- У вас что, всё село - Кольчугины? - подзадоривают Володю солдаты и опять смеются. Это хорошо! "В армии без шутки нельзя" - так говорит отец. И Жека смеётся вместе со всеми. Но Володя говорит всё так же серьёзно:
- Нет, Кольчугиных только половина. Есть ещё и Силантьевы.
- Про Силантьевых в следующий раз расскажешь. Уморил! - хохочут солдаты.
А у повара Гены совсем другая история. Как-то стали солдаты косить траву для лошадей и коров. Сенокос - весёлая работа. Свежий, радостный запах скошенной травы не может развеять даже курильский ветер. Лучше всех косил Володя Кольчугин. Коса у него в руках, казалось, летает сама по себе, и следом за ней ложатся ровные ряды травы. Но стоило взять эту же самую косу кому-нибудь другому, она начинала тяжело и криво шаркать по траве. То срезала одни верхушки, то сама врезалась в землю. Даже мастер на все руки старшина Костя признался, что за Володей ему не угнаться. Только Гена, ко всеобщему удивлению, справлялся с косой не хуже Володи.
- У вас что, дома корова есть? - спросил кто-то из солдат. - Вроде ты городской, а не деревенский?
- Городской, - отвечал Гена. - Только город у нас, хоть и древний, но маленький, стоит на зелёных холмах. Коров у нас не держат, а вот козы имеются. У нас тоже коза есть, зовут Виолетта.
- Виолетта? - смеялись товарищи. - Ну и имечко у твоей козы!
- А это потому, что она на балерину похожа, - улыбаясь, отвечал Гена. - И музыку любит.
- Какой же музыке отдаёт предпочтение твоя Виолетта, - классической или современной? - потешались ребята.
- Лирической, - отвечал Гена и добавлял: - А молока она даёт почти столько, сколько корова.
- А плясать она умеет?
- А петь? - слышалось со всех сторон.
- Да ну вас, - махал рукой Гена и снова брался за косу.
Когда Гену в военкомате спросили, где он хочет служить, Гена ответил:
"В пограничных войсках".
"Какая у вас профессия?" - поинтересовался кто-то из членов комиссии.
"Повар", - тихо ответил Гена и покраснел. Граница - и вдруг повар. Ну, кому он там нужен? Ещё будут смеяться. Но никто не смеялся.
"Повар - это хорошо", - сказал военком. Так Гена стал пограничником.
Но больше всего Жеке любопытно, когда солдаты показывают друг другу фотографии своих любимых девушек. Взрослые думают, что ребятам про любовь не интересно. Ничего они не понимают! Ещё как интересно! Во всяком случае, Жеке. Вот Володя Кольчугин принёс из тумбочки фотографию величиной с открытку. Жека уже не раз её видел и опять пролез поближе, рассматривает. Круглолицая девушка с длинной толстой косой - Володина невеста Таня. А у Юрочки Снегурочки на карточке девушка с короткой чёлкой. Они с детства дружат. А вот эту девушку Жека видит первый раз. Женя Гитарист отложил свою гитару и тоже показывает фотографию. Сразу видно, какая у него весёлая приятельница - вся в кудряшках, в волосах какая-то корона, как у принцессы из сказки.
У каждой девушки на лице улыбка. Кажется, что девушка улыбается тому, кому подарила фотографию. Потому что на другой стороне открытки написано: "На долгую память" или "Дорогому" - и стоит имя того, кого девушка считает дорогим. Все девушки красивые. Но самая красивая, умная и замечательная - Лида. Так считает Гена.
- Вот она - Лида! - Гена осторожно касается пальцем лица рослой девушки в центре фотографии.
Конечно, иначе ведь не узнать, где Лида. На снимке весь Генин десятый класс. Лида тоже улыбается, но кому - непонятно. Во всяком случае, не Гене. Вот он и сам, Гена, на этой фотографии. Стоит где-то сзади Лиды. Едва виднеется его чуб, глаза и половина носа. Это потому, что Гена, как он сам про себя говорит, ростом не вышел. "Ну и что же, что ростом не вышел? - думает Жека. - Зато Гена замечательный человек. Добрый и работает на своей кухне быстро и ловко".
"Повезло нам с поваром!" - хвалит Гену начальник заставы, Жекин отец.
Дружба дружбой, а служба службой
Солнце то выглянет из облаков, то спрячется. На их острове так часто бывает. Жека любит, когда светит солнце. Прибрежная полоса становится светло-жёлтой, в зелёных сопках ярко горят красные тюльпаны, синеет океан, отливает светлым серебром речушка. Речек на острове много. Это, скорей, не речки, а ручейки, но все называют их речками. Весной или во время дождей они наполняются водой, бегущей с сопок, и разливаются широко-широко. Неподалёку от заставы протекают две таких речки. Одна - с одной стороны, другая - с другой. Сейчас они совсем узенькие и неглубокие. Жека может перейти их, не набрав в сапоги воды. Но мама строго-настрого запретила ему уходить далеко от дома. И чтобы не было споров, что такое далеко, сказала: "Гулять только от речки до речки!"
Жека ещё раз прошёлся по берегу, разглядывая на песке крестики вороньих следов, а в одном месте даже заметил отпечатки лапок. Это прибегала из сопок лисица полакомиться рыбой. Да ещё от заставы, кроме следов самого Жеки, тянутся по прибрежной полосе и уходят дальше за речку следы двух пар сапог и крупных лап Дика. Жека стоит и смотрит вдаль. Вроде там, за речкой, такой же самый берег, но Жеке очень хочется перебраться на другую сторону. Может быть, потому, что мама не разрешает этого. Ведь очень часто человеку шести лет хочется сделать именно то, что мама не разрешает. Жека оглядывается. Мама дома, и ей Жеку оттуда не видно, а больше никого вокруг нет. Ну что тут, в самом деле, такого - перейти речку? Жека, осторожно ступая по камням, переходит через водяной поток. Всё прекрасно, да вот противный бамбук. Густой, как щётка, поднимается он выше Жеки. Жека идёт по узенькой тропке, как по туннелю. Ух, кончился наконец! А дальше широкая лощина. На ней пасутся коровы и лошади. На коров Жека и не глядит, а вот лошади…
- Буланка! Здравствуй, Буланка! - кричит Жека рыжей лошади с белым пятном на лбу.
Лошадь в ответ взмахнула головой: "Привет, Жека!"
Буланка, конечно, помнит, как совсем недавно Володя Кольчугин спросил Жеку: "Хочешь покататься?" - И посадил на неё Жеку. Теперь она, наверное, хочет спросить: "Ещё прокатить?" Жаль только, что лошади не умеют разговаривать.
- Прокати! - кричит Жека и довольный возвращается назад.
Перешёл речку, осторожно ступая по скользким камням. Порядок. Никто и не узнает. И вдруг навстречу мама. Выбежала из дому в одном платье, даже платка не накинула.
- Ноги-то сухие? Ну-ка покажи! - приказывает она. На Жекино счастье, ноги оказываются сухими. Но всё равно мама не успокаивается: - Ты почему через речку ходил? Смотри, скажу отцу!
С мамой Жека иной раз может и поспорить, например, идти гулять в куртке или в одной рубахе, ходить вдоль океана по берегу или по воде, рискуя набрать полные сапоги. Конечно, мама - женщина, и ей не всегда понятно то, что хочется сделать такому смелому человеку, как Жека. Но с отцом Жека не спорит никогда. Его с первого слова слушаются все - и солдаты, и старшина Костя, и Жека. Такой уж человек Жекин отец. Солдаты говорят о нём: "Наш майор строгий, но справедливый". И Жека тоже так считает. Очень ему не хочется, чтобы мама пожаловалась на него отцу.
Жека молчит, опустив голову. Конечно, он виноват, тут не поспоришь. Ещё раз пригрозив Жеке, мама уходит в дом. Жека стоит и размышляет, каким образом мама узнала о его проступке. Так ничего и не решив, он идёт на заставу. Дежурит Юрочка Снегурочка. Это хорошо. С Юрой можно поговорить о Дике. Жаль только, что дежурному некогда. То и дело звонит телефон или включается рация. Юра что-то записывает в журнал, иногда бежит к начальнику заставы. Едва Жека успел перекинуться с дежурным несколькими словами, как опять зазвонил телефон. Юра схватил трубку. В этот раз он почему-то слушает и смеётся:
- Когда будешь спускаться, притащи её, - говорит он кому-то сквозь смех. - Ничего, попросишь у повара двойную порцию. - И он снова смеётся.
Жека не спускает любопытных глаз с Юры. Ему очень интересно, с кем говорил Юрочка Снегурочка, и кого надо откуда притащить, и что это за такой тяжёлый труд, после которого надо съесть две порции обеда. А главное, почему Юра смеялся.
- Это ты с кем говорил? - не выдерживает Жека.
Конечно, в ответ можно услышать от дежурного: "Любопытной Варваре нос на рынке оторвали". Но сейчас Юра не напоминает Жеке про Варвару. Всё ещё улыбаясь, он говорит:
- Милка-альпинистка опять на сопку вскарабкалась. Почти к самой вышке.
Жека смеётся. Не зря корову Милку прозвали альпинисткой. Другие коровы как коровы, пасутся в лощине, где сочная трава. Иногда, если недосмотреть, могут забраться в огород или потоптать цветник возле заставы, но чтобы лазить на такую крутизну - на это способна только Милка. И лазит она туда, когда на верхнем посту дежурит Володя Кольчугин. Наверх взберётся, а вниз спускаться боится.
"Бедный Володя! - думает Жека. - Это ему после дежурства ещё и Милку вниз тащить!" И вдруг… "Не иначе, как это Володя в свою трубу увидел, как я перешёл речку, - мелькнуло у Жеки, - Увидел и позвонил маме". Обиделся Жека на Володю и пожаловался Юре:
- А ещё друг называется!
Юра в ответ:
- Дружба дружбой, а служба службой. Ты ведь приказ нарушил, а это, брат…
Жеке и возразить нечего. Сам виноват. Понимать должен: граница есть граница. Даже отец, хотя он тут самый главный, и тот, если уходит куда-нибудь, непременно сообщит дежурному: "Я на верхний пост" или: "Я на маршрут берегового наряда". Это чтобы его, если понадобится, срочно могли найти.
Дома мама готовит обед, поругивая печку, которая дымит. Жеке тоже не нравится, когда печка начинает дымить, но сейчас он даже рад этому: мама так занята, может, она позабудет, что Жека ходил на ручей, и не скажет отцу.
- Опять ветер, - говорит мама, щуря покрасневшие глаза. Наверное, похолодает. Вон Мурка к теплу жмётся.
Серая кошка Мурка лежит на кухне, поджав под себя лапки. Услышала своё имя, поднялась и села, а потом, наверное, вспомнила, что забыла умыться. Вытянула лапку, облизнула её розовым язычком и стала старательно тереть мордочку. Жека присел рядом на корточки, погладил Мурку по мягкой шелковистой шёрстке, но кошка не обратила на это внимания. Только глянула на Жеку жёлтыми глазами с чёрными полосочками зрачков, словно хотела сказать: "Видишь, каким я серьёзным делом занята?"
Мурка вообще с характером. Хочет - играет с Жекой, не хочет - убежит, сердито размахивая хвостом. А когда неподалёку появляется Дик, Мурка выгнет спину горбом, зашипит, а потом быстро-быстро вскарабкается на столб, где висят Жекины качели. Сидит на верхушке столба и презрительно смотрит на Дика.
- Мам, а Мурка боится лисиц? - спросил Жека, вспомнив отпечатки лисьих лапок на берегу.
- Боится, наверное, - сказала мама и добавила, искоса глянув на Жеку: - Вот и не бегает куда не следует.
Жека сначала даже пожалел, что спросил про Мурку и лисиц, потому что понял: мама про Мурку сказала неспроста - мол, Мурка не бегает, а он, Жека, бегает. Но так как мама больше ничего не добавила, Жека опять спросил:
- А медведя Мурка боится? - И сам ответил: - Конечно, боится: Мурка маленькая, а медведь - ого-го!
Медведей Жеке не приходилось встречать, хотя на острове медведи живут. Их следы не раз видели солдаты, обходя остров. Пораздумав обо всём этом, Жека перестал обижаться на Володю.
Банный день
Утром Жека, едва открыв глаза, спросил:
- Мам, сегодня суббота?
Он и сам знал, что суббота, но проверить всё-таки не мешало: мог же он и ошибиться. В неделе вон сколько дней. Очень даже просто можно забыть про понедельник, среду или пятницу. Про вторник, четверг и воскресенье Жека всегда помнит: по этим дням, вернее, по вечерам этих дней на заставе кино. А суббота вообще день особенный: в субботу - баня.
- Сегодня суббота, - подтвердила мама, и Жека, вскочив с постели, испустил радостный вопль.
Раньше, когда Жека был маленький, он ходил в баню с мамой, а теперь ходит вместе с отцом или с солдатами.
Баня - бревенчатый домик неподалёку от помещения заставы. Туда ведёт протоптанная в высокой траве тропинка. Всю неделю домик стоит пустой и тихий. А в субботу в нём жарко и весело.
- Не торопись, - сказала мама, когда Жека завтракал. - Успеешь, только недавно затопили.
Но Жеке всё равно не терпелось.
- Собери, пожалуйста, чистое, - попросил он, как отец.
- Уже собрала, - ответила мама.
Жека схватил узелок с бельём и побежал на заставу.
Дежурил сегодня молодой солдат, рыженький, с веснушками, который приехал на заставу вместе с Женей Гитаристом. Звали его Саша. Больше Жека о нём ничего не знал. Саша был тихий, не очень заметный, и Жека очень удивился, увидев его за столом дежурного.
"Дежурным не каждого назначишь, - говорит старшина Костя. - Дежурный должен быть толковым и расторопным". И Жека согласен с ним.
На столе дежурного и рация, и пульт с лампочками, и телефон. Попробуй управься со всем этим. Ему, бывает, и поесть некогда. Вот и сейчас повар Гена позвал Сашу:
- Завтрак на столе. В который раз грею.
- Ладно, - кивнул Саша и побежал в столовую.
Жека остался сидеть возле стола дежурного. Саша ещё, наверное, и есть не начал, как на пульте загорелась лампочка и послышался похожий на жужжание шмеля, только погромче, звук. Так жужжит зуммер.
- Рация! - закричал Жека.
Опять он хоть немного, да помог дежурному. Неважно, что зуммер хорошо слышен в столовой, и Саша уже мчится к своему столу и хватает наушники:
- "Сокол", "Сокол", я "Чайка"!
Жека не слышал, что сообщил дежурному "Сокол", но сообщение было, наверное, очень важным и срочным, потому что Саша торопливо произнёс:
- Вас понял. Сейчас доложу начальнику заставы. - И тут же соединился с Жекиным отцом.
Жека тоже было сунулся к наушникам, но Саша уже переговорил с канцелярией.
- "Сокол", "Сокол", - закричал он, - оружие применить только в крайнем случае!
Услышав это, Жека даже про баню забыл, так и застыл возле дежурного с узелком в руках. "Оружие применить только в крайнем случае!" - таков приказ начальника заставы, Жекиного отца. Значит, береговой наряд обнаружил кого-то чужого, опасного, против которого хоть и в крайнем случае, но всё же надо применить оружие. "Кто же это может быть?" - думал Жека, но спросить не решался. Да Саша и занят был: вызывал вездеход. А ещё через несколько минут вышел Жекин отец. Может быть, он спешил туда, где находился "Сокол", передавший такое тревожное сообщение, и потому дежурный срочно вызвал вездеход. Вот сейчас прозвучит сигнал тревоги, мигом поднимет всю заставу. Но сигнал тревоги не раздавался. Отец на ходу только спросил дежурного:
- Что "Сокол"?
- Никаких сообщений больше не поступало, - отвечал Саша.
Отец ничего не добавил, потрепал Жеку по голове и сказал дежурному:
- Я на пост наблюдения.
Вездеход уже стоял возле крыльца. Отец быстро сел рядом с водителем, и вездеход тронулся в путь.
Чтобы не мешать дежурному, Жека вышел и сел на ступеньках крыльца. Отсюда ему было слышно, что говорит Саша по телефону и рации. Вдруг да он опять свяжется с "Соколом"! Вышел повар Гена со свёртком чистого белья, а с ним двое молодых солдат первого года службы.
- Пошли с нами! - позвал Гена Жеку. - Ребята свежих берёзовых веников наломали. И в баньке сейчас свободно.
В другое время Жека непременно пошёл бы в баню вместе с Геной. С Геной в бане весело. Худенький, невысокого роста, Гена похож на мальчишку. И балуется в бане, как мальчишка. Наберёт полную шайку и неожиданно окатит Жеку тяжёлым шлепком воды. Попросит кого-нибудь из ребят: "Ну-ка, поработай веничком!", а когда его начинают хлестать по спине душистым берёзовым веником, он хохочет и визжит на всю баню. Гена верно сказал: в бане сейчас просторно. Утренние наряды ещё не вернулись на заставу, а ночные отсыпаются после дежурства. Остальные солдаты ушли с Костей на стрельбище. А Гене сейчас самое время попариться в баньке. Завтрак он приготовил, обед наладил - мойся в своё удовольствие. Жека уже хотел двинуться вместе с Геной по тропинке к банному домику, но передумал. Решил дождаться, когда вернутся береговые наряды. Может, тогда он узнает, что случилось с "Соколом". Сидит Жека на крыльце, прислушивается к тому, что говорит Саша, а сам думает: "Кто сегодня в береговом наряде? Юрочка Снегурочка - это точно. А вот ещё кто с ним?" Жека пытается вспомнить и не может. Но это не так уж важно. Главное - не пропустить возвращение наряда.