- Он тоже относится к заставе, и верхний пост, и маршруты, по которым ходят пограничные наряды, - словом, весь остров, который мы охраняем. Мы - пограничники. Поэтому и застава наша называется пограничной. Ясно? Ещё вопросы есть?
- Нет, - сказал Жека и вдруг закричал: - Есть! А дом, в котором мы живём с мамой и папой?
Жекин дом хорошо был виден из окна. Он стоял неподалёку от помещения заставы, немного не доходя до учебной полосы. В самом деле, дом ведь не пост наблюдения, не вышка. Жека с тревогой посмотрел на Алёшу. Но Алёша успокоил его:
- Дом твой тоже пограничная застава. Ведь в нём живут люди, которые охраняют границу. Значит, ты тоже пограничник.
Жека сразу повеселел. А тут ещё к столу дежурного подошёл Юрочка Снегурочка и сообщил:
- Нерпы приплыли. Мы видели их, когда ходили в береговой наряд. Как обычно, устроили своё лежбище за скалами.
- Нерпы - это интересно.
Когда Жека впервые увидел нерпу, он подумал, что это водолаз. Из воды вдруг вынырнула круглая голова с большими круглыми глазами.
"Мам, смотри, водолаз!" - закричал Жека и даже схватил мамину руку.
"Нет, сынок, это нерпа", - сказала мама.
"А почему она в очках?" - недоверчиво спросил Жека.
"И вовсе это не очки, - улыбнулась мама. - У нерпы такие глаза - большие и круглые. А пониже, видишь, усы. Какой же может быть водолаз с усами? Ведь он в скафандре - так называется водолазный костюм".
"И правда, усы! - разглядел Жека. - Какая смешная, и смотрит на нас. Откуда она взялась?"
"Весной нерпы приплывают к нашему острову и поселяются на берегу за скалами. Там удобное для них лежбище. Но они очень любопытные и иногда подплывают сюда к нам. Наверное, им интересно посмотреть на людей", - рассказывала мама.
Это было давно. Жека был тогда ещё маленьким. С тех пор он не раз видел нерп. И правда, они любопытные. Подплывут к заставе, высунутся из воды и смотрят.
Жека берёт свой листок бумаги и начинает рисовать нерпу. Прямо над морем, которое Жека нарисовал раньше, теперь видна круглая голова с круглыми глазами и большими усами. Получилось хорошо. Надо показать Алёше. Но дежурному опять некогда. Возле его стола, вытянувшись, стоит Женя. Фамилия Жени Прокушев, но все называют его Гитаристом.
Женя - солдат молодой, он служит только первый год и на заставу приехал недавно. Алёша оглядывает его особенно внимательно. Видимо, у Жени всё в порядке, потому что Алёша докладывает старшине Косте, он сейчас за главного:
- Пограничный наряд в составе рядового Прокушева для получения приказа на охрану Государственной границы построен!
Жека тоже внимательно смотрит на рядового Прокушева. Женя отправится в наряд один - значит, догадывается Жека, не в береговой дозор, а на верхний пост.
Рядовой Прокушев старается держаться молодцом, но на самом деле он волнуется. Ведь он идёт в самостоятельный наряд первый раз. Опытные пограничники понимают это. Алёша ободряюще кивает Жене, а старшина Костя окликает проходящего по коридору солдата Володю Кольчугина и совсем не по уставу говорит ему:
- Проводи Прокушева до верхнего поста. - И добавляет: - Проводишь и вернёшься.
Жека и сам не знал, как у него вырвалось:
- Володь, а можно я с тобой?
Лучший друг Володя вопросительно посмотрел на Костю. Лучший друг Костя посмотрел на Жеку и кивнул:
- Добро!
И вот они втроём идут на верхний пост. Наблюдательная вышка - отсюда снизу она хорошо видна - находится на вершине сопки.
Жека шагает рядом с солдатами, стараясь не отставать. До чего же это прекрасно и замечательно - идти в сопки! И дело, конечно, не в сопках. Сколько раз ходил Жека в сопки с мамой за цветами и ягодами! Но то с мамой, а то с солдатами. И не гулять они идут, а охранять границу. Честно говоря, на охрану границы идёт только солдат Прокушев, Женя Гитарист. Только ему отдан приказ охранять на верхнем посту границу Советской страны. А Володя Кольчугин и Жека просто провожают его. Но это не так уж важно, важно, что они идут на вершину сопки к наблюдательной вышке - три смелых человека. Жеке очень хочется поговорить с Володей и Женей, но он знает: когда солдат-пограничник на охране границы, всякие "тары-бары-разговорчики", как называет их старшина Костя, не положены.
Молча шагает Жека, молча, неслышно ступает по тропинке Володя Кольчугин, молча идёт на свой пост и рядовой Прокушев - Женя. Вообще-то Женя человек весёлый. На заставу он приехал с гитарой. Играет он здорово! Поэтому и прозвали его ребята Гитаристом. Кому же не хочется послушать новые песни? Вечером, когда у солдат свободное время, все собирались возле клумбы, где скамейки. Даже отец с мамой приходили послушать Женю.
"Очень музыкальный парнишка!" - хвалила Женю мама.
"Да, такой не даст заскучать, - соглашался с ней отец. - А у нас на острове это особенно важно. - И добавлял: - Посмотрим, как он себя на службе покажет. Одной гитарой на заставе себя не проявишь".
Отец прав. Ещё когда молодые солдаты только прибыли на остров, старшина Костя, занимаясь с ними физической подготовкой, подвёл их к перекладине. Костя всегда начинает учить новичков с перекладины. Вроде бы и дело-то простое: два столба, между ними металлическая трубка. Подпрыгни, ухватись за трубку и подтянись. Жека стоял и смотрел, как Костя учит новичков.
"Начнём, - сказал Костя. - Ну, кто смелый?"
Один солдат, невысокий, рыженький, с веснушками, шагнул было вперёд, но засмущался и спрятался за спины товарищей.
"А чего тут долго разговаривать!" - сказал другой, повыше и ладный. Это был Женя Гитарист.
"Правильно, рядовой Прокушев! - похвалил его Костя. - Нужно не тары-бары-разговорчики разговаривать, а работать. А ну-ка, Жека! - Костя обнял Жеку за плечи, подтолкнул вперёд. - Как думаешь, подтянешься столько раз, сколько он?" - спросил Костя солдата.
Женя Гитарист, или, как называл его Костя, солдат Прокушев, поглядел на Жеку:
"Обижаете, старшина! С пацанёнком равняете…"
"Да я так, - невинным голосом сказал Костя, - ты уж того, не обижайся. - И, глянув на Жеку, скомандовал: - Давай, пограничник!"
Жека этого только и ждал. Как кошка, вскарабкался по столбу, ухватился за перекладину.
"Считай! - велел Костя рядовому Прокушеву. - Считай, считай!" - с усмешкой сказал он, видя, как вытягивается лицо у рядового Прокушева.
"Молоток!" - почтительно сказал рядовой Прокушев, когда старшина подхватил Жеку и поставил его на землю. Но Костя ещё не закончил вступительную часть к первому уроку.
"Как ты добился таких результатов?" - спросил Костя Жеку.
"Тренировочка", - ответил Жека.
"Тренировочка! Понятно?" - сказал Костя, обращаясь к молодым солдатам. А Женя Гитарист протянул Жеке руку и сказал:
"Поздравляю тебя, тёзка, с отличными результатами!"
Тёзкой он назвал Жеку потому, что их одинаково зовут - Евгением, Женей.
Тропинка кончилась внезапно. Подъём в гору шёл круто вверх по лобастым валунам. Жеке сначала было весело карабкаться с валуна на валун, но вскоре он устал и стал дышать быстро-быстро, как дышит в жаркий день Дик, только Дик ещё высовывает наружу длинный красный язык. А Жека только провёл языком по губам и почувствовал, какие они стали сухие и шершавые. Шагавший впереди Женя то и дело вытирал лоб и тоже тяжело дышал. Потом он приостановился в нерешительности:
- Чёрт подери! Куда дальше лезть?
- Так ты ведь уже ходил на верхний пост, и не раз, - сказал Володя Кольчугин.
- Ходил, - виновато протянул Женя. - Только тут валуны эти, как близнецы - один от другого не отличишь. И вышки отсюда не видать.
Жека глянул вверх. И правда, наблюдательная вышка куда-то вдруг подевалась. Там, от заставы, хорошо была видна, а отсюда, сколько ни вглядывайся вверх, - груды валунов. И всё! Куда карабкаться - непонятно. Зато понятно стало Жеке, почему старшина Костя послал бывалого пограничника Володю Кольчугина проводить молодого солдата Прокушева на верхний пост. Он ещё неопытный, ему трудно запомнить дорогу. Ему на камнях ни тропинки, ни следа не видать. А Володя всё видит.
- Смотри, - показывает он Жене, - вон там камень острый, как пирамида, а другой похож на бараний лоб, а вон тот изогнулся, как рысь в прыжке, а рядом с ним плоский, вроде тарелки. Примечай и запоминай. Пограничник должен любой клочок земли знать наизусть. Ничего, привыкнешь. Не то что днём при солнышке - ночью будешь дорогу находить. Двигай дальше! А вышка как раз над нами. Поэтому её и не видно. Подъёмчик тут что надо! Ну, а ты как? - спросил Володя Жеку.
- Ничего, - еле выдохнул Жека. Ноги у него совсем перестали слушаться. Хотелось опуститься на валун и больше никуда не идти. Жека раньше и не догадывался, как трудно добираться до верхнего поста.
- Давай на закорки, - сказал Володя, пригнулся и, подтянув Жеку за руки, посадил его к себе на спину.
Так они и карабкались дальше - впереди рядовой Прокушев, идущий охранять Государственную границу, за ним Володя Кольчугин с Жекой на спине. Он, хоть и нёс Жеку, шагал легко. А может быть, Жеке просто так казалось, потому что ехать на чужой спине гораздо легче, чем идти на собственных ногах. А пограничник первого года службы Женя Прокушев поднимался вверх из последних сил. Он ещё не успел привыкнуть к трудной солдатской службе.
Наблюдательная вышка появилась перед ними внезапно. Володя опустил Жеку на землю и только теперь вздохнул, распрямляя плечи, словно сбрасывал с себя усталость.
Никогда ещё Жеке не доводилось видеть свой остров с такой высоты. Впереди за прибрежной песчаной полосой синеет океан. А направо и налево всё зелёное-зелёное. Застава отсюда кажется маленькой, а Жекин дом совсем игрушечным.
Волшебная труба
Жека не сразу заметил её. Она стояла на вышке под крышей от дождя и, поворачиваясь на подставке во все стороны, сверкала огромными стёклами. Часовой, которого они пришли сменить, то и дело смотрел в неё.
- А мне можно? - спросил Жека.
Часовой кивнул. Жека глянул и сначала даже немного испугался: всё, что было далеко, неожиданно подбежало близко-близко. Вот она, застава. Кажется, что совсем рядом. И Жекин дом тоже. И окошки видны, и крыльцо.
- Какая волшебная труба! - громким шёпотом сказал Жека, не отрывая взгляда от стёкол.
- Да уж, - сказал часовой, - труба что надо! БМТ называется - бинокулярная морская труба.
- Ой, мама! - радостно закричал Жека.
В трубу было отлично видно, как мама с миской в руках спустилась с крыльца и пошла на огород. Огород у них на заставе хороший. Есть даже парник, прикрытый полиэтиленовой плёнкой. Растёт на огороде лук с длинными зелёными стрелами, круглая красная редиска и огурцы. Больше всего Жека любит огурцы, но пока вырос только лук. С самой весны на огороде работают все, кто свободен, - и солдаты, и мама, и Жека. Правда, мама и Жека не копали землю, а только сажали семена, а потом пололи. Жека умеет полоть. Очень даже хорошо отличает, где сорняк, а где листочки редиски. Это сказал Володя Кольчугин. А Володя знает. Потому что до того, как стать пограничником, Володя жил в деревне. Нет, не в деревне, а в селе. Володя обижается, если кто-нибудь говорит, что он из деревни. "Сам ты деревня! А у нас - село, - отвечает он, - с иным райцентром поспорить может. И школа средняя есть, и музыкальная, и клуб со сценой. Не гляди, что кругом - тайга". Володя и с лошадьми умеет управляться, и коров доить.
Жека ещё раз поглядел в морскую трубу, а потом с уважением посмотрел на Женю Прокушева. Теперь он останется здесь, на вышке, и будет наблюдать и за островом, и за океаном, чтобы кто-нибудь чужой не подплыл к острову, - будет охранять Государственную границу.
Оставив на вышке наблюдателя Евгения Прокушева, Жека с Володей и со сменившимся с дежурства солдатом стали спускаться вниз. Спускаться с горы легче, чем подниматься в гору, но страшней. Всё время так и кажется, что полетишь вниз кувырком. Жека на крутых спусках держался за Володину руку. Он шёл и думал, какой у него замечательный друг Володя.
По ледяным ступенькам
Вот и день прошёл. Солнце закатилось за сопки. Оно всегда утром выплывает из океана, а вечером закатывается за сопки. Здесь, на берегу, его уже не видно, всё - и серебристый океан, и жёлтый берег, и зелёная трава - стало сероватым, будто выкрашенным одной краской. Только вершина самой высокой сопки, где теперь находится Женя Прокушев, золотисто светится. Но и она быстро гаснет. А по всему огромному, широкому небу проступают звёзды. Сначала чуть заметные, они разгораются всё ярче и ярче. А небо становится всё черней и черней. У помещения заставы уже стоит на посту ночной часовой. Значит, наступила ночь. А отца всё нет. Так и не дождавшись его, Жека ложится спать. Но сразу ведь не заснёшь.
- Мам, расскажи, как мы с тобой по ледяным ступенькам карабкались, - просит Жека.
- Да ведь я сколько раз уже рассказывала, - отзывается мама, чуть улыбаясь, но Жека готов слушать мамин рассказ хоть сто раз, как интересную книжку.
Есть у Жеки такие книги, которые он знает наизусть, и начало знает, и конец, а всё равно просит: "Мама, почитай!" А этот мамин рассказ, может быть, даже лучше, чем книга. Ведь в книгах, хоть и интересно, но рассказывается про других людей, про взрослых и ребят, или про зверей, а мамин рассказ про самого Жеку и про маму, конечно.
- Рассказывай, рассказывай, - говорит Жека и укладывается так, чтобы удобней было смотреть на маму.
Мама уже приготовила ужин и теперь сидит на тахте и вяжет. В руках у неё мелькают спицы, в картонной коробочке поворачивается, словно сказочный колобок, клубок шерсти, такой же серый, как Мурка. А сама Мурка пристроилась рядом с мамой на тахте.
- Ну! - торопит Жека.
- Дело было зимой, - начинает мама. - Мела пурга, а в этот день стихла, выглянуло солнце…
- Нет, не так, - останавливает маму Жека. - Ты с самого начала начни.
Мама не возражает и начинает с начала, как просит Жека.
- Первый раз мы с тобой приехали на границу не сюда, а в Приморье. Самолётом летели, потом поездом ехали, потом автобусом добирались. А после и вовсе пешком. Пешком, конечно, я, а ты у меня на руках.
- Так я же маленький был, - вставляет Жека. - А то бы я тоже пешком шёл и вещи тебе помог бы тащить.
- Конечно, сынок, - говорит мама, - ты тогда совсем-совсем маленький был, вот такой, - показывает мама, отложив вязанье и слегка раздвинув руки. Получается, что Жека был немного побольше Мурки. К тому же мама добавляет: - Ты хоть и совсем малышом был, а терпеливый. Не плакал, не кричал - словом, молодец!
Молодец - это приятно слышать, жаль только, что сам Жека не помнит ни как они летели на самолёте, ни как ехали в поезде и в автобусе. Но мама рассказывает очень хорошо, и Жеке кажется, что он и сам всё это начинает припоминать.
- Ну вот, - продолжает мама. - Вышли мы с тобой из автобуса, люди помогли мне вынести вещи, и автобус покатил дальше.
- А мы? - спрашивает Жека.
- Мы? Мы постояли немного. Совсем пустая улица, только дым из труб виден. Оставили мы с тобой вещи прямо на дороге и постучали в первый попавшийся дом. Открыл мне дверь дедушка с седой бородой. "Заходи, - говорит, - дочка!" Вошли мы с тобой в горницу, а там бабушка возле стола хлопочет, ужинать, видно, собирает. Ну, я им всё и рассказала: так, мол, и так, вот еду с ребёночком на заставу. Хозяева заахали, бабушка тебя взяла на руки, положила на постель, стала разворачивать одеяло. Я тебя покормила, потом хозяева усадили меня за стол - ужинать, внесли наши вещи.
"Придётся тебе, дочка, у нас погостевать до оказии, - говорит хозяин. - Застава-то на высоченной сопке. Туда двести тридцать ступеней. Не добраться тебе с дитём. У нас оттепель была, а потом, видишь, мороз ударил, все ступеньки обледенелые. С заставы в посёлок частенько спускаются - то на почту, то за продуктами. Вот мы и объявим везде, что ты приехала да у нас остановилась".
Поблагодарила я хозяев, и остались мы у них. День живём, другой живём, а с заставы никто в посёлок не приходит. Тут уж я разволновалась. Ведь я твоему отцу телеграмму послала, сообщила, что едем, а он не встречает, никаких вестей о себе не подаёт. Думаю: "Может, случилось что?" Граница есть граница. А тут ещё завьюжило. Крутило и свистело дня два, а потом метель улеглась, вышло солнце, всё кругом сверкает. Оставила я вещи у гостеприимных наших хозяев и пошла с тобой на заставу. И правда, сопка высоченная, ступени под снегом обледенелые. Я им и счёт потеряла. Тебя уже кормить пора. Села я на ледяную ступеньку, прикрыла тебя полой полушубка, покормила, развязала узелочек с гостинцами, которые мне хозяева в дорогу собрали, сама поела. "Ну, сынок, пошли дальше". Шла, шла и выбилась из сил. Думаю: "Может, обратно спуститься?" Глянула вниз на посёлок, а спускаться по этой наледи ещё страшней, чем вверх подниматься. А ты посмотрел на меня - словно подбодрил. Я опять в путь пустилась. Добралась до заставы только к вечеру. Папка твой, как увидел меня, просто обомлел. Не знает, то ли на тебя глядеть, то ли полушубок с меня стаскивать. Сначала ругать меня стал: зачем, мол, полезла на такую крутизну. А потом посмотрел на тебя и говорит: "Наверное, нашему сыночку на роду написано альпинистом быть".
- Нет, я пограничником буду, - сказал Жека и добавил: - Теперь про телеграмму скажи.
- Да что про неё говорить? Опоздала она. Мы её потом получили и уже не сердились. Посмеялись, да и всё.
Жека представил себе лестницу с ледяными ступеньками. Он шёл по ней, а лестница тянулась всё выше и выше, до верхнего поста. Но это уже Жека видел во сне.
Про Кольчугиных, козу Виолетту и любовь
Когда солдаты стоят в строю в форме и зелёных фуражках, кажется, что они похожи друг на друга. А на самом деле они разные. Приехали на остров из разных мест, по-разному жили у себя дома или, как они говорят, "на гражданке".
Вечером на заставе интересней всего, даже если нету кино. У солдат, которые не находятся в нарядах, свободное время. В армии его называют личным. На скамейке возле клумбы бренчит на гитаре Женя, в Ленинской комнате кто-то читает, кто-то играет в шахматы. А ещё вспоминают, как кто жил "на гражданке" до того, как их призвали в армию.
У Володи Кольчугина в его большом селе, которое стоит на берегу глубокой, тёмной от густых таёжных деревьев реки, есть братья и сёстры - и постарше Жеки, и помладше, родные, двоюродные, троюродные, - тётки и дядья, дедушки и бабушки, и даже есть один прадедушка и одна прабабушка. Жека взбирается к Володе на колени, сидит и слушает. Не только Жека, но и солдаты иной раз не могут понять, про кого из своих Кольчугиных говорит Володя. А Володя удивляется непонятливости товарищей.
- Да это вовсе не тот дядя Ваня Кольчугин, - говорит он. - Тот на комбайне работает и женат он на тёте Насте. А этот дядя Ваня Кольчугин - бригадир полеводческой бригады. И жена у него тётя Маша. И сын Петька здорово на баяне играет. Ну что тут непонятного?
- А у дяди Вани Кольчугина - у того, который на тёте Насте женат, - у него сын на чём играет? - посмеиваются солдаты.
- У него дочки, - спокойно отвечает Володя, - Вера, Надя и Люба - мои двоюродные.