ТЁТЯ ПОЛЛИ БЬЁТ ТРЕВОГУ
Приблизительно через неделю после того, как Поллианна прибыла домой, миссис Чилтон получила письмо от Деллы Уэзербай.
"Я бы хотела рассказать Вам, что Ваша маленькая племянница сделала с моей сестрой, - писала та, - но боюсь, не смогу. Вы должны знать, какой сестра была до этого. Может быть, Вы заметили, в какую замкнутость и мрачность она погрузила себя на многие годы. Но вы не имели представления о постоянной ране её сердца, о бесцельности жизни, об отсутствии интереса и беспрерывных вздохах.
Тогда-то и появилась Поллианна. Возможно, я не говорила Вам, но моя сестра жалела, что обещала взять ребёнка. Тогда она поставила строгое условие: как только Поллианна начнёт "проповедовать", она немедленно отправит её ко мне. И та не проповедовала, по крайней мере, сестра говорит, что не проповедовала, а ей виднее. Но всё же позвольте мне сначала рассказать Вам о том, что меня встретило, когда я приехала к ней вчера. Возможно, ничто не даст вам лучшего представления о том, что натворила ваша замечательная, милая, маленькая Поллианна.
Приближаясь к дому, я заметила, что почти все шторы раскрыты, тогда как раньше они были задёрнуты, чтобы не проникал дневной свет. Когда я переступила порог, я услышала музыку. Дверь гостиной была открыта, а в воздухе стоял запах роз.
- Миссис Кэрью и мистер Джеми в музыкальной комнате, - доложила горничная.
Там я их и застала - мою сестру и парнишку, которого она взяла к себе. Они слушали одно из современных изобретений, на котором записана целая опера, включая оркестр.
Мальчик сидел в инвалидной коляске. Он был бледен, но вид у него был счастливый. Моя сестра выглядела лет на десять моложе. Её бескровные щёки покрылись лёгким румянцем, глаза блестели и искрились. После того как я немного поговорила с мальчиком, мы с сестрой поднялись наверх в её комнату, и там-то она и рассказала мне о Джеми. Не о старом Джеми, как раньше, чуть не плача и беспомощно вздыхая, а о новом. На этот раз ни вздохов, ни слёз не было. Наоборот, я ощутила неудержимый энтузиазм.
- Делла, он просто замечательный! - начала она. - Ему нравится самая лучшая музыка и литература. Он передаёт всё так бесподобно, только, конечно, ему нужно заниматься. Об этом я сейчас и думаю. Завтра придёт учитель. Конечно, он, в сущности, не учился, но читал хорошие книги, у него прекрасная память и богатый словарь. Ты бы послушала, какие истории он сочиняет! Конечно, знаний недостаточно, но он рвётся в бой, так что это скоро выправится. Джеми любит музыку, и я просто должна его учить. Я заказала лучшие пластинки. Ах, если бы ты только видела его лицо, когда он впервые услышал симфоническую музыку! Он всё знает о короле Артуре и его Круглом столе, а о лордах и принцессах говорит так, как мы с тобой говорим о членах нашей семьи. Только иногда я не могу понять, кто его сэр Ланселот - средневековый рыцарь или бельчонок из парка? И ещё, Делла, я верю, что он сможет ходить. Я попрошу доктора Эймса, чтобы он посмотрел его…
Она говорила и говорила, а я сидела удивлённая, потерявшая дар речи, но такая счастливая! Я Вам всё это рассказываю, дорогая моя миссис Чилтон, чтобы Вы сами поняли, как она заинтересовалась, с каким участием она относится к мальчику. Делая для него столько, она не может остаться в стороне. Я верю, что Руфь никогда не будет мрачной, угрюмой женщиной, которой была раньше. И всё это благодаря Поллианне.
Милый ребёнок! А лучше всего то, что она это делает, совершенно не сознавая своей роли. Я думаю, даже моя сестра не вполне поняла, что произошло с её собственным сердцем и жизнью, а тем более - Поллианна.
Скажите, дорогая миссис Чилтон, как я могу отблагодарить Вас? Я знаю, что всё будет мало, поэтому и пытаться не буду. Но сердцем Вы, конечно, знаете, как я благодарна вам обеим.
Делла Уэзербай".
- Кажется, исцеление прошло благополучно, - улыбнулся доктор Чилтон, когда жена кончила читать письмо.
К его изумлению, она подняла руку с явной тревогой.
- Томас, пожалуйста, не надо! - взмолилась она.
- Почему, Полли? В чём дело? Разве ты не рада, что микстура подействовала?
Миссис Чилтон с отчаянием откинулась на спинку стула:
- Конечно, я рада, что эта бедная женщина к кому-то привязалась. И, конечно, я рада, что Поллианна это сделала. Но я совсем не рада, когда о ребёнке постоянно говорят как о… как о микстуре. Понимаешь?
- Вздор! Ну какой от этого вред? Я зову Поллианну тонизирующим средством с тех пор, как её узнал.
- Вред?! Томас Чилтон, она становится старше с каждым днём. Ты что, хочешь испортить её? До сих пор она делала это совершенно бессознательно, даже и не подозревая о своей необыкновенной способности. Здесь-то и сокрыт секрет её успеха. Как только она сознательно постарается кого-нибудь преобразить, она станет просто невыносимой. Не дай Бог, чтобы она возомнила, что может исцелять бедных, больных и страждущих.
- Меня это не беспокоит, - рассмеялся доктор.
- А меня беспокоит, Томас.
- Полли, подумай, что она сделала, - возразил доктор. - Подумай о миссис Сноу, о мистере Пендлтоне, о многих других. Ведь это совершенно не те люди, какими они были раньше, как и миссис Кэрью. И всё это Поллианна, да благословит её Бог.
- Я знаю, - кивнула его жена. - Но не хочу, чтобы знала Поллианна. Конечно, она что-то видит. Она понимает, что они намного счастливее. Это всё нормально. Это игра, её игра, и они вместе в неё играют. Должна признаться, Поллианна преподала и нам поучительный урок. Но в ту минуту, когда она об этом узнает… нет, я не хочу. А теперь позволь мне рассказать, что я решила ехать с тобой в Германию этой осенью. Сначала я думала не ехать. Я не хотела оставлять Поллианну… и, конечно, не оставлю. Мы возьмём её с собой.
- С собой? Прекрасно!
- Да, я должна, мало того, я даже буду рада остаться там с тобой на несколько лет. Я хочу увезти Поллианну, увезти её на время подальше от Белдингсвилла. Я бы хотела сохранить её милой и неиспорченной. Она не вообразит ничего плохого, если я постараюсь. Ну только подумай, Томас, ведь мы не хотим превратить её в маленькую зазнайку, воображающую невесть что.
- Конечно, нет! - рассмеялся доктор. - Правда, я не думаю, чтобы что-нибудь или кто-нибудь мог её такой сделать. А насчёт Германии я рад. Знаешь, я бы ни за что не хотел возвращаться сюда, если бы не Поллианна. Итак, чем раньше мы туда поедем, тем для меня лучше. И я бы с удовольствием остался там ещё для практики.
- Ну, тогда решено, - удовлетворённо вздохнула тётя Полли.
В ОЖИДАНИИ ПОЛЛИАННЫ
Весь Белдингсвилль был взволнован приближающимся событием. С тех самых пор, как Поллианна Уиттиер возвратилась домой из санатория на своих ногах, не было столько перетолков. Говорили на каждом углу и через соседские заборы. Центром снова стала она. Ещё раз Поллианна возвращалась домой, но непохожим было это возвращение.
Ей уже исполнилось двадцать. Шесть лет, точнее - шесть зим, она провела в Германии, а в летнее время они вместе с доктором Чилтоном и его женой путешествовали. Всего один раз с тех пор она была в Белдингсвилле, и то четыре коротеньких недели. В то лето ей было шестнадцать. Теперь она возвращалась домой, насовсем… она и тётя Полли. Доктора с ними уже не было. Шесть месяцев назад город был потрясён и опечален известием, что он скоропостижно умер. Жители Белдингсвилла ожидали, что Поллианна и миссис Чилтон сразу вернутся домой. Но они не возвращались. Пришло известие, что вдова с племянницей некоторое время останутся за границей. Говорили, что миссис Чилтон старается забыться и найти утешение в незнакомой обстановке.
Однако очень скоро поползли сначала неопределённые, потом - упорные слухи, что финансовые дела миссис Чилтон не совсем в порядке. Одна из железнодорожных компаний, в которую, как известно, было вложено харрингтонское состояние, вдруг пошатнулась, а затем потерпела крах. Другие вложения, по слухам, были тоже ненадёжны. От докторского наследства ожидать было нечего. Он не был богат, а за последнее время расходы были очень большими. Зная всё это, жители Белдингсвилла не удивились, когда через полгода после смерти доктора узнали, что миссис Чилтон и Поллианна возвращаются домой.
И вот, после многих лет тишины, запертых окон и дверей, усадьба ожила. Распахнулись окна и двери, впуская чистый свежий воздух. Нэнси, теперь - миссис Тимоти Дёрджин, мела, скребла, чистила, пока старый дом не засиял.
- Нет, я не получала никакого распоряжения, - отвечала Нэнси любопытным друзьям и соседям, останавливающимся у ворот или подходившим к самым дверям. - Ключи были у матери Дёрджина. Она зашла, чтобы проветрить комнаты и посмотреть, всё ли здесь в порядке. Как раз в это время от миссис Чилтон пришло письмо, в котором она сообщила, что они с Поллианной возвращаются в эту пятницу. Она просила, если возможно, проветрить комнаты и положить ключи под коврик у боковой двери.
Ну прямо под коврик! Как будто я оставлю их одних в отчаянии. Да я живу всего в миле отсюда. Что у меня, сердца нет? Мало им, страдалицам, возвращаться в этот дом без доктора, Царство ему Небесное? Да и без денег.
Слышали? Ну разве это не горе? Истинно, беда! Подумайте только, миссис Полли, то есть миссис Чилтон, и в бедности… Чулочки мои, панталончики, не могу этого представить! Не могу и не могу.
Возможно, никому Нэнси не рассказывала так подробно, как высокому молодому человеку с ясными, честными глазами и просто обворожительной улыбкой, который подъехал к самой двери на нетерпеливом скакуне. Было утро четверга, на следующий день должны были прибыть хозяева. Но в то же самое время ни с одним человеком не говорила она так смущенно. Язык у неё то и дело заплетался, выходил какой-то невнятный лепет: "Мистер Джимми, сэр… мистер Бин… то есть мистер Пендлтон… ну, мистер Джимми!" Говорила она так нервно и стремительно, что молодой человек весело рассмеялся.
- Не смущайся, Нэнси, - подбодрил он. - Я узнал то, что меня интересовало. Миссис Чилтон с племянницей прибывают завтра.
- Да, сэр… прибывают, сэр, - Нэнси сделала реверанс. - Какая жалость! Нет, я очень им рада, но они приедут вот так…
- Да, понимаю, - печально кивнул молодой человек, и глаза его окинули роскошный старый дом. - Но что делать! Видимо, здесь никак не поможешь. Я рад, что ты убираешь, им будет очень приятно, - закончил он с милой улыбкой и, развернувшись, поскакал по дорожке.
Оставшись на ступеньках, Нэнси задумчиво покачала головой.
- Я не думаю, мистер Джимми, - громко проговорила она, восхищённо провожая глазами красивую фигуру на скакуне, - не думаю, что вы позволите зарасти травой тропинке, ведущей к мисс Поллианне. Я давно говорила, что когда-то это произойдёт, и вот оно, пожалуйста. А вырос-то, какой красивый и высокий. Надеюсь, что это будет, прямо как в книжке. Она нашла вас, привела к мистеру Пендлтону. Ох, время-то! Разве признаешь маленького Джимми Бина, несчастного, неприкаянного? Никогда я не видела, чтобы кто так сильно изменился, никогда, так я вам и скажу! - закончила она, когда скакун и всадник исчезли за поворотом дороги.
Такие мысли вертелись и в голове мистера Пендлтона. С веранды своего огромного серого дома на Пендлтонском холме он смотрел, как приближается этот самый всадник. В глазах его было выражение, очень похожее на то, с каким провожала того Нэнси, а с губ его слетели слова восхищения: "Ну и ну! Просто бесподобная пара!", - когда Джимми с поразительной лёгкостью промчался к конюшне.
Минут через пять тот появился из-за угла и медленно поднялся по ступенькам веранды.
- Ну, мой мальчик, это правда? - спросил мистер Пендлтон с явным нетерпением. - Они в самом деле приезжают?
- Да.
- Когда?
- Завтра, - и молодой человек опустился в кресло. Сухость кратких ответов насторожила Джона Пендлтона. Лишь одно мгновение он колебался, затем спросил:
- В чём дело, сын? Что-то случилось?
- Случилось? Да ничего.
- Вздор! Я же вижу. Ты уехал час назад с таким нетерпением, что даже подгонял своего скакуна, а теперь ты весь сгорбился в кресле и выглядишь так, что даже дикие лошади не вытащат тебя оттуда. Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты совсем не рад приезду наших друзей.
Он замолчал, ожидая ответа, но ответа не получил.
- В чём дело, Джим? Разве ты не рад?
Молодой человек замялся:
- Ну почему? Конечно, рад.
- Хм! А ведёшь себя так.
Тот замялся опять. Мальчишеский румянец вспыхнул на его щеках.
- Да просто… просто я думал о Поллианне.
- О Поллианне! Да ты только и говоришь о ней, с тех пор как прибыл из Бостона и узнал, что она должна приехать. Мне кажется, тебе до смерти хочется её увидеть.
Джимми наклонился вперёд:
- Вот именно! Понимаете? Вы же сами сказали. Вчера и дикие лошади не могли бы меня удержать, а сегодня, когда я узнал, что она уже едет, они не вытянут меня из кресла.
- Почему, Джим?
Увидев, недоуменный и недоверчивый взгляд мистера Пендлтона, молодой человек откинулся в кресле и смущённо засмеялся.
- Да, я вижу, получается странно, но я и не ожидал, что смогу объяснить это вразумительно. Почему-то я думаю, что никогда не хотел, чтобы Поллианна выросла. Я люблю вспоминать её такой, какой видел в последний раз… серьёзное веснушчатое личико, рыжие хвостики, слова сквозь слёзы: "Ох, да, я рада, что уезжаю, но я думаю, что буду немножечко больше рада, когда вернусь". Тогда я последний раз её видел. Вы же помните, четыре года назад, когда они приезжали, мы были в Египте.
- Да, да. Прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Я думаю, что чувствовал то же самое, пока не встретил её прошлой зимой в Риме.
Джимми возбуждённо повернулся к нему:
- Ну конечно, вы же её видели! Расскажите мне о ней.
Взгляд Джона Пендлтона стал проницательным.
- Я думал, ты не хочешь знать, что Поллианна выросла!
Молодой человек не ответил на эту колкость.
- Она хорошенькая?
- Ох, молодость, молодость! - пожал плечами Джон Пендлтон, - всегда первый вопрос - хорошенькая ли она.
- Нет, в самом деле! - настаивал молодой человек.
- Предоставлю тебе судить самому. Если ты… хотя, лучше не буду. Ты можешь слишком расстроиться. Поллианна не красавица по обычным меркам - ни кудрей, ни ямочек. Кроме того, насколько я знаю, Поллианна уверена в том, что она некрасива, и это омрачает её жизнь. Давным-давно она говорила мне, что мечтает, когда придёт на небо, заиметь чёрные кудряшки, а в прошлом году в Риме сказала ещё кое-что. Она только намекнула, несколькими словами, но за ними я увидел немало. Она сказала, что хотела бы прочитать роман про девушку с прямыми волосами и веснушками на носу. Но она радуется, что у девушек в книгах ничего этого нет.
- Это на неё похоже, на прежнюю Поллианну.
- О, ты всё же узнал её! - насмешливо улыбнулся Пендлтон. - А я думаю, что она красивая. У неё чудесные глаза, она просто воплощает радостную весну юности. Когда она разговаривает, лицо её озаряется внутренним светом и совершенно забываешь о том, что оно не совсем правильное.
- А она ещё играет в свою игру?
Джон Пендлтон ласково улыбнулся:
- Думаю, что играет, только не говорит об этом так много. Во всяком случае, не говорила мне за те два или три раза, что я её видел.
Наступила короткая пауза, потом молодой Пендлтон медленно сказал:
- Да, и это беспокоит меня. Её игра имела огромное значение для стольких людей… она многое изменила в городе. Я не могу смириться с тем, что она её оставила… Но не могу и представить, чтобы взрослая Поллианна постоянно убеждала людей чему-нибудь радоваться. Каким-то образом я… да, я… не хотел бы, чтобы Поллианна взрослела…
- Я бы не горевал, - пожал плечами старший Пендлтон. - С Поллианной всегда всё проясняется, ты же знаешь, хоть в буквальном, хоть в переносном смысле. Я думаю, ты скоро обнаружишь, что у неё появились свои жизненные принципы. Возможно, они и не совсем такие, как в детстве. Бедняжка! Ей потребуется какая-нибудь игра, чтобы сделать жизнь более сносной, хотя бы на первое время.
- Вы о том, что миссис Чилтон потеряла состояние? Они в самом деле очень бедные?
- Наверное, да. Во всяком случае, они в плохом положении. Состояние миссис Чилтон лопнуло, как мыльный пузырь, а у бедного доктора оно слишком маленькое. Профессиональные услуги никогда не оплачивались хорошо, состояния на них не сделаешь. Томас никогда не мог отказать, все в городе это знали, и многие пользовались его добродушием. А в последнее время расходы у него были очень большие. Кроме того, он ожидал большой премии, когда закончит там свои исследования… Он думал, что у жены и Поллианны более чем достаточно, и ни о чем не беспокоился.
- Да, понимаю. Ах, как жаль…
- Это ещё не всё. Через два месяца после смерти Томаса, когда я их встретил в Риме, миссис Чилтон чувствовала себя ужасно. Убитая горем, она слышала только намёки на финансовые перемены, но уже не находила себе места. Возвращаться домой она отказалась наотрез. Так и сказала, что больше не хочет видеть Белдингсвилль. Понимаешь, она всегда была гордой женщиной, а эти несчастья сделали её просто невыносимой. Поллианна говорит, тётя была убеждена, что жители Белдингсвилла не одобряют её брака с Томасом, и теперь, когда он умер, она решила, что они не питают к ней сочувствия. Обидна ей и мысль о том, что в её глазах она не только овдовела, но и обнищала. Короче говоря, она возомнила себя всеми покинутой. Бедная маленькая Поллианна! Я просто поражался, как она всё это переносит. Если миссис Чилтон будет продолжать в том же духе, она просто угробит и себя, и племянницу. Поэтому-то я и сказал, что Поллианна теперь нуждается в какой-нибудь игре, если кто-то сможет её придумать.
- Какой ужас! - воскликнул молодой человек сдавленным голосом. - Подумать только, это случилось с Поллианной!
- Смотри, как они возвращаются домой - молча, никому не сообщив. Это всё Полли Чилтон, я уверен. Она не хочет, чтобы её кто-либо встречал. Никому, кроме старой миссис Дёрджин, она не написала, ведь у них ключи от дома.
- Да, Нэнси сказала мне об этом… добрая душа. Она распахнула все окна и двери и изо всех сил старается оживить дом, а то он похож на гробницу несбывшихся надежд. Конечно, сад в полном порядке, старик Том постоянно ухаживает за ним, я бы сказал - с большим вкусом. Но от этого только печальней.
Последовала долгая тишина, потом Джон Пендлтон коротко сказал:
- Их нужно встретить.
- Их встретят.
- А ты пойдёшь на станцию?
- Да.
- Тогда ты знаешь, каким поездом они должны прибыть?
- Никто не знает, даже Нэнси.
- Что же ты будешь делать?
- Я приду с самого утра и буду встречать каждый поезд, - с лёгкой горечью рассмеялся молодой человек. - Тимоти тоже приедет в семейном экипаже. Здесь не так уж много поездов.
- Да, да… - отвечал Джон Пендлтон. - Джим, я восхищаюсь твоей добротой, но не твоим разумом. Рад, что ты хочешь последовать велению сердца, и желаю тебе удачи.