягивая руку, чтобы взять щегла.
Тот переместился, еще громче запикал и разбудил всех ребят. Под одеялом было тепло, и вставать никому не хотелось. Не зная, что дедушка давно проснулся, они зашептались.
Дедушка Силан приподнялся на лежанке и сказал;
- Что рано защебетали? Спали бы еще…
- Мы выспались… - за всех ответил Коля. - Ночь-то вон какая…
- Это Пикун всех разбудил, - приподнялся Ваня. - Ну, иди ко мне, разбойник… - Он протянул руку, и щегол с пиканьем перелетел на Ванины пальцы. - Кушать захотел? Ух ты, Пикуляшка!.. - ласково говорил он, поглаживая одним пальцем по пестрой спинке своего любимца. - Как захочет кушать, ни за что не даст поспать…
Ребята были удивлены смелостью птицы.
- Я два года держал щеглов, - сказал Паша, - но они у меня были какие-то дикие. Никогда нельзя было взять в руки…
- Птица не любит этого, - одеваясь, сказал дедушка. - Перышки у нее нежные, да и сама она хрупкая, можно нечаянно повредить…
Ваня сиял. Похвала щеглу была одновременно похвалой и ему, воспитавшему такую смелую птицу. Если ребята захотят, он может при них выпустить Пикуна на улицу, и тот никуда не улетит. Но про Чечу этого сказать нельзя.
- Он у нас третью зиму живет, - спешил Ваня убедить городских ребят, - оттого он такой смелый… У него была подружка Щеголиха, тоже ничего не боялась. Выпущу весной, они на сосне сделают гнездо и деток выведут. Нынче летом Щеголиху, должно быть, ястреб задрал, я поймал Чечу, чтобы Пикуну не скучно было, да они что-то не дружат. Чеча дикарка. Ишь, вон выглядывает, как воришка. Никогда к рукам не подлетит. Поест и опять на свою веточку. Даже Пикуна близко не подпускает, дерется… Ну, лети, Пикун… Сейчас я вас кормить буду… - Ваня подбросил щегла, и тот перелетел на елку.
Ребята быстро вскочили, оделись, и пока умывались по очереди, дедушка затопил плиту. В похолодевшей за ночь избушке сразу стало тепло.
Ваня поставил на подоконник неглубокий фанерный ящичек и насыпал туда конопляное семя. Щегол сразу слетел с елки и принялся клевать, а чечетка все сидела, приглядывалась.
- У-у… бука! - обругал ее Ваня. - Съедят тебя тут! Останешься голодная… тогда узнаешь…
Но чечетка слетела, и птицы наперегонки начали шелушить семена, выбирая ядрышки…
Начавшееся оживление в избушке разбудило еще одного члена Ваниной семьи, - из-под печи появилась утка.
- Вот и Катя наша припожаловала, - сказал дедушка. - Покорми ее, Ваня, да водички в баночку налей…
- Ка-ка-ка… ка-ка-ка… - затараторила утка, словно поняла наказ дедушки.
- Кушать захотела, Катенька? Сейчас я…
Ваня спустился в подполье, достал две капустные кочерыжки и несколько морковок.
- Это Ушкану… Зимой ему, бедному, плохо. Палку осиновую принесу, так он ее всю за ночь изгрызет…
- Да на воле-то всем зверям не шибко сладко живется зимой, - сказал дедушка. - Лоси, вон, осиновые да тальниковые прутики грызут. Хорошо, где стожок сена найдется, - полакомится, пока хозяин не вывезет…
Утка ела по-особенному. Крошки хлеба, которые насыпал ей Ваня возле печки, она не просто глотала, а брала их клювом, опускала в баночку с водой и, размельчив, съедала.
Малыш, наблюдавший за ней, вдруг сказал:
- Теперь все ясно… Когда я проснулся утром, тихо-тихо было, потом слышу, журчит где-то вода, ну вот журчит и журчит, словно ручеек по камешкам бежит. Так я и не понял, что это такое…
- Это Катя так носом чегодит, - пояснил Ваня. - Сухой хлеб ей не нравится.
- Она птица водоплавающая, без воды не может, - дедушка Силан топтался у печки, а утка вертелась у его ног, нисколько не боясь, что ей наступят на лапу или крыло. Ребята сидели на скамейке и наблюдали, как она кормилась. Особенно долго утка задерживала нос в баночке с водой, и тогда Малыш, подталкивая то Колю, то Пашу, говорил:
- Слышите?.. Как ручеек журчит… - и доволен был своим открытием.
Коля заметил, что Катя не поднимает правого крыла и его острый кончик чертит по полу.
- Что у нее с крылом? - спросил он Ваню, когда тот закончил раздачу корма.
Ваня сел рядом и рассказал:
- Наша Катя не домашняя, а дикая утка. Я ее осенью поймал, когда уже на озере лед застыл. Холодно-холодно было, а ветер такой сильный, что и камыши и кусты к земле пригибал. Дедушка истопил печку и сидит удочками зимними занимается, лески проверяет, - по первому-то льду окунь и щука хорошо ловятся, а я в окошко смотрю. И покататься на коньках охота, и холодно. Вдруг вижу: через озеро, к нам, идет уточка - маленькая-маленькая, как чирочек. Ветер как подхватит, перевернет ее, а она оправится и опять шагает к берегу. Я дедушке сказал. А он говорит: "Посмотрим, что с ней будет. Должно, заблудящая какая…" Дошла она до берега и под перевернутую лодку спряталась. Мы с дедушкой вышли, так она даже не побежала от нас. Легкая-легкая была, как перышко. Осмотрели мы ее, а у нее правое крылышко поврежденное. Вот почему она и не улетела с другими утками в теплые края… Сначала дичилась, ничего кушать не хотела, а потом привыкла, теперь даже с рук берет…
- Голод не родная тетушка, - вмешался в разговор дедушка, - холода птица не так боится, ее перья и пух спасают, а вот когда есть нечего - конец… Много всяких птиц-подранков погибает от голода и зверушкам в добычу достается…
Несколько мгновений ребята молчали, любуясь веселой Катей, чистившей перышки и брызгавшей на себя воду. Видно было, что она не прочь была бы искупаться.
- И мы бы замерзли, - сказал вдруг Малыш. - Пошли бы дальше, съели все, что у нас было, и замерзли…
- А зачем вам дальше идти? - уставился на него Ванюша. - Вам только ночь трудно было перетерпеть, а утром по своей лыжне куда хочешь… Это в буран лыжню снегом заносит… не видно…
- Я это еще вчера говорил, - напомнил Коля и, помолчав, добавил: - Вообще, нам пора собираться… Пока дойдем…
Ни Паша, ни Малыш не отозвались. Им очень не хотелось так поспешно покидать гостеприимных дедушку и внука. Для них тетя Маша была чужим человеком, и они совсем не торопились в Зеленый Клин. Может, там ничего интересного они не увидят, а здесь… и дедушка и Ванюша были людьми особенными, и хотелось еще пожить с ними. Молчание друзей Коле было понятно; предлагая собираться в путь, он сам не был готов к этому.
- Нам нельзя засиживаться, - сказал он. - Людей стеснять…
Ванюша, следивший за этими немногословными переговорами, вдруг вскочил:
- Чем же это вы нас стесняете?
Дедушка слышал все это и, повернувшись к ребятам, сказал:
- Живите хоть неделю, нам веселей будет… Вот сейчас попьем чайку, и занимайтесь чем хотите. Сегодня не так морозно, можете в лес сходить с Ваней…
- Нам дневник писать надо, - сказал Коля. - Мы дали себе слово записывать все, что увидим или услышим. А то пройдут каникулы, и мы явимся в школу с пустыми руками…
- Ну вот и хорошо… Садитесь-ка за стол…
Не говоря друг другу ни слова, ребята были довольны, что все повернулось так, как им хотелось…
Драгоценный подарок
После утреннего чая дедушка Силан сказал внуку:
- Наши гости не виноваты, что нарушили стожок, они хотели спастись от холода. Придется тебе сходить и подобрать сено, а то снегом заметет… Может, добрый человек найдется, купит, а нам это не в убыток…
- Мы нарушили, мы и поправим, - поднялся Коля, поглядывая на товарищей. - Санки возьмем, дрова оттуда привезем, что наготовили на ночь…
Дедушка не советовал брать санки:
- В лесу снег глубокий, убродно, намучаетесь только. Дров у нас наготовлено на всю зиму…
Но ребята стояли на своем - в городе они привыкли ценить всякую палочку, которая может пойти на топливо, а тут - столько наготовили и бросать…
- Как хотите, - сказал дедушка. - Я тоже сейчас пойду на кордон, к лесничему, газет новых принесу, а то мы живем, как на острове…
Ребята быстро оделись и дружно высыпали в сени.
- Кудряш! - позвал Ванюшка собаку. - Пойдем с нами…
Из угла сеней, из-за пустых бочек, выскочила большая красно-бурая собака и подошла к ребятам. Вся спина ее была покрыта инеем и казалась седой. Пока ребята надевали лыжи, она обнюхала всех, и только Малыш отшатнулся, когда она подошла к нему.
- Не бойся, это Кудряш хочет познакомиться с тобой, - сказал Ваня. - Он всегда так. Вот весной охотники приезжают, он сначала обнюхает их, а потом встретит, полает маленько и хвостом завиляет - узнал, значит…
Кудряш выскочил из сеней, обежал вокруг избушки и, когда вышли ребята, первым бросился в лес по проложенной ребятами лыжне.
- Это наш спаситель, - провожая взглядом Кудряша, сказал Коля. - Если бы он не залаял, намерзлись бы за ночь у стожка…
Ваня не мог удержаться, чтобы не похвалить своего друга:
- А залаял он потому, что волк завыл. Дедушка сказывал, Кудряш одного волка сам задавил, когда был помоложе…
Паша и Малыш с благодарностью смотрели на удаляющуюся собаку.