Это привело её к пространным рассуждениям, из которых Поллианна ничего не поняла. Она говорила о зле, которое приносит "неразборчивое чтение", и о "вредных эффектах неорганизованной благотворительности".
- Да и кроме того, - добавила она, увидев недоумение на маленьком личике. - Если я предложу помощь этим людям, они её просто не примут. Помнишь, что миссис Мерфи заявила, когда я предложила ей немного денег? Однако она с удовольствием примет их от своих соседей.
- Да, я знаю, - вздохнула Поллианна, отворачиваясь. - Этого я никак не могу понять. И всё-таки неправильно, когда у нас столько хорошего, а у них почти ничего.
Дни проходили, неприятное чувство в сердце Поллианны не уменьшалось, а росло. Все её вопросы, все замечания отражали беспокойство миссис Кэрью. Даже игра в радость почти потеряла свой вкус.
- Я не могу найти, - говорила Поллианна, - чему бы им радоваться. Конечно, мы можем быть рады, что не такие бедные, как они. Но всякий раз, когда я думаю, что я этому рада, мне становится их так жалко, и я не могу радоваться. Конечно, мы должны быть рады, что есть бедные, потому что мы можем им помочь. Но если мы им не помогаем, тогда что?
И Поллианна не могла найти никого, кто бы дал ей удовлетворительный ответ. Когда она подходила с этим вопросом к миссис Кэрью, та становилась ещё беспокойней и печальней. С приближением Рождества ничего не менялось.
Всё, даже блеск мишуры, причиняло ей боль - ведь ёлка напоминала о детских башмачках, приготовленных для Деда Мороза. Для её Джеми башмачка не было.
Наконец, за неделю до Рождества, она решила, что одержала победу над собой. Решительно, но без всякой радости, она отдала краткие распоряжения Мэри и позвала Поллианну.
- Поллианна, - резко начала она, - я решила взять… взять Джеми. Машина сейчас будет готова. Я поеду за ним и привезу его. Если хочешь, можешь ехать со мной.
Лицо Поллианны вмиг преобразилось от радостного света.
- Ох, как я рада! - едва выдохнула она. - Я так рада, что мне хочется плакать и кричать! Почему, миссис Кэрью, когда ужасно радуешься, хочется плакать?
- Я не знаю… - упавшим, безразличным голосом произнесла миссис Кэрью. На её лице не было и следа радости.
Когда они оказались в маленькой квартирке, она сразу сообщила о своём решении. Она рассказала о том, как потерялся их Джеми, и о своей надежде. Сомнений она не скрывала, но решила взять его к себе и обеспечить ему безбедную жизнь. Затем, утомлённым тоном, она перешла к частностям.
В ногах кровати стояла миссис Мерфи и тихонько плакала. Напротив стоял Джерри, глаза его радостно сверкали, и он тихо воскликнул:
- Вот это здорово! А, сэр Джеймс?
Что же касается Джеми, который лежал на кровати, то ему казалось, что для него открылась дверь в рай. Но по мере того как миссис Кэрью говорила, в его глазах появилось что-то новое, печальное. Медленно, очень медленно он закрыл их и отвернулся к стене.
Когда миссис Кэрью замолчала, долго стояла тишина, потом он повернул голову и заговорил, лицо его было бледным, глаза полны слёз.
- Спасибо, миссис Кэрью, но я не пойду, - просто ответил он.
- Что? - воскликнула миссис Кэрью, как будто сомневалась в том, что слышит правильно. - Не пойдёшь?
- Джеми! - прошептала Поллианна.
- Ну, сэр! Какая тебя муха укусила? - нахмурился Джерри. - Это же просто здорово!
- Да, но я не пойду, - повторил больной мальчик.
- Джеми, Джеми, ты только подумай, представь, что это значит! - дрожащим голосом произнесла миссис Мерфи.
- Я д-думаю, - сдавленным голосом выговорил Джеми. - Неужели, по-вашему, я не знаю, что делаю? - и, повернув к миссис Кэрью мокрые глаза, он повторил: - Не пойду, - голос его прервался. - Я не позволю вам всё это делать. Если бы вы меня любили, было бы иначе… но вы… вы меня совсем не любите… Я вам не нужен, то есть вам нужен не я. Вам нужен тот Джеми, а я… я чужой… вы не думаете, что я ваш. Я это вижу.
- Но… но… - беспомощно начала миссис Кэрью.
- Вообще, я не такой, как другие мальчики, я не могу ходить, - перебил её несчастный мальчик. - Вы сразу устанете от меня, я вижу. Я не могу быть для вас обузой. Если бы вы меня хоть жалели, как маменька… - он закрылся рукой и подавил всхлипывания, потом опять отвернулся. - Я не тот Джеми, - закончил он. Его худые мальчишеские руки сжались так, что все косточки выделялись на старой порванной шали, покрывающей постель.
Некоторое время царила полная тишина. Потом, очень тихо, миссис Кэрью поднялась со своего места. Лицо её страшно побледнело, но в нём что-то было ещё, и Поллианна затаила дыхание, но услышала только:
- Пойдём.
- М-да, ты просто дурак, - пробурчал Джерри, после того как закрылась дверь.
А Джеми плакал так, словно та дверь действительно вела его в рай, а теперь навеки закрылась.
ИЗ-ЗА КАССЫ
Миссис Кэрью очень рассердилась. Довести себя до того, чтобы взять к себе этого калеку, а потом услышать, как он холодно отказывается! Это просто невыносимо! Она не привыкла к тому, чтобы пренебрегали её желаниями. Мало того, и теперь, когда она не могла взять этого мальчика, её охватил неимоверный ужас, что он - её Джеми. Знала она и ещё одно: она решила взять его не потому, что полюбила, даже не потому, что пожалела - нет, она надеялась помочь себе, заглушить бесконечно звучащий вопрос: "А что, если это Джеми?".
Мальчик помог ей увидеть себя, но это её не утешило. Ожесточившись, она гордо признала, что и на самом деле его не любит, потому что он не сын её сестры. Надо забыть об этой истории.
Но забыть она не могла. Как бы решительно она ни направляла мысли к другим занятиям, перед ней всплывал образ несчастного мальчика, лежащего в убогой комнатке.
Кроме того, Поллианна совершенно не походила на себя. Она бродила как потерянная по всему дому.
- Нет, я не больна, - отвечала она, когда ей задавали вопросы.
- А в чём дело?
- Ни в чём. Просто… я думала про Джеми… почему у него нет всех этих красивых вещей? Ковров, картин, занавесок…
То же самое было и за столом. Поллианна потеряла аппетит, но говорила, что не болеет.
- Ох, нет, - вздыхала она печально. - Просто я не голодна. Как только я начинаю есть, я думаю про Джеми, ведь у него только чёрствые пончики и сухой хлеб. И тогда… я ничего не хочу…
Миссис Кэрью охватило чувство, которое она сама едва сознавала - надо во что бы то ни стало вывести Поллианну из этого состояния. Она заказала огромную ёлку, две дюжины гирлянд с разноцветными лампочками, всякие игрушки. Впервые за долгие годы дом был ярко освещён, переливался мишурой, благоухал свежей хвоей. Решив устроить рождественский вечер, миссис Кэрью предложила Поллианне пригласить девочек из класса.
Но и тут её ждало разочарование. Поллианна была благодарна, заинтересована, даже взволнована, но личико её оставалось печальным. В конце концов оказалось, что вечер принёс больше печали, чем радости, потому что первая же вспышка ярких лампочек вызвала целую бурю рыданий.
- Ну, в чём дело, Поллианна?! - в отчаянии воскликнула миссис Кэрью. - Что же на этот раз не так?
- Н-н-ничего, - плакала Поллианна. - Только… это чудесно, ужасно красиво… а Джеми ничего не видит!
Тут терпение у миссис Кэрью лопнуло.
- Джеми! Джеми! Джеми! - закричала она. - Поллианна, не можешь ли ты прекратить эти разговоры? Ты прекрасно знаешь, что это не моя вина. Я предлагала ему жить здесь. Да и куда подевалась твоя игра? Я думаю, самое время играть в неё.
- Я в неё играю, - с дрожью в голосе ответила Поллианна. - Но я не представляла себе, что может быть так скверно. Раньше, когда я чему-то радовалась, мне становилось хорошо. А теперь я так рада, что у нас есть ковры, картины, и хорошая еда… я могу гулять, и бегать, и ходить в школу… Но чем больше я радуюсь за себя, тем больше мне жалко его. Я не знала, что игра может быть такой грустной, и не знаю, в чём дело. Может быть, вы знаете?
Миссис Кэрью отвернулась и, вздохнув, вышла из комнаты.
Накануне Рождества случилось то, что немного отвлекло Поллианну от Джеми. Миссис Кэрью отправилась за покупками, и в тот самый миг, когда она стала выбирать кружева, Поллианна заметила лицо за кассой, которое ей показалось знакомым. Некоторое время она хмурилась, внимательно всматриваясь, а потом, с лёгким возгласом, бросилась вдоль прилавка.
- Ой, это ты! Это ты! - воскликнула она, обращаясь к девушке, которая раскладывала на витрине розовые бантики. - Я так рада тебя видеть!
Девушка, стоящая за кассой, подняла голову и удивлённо посмотрела на Поллианну. Но тёмное, угрюмое лицо тут же озарилось улыбкой радости.
- Да это же моя крошка из парка! - воскликнула она.
- Я так рада, что ты вспомнила, - сияла Поллианна. - Ты ни разу больше не приходила. Я часто тебя искала.
- Я не могла, я должна работать. Это был наш последний выходной перед праздником и…
Пятьдесят центов, мадам, - прервала свою речь девушка, чтобы ответить пожилой женщине, которая спрашивала, сколько стоит чёрно-белый бантик.
- Пятьдесят центов? Хм-м-м! - женщина потрогала бантик, постояла в нерешительности и положила его опять. - Да, он довольно красивый… - и отошла в сторону.
После неё подошли две весёлые девочки, которые с хихиканьем и болтовнёй выбрали украшение из пунцового атласа, усыпанное сверкающими камешками, а потом взяли и тюль, расшитый розовыми бутонами. Когда они, болтая, ушли, Поллианна восхищённо вздохнула:
- Ты занимаешься этим весь день? Как ты, наверное, рада, что выбрала такую работу!
- Рада?
- Столько народа вокруг, и все разные! И ты можешь с ними разговаривать! Ты должна даже с ними разговаривать, это твоя работа. Мне бы понравилось! Наверное, я тоже этим займусь, когда вырасту. Так интересно видеть, что они покупают!
- Интересно… - усмехнулась девушка за кассой. - Если бы ты знала хотя бы половину… Один доллар, мэм, - торопливо прервала она себя, чтобы ответить на резкий вопрос о цене ярко-жёлтого бархатного бантика.
- Та-а-ак… - резко бросила молодая женщина. - Долго же пришлось ждать ответа!
Девушка за кассой закусила губу.
- Простите, я не слышала, мэм.
- Меня это не касается, ваше дело слушать. Вам за это платят. Сколько стоит вон тот, чёрный?
- Пятьдесят центов.
- А голубой?
- Доллар.
- Не дерзите, мисс! Отвечайте вежливо, а то я доложу хозяину. Покажите мне эти, розовые.
Губы у девушки приоткрылись и опять сжались в тонкую линию. Она послушно протянула руку к прилавку, достала оттуда поднос с розовыми бантиками и подала его, но глаза её горели, а руки заметно дрожали. Молодая женщина, которую она обслуживала, выбрала пять бантиков, спросила цену и отвернулась, бросив коротко:
- Ничего привлекательного не вижу.
- Вот так, - дрожащим голосом проговорила девушка за кассой, обращаясь к Поллианне, которая смотрела на неё широко раскрытыми глазами. - Что ты теперь думаешь о моей работе? Можно здесь чему-нибудь порадоваться?
Поллианна смущённо засмеялась:
- Вот злюка! Но она смешная, правда? Во всяком случае, ты можешь радоваться, что не все такие, как она!
- Возможно, - ответила девушка с печальной улыбкой. - А всё-таки, я тебе скажу, эта твоя игра подходит тебе, но… - она опять остановилась, чтобы ответить: - Пятьдесят центов, мэм.
- А ты такая же одинокая? - задумчиво спросила Поллианна, когда девушка опять освободилась.
- Не могу сказать, что дала с тех пор несколько балов, - ответила девушка так горько, что Поллианна уловила сарказм.
- А Рождество ты праздновала?
- О да! Весь день пролежала в постели, задрав ноги. Прочитала четыре газеты и один журнал. Потом отправилась в столовую, где выбросила тридцать пять центов за пирожок с курицей вместо обычных двадцати пяти.
- А что у тебя с ногами?
- Волдыри. Целый день стояла под Рождество, было полно народу.
- Ой! - сочувственно нахмурилась Поллианна. - И у тебя не было ни ёлки, ни вечера? - воскликнула она, поражённая и расстроенная.
- Откуда?!
- Как бы я хотела, чтобы ты посмотрела на мою… - вздохнула девочка. - Она такая красивая и… Ой, как здорово! - воскликнула она радостно. - Ты ещё можешь посмотреть! Мы её не убрали. Приходи сегодня вечером или завтра…
- Поллианна! - прервала её миссис Кэрью ледяным тоном. - Что всё это значит? Где ты была? Я везде тебя искала!
Поллианна повернулась к ней.
- Ох, миссис Кэрью, я так рада, что вы пришли! - затараторила она. - Я ещё не спросила, как её зовут, но я её знаю, так что это неважно. Я познакомилась с ней в парке. Она очень одинокая. Её отец тоже был пастором, как и мой, только он ещё жив. И у неё нет рождественской ёлки, только ноги в волдырях и пирожок с курицей. Я хочу, чтобы она посмотрела мою, понимаете, мою ёлку, - говорила Поллианна, не переводя дыхания. - Я пригласила её к нам сегодня или завтра. Вы позволите опять зажечь все огни, правда?
- Ну, знаешь, Поллианна… - начала миссис Кэрью с явным осуждением.
Но девушка из-за кассы прервала её довольно холодно.
- Не беспокойтесь, мэм. Я не собираюсь к вам приходить.
- Ой, пожалуйста! - взмолилась Поллианна. - Ты не представляешь, как я хочу, чтобы ты…
- Я заметила, что не все этого хотят, - прервала её кассирша с лёгкой злостью.
Миссис Кэрью вспыхнула, густо покраснела и повернулась, чтобы уйти, но Поллианна схватила её за руку и удержала, торопливо разговаривая с девушкой, которая как раз оказалась без покупателей.
- Нет, миссис Кэрью тебя приглашает, она хочет, чтобы ты пришла! Ты просто не знаешь, какая она добрая. Она отдаёт столько денег благотворительным организациям…
- Поллианна! - возмутилась миссис Кэрью. Она снова попыталась уйти, но на этот раз её задержал звонкий, как колокольчик, смех.
- О, это я знаю! Многие дают им деньги. Многие готовы помочь тем, кто пошёл по плохой дороге. Что ж, я не вижу здесь ничего плохого, только иногда удивляюсь, почему никто не подумает о девушках прежде, чем они на эту дорогу попали. Почему им не предоставят красивые дома с книгами и картинками, с мягкими коврами и музыкой и кого-нибудь, кто бы о них заботился? Может быть, тогда не было бы так много… несчастных. - Она горько усмехнулась и замолчала.
Затем с тем же усталым видом она повернулась к молодой женщине, остановившейся перед кассой с голубым бантиком в руке. - Пятьдесят центов, мэм, - услышала миссис Кэрью, торопливо уводя Поллианну.
ОЖИДАНИЕ И ПОБЕДА
План был просто восхитительный! За пять минут Поллианна продумала абсолютно всё, а затем поделилась с миссис Кэрью. Той, однако, он совсем не понравился.
- Ох, я уверена, что им он понравится, - возразила Поллианна в ответ на её доводы. - Вы только подумайте, как нам это легко! Ёлка стоит немного - конечно, без подарков, но мы можем их сделать. Ведь до Нового года совсем недалеко! Только представьте себе, как она будет рада прийти! Разве вы бы не обрадовались, если б у вас на Рождество не было ничего, кроме пирожка с курятиной?
- Дорогая моя, ну что ты за невозможный ребёнок! - нахмурилась миссис Кэрью. - Тебя не останавливает даже то, что мы не знаем её имени.
- Да, разве это не удивительно? Всё равно я знаю её очень хорошо, - улыбнулась Поллианна. - Понимаете, у нас был такой замечательный разговор в парке. Она мне рассказала, как она одинока. Она считает, что самое пустынное место - среди толпы в большом городе, потому что люди тебя не замечают. Правда, один человек заметил, но он почему-то не должен был её замечать. Смешно, правда? Он пришёл за ней в парк, чтобы она с ним куда-то пошла, а она отказалась, и он был на самом деле красивый, пока не стал на неё злиться. Люди некрасивые, когда сердятся, правда? Сегодня там одна женщина искала бантик, и она сказала… ох, она сказала много неприятных вещей! И стала совсем некрасивая. Вы позволите мне устроить Новый год с ёлкой, правда? И пригласить эту девушку и Джеми? Ему сейчас немного лучше, он сможет приехать. Конечно, Джерри должен будет его прикатить, но мы ведь хотим, чтобы Джерри тоже был.
- А, Джерри! - воскликнула миссис Кэрью с презрительной усмешкой. - Почему же останавливаться на нём? Я уверена, что у него есть множество друзей, которые тоже захотят прийти.
- Ох, миссис Кэрью, можно? - подпрыгнула Поллианна в неистовом восторге. - Ой, какая вы замечательная, миленькая, хорошенькая! Я так хотела…
В глазах миссис Кэрью отразился ужас, и она испуганно прошептала:
- Нет, нет, Поллианна, я…
Но Поллианна восклицала в безмерной благодарности:
- Ну конечно, вы хорошая, самая лучшая на свете! Теперь я уверена, что будет настоящий праздник! Там есть Томми Долан и его сестра Дженни, двое детей Макдоналдов, и три девочки, я их ещё не знаю, они живут под Мерфи, и ещё много других, если они все поместятся. Только подумайте, как они обрадуются, когда я им скажу! Ох, миссис Кэрью, мне кажется, что я никогда так не радовалась, и это всё вы! Можно, я пойду прямо сейчас, приглашу их?
И миссис Кэрью услышала, что отвечает: "Да". Возможно, в памяти её застряли слова той девушки, возможно в ушах её ещё звучала история, которую ей рассказала Поллианна об этой самой девушке, которая считает, что толпа в большом городе - самое пустынное место в мире, но отказалась идти с красивым мужчиной. А может быть, в сердце её была надежда, что где-то среди всего того она найдёт покой. Наверное, всё это вместе, да ещё беспомощность перед Поллианной, преобразило сарказм в гостеприимство радушной хозяйки. Как бы то ни было, дело было сделано, её вовлекли в водоворот планов, решений, в центре которых, конечно же, была Поллианна.
Своей сестре миссис Кэрью написала отчаянное письмо, которое заканчивалось такими словами: "Что я буду делать, я не знаю, но думаю, что отступать нельзя. Для меня нет другого выхода. Конечно, если Поллианна начнёт проповедовать, я отправлю её к тебе с чистой совестью".
Делла, читавшая это письмо, громко рассмеялась. "Начнёт! - сказала она про себя. - А что она делает, если ты, Руфь Кэрью, за неделю устроила два праздника, а твой дом, погружённый в могильные сумерки, был освещён огнями и игрушками до самого последнего уголка! Начнёт! Вот именно".
Праздник был великолепный, даже миссис Кэрью признала это. Джеми в инвалидной коляске, Джерри со своими странными, но очень выразительными замечаниями, и девушка, которую, как оказалось, звали Сэди, робко смотрели друг на друга. Сэди, к великому удивлению всех, а возможно - и к своему собственному, проявила большие познания в самых забавных играх. Вперемешку с историями Джеми и добродушными шутками Джерри, игры эти поддерживали веселье до самого ужина. А после щедрой раздачи подарков детей отправили домой усталых, но довольных.
Может быть, Джеми, который уходил с Джерри последним, и оглядывался с печалью, но никто не обратил на это внимания. Миссис Кэрью нагнулась, чтобы попрощаться и шепнула ему на ухо встревоженно и нетерпеливо:
- Джеми, а ты не передумал?
Мальчик смутился, щёки его медленно побледнели. Он повернулся и печально посмотрел ей в глаза, потом медленно покачал головой.